аффилиация.

вина в какой-то степени полезное чувство. несмотря на то, что это негативная установка, она помогает фокусироваться не на травмирующей ситуации, а на разочаровании в себе. это помогает адаптироваться к произошедшему и не фокусироваться на реальных потерях. но самообвинения джису переходят все разумные границы. из-за вечной злости на саму себя ей трудно спокойно и счастливо существовать. вина перетекает в агрессию, тревожность и навязчивые идеи по типу я не достойна собственных детей. ким отдаёт все жизненные ресурсы на съедение этой проблеме, так что на банальные радости жизни сил не остается. она научилась в какой-то степени жить с этим и контролировать, но иногда вечные стрессы выливаются в коллапсы, подобные тому, что произошёл с ней вчера. прошло почти пять лет, а джису до сих пор не может отделаться от всего этого. ещё и пойти с детьми к врачу из-за идиотской плановой проверки, которую поставили как раз таки на число, зарезервированное ей под выходной ещё в начале квартала. походы в клинику всегда были особенно важны для них. все началось с роддома и не закончится кажется никогда. они постоянно были вместе в такие моменты. джису не переносит запах больниц, белые стены и проколы кожи. но она прошла через это сотни раз и не в один из них не думала о собственном дискомфорте. ее волновали исключительно киен и юон. ей жаль. боже, как же ей жаль. ким понимает, что ничего уже не вернуть. и список хронических заболеваний ее детей не уменьшится, если она продолжит корить себя за переживания во время беременности. сейчас их поводы для неё кажутся незначительными, ничтожными, недостойными и капли ее слез, тем более, здоровья двойняшек, но тогда это было буквально центром вселенной двадцатитрехлетней ким джису. все сложилось, как сложилось. итог простой и единый — дети ни в чем ее не винят и никогда не будут. ей стоит отпустить прошлое и позволить самой себе дышать полной грудью, дарить юон и киену безусловно заслуженную ими любовь. но, как обычно, в теории все элементарно, в реальной жизни — джису уже минут десять без перерыва теребит ремешок наручных часов на запястье. с ними лиса. она о них позаботится. о произошедшем вчера вспоминать нет ни малейшего желания, ни грамма моральных сил. губернатор опять страдает самодурством, за закрытыми дверями позволяя себе нарушать все видимые и невидимые пределы полномочий в общении с подчиненными. ткань юбки джису мягко скользит по кожаной обивке стула, когда она облокачивается на его спинку и лениво наблюдает за развернувшейся сценой. гнусавый голос господина пака отвлекает ее от по-настоящему важных размышлений. — заместительница ким, пометьте поднять этот вопрос на следующем собрании фракций, — будто бы чувствует на себе взгляд губернатор. она что секретарша ему? почему вообще должна выслушивать все это? внеплановые собрания штатов всегда такие неорганизованные и бесполезные. конечно она не будет ничего никуда себе записывать, потому что даже не разобрала суть разноса несчастного мужчины с хорошей укладкой. мысли джису возвращаются к детям. страшно ли им сейчас без неё? работает ли аура безопасности манобан на них в полной мере? комфортно ли им? расстроились ли они, что мама оставила их? оставила конечно слишком громко сказано, и возможно ким совсем капельку приумножает масштаб катастрофы. возможно и нет неконтролируемого стихийного бедствия. скорее всего, ее дети спокойно посетят доктора, у которого наблюдаются всю жизнь, лиса обеспечит им спокойствие и улыбки, а уже этим вечером они будут валяться вместе на диване и смотреть какой-нибудь диснеевский мультик. слишком идеально и правдоподобно, чтобы ким джису перестала нервничать. это уже часть ее повседневности. оставьте эту психическую в покое. *** прохладный для июньского утра ветер, треплет волосы лисы, стоит ей выйти из машины. она отстегивает ремни в креслах юон и киена и поочередно помогает обоим вылезти. двойняшки выглядят немного поникшими с самого утра. они очевидно