аффилиация.

лиса дальгому очевидно не нравится. он утробно рычит, слыша шаги девушки и узнавая их среди всех членов семьи. чёрные глазки на выкате не упускают ни единого движения манобан, а уши всегда навострены, когда та говорит. какое ей самой вообще собственно дело до отношения пса? ну лает и лает. госпожа ким на него цыкает, а чонхун смеётся только. все считают это забавным. лиса не считает. дальгом — питомец джису, ее любимый ребёнок после юон и киена. даже племянники идут в топе дальше, лиса знает. не знает она — причин для такой ненависти. манобан не слишком громкая, не дебоширит и никого не бьет. за что такая неблагосклонность? киен ворчит, когда слышит, как в дверь их с юон спальни скребется пёс, в очередной раз собираясь облаять его драгоценную няню. — дальгом-а, отстать от нуны, пожалуйста, — мальчик, сморщив аккуратный нос, коротко стучит в дверь цвета слоновой кости, — она хорошая. — я его сама покусаю, честное слово, — юон поднимается с пола, оставляя разложенных зверюшек. за дверью оказывается ещё и хаюль с джиюн. девочка в полосатом сарафанчике забавно распахивает глаза, увидев рассерженную юон. младшая и правда страшна в гневе, особенно, когда покушаются на ее лису. джиюн странно вздёргивает бровь и берет дальгома на руки, проходя внутрь. хаюль искала двойняшек, чтобы проводить опыты с расстаявшим желе, и поскольку их не оказалось в саду и на пляже, она со своей тётей пришла сюда. киен эксперименты любит, а юон больше заинтересована во взрывах. услышав это, джиюн в незамедлительном порядке направляет всю научную делегацию в ванную второго этажа и советует не попадаться на глаза бабушке, на что получает три синхронных кивка. лиса, сидящая на нижнем ярусе двухэтажной кровати, с интересом наблюдает за дальнейшими действиями женщины, потому что пёс в ее руках поутих. манобан теребит в пальцах шнурок своих шорт, когда джиюн кивком просит встать. — пошли покурим? — спрашивает она негромко, зная, что по всему дому уши. — я не курю, — хмурит брови лиса. — да ладно, лис, подышишь дымом, — улыбка, ползущая от левого уголка губ до правого кажется манобан чертовски знакомой, — погнали. девушки спускаются вниз по лестнице. на первом этаже никого нет. джису на работе, господин ким где-то тоже. мать семейства отдыхает в спальне с часу до трёх, а чонхун с женой тусуются на пляже, прихватит с собой минчона и минсона. джиюн ворует из вазочки конфеты, а потом тянет лису куда-то за дом, заперев дальгома, начавшего рычать, на веранде. узкое пространство между зданием и забором с северной стороны оборудовано под ещё одно место садовника. младшая видела, что у него есть специальный домик в углу участка, так ещё и здесь развешаны различные шланги и секаторы. джиюн нетерпеливо роется в огромном кармане толстовки прежде, чем выудить пачку сигарет. не то что тоненькие и химозные джен. сразу видно, что дорогие и сильные. чиркает зажигалка, и женщина подпирает спиной стену дома, откидывая голову. проявляется рельеф шеи, и ресницы ложатся на обгоревшие щеки. она долго не выдыхает, но когда наконец делает это — открывает глаза и буквально припечатывает младшую ими к ограждению за ее спиной. — я редко курю, на самом деле, — произносит джиюн, пока сквозь тонкие губы все ещё сочатся струйки дыма, — просто хочется иногда. разговоры легче идут, — она опять странно улыбается, смотря теперь куда-то себе под ноги. — все курят по обстоятельствам, — пожимает плечами лиса, потому что пьяной иногда дымит тоже. — я хотела поговорить про джису, — джиюн снова смотрит на неё, но уже без улыбки. манобан старается понятливо кивнуть, но выходит что-то странное, а женщина вновь затягивается, чтобы продолжить, — когда мы говорили, что она редко кого привозит, мы не прикалывались. нас это беспокоит уже довольно долго. она приводила в этот дом только отца двойняшек, и это было очень и очень давно, — джиюн кусает нижнюю губу и снова немного думает, — ты должно быть много для неё значишь, раз сейчас здесь. — так получилось, — в глазах младшей мелькает что-то январско-морозное, — я не должна была быть здесь. это не от большого значения в ее жизни, — джиюн задумывается. — ты ведь знаешь, какая она? — она снова ждёт молчаливого согласия в отражении зрачков, — ты бы не была здесь, если бы она не хотела, — лиса понимает, что в голове сестры джису возможно и сформировалось что-то странное, но лишь им обеими известно настоящее положение дел. в груди щемит далеко не приятно от мыслей, что кто-то считает, что она джису дорога особенно, — я здесь не чтобы выяснять ваши с ней отношения. просто хочу попросить. — о чем? — прерывает затянувшуюся тишину лиса. — не злись на неё, — джиюн смотрит в глаза честно и прямо, — иногда может показаться, что она айсберг, но это абсолютно не так, — ах, джиюн, если бы только знала, насколько лиса в курсе этого, — она очень нежная и ранимая внутри, но пользоваться этим не