С уважением

Как только Тео уволок, другого слова мне не подобрать, Грейнджер в сторону танцевальной зоны, я перевел взгляд на хозяина этого вечера — мистера Делони, и пусть его фамилия ни о чем мне не говорила, он был достаточно значим в магическом сообществе средиземноморья в целом, и Италии в частности, если верить Блейзу. Он отсалютовал мне бокалом с вином, привлекая внимание. — Не знал, что Героиня Войны посетит сегодняшнее мероприятие, мистер…? — Малфой. Драко Люциус Малфой, — я склонил голову ровно настолько, насколько это требовало положение. Делони сузил глаза, явно пытаясь разглядеть за фасадом моего спокойствия хоть что-то. — Ну конечно. Ваш отец тоже сегодня здесь? — он, вряд ли отдавая себе отчет, сжал челюсть, усмиряя ту неприязнь, с которой произнес этот вопрос. — Мой отец казнен, и, пожалуйста, не стоит выражать свои соболезнования, — пришла моя очередь брать эмоции под контроль. — Мы оба знаем, что он это заслужил, не так ли? — Приятного вечера, мистер Малфой. Он перевел свое внимание на группу людей, стоявших поодаль и, четко дав понять, что разговор окончен, ушел в их сторону. Что ж, я не расстроен. Нужно найти Грейнджер. И эту чокнутую ведьму, ради которой вообще все затевалось. Музыка была слышна во дворе также отчетливо, как и в шатре. Я обвел взглядом всех присутствующих, однако ни одной женщины, которая была бы старше тридцати лет я не наблюдал. Салазар, еще и Тео что-то вынюхивает. Ума не приложу, зачем ему вообще понадобилось встревать и тем более уводить Грейнджер танцевать. — Прошу прощения, вы не подскажете, где я могу найти миссис Моретти? С этим вопросом и идиотски озабоченным выражением лица я прошерстил ближайшее помещение с накрытыми столами, а также неподалеку расположенный лабиринт из каких-то кустов. Их лиловые цветы начинали действовать мне на нервы. Никто ничего не знал и никого не видел. Я прибью Забини, который уверил меня в том, что эти поиски имеют хоть какой-либо смысл. Единственное, что мне оставалось — вернуться в шатер и забрать Грейнджер в этом идиотском красивом платье, пока Нотт не сделал это раньше. Если про меня ходили слухи во время учебы, которые практически не имели под собой никаких доказательств и обоснований, то Теодор сам подливал масла в огонь, каждый раз являясь на завтрак в Большой Зал с новой девчонкой. И, клянусь своей палочкой, он часто не знал даже как их зовут. Приверженность к факультетам не имела значения, никаких типажей, лишь одно условие — возраст. А дальше — ему было плевать. Вот только есть одно но. Ни одна из них его не интересовала. И это знали лишь мы с Забини. Даже Паркинсон несколько раз пыталась охмурить своего однокурсника, только смысла в этом не было никакого. И пусть мы знали часть тайны — никто не мог сказать наверняка, кого же хотел Теодор Нотт. И теперь он прижимает Грейнджер к себе так, словно она единственная, кто попадал в поле его зрения и вожделения. Мой взгляд вонзался в его руки, лежащие у нее на талии, в его губы, что-то шепчущие ей, в его глаза, которыми он практически сканировал лицо дамы. Моей дамы. Хотя бы на этот вечер. Могу ли я доверять ему? Смешной вопрос. А что именно я должен доверить? Или кого? Все, на что я могу претендовать — помощь Грейнджер. Ее великодушие, ее пытливый ум и изощренное чувство всеобщей справедливости. Готов ли я быть ее очередным проектом для спасения? Готов. Я и есть ее проект, хоть и планы изначально были противоположные. Холодный расчет и упор на преданность идее о помощи — вот все, что требовалось от меня и моих идиотских чувств. Какого черта она вообще полезла в мою душу? Что она там планирует найти, если искать нечего. Танец закончился и я, собрав всю свою волю и храбрость в кулак, подошел к паре, которая приковала к себе большинство взглядов. Отправив пустой бокал куда-то в небытие, я сделал несколько шагов навстречу. — Какого черта, Тео? — борясь