переживают, и манобан не знает, что хуже — из-за посещения врача или из-за отсутствия мамы рядом. она мягко сжимает в своих руках крошечные ладошки с обеих сторон. здание больницы возвышается над асфальтированной площадкой у парадного входа. несколько корпусов в одной цветовой гамме располагаются чуть поодаль, создавая внушительный объём. они поднимаются по невысокой лестнице с настолько широкими ступеньками, что двойняшки могут переступить их лишь за три шага. в приемной просторно и очень светло, на редко расставленных диванчиках кое-где встречаются одинокие люди, вероятно дожидающиеся своих детей или начала приема. конечно же никаких автоматов с едой или горячими напитками. с потолка свисает указатель с направлениями уборной, лифтов и кафетерия. девушка за ресепшеном уточняет некоторые моменты и сверяет идентификационную карту манобан с какими-то данными на компьютере. затем она объясняет как пройти к нужному им кабинету, напоминает время записи и имя приемного врача. лиса кивает и благодарно кланяется, поворачиваясь в сторону лифтов. на четвёртом этаже светло от дневного света, видимо, двор клиники от солнца заслоняло само здание. пол натерт до блеска и отражает потолок и девушку с двумя детьми. здесь не лежат больные, а лишь принимают врачи, поэтому в коридоре также немноголюдно. из-за каких-то дверей слышатся негромкие переговоры, и переодически встречаются медсестры, несущие какие-то аппараты и приборы на обработку. дверь, что нужна им, располагается в конце широкого коридора. врач практически игнорирует лису. видимо, госпожа ким не шутила, говоря, что она будет просто сопровождающей. он осматривает двойняшек, тихо задавая какие-то вопросы. юон отвечает громко, смотря в глаза. киен выдерживает драматические паузы и почти шепчет. манобан кидает на них поддерживающие взгляды, стараясь через зрительный контакт передать хоть немного уверенности, особенно мальчику. она чуть ерзает в кресле, потому что сама нервничает, но показывать это детям точно не хочет. девушка осматривает стены, останавливаясь на дипломах и сертификатах, зрение не позволяет прочитать за что они собственно выданы, но по их количеству ясно, что это очень хороший доктор в очень хорошей частной клинике. отличный доктор в отличной частной клинике. в остальном, все проходит без особых происшествий. с киеном заканчивают быстрее, и он спешной походкой пересекает кабинет, забираясь на колени няни. ему очевидно некомфортно, и девушка не особо задумываясь оставляет аккуратный поцелуй на его затылке. вообще это довольно странно для бебиситтер, и она никогда не делала этого прежде со своими подопечными, но мальчика будто не особо волнуют приличия, он чувствует поддержку лисы и прижимается спиной к ее груди, внимательно наблюдая за осмотром сестры. их направляют на какое-то дополнительное обследование и говорят, что полотенца выдадут там же. манобан вообще непонятно, зачем они могут понадобится. в этот кабинет ее уже не пускают, теперь первой заходит юон, и в дверном проеме лиса видит лишь темноту и слышит обрывок приветственной фразы медсестры с нежным голоском. киен сидит рядом, почти на своём стуле, почти на ее, прижимаясь к плечу няни и обхватывая его обеими руками. взгляд печальных карих глаз упирается в противоположную стену, мысли мальчика где-то далеко. он ранимая и творческая натура, для него такие вещи наверное много значат, и лиса несколько секунд жует внутреннюю сторону щеки, наблюдая за ним. — когда я училась в школе у меня был друг, — начинает манобан, — каждый год у нас проходил медосмотр, и нужно было сдавать анализы. а бэм, так его зовут, ужасно боялся сдавать кровь. до слез просто. его трясло от одной мысли об этих кошмарных железках, — киен поднимает на неё взгляд, — и тогда он попросил меня пойти вместо него, я по алфавиту была раньше, и медсестры были из районной поликлиники, а не наши школьные, поэтому я сдала кровь дважды. представилась канпимуком бувакуль, — глаза мальчика забавно округляются, когда