С уважением

Резким движением отрываю свою голову от подушки. Дыхание неровное, руки дрожат, перед глазами образы до боли знакомых людей, которых больше нет в живых. Плохой сон, это был лишь сон. Римус, Тонкс, Снейп, их призраки вместе с десятком других преследовали меня несколько недель. Я читала, что это посттравматический синдром, что после сильнейшего эмоционального потрясения такие вещи считаются нормой. Панические атаки, бессонница, это все не являлось чем-то странным. Однако именно сегодня ко всем тем, кого я постоянно вижу ночами добавился еще один человек, которого я совершенно не ожидала увидеть. Начнем с того, что он совершенно точно жив. Еще вчера я видела статью о нем и его маме в Пророке, где черным по белому было написано, что они посетили заседание Визенгамота, на котором им присудили очередной штраф за содеянное. Но он был живым. Я, в непонятном порыве чувств, бросилась к письменному столу. Руководствуясь неведомыми мотивами, схватила кусок пергамента, даже не удостоверившись, что он чистый, и, стирая капли пота со лба предплечьем, написала ему. Этому человеку, который бесцеремонно ворвался в мой сон, где ему совершенно не место. Малфой, Я понимаю, что ты, вероятнее всего, сочтешь нужным сжечь это письмо, но раз ты все же это читаешь… Я просто хотела спросить, как ты. Как твоя мама? Молли Уизли видела ее недавно в Мунго. Все в порядке? Мне очень жаль твоего отца. Я хочу сказать, что его вина была очевидна, но приговор в виде поцелуя дементора… Это ведь не гуманно по отношению к человеку. Ты планируешь вернуться в Хогвартс? Я слышала, что его стараются успеть восстановить к первому учебному дню. Но я не думаю, что многие вернутся на седьмой курс. Прошу прощения, если разбудила тебя. Не ругай слишком сильно сову. С уважением, Гермиона Грейнджер. Я отложила перо, окинув взглядом аккуратно написанный текст. Если повезет, то оно дойдет до адресата и не полетит мгновенно в очаг камина, или еще что похуже. Если очень повезет, он даже ответит, возможно употребив, при этом, около десяти оскорблений. Или даже проклянет раз или два. С одной стороны, мне вообще должно быть все равно. Ну приснился он мне, ну и что с того? Может быть это влияние той дурацкой статьи, или подсознание решило сыграть глупую шутку. Почему я вообще беспокоюсь о нем? Бред. Однако я также не понимаю, почему все общество ополчилось против них. Несомненно, его отец был повинен в десятках преступлений против воли и жизни человека, но разве мы имеем право перекладывать оплошности взрослых на их детей? Разве Нарцисса виновата в том, что не могла сопротивляться мужу? Что ее сын рос в атмосфере противоречий, под гнетом отца и одного свихнувшегося на чистоте крови психопата. Разве Драко был виноват в том, что следовал заветам рода Малфой, как поступаем и мы, придерживаясь традиций и взглядов своих семей? Гермиона Грейнджер оправдывает Драко Малфоя, подумать только. Если бы Гарри с Роном сейчас слышали меня, они бы точно решили, что я чокнулась, и, возможно, были бы правы. Я погладила сову по лапке, аккуратно прикрепляя письмо веревочкой. — Что ж, лети скорее. Дождись ответа, если тебя не прогонят. Спасибо, — я открыла окно, чтобы выпустить пернатое создание. Мои мысли вернулись к семье Уизли, которые заботливо приняли к себе Гарри. Потери на этой войне оставили отпечаток печали на каждом из них. Обеды были чуть менее шумные, а вечера чуть более тоскливые. Уизли получили награду за заслуги перед страной в виде достаточно солидной суммы денег. И пусть это не смягчило их боль, однако немного притупило оголенные чувства, затягивая в пучину бесконечных дел: отвлечься на перестройку Норы, которая заметно нуждалась в ремонте, а