смей, — на секунду хмурится, — если она по каким-то причинам пустила тебя в свою жизнь, значит будь осторожна, пожалуйста. я не могу предупреждать обо всем, но многие темы ее задевают. иногда может показаться, что она психует без причины, но у всех ее действий есть основания, хоть и одной ей понятные, — она снова затягивается, подбирая слова. переживает. о своей младшенькой. впервые увидев, как та на кого-то кроме своих детей смотрит тепло, словно солнечными зайчиками, — не обижайся, когда она строит стены. она без них не может. не потому что не доверяет, а потому что боится. потому что она не одна, у неё двое детей. она всегда будет защищать их. — я понимаю, — манобан немного обидно, что ее считают слепой идиоткой, не замечающей очевидных вещей. — это просто звучит на словах, но многие, сталкиваясь с этим в жизни, уходят, не желая возиться, — джиюн стряхивает пепел короткими ударами кончика указательного пальца по укоротившейся сигарете, — она никогда не покажет, но по ней это пиздец ударит, понимаешь? — лиса лишь кивает, — ты не злись, что я пристаю и нравоучаю. ты ни ей, ни мне ничем не обязана, просто помни, пожалуйста, что она особенная. во многих планах. не привязывай, если потом не захочешь волочить на себе. они молчат потом. долго. джиюн выкуривает вторую сигарету. лиса, которая прежде не знала куда деть взгляд, упирается им в стену. старшая говорит все это так... без подтекста. будто думает, что манобан правда ее младшей сестры подружка, которой скоро надоест возня с детьми и загруженный график джису и свалит в закат. перед домом группа детей проезжают на велосипедах, и раздаются их смех и звонки ради шутки. шумят кусты какого-то пушистого цветка в паре метров от них. джиюн подпихивает окурки под забор и засовывает в рот мятную конфету. она смотрит лисе в глаза немного. берет обещание, на которое не имеет права. все это выше сил манобан. *** уезжать жалко. роса холодит голую кожу ног, открытых вьетнамками. лиса неловко топчется у распахнутого багажника, не зная куда лучше пригромоздить свою сумку. коротко стриженный газон шуршит и под кроксами юон, которая протягивает няне свой рюкзак. кое-как оставив вещи поверх чемоданов джису, манобан повела девочку за руку обратно в дом, где все прощались. сыновья джиюн крепко обняли и лису, а минчон взял с девушки обещание, что та ещё приедет. лисе очень бы хотелось на самом деле. его мама передала манобан толстый конверт с фотографиями и аккуратно приобняла за плечи. как дальнюю родственницу. через младшую сестру. чонхун опять почему-то смеётся. в этот раз наверное над своей женой, потому что та выглядит обиженной. господин ким держит киена на руках и улыбается умиленно внуку. лиса окидывает взглядами лица этих людей. самых родных и близких джису. понравилась ли она им? что они говорят о ней наедине? видят ли они все, что происходит между ней и джису на самом деле? никакого значения не имеет, потому что лиса уже не узнает. остаётся только надеяться. девушка боится покидать донхэ и ещё по одной причине. что если джису решит оставить все это здесь? среди мерцания звёзд и шуршания волн. на своих простынях с орнаментом бумажных самолётиков и пунктиров их незамысловатых путей. лиса так не хочет. лиса выглядит загруженной и мрачной, когда благодарно принимает обеими руками собранную в дорогу госпожой ким еду. она старается выдавить сладкую улыбку на прощание всей семье. они тепло ее приняли и хорошо провели время вместе. ощущения между первым и крайним разом, когда она переступает порог родного дома джису, отличны. чрезвычайно. появившись здесь впервые, она не знала, что джису на вкус как то, что она всегда искала. она не знала, что женщина соткана из морской соли и сосновых игл. она не знала, что та мечтала стать парикмахеркой в детстве и называла своих новорождённых племянников инопланетянами. она так многого о ней не знала. она так сильно в неё не была. пожелания доброй дороги и раскапризничавшаяся хаюль тонут в вакууме, образовавшемся в голове лисы. чёрная дыра, вбирающая в себя весь свет, включая солнечный. в самоедстве она хороша. у них с джису это тоже общее. никто не накрутит их лучше, чем они сами. киен напевает песню из какого-то мультика, на прощание поглаживая широкие листья садовых канн. они блестят на солнце, благодарно принимая нежности мальчика. машина заводится с приятным урчанием, узловатые пальцы лисы крепко перехватывают прохладную поверхность руля. легко выехав с обочины, она игнорирует смех двойняшек и джису, машущую родителям из опущенного окна. в салоне пахнет персиками, ящик которых ехал на коленях ким. ее отец сказал, что так их транспортировка будет безопаснее. снова ранее утро. снова пустые дороги. выезд из частного сектора через шлагбаум. узкие улочки. железнодорожный переезд вдоль побережья. сосны и серпантин. джису обсуждает финал стройки по телефону с кем-то нижестоящим, ковыряя