он слышит с какой лёгкостью его няня произносит такое трудно выговариваемое имя, — у меня тогда стрижка короткая была, и я села к женщине, которая колола другую руку, — девушка сама не знает, зачем рассказала, вообще к чему была история и в чем ее мораль. просто захотелось отвлечь мальчика от тяжелых мыслей. — ты крутая, нуна, — киен смотрит даже с каким-то уважением. — правда, у меня оказался пониженный гемоглобин, и нам обоим назначили уколы, — чуть улыбается девушка, рассматривая блики от солнечного света в глазах мальчика, а тот тихо хихикает. — что такое гемоглобин? — ему действительно интересно. — важные штучки в нашей крови, которые, — лиса возводит глаза к потолку, пытаясь точно припомнить и не опозориться перед подопечным, — перемещают кислород по организму и забирают углекислый газ. они очень важны, потому что каждый орган нашего тела нуждается в свежем воздухе. нужно есть печень, арбузы и помидоры, чтобы этот белок был в норме. — белок, который в яйце? — не совсем понимает ким. — нет, нет, — лиса хочет перестроить свой совет, чтобы он был понятней, но из двери показывается растрепанная макушка юон. — твоя очередь, енни, — подходит она к ним, — там будет очень темно, но ты не бойся, и сопли сначала холодные, а потом нормальные будут. мне не разрешили держать тебя за руку, но я буду прямо за дверью, — она пятится назад, врезается в дверную ручку затылком и тихо шипит, находясь и правда максимально из возможного близко к кабинету, — прямо здесь. — ты как курочка наседка, — улыбается киен, за плечи переставляя сестру подальше от двери, на случай если кто-то ее откроет, — кто сказал, что мне вообще страшно? — и он заходит. соплями, о которых говорила юон оказывается гель для узи, а полотенца были нужны для его удаления с кожи. лиса с девочкой дожидаются брата второй в комфортной тишине. юон немного не выспалась и медленно моргает, глядя в панорамное окно вместо глухой стены. лиса поправляет ей прическу. видимо, она лежала на кушетке из-за чего вид ее волос испортился. пряди под пальцами мягкие и шелковистые, скользят и рассыпаются на головке. киен выходит через пять минут, и они вместе направляются на подземную парковку, где их ждёт водитель, приставленный к ним на сегодня госпожой ким. — позвоним маме? — спрашивает лиса, когда они сидят уже в машине. манобан посередине, двойняшки по бокам в детских креслах. девочка и мальчик согласно кивают, и няня набирает номер, включая громкую связь. — ало? — раздаётся через каких-то несколько секунд. — мама ! — окликает джису дочь, — мы едем из больницы. — как все прошло? — спрашивает женщина, в ее голосе слышатся обеспокоенный нотки. — отлично, енни вообще не боялся, — хвастается поведением брата юон, — и нас намазали соплями. — правда, не боялся, киен-а? — госпожа ким по каким-то причинам игнорирует последнюю часть рассказа. — там нет ничего страшного, — отвечает киен, — как твои дела? — нормально, — слышно стук каблуков женщины, она куда-то идёт, — я постараюсь прийти сегодня пораньше, и мы устроим вечер на диване. лиса-ши? — девушка дёргается и чуть ли не роняется телефон, когда слышит свое имя из динамика. — да..? — неуверенно откликается она. — спасибо вам, — кто-то по ту сторону провода окликает госпожу ким, — мне пора, увидимся вечером, милые мои, — вызов сбрасывается, а внутри черепной коробки манобан скачут, отталкиваясь от стенок, гудки и благодарность глубоким голосом. — не за что, — беззвучно, одними губами, в никуда. *** диван до сих пор разобран, потому что вчера у госпожи ким и двойняшек и правда был вечер мультфильмов, а ханыль затеяла генеральную уборку всех ванных в доме, поэтому это надолго. юон разложила какую-то развивающую книжку, в которой надо в рамки вкладывать картонные силуэты животных и читать интересные факты о них. киен почему-то очень сонный. лиса даже подозревает, что он заболевает, поэтому когда он просится на руки, она прижимаемся губами к его лбу, пытаясь понять нормальная ли температура. кожа под