аффилиация.

джису разбирается в психологии совсем немного. ее познания в этой области настолько малы, что недостойны даже упоминания, но их хватило для того, чтобы буквально сразу вычислить влюблённость манобан. поначалу, ким казалось, что она себе надумывает. лиса простая и лёгкая в понимании. уж точно не какая-то бесконечная коробка с сотней дополнительных дон, но ее очевидную влюблённость долго не хотелось признавать. джису считала, что это не то чтобы глупо — это просто нелогично. неправильно, неуместно, нелепо. такая как лалиса манобан не должна влюбляться в такую как ким джису. и тут дело даже не в заниженной самооценке старшей. просто в голове не укладывалось, что это вообще возможно. лиса это леденцы в прозрачных, шуршащих фантиках, перепачканные в грифельной пыли ребра ладоней и мятые футболки. она что-то сияющее и играющее солнечными зайчиками. девочка-март не пара женщине-январю. ее выдавали многие факторы. взгляды во время смеха, забота, копирование привычек. джису могла бы списать все на профессиональную симпатию или просто восхищение как личностью, но все мысли сводились к одному — манобан в неё влюбляется. медленно, но, как оказалось, верно. представлять ее рядом с собой странно. однозначно безумно удивительно и до приклеившегося к небу языка непривычно. джису просто не ожидала такой инициативы в тот день. возможно ей понадобилось бы гораздо больше дней, чтобы осознать тягу к младшей, а возможно она вообще и не успела бы к окончанию контракта. девушка воспользовалась предоставленным шансом на сто процентов, комфортненько обосновавшись в мыслях ким. джису никогда бы не посмотрела на неё в таком свете, если бы не вчерашний вечер, и теперь внутри неё кипит так много различных мыслей. в голове настоящая суматоха, красные огни мигалок и бегущая строка губы лалисы манобан. непривычно. женщина давно не испытывала подобных чувств, давно не получала столь робких признаний в симпатии и таких нежных поцелуев. возможно, она просто изголодалась по обычному человеческому теплу и чувству нужности не только в плане ценного сотрудника. когда тобой просто восхищаются из-за твоего существования и мыслей. лиса способна на это, она может очень многое для старшей, но та боится даже мечтать. думать, правильнее сказать. на те несколько дрожащих минут она абсолютно позабыла о тяжести своих грузов. она так многое тащит на собственных плечах, и все эти принципы, ответственности и опасения стали невесомыми в объятиях лисы. джису боится, но не может перестать перематывать в голове и представлять следующие подобные... разговоры о старости. если каждый раз, когда они будут болтать о будущей обвисшей коже и выцветших волосах, то ким абсолютно не против опустить свои страхи о собственной пенсии и позволить себе расплавиться в восхищённом взгляде и нежных поглаживаниях младшей. та наверняка переживает. есть в них эта общая черта — надежность и совестливость. они всегда думают о последствиях и потерях. вероятно, манобан стыдно, а может и результат признания своей ценностью перевесил волнения о совершённом. в любом случае, ким не может забраться в голову сидящей напротив лисы, как бы не хотелось. та будто бы не спала всю ночь и не может поднять на старшую глаз. джису даже младшую жаль немного. влюбиться в такую как она — однозначно настоящее наказание за грехи прошлой жизни. джиюн зажгла бумажные фонарики в китайском стиле, потому что она эстетка и хочет наделать ещё миллион фотографий на память. дети наедаются быстро, а взрослые беседы их абсолютно не привлекают. юон о чем-то долго шепчется с манобан прежде, чем побежать играть. ее челка сбилась и растрепалась по румяному от беготни лицу, но она все равно кутается в ветровку манобан, потому что та ей великовата, а от того кажется длинной и роскошной для девочки. лиса не хочет рушить момент величия для юон, ведь в золотом логотипе фирмы нет ничего драгоценного, лишь доказательство подделки бренда. — вино