пальцем угол пластмассового ящика. выехать рано было правильным решением. на свежую голову проехать горную местность гораздо проще, чем в полусонном состоянии. двойняшки играют в каких-то кукол, рассадив их между своим креслами. барби киена очень драматичная, и его сестру это злит, потому что ее штеффи подарила ей уже все свои платья и устроила два чаепития. юон личность временами импульсивная, поэтому она говорит, что ее кукла ушла жить отшельницей в лесу — в карман кресла джису — и ее там никто не найдёт. девочка самодовольно ухмыляется когда из расстёгнутой молнии торчит только копна блондинистых кудрей, а киен обиженно дует губы и просит включить музыку. джису что-то нажимает на панели, и салон заполняет ненавязчивая мелодия. обычная корейская попса. брови юон вздымаются вверх, и она хлопает в ладоши, с первых секунд угадывая песню. ее мама напоминает о том, что нельзя издавать такие резкие звуки в машине. солнце встаёт быстро и оказывается уже высоко, когда они наконец пересекают границу канвондо. джису подаёт несколько раз кружку от термоса с очень сладким кофе, а в остальное время болтает с детьми. двойняшки задают разные вопросы про пейзажи за окном, а эрудированная женщина с удовольствием отвечает. и про то, почему у сосен все ветки наверху, и про то, почему горы стоят хребтами и про то, почему волны бьются к берегу. навигатор предупреждает о повороте налево через двести метров, и лиса старается эту развилку за машинами впереди разглядеть. они решили поменяться после остановки на обед. манобан старается свое время за рулём отвоевать на максимальное количество часов, чтобы джису опять не изнуряла себя до невозможного. юон попросила покушать там, где будут пончики, а ее мама поискала есть ли на их пути филиал сети таких забегаловок. киен нашёл себе развлечение, переодевая кукол и примеряя различные сочетания. — а так хорошо? — показывает он свою манекенщицу в зелёном топе и темно-синих джинсах в зеркало заднего вида маме и няне, — я хотел серёжечки повесить, но у одной палочка сломалась. — круто, — откликается лиса, плавно заворачивая, — вставь одну, так сейчас модно. они паркуются у кафешки через полтора часа. джису переодевает детей в машине, потому что ей кажется, что слишком жарко для носков и пуловеров. утром было гораздо прохладнее. юон танцует внутри заведения под спокойную музыку, абсолютно не учитывая плавный ритм, а просто отрываясь. лиса лишь тихо хихикает, но это становится ее главной оплошностью. прищуренные глазки быстро упираются в ее испуганное лицо, куда же и прилетает приглашение на танец. манобан танцует. аккуратно подхватывает юон на руки и медленно ведёт. заставляет ее почувствовать мелодию и понять, в чем же собственно смысл. девочка радостно повизгивает, когда ее откидывают назад в изящном элементе. пончики ожиданий не оправдывают, поэтому двойняшкам заказывают набор из детского меню. крошечные пластмассовые вилочки с рыбьим хвостиком на конце вызывают фурор, и киен заявляет, что заберёт их домой. пока джису лицом пытается изобразить свою финансовую обеспеченность и возможность киену купить целый порт, лиса согласно кивает мальчику. после еды в машине дети начинают засыпать, а манобан выжимает максимум из своих дипломатических способностей и отбивает ещё пятьдесят километров. на самом деле же просто быстрее плюхается в водительское кресло и запирает дверь. джису негодует ещё десять минут, но потом замечает, что киен и юон почти спят, поэтому замолкает. спустя ещё пятнадцать лиса чувствует сквозь ткань своих джинсов ладонь. тёплую и сильную. джису осторожно, но ощутимо держит свои пальцы чуть выше колена. словно нет в этом ничего странного. просто лежит. выбивает весь воздух из лёгких младшей. манобан старается сосредоточиться на обгоне фуры, а не вскипевшей кровью под кожей ким. та незаинтересованно следит за дорогой за окном и проводит большим пальцем по внешней стороне бёдра, будто устраиваясь поудобнее. джису сменяет милость на гнев, когда они останавливаются в туалет и ругается шепотом, пересаживая младшую на переднее сиденье рядом с водительским. лиса в принципе уже не особо против, потому что сама чувствует наступающую усталость, а она не безбашенная и помешанная на самоконтроле ким джису, чтобы рисковать кем-то настолько важным в угоду своему эго. манобан пристёгивается и вытаскивает из кармана своего рюкзака конверт с чуть сбитыми уголками. в графе отправителя джиюн-онни с сердечком, в графе получатели лалиса, которая лиса. девушка улыбается немного, и не замечает боковым зрением, как дёргается ким, чтобы разглядеть причину смены настроения. стопка фотографий внушительная. здесь действительно собран каждый день в солнечном донхэ. лучи навсегда замерли с кружащимися в них пыльниками, когда джису сидит на диване в гостиной, а киен спит на ее груди. джису и лиса валяются в гамаке в саду, споря о книге в руках старшей, потому