с собой, я искренне пытался сделать тон голоса не таким громким и агрессивным. — Спокойно, Драко, это лишь меры предосторожности, — Теодор улыбался, словно ничего не произошло. — Однако теперь все спокойны и дружелюбны. Грейнджер посмотрела на нас, словно на мальчишек, которые не поделили последнюю метлу перед занятием. Она что-то сказала, однако мой слух отказывался воспринимать что-либо, злость кипела в жилах и отбивала набат в висках. — Итак, мой старый друг, — Тео закинул свою руку мне на плечо, отодвигая нас в сторону выхода. — Чем вызвано такое злобное выражение на твоем милом личике? — Ты что, издеваешься, дракл тебя задери, — я столкнул его запястье с себя, отходя на шаг. Я пытался рассмотреть куда делать Грейнджер, однако та просто испарилась. — Ма-а-алфой, откуда столько негатива? — Нотт быстро осмотрелся, удостоверяясь, что мое поведение не запятнало его репутацию. Пока мы шли в направлении выхода, он подмигнул нескольким дамам, которые, краснея, опускали взгляд. Отойдя на приличное расстояние от основного шатра, он резко остановился и, повернувшись ко мне, скинул с себя маску учтивого джентльмена. — Давно ли ты психуешь как Паркинсон? Вот уж не думал, что манеры разнеженных девиц передаются через постель, — он не переставал подзывать к себе напитки, а блестящие глаза, несмотря на не самое дружелюбное выражение лица, выдавали хмель в его крови. — Что ты хотел от Грейнджер? Откуда ты здесь, Салазар тебе в задницу, что вообще происходит? — Вопрос почему ты здесь? И на кой хрен ты приволок сюда эту зазнайку? — он вновь отпил, словно это помогало ему, давало время собраться с мыслями. — Если бы ты соизволил хоть раз написать мне или хоть кому-то из нас… — я ткнул пальцем в его грудь. — То что? Что, Малфой? Я и так прекрасно знаю, что там у вас творится. Я в курсе про долги Пэнси, про похождения Забини и про твою мать! Кто ни слова не написал, так это вы! — Глоток. — Хоть один из вас, черт возьми, был в курсе, что привело меня в эту страну? Хоть один день вы вспоминали обо мне, распивая огневиски и слушая рассказы Блейза о жительницах близлежайших стран и континентов? Сколько раз ты задавался вопросом, почему же я исчез, когда трахал своих девок? — Нотт, ты слышишь себя? Мы писали тебе! Десять раз, двадцать! Ни одна сова не могла отыскать ни тебя, ни хоть кого-то, кто мог бы передать тебе письма! Наша беседа явно начинала выходить из-под контроля и, шумно вздохнув, я наложил заглушающее заклинание, чтобы не беспокоить гостей мероприятия. — Почему ты уехал, Тео? — Потому что они убили бы мою мать. И меня. Нас бы казнили и предали поцелую Дементоров. — Мы бы нашли способ защитить и тебя, почему ты не смог довериться? И повисла тишина. Нотт что-то скрывал и не собирался рассказывать. Вряд ли сейчас. — У меня были причины. — Как и у нас всех, Тео. У всех были причины. Мои плечи опустились, словно под тяжелым грузом. Ответственности, воспоминаний и ненависти. Чувства остывали, а агрессия спадала. Глядя на то, как мой друг потупил взгляд и ушел в раздумья, я решил сделать первый шаг. Герой для подвигов, черт возьми. И я протянул руку. — Не смей больше пропадать. — Разрази меня гром, если так. — А теперь скажи мне, не встречал ли ты тут особу по фамилии Моретти? Нотт выдохнул, он встрепенулся и, смахивая с нас чары тишины, вновь вернул себе улыбку и бодрость духа. — Нет, и вряд ли вообще видел хоть кого-то из дам, кроме твоей Грейнджер. Что я должен знать? — Мне показалось, что ты и сам все выяснил, ведь вы вели такую милую беседу во время танца, — я ухмыльнулся, пытаясь сканировать гостей. — О, да, твоя спутница прекрасная пара на балу. Вести ее одно удовольствие, — его дерзость переросла в усмешку, когда он заметил, что я сжал руки в кулаки. — Не переживай, мой милый друг, я не претендую на твою даму. Просто поинтересовался, как ее дела. — Помнится мне, ты вообще