также отправиться отдыхать. Всем вместе. Без меня. Решив, что сладкий сон мне сегодня больше не грозит, я отправилась в ванную комнату, где неспешно привела себя в порядок. Замерев перед зеркалом, я разглядывала осунувшееся лицо, потерявшее румянец. Под глазами залегли тени, а губы были сухими и потрескавшимися. Жалкое зрелище дополняли фиолетовые следы синяков, которые уже практически сошли. Поцелуи войны, так я это называла, хоть и не приветствовала романтизирование произошедшего. Совладав со своими волосами, я вернулась в комнату, отметив про себя, что сова все еще не вернулась. Может быть Малфой все же не прогнал ее и решил ответить? Я предпочла не зацикливаться на этом и отправиться на пробежку перед завтраком, накинув темную толстовку и натянув простые черные джинсы. Спрятав свое лицо за капюшоном быстро обулась и вышла из дома. Местные жители еще спали, только природа начинала просыпаться, подставляя свою листву первым утренним солнечным лучам, пробивающимся сквозь завесу из туч. Я шла привычным маршрутом, который изучила вдоль и поперек во избежание непредвиденных ситуаций. Двадцать шагов прямо по дороге, поворот налево, тридцать шагов вперед и поворот направо. После этого двадцать метров по тропинке покрытой гравием и вот я возле пруда. Штиль. Ветер молчит. Сделав несколько кругов вокруг пруда трусцой, я решила взять курс домой. Махнув рукой соседу, вышедшему на улицу за утренней газетой, я взбежала по ступенькам на свое крыльцо, протянув руку к двери, однако, повернув голову влево, я заметила птицу, которая смиренно ждала меня под небольшой деревянной скамейкой. К ее лапке было прикреплено письмо, которое я чуть спешнее, чем должна была, отвязала. Я не могла сдержать нервную улыбку. Герб на конверте извещал меня о том, что письмо доставлено от члена семейства Малфой. Он ответил. Попав в замочную скважину ключом не с первого раза, я вошла в дом, снимая грязную обувь и не выпуская письма из рук. В горле неприятно першило. Налив себе стакан прохладной воды, я в два глотка осушила его, пытаясь понять, то ли это жажда после пробежки так давала о себе знать, то ли переполняющее волнение. И, будучи не в силах больше терзать свою голову сомнениями, я легким нажатием пальцев сломала печать, боясь увидеть там сухое «не лезь в мою жизнь» или еще хуже, «не смей мне писать». Грейнджер, Признаться честно, я удивлен. Мама в порядке. Я тоже. Спасибо. Люциусу досталось по заслугам, не тешь себя надеждой, что в нем оставалось хоть что-то человеческое. Удивлен, что ты не во Франции. Уизел не смог справиться с отвращением к твоему коту или к тому, как ты загибаешь уголки страниц, когда читаешь очередную неизвестную ему книгу? Твоя птица поцарапала мой стол. Это неприятно. С уважением, Драко Малфой. Я прочитала его письмо дважды. Трижды, если быть точнее. Хорошо, не больше пяти раз. В моей голове крохотной птичкой билась мысль, что Драко Малфой обошелся практически без оскорблений в своем ответе, не считая той вольной колкости в мою сторону. Подумаешь. Сам факт того, что он все же ответил, уже был лестным. В голове начался упорный мыслительный процесс. Каждая строчка, каждое предложение и слово подверглось тщательному анализу. Малфой утверждал, что с ним и его мамой все в порядке, но что же тогда Нарцисса делала в Мунго? Вряд ли это было простым совпадением, хотя повода не верить словам Малфоя у меня не было. На кухне послышался свист чайника, оторвавший меня от внутренних рассуждений. Чашечка зеленого чая с жасмином сейчас не повредит. Я прошла в соседнюю комнату, потягиваясь. Мама всегда ставила на стол самый красивый сервиз. Мы пили чай из забавных чашек, к которым всегда в комплекте шли не менее