что манобан считает байрона пошлостью, а ким просто бьет томом по голове не без силы. все дети семейства ким играют в индейцев в ободках из перьев, сделанных для них с любовью бабушкой. лиса посуду моет, а джису вытирает и смеётся. вот они перед домом, юон тогда встала рано и вместе с няней провожала маму. джису стоит напротив лисы и улыбается тепло, потому что у той челка растрепанна. фотография сделана со второго этажа и похоже что из окна комнаты чонхуна. поверхность фотокарточек из-за свежести чуть липкая, и девушка аккуратно переставляет по одной назад, чтобы каждую рассмотреть. чудесно, что у неё останется такая память. что столькие воспоминания имеют физическое подтверждение. на одной из них джису моргнула, вся в своём излюбленном креме от загара, а потом и единственная не обгоревшая, а лиса смотрит на неё с будто бы вселенской любовью. девушка помнит, что потом джису помогала ей закапывать минчона в песке и пела русалочью песню своим невозможным медовым голосом. чонхун с джису кидаются скошенной травой в саду, и та в воздухе разлетается словно конфетти. ещё одна общая, но на ней лиса смотрит лишь на старшую, точнее на ее губы, игнорируя вспышку фотокамеры. юон с минсоном обнимаются на фоне моря и корчат забавные рожицы, а никогда не считавшая себя сентиментальной лиса кажется сейчас расплачется. не даёт ей сделать это, а джису открыть рот, чтобы спросить, только голос киена. — мам, меня тошнит, — вдоль дороги ограждение, скрадывающее шум, поэтому ким начинает судорожно вертеть головой. — потерпи немножко, киен-а, — женщина обеспокоено мажет глазами перед собой, — через пять минут выедем отсюда. — смотри перед собой, — лиса шмыгает носом дважды, — и дыши глубоко. на самом деле, чтобы проехать этот участок дороги нужно как минимум минут двадцать, поэтому джису нервно стучит пальцем по рулю и вертит головой в поисках места для остановки. сына скорее всего просто укачало, и ему нужно немного побыть на открытом воздухе. так и получается. он недолго ходит за ручку с ней вдоль лесополосы, но потом возвращается с прежним здоровым румянцем на лице и букетом каких-то мелких полевых цветочков для юон. также взволнованная сестра долго оценивает его состояния прежде, чем принять подарок, а потом крепко обнять киена. *** в квартире пахнет цитрусовым освежителем для воздуха и какими-то моющими средствами. двойняшки рады до безумия вернуться наконец домой и, сквозь превозмогающую усталость, идут прыгать на диване. джису лишь недовольно поджимает губы, но решает дать детям побеситься перед сном. так их будет легче уложить, если они конечно не перевозбудятся. судя по визгам из гостиной, второй вариант вполне реален. лиса не совсем понимает, что она собственно тут забыла. девушка планировала только помочь с вещами и свалить в свою крошечную квартирку в максимально далеком отсюда районе, но ким на неё не смотрит больше. не даёт никаких указаний и намёков. просто проходит с сумками куда-то в гардеробную, будто все так, как должно было быть в ее представлении. манобан все же разувается, осторожно сдвигая свою стоптанную обувь в сторону, и идёт в зал к юон и киену. мышцы ноют из-за неудобной позы во время сна в машине, а ещё неплохо было бы попить чего-нибудь сладкого. вроде сока или газировки. лиса устало трёт переносицу, позволяя юон обнимать себя со спины и виснуть. — пойдёмте искупаемся, а потом завалимся спать? — манобан слабо улыбается, тычась носом в нежную щеку девочки, — почитаем что-нибудь. ханыль-сонбе наверняка заправила свежее белье. — только сделаешь пену, — юон прижимается сильнее, заставляя губы девушки упереться в ее кожу. — много пены, — неразборчиво отвечает лиса прежде, чем подхватить малышку на руки. киен счастлив побыть немного в одиночестве в своей комнате, проверяя игрушки, которые пришлось оставить. извиняться и целовать в холодные пластмассовые носы гораздо проще наедине с ними. манобан делает для девочки много пены и самостоятельно чистит ей зубы, потому что время уже достаточно позднее, а джису до сих пор не появилась. женщина сто процентов опять повисла с кем-то на телефоне, общаясь на языке чисел и процентов. лиса кутает юон в махровый халат с заячьими ушами на капюшоне и заворачивает волосы в полотенце. киен купается ещё быстрее. он выглядит гораздо более измотанным, чем его вечно энергичная сестра. мальчик медленно натирает губкой свои загоревшие плечи и мягкий живот, а ещё благодарно кивает, когда лиса одним движением вынимает его из ванной. на самом деле, носить долго на руках четырехлеток довольно тяжело. у двойняшек здоровая комплекция, но у лисы сильные руки, и она привыкла таскать детей, поэтому это не самая трудная задача в уходе для неё. когда юон и киен переодеваются в пижамы, манобан плюхается на свое законное место на полу тощей задницей, облокачиваясь на кровать киена спиной, и выбирает, что будет читать им сегодня. мальчик просит