чёлкой даже немного прохладная, и манобан усаживается на диван, вытягивая ноги перед собой и позволяя мальчику полежать в своих руках. юон может показаться сильной и волевой личностью, окружающей себя колючками и не подпускающей к себе тех, кому не доверяет. но лисе было гораздо проще сблизится с ней, чем с ее братом. по каким-то собственным причинам, девочка прониклась няней достаточно быстро. девушка была удивлена, потому что казалось, что с киеном построить эмоциональную связь гораздо проще, потому что он мягкосердечный и с хрупкой душевной организацией. мальчик оказался не так прост. он физически и морально нуждается в нежности и человеческом тепле, постоянно прижимаясь и обнимая, но, манобан заметила, что это не значит, что он в полной мере доверяет ей. киен очень привязан к своей матери и сестре. он искренне заботится и беспокоится о них и только в их компании позволяет себе полностью расслабиться. он подозрительный и мнительный. и только спустя почти два месяца общения начал оттаивать к няне. в последние дни лиса замечает перемены в отношении к ней мальчика. он стал активнее и энергичнее, не боится показать свою свободную сторону, искреннее общается с ней и периодически в его словах проскакивает осторожная забота. киен удивительный. — у слонов ноги мягкие как подушки, на самом деле, — юон подсаживается к ним, по слогам читая вслух, — а ещё у них тоже есть молочные зубы, но меняются они семь раз. — они могли бы построить бизнес на зубных феях, — улыбается лиса. — ах, лиса-я, как жаль, что ты такая взрослая и не можешь стать моей женой, — девочка выпячивает нижнюю губу, явно недовольная таким раскладом. она любит, когда няня шутит или рассказывает смешные истории, а у манобан кровь в венах стынет. как юон могла узнать, что она лесбиянка? и почему сама малышка говорит такие вещи? — мы с тобой были бы самой лучшей парой, огненными самурайками, как мама и рози. — она давно не приходила, — сонно бурчит киен куда-то в ключицы лисы. — мама сказала, она больше не будет приходить, — юон захлопывает книжку и хмурит бровки, — они не сошлись характерами, а жаль. — не жаль, — отвечает мальчик, — из-за нее нельзя было спать с мамой. — у мамы была жена? — аккуратно интересуется лиса, а ее пальцы начинают истерично дрожать. — нет, она была почти невеста, — юон увлекается уже какой-то лошадкой, перебирая пальцами ее гриву, создавая объём. ее видимо абсолютно не смущает факт того, что ее мама состояла в отношениях с женщиной. — кстати, почему это вы огненные самурайки, а я не с вами? — уже полностью разговаривается киен, присаживаясь на лисе так, чтобы его спина выпрямилась. — пошлите гулять, — увидев вновь бодрого брата, слезает с дивана юон, — ты одинокий самурай в кепке, — она поднимает с пола бейсболку мальчика, непонятно как там оказавшуюся, и протягивает ему, — там солнце. — я пойду в панаме, — игнорирует сестру брат, направляясь в гардеробную. у лисы шоковое состояние, и она даже не сразу замечает спор детей. у неё в ушах шумит собственная кровь. — если я и буду самурай, то в симпатичной панамке, — слышится откуда-то из коридора. мысли лисы смешиваются и бурлят. ей так сложно сконцентрироваться и осознать некоторые вещи и факты. госпожа ким встречалась с женщиной. ей нравятся женщины. и конечно же она воспитывает своих детей толерантными. то, что юон гомосексуальна конечно вопрос очень спорный, ведь девочка путает своё обожание к забавной няне с влюблённостью и через неделю об этом забудет. лиса не забудет. больше не на секунду не забудет. не о юон конечно. ну, юон тоже не забудет, а секрет, который двойняшки ей доверили. вот он из ее головы не уйдёт на ближайшие несколько столетий. киен просит взять с собой бутылку с соком, уже нахлобучив на голову голубую панамку, усыпанную мультяшными ромашками. юон решает, что ей именно сейчас нужно найти слона, которого ей дарили два года назад на день рождения, и взять с собой. лиса улыбается каким-то своим мыслям, проверяя время на телефоне.