интересные блюдца. Одна из таких чайных пар стояла передо мной. Я провела кончиком указательного пальца по хрупкому фарфору бледно-зеленого цвета. На боках чашки узором переплетались ветви деревьев или лиан, на которых цвели пыльно-розовые цветы, отдаленно похожие на кувшинки. Достав из верхнего шкафа металлическую емкость, я отмерила ложку с горкой содержимого банки и положила ее в заварник, залив кипятком. Чайные листочки закружились в водовороте от размешивания ложкой. Они раскрывались и напитывались водой, отдавая взамен весь вкус и аромат. Я поймала себя на мысли, что размешиваю заварку точно как зелье в кабинете профессора Снейпа. Придерживаю ложку за самый верх, движения исключительно в одном направлении, по часовой стрелке. А в голове рефлекторно включается счетчик помешиваний. Раз. Два. Три. Едва уловимый аромат жасмина успокаивал, а горячий напиток распространялся по организму, даря ощущение тепла и защищенности. Выпить чай было правильным решением. Краем глаза я заметила небольшой листок пергамента, на котором было письмо от Гарри. Оно было очень коротким, хоть и достаточно емким по информативности. И все же непростительно коротким для письма лучшего друга. Я выцепила взглядом пару строк, где Гарри передавал привет от Рона. Он рассказывал, что они путешествовали по Европе, остановившись в Париже на несколько недель. Они — это чета Уизли, Флер, которая ни на шаг не отступала от Билла, и Гарри. Кажется, мальчик-который-все же-выжил, обрел свою семью, которая окружала его любовью и уютом каждый день и каждую минуту. Этот измятый листок от Гарри заставил меня очнуться от воспоминаний и вернуться к письму Малфоя. Стоило ли отвечать на него? Подразумевало ли оно вообще ответ? С одной стороны, я узнала, что он жив и здоров, вроде бы, что и было первоначальным замыслом. С другой стороны, он ведь интересовался, почему я не на отдыхе. Это ведь можно считать вопросом, на который ожидают ответ? Или было достаточно абсурдно полагать, что Малфой ждет письма от меня с объяснениями и аргументами в пользу Лондона? Часть меня упрямо отказывалась делать хоть одно телодвижение в сторону письменного стола. Другая же, совершенно безумная, решительно собралась ответить. Малфой, Удивлена, что ты следишь за сводками об отпусках, иначе я не могу объяснить твою осведомленность о том, где отдыхают Рон и его семья. И пусть я немного шокирована, мне лестны твои переживания о моем времяпрепровождении не в Париже, хоть я и не знаю ни одной вразумительной причины быть там в данный момент. Однако и ты не в солнечной Италии, где, насколько мне известно, отдыхает Забини. Так что не вижу поводов подстегивать меня в прозябании в хмуром Лондоне. Передай мои наилучшие пожелания Нарциссе. Наверное. Я рада, что вам оставили поместье после суда. Правда ли, что над ним всегда пасмурно, а солнечные лучи, игнорируя все физические законы, огибают это место, чтобы, не дай бог, не придать твоему лицу налет загара? С искренней верой в то, что чернила твоего письма были не отравлены, но помыв, предусмотрительно, руки, Гермиона Грейнджер. Ухмыльнувшись, я запечатала конверт и отправила маленького белоснежного посыльного, ожидавшего меня возле окна. Поддавшись смутному порыву, я вдохнула аромат бумаги из поместья Малфоев прежде, чем убрать конверт в выдвижной ящик стола. В нос ударил едкий запах табака. Так пахли газеты в нашем доме, после того, как их прочитал дедушка. Сигаретный дым буквально въедался в бумагу. Однако было что-то еще. Древесное или, скорее, пряное. Кажется, я где-то слышала такой аромат. Точно-точно. Когда заваривала себе чай, чтобы взбодриться. Так пахнет кардамон: многогранно, переходя от терпкого перечного в свежий