слишком сладкое, — комментирует чонхун, распробовав содержимое стакана домашнего приготовления, — набузовали сахара вы конечно. — нормальное оно, — показательно делает глоток джиюн. они вместе с матерью самостоятельно изготовили его, и она не видела никаких недочётов. каждый раз рецепт один и тот же. — он просто намекает, что хочет соджу, — ухмыляется жена чонхуна, отправив в рот палочки пибимпапа. — за обедом вы сказали, что рано, вчера праздника не было, а сегодня что? — мужчина недовольно морщит нос, и это правда выглядит смешно. — сегодня тоже никакого праздника нет, — резонно подмечает отец семейства, но его сын лишь в очередной раз недовольно мычит, — думаю, мы можем выпить хотя бы за то, что имеем возможность собраться вот так, все вместе, на веранде нашего родного дома. — отличный тост ! — чуть ли не перебивает господина кима чонхун и расплывается в улыбке, когда его мать все же встает и идёт за соджу. мужчина получает толчок под рёбра локтем от своей жены, но ничто не может нарушить прилив детского восторга, когда вносят графин, — пробовала когда-нибудь? — обращается чонхун к сидящей по правую руку от него лисе. — виноградную, вроде, нет, — бесцветно отвечает лиса, почтительно принимая двумя руками стопку у госпожи ким. — о-о-о, чонхун-оппа научит тебя пить, — довольно потирает ладони мужчина и начинает разливать соджу. лиса сначала принюхивается и ощущает лишь острый запах винограда в смеси со спиртом. очень резко и сильно. она уже представляет, как эта штука даст по мозгам, но возможно немного опьянения и не помешало бы, потому что голова уже раскалывается от стресса. все чокаются, и манобан чуть привстает над стулом, чтобы почтить всех столкновением стопок. девушка отворачивается от стола, прикрывая стекло в своих руках ладонью и касается губами холодного края. нужно просто резко опрокинуть и не держать во рту. практически так она и поступает, только чуть ли не давится от спиртовой горечи. надежды на то, что сладость винограда перебьёт алкоголь рухнули стремительно. глаза слезятся, и она глупо моргает ими в попытках прояснить взгляд. чонхун смеётся где-то над ухом, громко хлопая ее по спине. пелена слез сходит, и первое, что девушка видит, — обеспокоенный взгляд джису. женщина все ещё держит в своей руке стопку, зависшую над столом и смотрит на лису. младшей неловко. вообще ото всех зрительных контактов с ким, а ещё и с таким глупым выражением лица и приоткрытым, словно у рыбы, выброшенной на берег, ртом. — что же ты так сразу? — снисходительно улыбается джиюн, — рюмку за раз не осушают, — женщина покачивает головой, а лиса ловит на себе взгляды всех сидящих за столом. манобан соглашается на ещё одну стопку от чонхуна, потому что все ещё дико неловко. как младшая, она должна была всем разливать, но статус гостьи переместил эту обязанность на джису. ким наполняет рюмку девушки неполностью, и этот жест лисе абсолютно непонятен. госпожа ким говорит, что самой себе наливать нельзя поэтому манобан повторяет стопку джису. тепло ее пальцев с ручки графина так быстро тонет в холоде стекла, но младшая все равно будто бы ощущает фантомное соприкосновение. она пьёт ещё раз и ещё раз. прежде лисе приходилось пить соджу, но это было среди друзей-ровесников, с которыми правила корейского этикета были не так важны, здесь видимо за этим бдят серьезно. лиса намеренно избегает глаз джису, те в последнее время преследуют ее даже во сне, и она по-настоящему устала от постоянного давления и переживаний. находиться рядом со старшей будто бы танцевать на минном поле. манобан устала. киен и юон вместе с хаюль уходят на второй этаж в комнату старшей девочки. сыновья джиюн помогают убирать посуду, а сама женщина пытается рационально расставить все блюда в холодильнике. не смотря, на его огромный размер и двухстворчатость, места для такого количества еды катастрофически не хватает. госпожа ким сворачивает скатерть и уходит в дом. фонари тушат, и единственным