стихи. лиса никогда поэзию не понимала и была от неё далека, но квадратные рифмы и крупный шрифт не сложны в понимании. она позволяет сонному киену медленно перебирать свои волосы и просит юон не беспокоиться о своём удобстве. пушистый коврик горчичного цвета далеко не самое худшее место, где ей приходилось сидеть. в ее первой съёмной квартире не было абсолютно никакой мебели, и она ела, сидя на сумке-холодильнике. рассеянный свет ночника своими осторожными лучами достигает лишь части комнаты с кроватями, углом сведённых изголовьями друг к другу, и одним из шкафов. лиса откидывает голову уже максимально, затылком касаясь мягкого матраса. киен мирно посапывает, подсунув обе ладошки под подушку. запах кондиционера для белья действительно ощутимый, и только недавно отглаженные простыни ещё старательно держат форму. мальчик на свою маму действительно очень похож, особенно когда так спит. лиса видела джису спящей лишь однажды, когда та придремала на пляже. манобан осторожно натягивает одеяло повыше, чтобы накрыть спинку мальчика, и переходит к кроватке юон. та крепко обнимает плюшевого медвежонка с очаровательным алым бантом и зажимает плед между ног. в темноте кажущиеся ещё более смоляными локоны разбросаны по подушке. манобан мягко улыбается, когда хочет выключить ночник, но в этот момент открывается дверь. — куда вы в... — джису прерывается, заметив потушенный свет и спящих детей, — когда ты успела? — шепчет она, зайдя в комнату. младшая лишь неопределённо пожимает плечами. сейчас же это не ее работа. просто дети устали после дороги, и их мама наверняка тоже. — я наверное поеду, — тихо спрашивает она, дождавшись, когда джису поцелует двойняшек и они выйдут из детской. — я думала, ты останешься, — хмурит брови старшая, — уже поздно. — мне завтра в универ, — качает головой лиса немного прежде, чем замереть взглядом на лице ким. — большинство твоих чертежей сейчас в моем кабинете, если хочешь забрать что-нибудь из квартиры — возьмёшь машину завтра утром, — серьезно говорит джису, — давай все поскорее ляжем спать, а завтра поедешь, куда захочешь, — и она кажется такой волшебной в своей искренности и усталости, когда мягко окольцовывает пальцами предплечье лисы, — хорошо? — ладно, — согласно кивает манобан, неловко улыбаясь, когда джису продолжает пронизывающе смотреть, — тогда, я в душ..? — неуверенно мнётся она, пока старшая все ещё не выпускает. — иди, — звучит только спустя несколько секунд. девушка чувствует как испуганно вздымается ее грудная клетка, когда она закрывается в ванной, захватив свою сумку. она тратит немного времени на то, чтобы найти там что-то свежее, потому что ей было крайне неловко стирать в доме ким вместе со всеми. она привыкла таскать грязное белье в прачечную джен и ссориться с ней потом из-за неправдоподобной сумме в чеке. наконец, она отбирает чистую майку — которая все это время была парадной, но сон в доме ким джису, разве не праздник? — и штаны с лампасами. лиса заходит в душевую кабину вместе со своей косметичкой со всем подряд. бритвы, мочалка, зубная щетка, расчёска. она запихала туда буквально все. струи горячей воды помогают расслабиться немного и справиться с усталостью в мышцах. манобан моет волосы, потому что завтра ехать в университет, и тщательно скрабирует лицо. вообще эта процедура должна выполняться раз в неделю, но лиса вечно сбивается со счета. в конечном итоге, она заканчивает довольно быстро. в этой ванной зеркало чуть ли не во всю стену над двумя раковинами, поэтому девушка недолго оценивает свое голое тело, по которому бежит вода. она заворачивается в мягкое полотенце чёрного цвета. даже оно является частью дизайна и в каждой ванной комплект разных оттенков в зависимости от плитки и декора. лиса немного тупит, тыча мокрым пальцем не по тем выключателям, но наконец оживляет подсветку. зачем она была нужна неясно, но что плохого в том, что бы почистить зубы в такой интересной атмосфере тёплого света? наконец она вытирается насухо, игнорируя влажные волосы, и одевается. сумка остаётся на полу, потому что ещё и выходить с ней будет мега странно. джису нигде неслышно, поэтому лиса решает, что старшая опять заперлась в своей комнате. не то чтобы она надеялась, что ким ее дождётся, поэтому с тишиной в груди ничего не дрожит. попить чего-нибудь сладенького все ещё хочется, поэтому лиса движется в сторону кухни. в темноте в просторной квартире ориентироваться в разы сложнее, хотя раньше девушке казалось, что она выучила каждый угол наизусть за три месяца практически проживания. манобан переодически похлопывает по стенам, чтобы в случае чего не создать шума, врезавшись в дверь или какую-нибудь вазу в нише. подсветка холодильника первые секунды слепит глаза. лиса находит только какой-то холодный чай, но он вроде должен быть сладким. она откручивает крышку и чуть ли не давится когда джису щёлкает по выключателю, привлекая