цитрусовый шлейф. Встряхнув головой, отгоняя от себя желание сравнить Малфоя с кардамоном, я убрала конверт в стол, ко всей остальной почте, наивно надеясь, что общение со слизеринцем хоть иногда будет прерывать мои внутренние монологи и постепенно сковывающее одиночество. После затянувшегося утреннего чаепития, я решила прибраться в своей комнате. Она была небольшой, но очень уютной. В центре стояла кровать, заправленная свежим постельным бельем. Возле окна располагался письменный стол, заваленный свитками и книгами. Я протянула руку и практически погладила изрядно потрепавшееся издание истории Хогвартса. Как сейчас помню, летом далекого 1991 года эта книга оказала на меня такое большое впечатление, что я вновь и вновь перечитывала ее, стараясь запомнить как можно больше интересных фактов, чтобы обсудить это с новыми однокурсниками в своей первой поездке в Хогвартс-экспрессе. Что, конечно же, оказалось невозможным ввиду того, что никто и не подумал открыть учебники перед школой. Словно мне одной было интересно, чему нас будут учить. Это сейчас я понимаю, что многие из детей уже тогда были в курсе того, что им предстоит узнать, поскольку им рассказали их родители, которые были полукровками или чистокровными. Ведь магия была у них чем-то самим собой разумеющимся. Мой взгляд упал на аккуратно написанные конспекты занятий. Их было так много, что им была отведена отдельная полка небольшого книжного шкафа. Я скрупулезно хранила все, что записывала, начиная с самого первого года обучения, периодически перечитывая это на каникулах. Конечно же, пока не начались забеги в поисках крестражей, отбирающие все наше время. В голове начали всплывать образы тех темных времен. Я вышла из своей спальни, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало бы, в надежде захлопнуть и дверь, что вела к той части памяти, запереть ее на амбарный замок. Я бросила взгляд на часы. Неужто я потратила на перебирание бумаг и книг больше пяти часов? Немыслимо. Однако протяжный звук, который издал мой желудок, дал понять, что именно столько я и просидела в своей комнате, позабыв об обеде. Так тянулись все дни. Я заходила в спальню родителей, пытаясь собрать их вещи в коробки и перенести на чердак, но находила потертый фотоальбом, где, вперемешку с обычными фотографиями, были колдографии, сделанные в Хогвартсе. И я теряла часы за разглядыванием и окунанием в воспоминания. На другой день я начинала разбирать документы в кабинете отца, однако стоило в мои руки попасть какой-нибудь сентиментальной вещи, и я вновь погружалась в себя. Конечно, я понимаю, что так нельзя. Что нельзя замыкаться в себе. Но это было сильнее меня. Короткий стук в стекло оторвал меня от самокопаний и заставил нестись на кухню, откуда исходил звук. Небольшой конверт, привязанный к лапке совы заставил меня просиять и на секунду представить, что я обзавелась другом по переписке. Грейнджер, Обычные отравленные чернила? Мы что, на третьем курсе? Мысли шире. В следующий раз, когда я решу использовать фамильный пергамент для письма тебе, обязательно наложу на него парочку проклятий отложенного действия, чтобы ты зазря не переживала за свое здоровье. Не знаю, кто сказал тебе такую глупость про мэнор, Грейнджер. И даже удивлен и слегка оскорблен твоим невежеством. Может быть ты еще считаешь, что мозгошмыги существуют? В наших садах цветут лучшие розы Англии, Грейнджер. Нет, над нами нет вечных свинцовых туч. Как долго ты будешь издеваться над птицей и отправлять ее на другой конец города ради вопросов о погоде за моим окном? Уже пора основывать Гражданскую Ассоциацию Восстановления Независимости Одиноких Сов? Не знаю, зачем опять отвечаю тебе, Драко Малфой