источником света остаётся люстра в гостиной сквозь панорамные стеклянные двери в сад и на веранду. силуэты членов семейства мелькают то там, то там за лёгкими шторами. забивают первые места в очереди в ванную на разных этажах. минсон так громко смеётся, что его слышно даже снаружи. шумы моря и крон сосен мешаются в один монотонный звук. хорошее сочетание, помогающее проветрить мысли. лиса остаётся на веранде ещё какое-то время, разговаривая с дженни по телефону и просто расхаживая вдоль деревянных поручней. за ними вниз по лестнице сад, качели, дорожки, кусты цветов и пляж. она замечает джису не скоро. ее волосы развиваются на ветру, ким кутается в свой кардиган, размышляя над чем-то и любуясь морем. это ее дом. она выросла здесь. каждый день ходила на этот пляж или играла среди сосен. она создана из этого. из горячего песка, запаха водорослей, шума железной дороги и густой смолы. она переливается в лучах тухнувшего дня драгоценностью. главной драгоценностью побережья. лиса хочет подойти беззвучно, но алкоголь так легко не покидает ее кровь, из-за чего она громко топает, чуть спотыкаясь. джису оборачивается. она снова смотрит так внимательно, изучающе, что младшей физически больно от этого. ким ей не доверяет, никогда по-настоящему не верила, поэтому смотрит всегда так пробирающе до костей. ветер с моря тёплый и пахнет чем-то хорошим. наверное, ирисами распустившимися в саду этим утром. — прости, — лиса становится рядом с джису, но не смотрит на неё. ее взгляд устремлён за горизонт, туда же, где несколько секунд назад был и принадлежащий старшей. в планах не было извиняться на самом деле, но сейчас манобан понимает, что перед джису в чем-то виновата. у них все так сложно, дрожит на обычных эмоциях, любой звук может их сломать. их, как лалису манобан и ким джису вместе, не по отдельности, — я не знаю, почему сделала это. — все в порядке, — ким долго молчала, продолжая смотреть на младшую. опять эта сквозящая снисходительность в голосе. лисе такое прощение было не нужно, она возможно надеялась услышать другое, — ты много выпила, — вероятно, женщина заметила дрожащие кончики пальцев, но ни одна из них не уверена в настоящей причине тремора. ким сама хотела бы получить больше уверенности от кого-то, кто не она. лиса ничего не отвечает. волны бьются о песок. вынесло много водорослей, завтра будет шторм. — почему ты не оттолкнула меня вчера? — озвучивает крутящуюся в голове на бесконечном повторе, навязчивую идею лиса. это не давало ей спать всю ночь. — а почему ты целовала? — подлавливает джису младшую на недавней лжи. манобан знает, почему целовала ким. ответа вновь не следует. слишком много молчания между этими двумя в последнее время, — мы обе этого хотели, вот и все, — как-то трагично подытоживает она. до пьяного рассудка лисы доходит долго, она продолжает пялиться на море со страдальческим выражением лица. мимика не поспевает за процессами в разуме, но она все же разворачивается в джису. та смотрит на неё как-то проникновенно, будто просит поверить. в себя, в неё, в них обеих, не по отдельности. в старшей слишком мало сил на борьбу, она доверяет лисе их общие странные эмоции и неуверенно кладёт голову на плечо. лиса пьяная и горячая. джису тепло и удобно. и смешно немного из-за глупого выражения лица младшей. как они обе здесь оказались? не на веранде. в этой ситуации? — то есть, если бы я снова тебя поцеловала, было бы точно так же? — спустя время странно формулирует вопрос лиса. ей все ещё безумно тяжело, находясь в состоянии опьянения, соображать. даже жаль немного, что рассудок помутнен, ей хотелось бы во всех деталях запомнить руки джису на своих плечах и ее смех. ким смотрит только на неё в эту секунду. она кивает. — попробуй, — сквозь хихиканье говорит старшая. она сама не думала, что так все получится. лиса в последнее время привносит столько неожиданностей в ее жизнь, меняет все с ног на голову, но последствия ещё не