внимание. младшая разворачивается, продолжая пить из бутылки и наталкиваясь глазами на прищур ким. те же самые мокрые волосы, обрамляющие лицо, отсутсвие косметики и усталость под глазами. измотанная. воздух заканчивается, но манобан не находит сил, чтобы разорвать зрительный контакт. когда срабатывает уже инстинкт самосохранения, она тихо кашляет и убирает бутылку на полку холодильника, который уже предупреждающе пищит о том, что его дверцы открыты слишком долго. — пошли спать, — говорит джису, когда лиса снова поворачивается. никаких колкостей и улыбок. не шутит и не язвит. просто спать хочет. — с тобой? — тихо спрашивает девушка. — с кем ещё, — и улыбается устало. мягкая и пахнет сто процентов своим ванильным молочком для тела, — если у тебя есть ещё с кем поспать, я закрыла дверь на четыре поворота. — не с кем, — лиса улыбается наверное слишком широко, когда идёт за джису по коридору. та словно кошка безошибочно угадывает повороты и двери. младшая, к несчастью, в темноте ни черта не ориентируется, поэтому вписывается в дверной косяк, уже на входе в спальню ким, — боже, осторожно, — обеспокоено звучит джису, но когда свет включён, и на лисе заметных повреждений не обнаруживается, она тихо смеётся. девушка недовольно хмурится на это, но когда старшая берёт ее за обе руки, все веселье сходит на нет, — проводить тебя до кровати? вдруг заблудишься. лиса тоже умеет играть. особенно в то, в чем правил как таковых нет. с ее лица стирается и остаток усмешки, когда она полностью закрывает глаза. разглядеть спальню джису, как бы она раньше об этом не мечтала, сейчас возможности нет. старшая слишком часто одерживала промежуточные победы в битвах, так что сейчас ее очередь менять ход игры. пальцы на предплечьях сжимаются с новой силой. от предыдущей очень отличной. в движениях джису мелькает что-то острое и инстинктивное, когда она скользит выше к локтям. очень хотелось бы лисе наблюдать за ее лицом в этот момент, потому что взгляд ким кажется материальным и осязаемым. прямо сейчас он мажется по ее чуть приоткрытым губам. младшую чуть тянут вперёд, заставляя сделать несколько медленных шагов. хватка не слабнет, в ней наоборот добавляется легкое давление, призывающее развернуться. джису нравится смотреть на лису сейчас. контролировать каждый ее шаг и движение. следить за дрожащими ресницами и скользящим между пухлых губ языком. младшая красивая исключительно, всё-таки. только для неё. такая уязвимая и откровенная — делай, что хочешь, я даже смотреть не буду. в стиле манобан. по отношению к старшей она часто показывала полное доверие и уверенность в надежности. джису сажает ее на кровать, аккуратно нажимая на плечи. лиса лишь чуть рефлекторно дёргается, когда слишком долго не чувствует под собой матраса. у ким низкая кровать. старшая кусает нижнюю губу, на секунду задумываясь, что бы ей хотелось сделать дальше. очень возможно, что усевшуюся наконец девушку раздеть. рассмотреть оставленные бледными следы от купальника. соединить каждую новую родинку. прикоснуться к горячей коже. лиса вечно такая тёплая, будто внутри себя держит раскалённые угли. женщина на всякий случай закрывает ей глаза одной из ладоней перед тем как поцеловать. осторожно коснуться своими губами чужих — чуть дрожащих и послушных. повиновение младшей отдаётся в теле приятными спазмами и заставляет придвинуться ближе. максимально. джису седлает манобан, заставляя опереться на локти за собой. та все ещё не открывает глаз, но тянется вперёд стоит старшей отстраниться, чтобы посильнее раздвинуть свои бёдра, перенося частично вес на помявшие простынь колени. губы лисы блестят в приглушённом освещении, а ким словно не касавшаяся их несколько лет, припадает с новой отдачей и силой. она сжимает, кусает, толкает свой язык глубже. младшая будто бы сладкая, на вкус отдаленно знакомая. и ким глотает чужую слюну снова и снова в попытках вспомнить, словно от этого зависит ее жизнь. ладони старшей неторопливо, контрастно с губами, обводят рельефы тела младшей. живот, напряженный из-за позы, кажется невероятно твёрдым, а грудная клетка узкой. пальцы изучают касаются, вызывают мурашки на задней части шеи и плечах. джису отрывается, дышит через рот, мешает свое дыхание с чужим и снова целует. только теперь в щеки, скулы, шею. трепетно и осторожно цепляется губами за молодую кожу. — чего ты хочешь? — собственный голос кажется незнакомым. рванным и хриплым. — тебя, — лиса с все ещё закрытыми глазами проводит языком по губам, собирая остывшие поцелуи джису. — посмотри на меня, — на приказ абсолютно не похоже, и младшая смотрит. прямо, восхищённо и сильно. в ее зрачках плещется так много эмоций, что ким на секунду теряет дыхание. замирает в свете фар. в свете обожания манобан, что так тщательно ее изучает, записывает на подкорку памяти, чтобы перематывать в голове. любоваться. чувствовать это цунами постоянно. потому что