не интересовался делами гриффиндорок. Или твои предпочтения изменились? Он лишь рассмеялся и, разведя руками, пропустил меня вперед. Мы уходили в сторону лабиринта, в котором я уже бродил несколько минут назад, хотя казалось, что целую вечность. Тео уводил меня все дальше, попутно интересуясь у гостей как их настроение, особенно у женщин. Не смотря на то, что ему было всего восемнадцать лет, ни одна дама, пока имела способность видеть и слышать, не могла устоять перед его очаровательной мордашкой. Чем он и пользовался. Я вслушивался в болтовню о погоде, в сплетни о гостях и рассказы о местных маглах. Что-то заставило меня отвлечься. Словно кто-то звал меня. Но, попытавшись обернуться, я был выдернут из раздумий и вовлечен в очередной монолог Нотта. Он уводил меня вглубь кустарников, когда люди стали оборачиваться. — Драко! — она практически бежала за нами. Ее взгляд был прикован ко мне. Такой очаровательно разъяренный, словно она львица, догоняющая свою добычу. От торопливого переставления ног ее прическа несколько растрепалась — локон, выбившийся из общей массы волос, обрамлял теперь ее щеку, дразня и вызывая прикоснуться. Ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания, а покрывшееся испариной тело только сильнее выделялось и подчеркивалось этим платьем. Красный — совершенно точно ее цвет. И несмотря на то, что день выдался паршивым, что друг не вносит ясности, а планы катятся в бездну, Грейнджер держала меня на поверхности эмоционального болота, словно спасательный плот. И этот плот сейчас же начал заваливаться, явно запутавшись в подоле платья. Что мне оставалось делать? Стоять и смотреть на то, как красивая девушка летит в траву? Конечно же я подхватил ее. Мои пальцы ощутили нежность ткани, а ладонь обдало жаром ее тела, пробивающимся сквозь шелк, или атлас, что бы там ни было. Она была так близко, что невольно я вспомнил день, когда застегивал молнию в ее доме. Аромат ее духов ударил мне в нос и сознание выключилось. Тот уверенный и отстраненный Драко, которого я годами взращивал, пал. Пал перед женщиной и чертовой вишней. Она смотрела мне в глаза, а я чувствовал как нарастающее между нами напряжение достигает критической отметки. И если что-нибудь срочно не сделать — мое терпение выйдет из-под контроля. Нотт ретировался, что-то пробубнив себе под нос. Вокруг не было никого, кто смог бы отвлечь нас. Меня. Её. — Малфой, — ее губы завладели моим разумом. Ну почему сейчас? Почему здесь и при таких обстоятельствах? Почему она, в конце то концов! — Вновь Малфой? Минуту назад мы продвинулись до Драко, — это что, хрипотца в моем голосе? Соберись, мальчишка. И я выпрямился, возвращая наши тела в пристойный наклон относительно земли. Она пыталась как-то оправдаться, а я дерзил в ответ. Она что-то говорила, а я не видел ни одного аргумента в пользу возвращения к приятельскому общению. — Я думала, что заслужила быть Гермионой, — что? Я явно обратился к ней по фамилии, как обычно, как было привычно, как было терпимо и правильно. — Ты прекрасно поняла меня. — Так вот, Малфой, я нашла тебе Моретти, — и в этот момент мне было абсолютно безразличны три вещи. Первое — она продолжала что-то говорить, но это совершенно меня не интересовало. Второе — ее духи пропитали мой смокинг. И третье — Драко Малфой не должен прикасаться к Гермионе Грейнджер вот так. И послав к самому Салазару все, чему меня учили все мое сознательное детство, да и всю мою жизнь, я припал к ее губам, словно от этого зависел мой следующий вздох. Никакого плана, никаких правил, никаких устоев, моралей и принципов. Есть Грейнджер. Есть я. И чертова вишня, обволакивающая нас. Никто не двигался. Я не открывал свой рот, не распускал руки и не принуждал ее к действиям. Я просто впечатался в нее, пробуя, запоминая, выбивая этот момент в своей памяти. — Кхм, какая чудесная погода, не правда ли? — Нотт. Чертов Нотт.