ударили. может, взрывная волна настолько огромна, что ей нужно время для размаха, чтобы сбить женщину с ног невероятно сильно, но манобан такая забавная, когда медленно моргает, когда беспомощно хмурит брови. такая юная и чудесная. лиса целует. на языках вертится вкус винограда и соджу, и ирисы все так же прекрасно благоухают. джису на вкус, как возвращаться домой после долгого путешествия, как баллады и исполнившиеся желания, как полная луна и нежность. у манобан пальцы холодные, на горячей оголившейся талии старшей — обжигающие. деревья все так же шумят, волны сталкиваются с берегом, в доме кричат дети. будто бы в эту секунду, ничего не произошло. словно лиса не расцвела в след за ирисами и румянцем на щеках. звёзды мерцают в сияющих глазах ким, она смотрит так открыто, так тепло и пленительно. лиса тонет и теряется, когда случайно разжимает веки и с этим взглядом сталкивается. джису на неё смотрит. джису ей доверяет. *** откуда-то взявшиеся чайки безумно громкие. они хлопают крыльями и кричат. сегодня облачно, но только море спасает от духоты. чонхун играет в пляжный мяч с юон и минчоном, гоняя вдоль кромки воды. джиюн взяла какую-то книгу из семейной библиотеки. та ее явно не заинтересовала, ведь женщина лениво переворачивает страницы раз в десять минут, то и дело отвлекаясь на болтовню с женой чонхуна или замечания детям. джису, с ног до головы покрывшись кремом от загара, валяется на песке, из-под полей шляпы она наблюдает за играющей юон и киеном, ковыряющимся в песке вместе со своей няней. женщина переворачивается на живот и роется в лежащей рядом пляжной сумке в поисках бутылки с водой. поднимается легкий ветер, поднимающий крошечные сухие песчинки в воздух и приклеивающий их к коже ким. неприятно. ощущение прилипшего песка на теле далеко не лучшее из существующих. — сходим сегодня на мукко-одаль? — нарушает тишину джиюн, вспоминая о любимом районе ресторанов. — придётся ехать, я столько не пройду, — улыбается жена чонхуна, отвлекаясь от переписки с кем-то в телефоне, — хунни, мама спрашивает, сможем ли мы успеть и к ним до конца твоего отпуска? — мужчина что-то неразборчиво кричит в ответ, и его жена лишь отмахивается, решая отложить этот вопрос на потом. — кажется, я не ела суши целую вечность, — печально тянет джиюн и захлопывает книгу. — по-хорошему, туда надо идти до рассвета, чтобы встретить восход солнца, — джису была в такое время на улице суши лишь единожды, но это не помешало ярким впечатлениям навсегда отпечататься в сердце. — в три утра нас всех и разбудишь, — недовольно бормочет ее старшая сестра, — хочу сегодня, джисун, что непонятного? — организм требует сырой рыбы, пиранья? — пугает их из-за спины чонхун и тут же смеётся, возвращаясь к племяннику и племяннице. джису лишь закатывает глаза, поднимаясь с изрядно присыпанной песком подстилки. — я сполоснуться, — оглашает она, — давайте кто-нибудь со мной, я хочу за большие камни, где волны сильнее? — просит женщина, — твоя кандидатура, хаюль, не рассматривается. из меня плохая спасательница малибу, — сразу пресекает все попытки клянчить ким, — ну же ! — возьми лалису, она там точно не была, — кивает в сторону девушки жена чонхуна. джису тут же расплывается в довольной улыбке, получив самый удовлетворительный вариант. — я плаваю не очень, онни, — осторожно начинает отступать манобан. отношения с водой, в плане мочить вот так ноги, строя из мокрого песка черепаху с киеном, ее вполне устраивали. — идём-идём, — хлопает в ладоши улыбающаяся ким, не давая шанса на отступление. где-то недовольно дуется хаюль, преданная родной тетей. ее не взяли из того, что плавать не умеет, а лису юон джису почему-то с собой потащила. девушка покорно встает, плетясь за ким в воду. плавать она умеет, но не самым лучшим образом. тем более в незнакомом месте и среди волн. плыть прилично, но там дальше вроде мелководье. нужно лишь оплыть прибрежные скалы на небольшом расстоянии и можно стоять на своих