в ней чувств правда слишком много. то, как в приглушённом свете мягко волнуются волосы джису, блеск ее острых глаз, приоткрытые губы, раскрасневшиеся щеки. совершенство. в чистейшем его концентрате. квинтэссенция изящества и великолепия. то, как вздымается ее грудная клетка, как горячие ладони ложатся на щёки лисы. мечта всей ее жизни. джису в ее руках — то, к чему она будто бы всегда стремилась. вот он смысл, ответ на все вопросы, ключ ко всем тайнам. ким джису в своей пижамной рубашке и с растрёпанными волосами. ким джису, которая целует лалису манобан снова. горячо и трепетно. прижимается ближе, скользит ладонями под облигающую майку. — нет, правда, чего ты хочешь? — старшая сталкивает их лбы, — мне переодеться? может быть, игрушки? — ответ все тот же, — лиса старается максимально аккуратно ким на постель повалить. оглаживает ее бёдра, на секунду отвлекается отползая чуть выше по плоскости кровати, чтобы стащить для джису подушку, — те-бя, — повторяет на всякий случай, а потом целует сама. ловит уже чуть опухшие губы. и поддаётся под напором старшей, стягивая штаны и отбрасывая их куда-то на пол. они падают с характерным ткани глухим звуком, не привлекая к себе никакого внимания. джису лучше, чем все сны и мечты. она больше них, сильнее, материальнее. она целует крепче, жмётся сильнее, стонет ощутимее в самые губы. она под пальцами живая и жаждущая. мерцает своими невозможными глазами из-под ресниц и позволяет себя раздевать. раскрывается совершенно красивая. с золотыми растяжками на животе, блестящими тонкостью своей кожи в блеклом свете, с выразительными ключицами и темными сосками. горит в руках младшей, но позволяет собой любоваться. кусает губы, контролирует дрожащие руки, что лису обратно себе хотят. она пытается в глазах младшей что-то рассмотреть. похоть. хотя бы страсть. но в той лишь благоволение. только обожание, граничащее с сумасшествием. она касается ее кончиками пальцев как самой большой в мире драгоценности. она выцеловывает глазами каждый сантиметр кожи. боготворит. — как ты хочешь меня? — тягуче спрашивает джису, наряженная столь затянувшейся тишиной. лиса смотрит странно, веки над и под ее огромными глазами то сужаются, то наоборот откатываются назад. в темноте неясно заполнил ли зрачок целиком радужку или карий цвет так выглядит без света. младшая молчит. левый уголок губ ким ползёт чуть вверх, — выпусти на секунду, — и младшая послушно встает. джису в своём теле уверена, по крайней мере, она давно прошла стадию, когда ее вообще это волновало. она отодвигает дверцу шкафа, и немного роется на верхней полке, наконец вытаскивая картонную коробку с латексными перчатками. — просто меня? — на всякий случай переспрашивает она, на что получает лишь кивок. и то как очаровательно уже подсохшие волосы рассыпаются по плечам лисы и как нежно она смотрит. у ким кинка на невинность никогда не было, но лалиса манобан в одной майке и белье, поджавшая под себя ноги, это преступление против ее сердца. женщина выдвигает нижний ящик тумбочки и находит полупустой тюбик смазки. возвращаться к лисе потрясающе. несмотря на всю болтовню, секс с ней, джису уверена, должен быть невероятным, поэтому полностью доверяет себя в руки манобан. у той наверняка в голове многоступенчатый план по овладению ей. девушка быстро расправляется с перчатками, а потом долго смотрит. джису кажется что внутри неё что-то стынет, когда голос младшей все же разрезает тишину. — разворачивайся, — ким на секунду замирает, но все же повинуется. в ней играет интерес. что же лиса будет делать дальше. джису не ожидает, что робкая и послушная лиса такая только при зрительном контакте, когда есть возможность подавить ее морально. когда в ее распоряжении все тело старшей, в ней просыпаются самые властные и горячие стороны. то, как она прижимается, как мнет грудь старшей в своих ладонях, как шепчет на ухо тише, когда неосторожный стон все же срывается. она изучает ее тело, пробует, касается. джису губы себе все искусала потому что-то так беззастенчиво ее соски перебирают, что в животе будто что-то вот-вот взорвется. что-то, что заполняет ее до краев. младшая прижимается со спины всем своим телом, давит, обжигает голой кожей. лиса заставляет ее выгнуться, пока выцеловывает сначала горькую из-за парфюмерии кожу, потом солёную из-за выступившей испарины, а потом сладкую из-за настоящего вкуса старшей. из-за позы нависающей манобан сверху слюна бежит по внутренним сторонам ее щёк, когда кусает джису за мочку уха. сережка-гвоздик из красного золота и жемчужины перекатывается по языку приятным холодом, когда эластичная кожа под требовательными губами тянется. перчатки без смазки пока с трудом скользят по коже спины, приклеиваются к дрожащим бёдрам. джису сжимает в руках простынь и задыхается в подушках, потому что лиса так потрясающе смешивает свою власть с нежностью, так умело берет ее себе, что стоны глотать становится все сложнее. младшая входит осторожно, обнимает под грудью левой рукой, пока правой касается ее уже раскованнее. раздвигает влажные стенки, массирует, трёт пальцам у основания. ким абсолютно ослабевает в ее руках. ей кажется, что лиса за спиной единственная опора, точка отсчёта, ориентир во вселенной. держит ее, обнимает, толкается. у старшей глаза закатываются от разливающейся жары, от хриплого дыхания на ухо, от тесноты между их телами. из головы выбиваются все мысли, в глазах темнеет, только круги света мелькают на особенно удачных толчках. лиса целует ее в шею, но стоит ей только коснуться губами плеча, как старшая дрожит всем телом, падает лицом в подушку обратно, чтобы выть и скулить в неё, потому что слишком хорошо. младшую хочется туда же отправить. в самые звёзды. чтобы тоже язык родной забыла и потеряла небо и землю. джису сглатывает шумно, хрипло дышит, разворачиваясь к лисе. та тоже вспотела вся, блестит и мерцает. дышит рвано и громко. и смотрит. пытается угадать реакцию, почувствовать довела ли до исступления. ким для неё также хочется. она на негнущихся ногах поднимается с кровати. — я за салфетками, — отвечает она на немой вопрос младшей, на что та распахивается глаза в честнейшем удивлении. — я чиста, — дрожащим голосом отвечает она, — только месяц назад санитарную книжку обновляла. — ты же знаешь, как это бывает, — ким все ещё дышит с трудом, загнанно, с перебоями. — татуировки не делала, в больницах не была, ни с кем не спала и на маникюре тоже не была, — тянет свои цепкие руки к старшей. горячие из-за вакуума в перчатках, которые сейчас валяются на полу. — невыносимая, — стонет джису, но все же падает на кровать обратно. обратно в цепкие ручонки. младшая обнимает крепко, жмёт к себе, все ещё возбужденная, — ложись наверх. — не, давай, вальтом, — джису смеётся вслух, потому что лиса старательно избегающая названия поз тоже что-то для неё запредельное. — окей, пиковый валет, — старшая стягивает с манобан майку, оставляя ту окончательно обнаженной. — пожалуйста, помолчи, — хнычет младшая, отползая и уступая ким больше места. — сейчас надолго замолчим, дай поржать, — манобан возмущённо хватает ртом воздух, потому что джису ведёт себя слишком. раскованно, властно, уверенно. особенно для женщины, что так нуждающиеся стонала под ней несколько минут назад. ким ложится напротив коленей лисы лицом, а потом внезапно хватает их, чтобы подтащить к себе. тощие бёдра содрогаются в предвкушении, а живот втягивается. младшая продолжает что-то неразборчиво просить, но когда джису целует ее внутреннюю сторону бедра, тут же замолкает, задыхаясь в очередной раз. у джису язык сильный и быстрый. она знает, как заставить девушку кончить всего за несколько минут одним им. младшая закидывает ее бедро себе на плечо тоже чуть позже, наконец вспоминая, чего хотела изначально. она все ещё бесконечно нежная и осторожная, и от этого сводит мышцы. лиса прерывается лишь на несколько секунд только потому что кончает. рвано втягивает воздух сквозь зубы и оставляет следы от пальцев на коже бёдер старшей. джису жаль, что она ее лица не видит, но чувствует примерно тоже самое снова через несколько минут. аккуратные движения лисы ее крошат до основания. она рассыпается стремительно и неумолимо. стонет тихо, а лиса не останавливается ещё приличное время. мучает, истончает, собирает из пыли вновь. своими прикосновениями к спине, еле заметными белыми царапинами. они лежат ещё долго потом, раскинувшись на кровати. солнце кажется встает где-то за плотными шторами. где-то утро побеждает ночь. где-то скоро проснутся люди и пойдут по своим бренным делам. где-то. за пределами этой комнаты, где у лисы наконец выравнивается дыхание. — встань с одеяла, холодно, — разрушает дрожащий момент джису, вытягивая покрывало из-под манобан. — придвинься ко мне, погрею, — лиса перекладывается правильно — головой на подушку к изголовью кровати, — реально, сюда иди, — ким щурит свои глаза невозможные опять и чуть возится на своём месте, разогревая холодные простыни. — давай, встанем, белье поменяем, — шепчет она. — ты издеваешься надо мной? — лиса придвигается сама. наглейшим образом ложится на подушку ким, обнимает ее тело всеми конечностями и собирается спать, уткнувшись в шею. — ты горячая, — джису убирает волосы с лица. — ради всего святого, замолчи, — младшая кусает в шею ощутимо. — молчат в гостевой комнате, куда ты сейчас пойдёшь, — в противовес своим словам, джису просовывает руку под шею манобан, чтобы обнять со спины, — ну, блин, давай реально перестелим. меня складки эти бесят. — госпожа окр, дайте поспать, — сонно отзывается лиса. — как ты меня назвала?! — возмущается ким, но ответа не следует. младшая тихо сопит в ее шею, даже во сне прижимаясь крепко, — спокойной ночи, лиса-ши. — сладких снов, — раздаётся практически сразу, и джису хочется кого-то выкинуть с кровати.