двоих. джису плывёт на удивление быстро, не то чтобы младшая сомневалась в физической подготовке старшей, но та довольно сильно ее обгоняет. ветер сегодня порывистый, и в голову печёт вышедшее из-за облаков солнце. волны усиливаются и с плеском врезаются в лицо лисы, что дышит уже через рот. отплевываясь от воды, она теряет из виду старшую и несколько секунд паникует, пытаясь разглядеть затылок ким среди волн. тот, к счастью быстро находится, и девушка ускоряется в попытках приблизиться к старшей. рядом с ней как-то поспокойнее. только сейчас лиса ощущает тянущие боли в мышцах. они забились и устали. во время плавания задействуются всех их группы, поэтому девушка почувствовала себя полностью изнеможённой. расстояние оказалось слишком большим, и течение не давало ей больше сдвинуться с места. за камнями волны и правда оказались гораздо сильнее. у лисы уже не было достаточно сил, чтобы выталкивать себя на поверхность каждый раз. она больше не плыла вперёд, а просто старалась не утонуть. девушка хотела выкрикнуть имя старшей, которая уже была на мелководье и махала ей обеими руками. воды женщине было по пояс. в груди манобан оказалось недостаточно воздуха, и то, что ким уже стояла сыграло против младшей. она хотела лишь попробовать есть ли дно под ней, но стоило только немного расслабиться, как волна накрыла с головой. под ее толщей не было слышно ни криков чаек, ни собственного имени из уст джису. все произошло слишком быстро. манобан успела только открыть глаза, чтобы увидеть солнечные лучи на поверхности и небо в смеси с бирюзой воды. возможно, она смогла бы всплыть сама, лиса даже собрала все оставшиеся силы на финальный рывок, когда ладони джису обхватили ее рёбра и буквально вытянули наверх. воздух никогда не казался таким вкусным. мокрые волосы из-за опущенной головы заслонили лицо, но лиса все равно могла дышать. почти также громко как ким, в чьи плечи она намертво вцепилась. девушка чувствовала как сильно работают ноги джису под водой и как крепко та сжимает ее грудную клетку. женщина выглядела безумно обеспокоенной, оглядывая лицо младшей. она бегала по нему беспорядочным взглядом, вкладывая в него весь страх и тревогу за те несколько секунд, что лиса была под водой. манобан только хотела открыть рот, чтобы убедиться, что ким не тяжело ее так держать и не нужно ли им грести в сторону мелководья, как старшая врезалась своими губами в распахнутый рот лисы. этот поцелуй джису на вкус как блеск молнии, щелчок зажигалки и эйфория рок-концертов, как упущенные поезда и разряженный воздух. она цепляется за губы младшей крепко, втягивая их максимально в себя и кусая, будто бы удостоверяясь, что девушка в ее руках в порядке, жива и материальна. язык джису все такой же горячий и напористый, она держит всю лису целиком, полностью руководит ей, когда позволяет худым ногам обернуться вокруг ее бёдер. младшей больше абсолютно нестрашно не чувствовать дна, потому что у неё есть кое-что поосновательнее. кое-кто. ким джису. которая оказывается спасательница малибу. — ты что бэтмен? — смеётся лиса в больше не солёные губы джису, она всю морскую воду облизала. — конечно, только меньше и смуглее, — закатила глаза джису, все ещё держа абсолютно ничего не предпринимающую лису под коленками, — что ты так медленно плыла? — акулы всегда плавают медленно, когда не нападают, — манобан улыбается абсолютно не хищно, держась за джису пока та старается оттащить их подальше от камней. — акулы не тонут, — фыркает женщина, — и прекрати разговаривать фразами из спасателей малибу, я спасла тебя ! — спасение ничего не стоит, если ты подвергаешь опасности людей, — беспечно продолжает манобан, когда джису наконец находит ногами песчаное дно, но младшая не то чтобы планировала отцепляться. — я восхищаюсь теми, кто знает, как ухватиться за возможность, — манобан не выдерживает и начинает смеяться. для неё нет в мире ничего более забавного, чем джису, поддерживающая ее глупые игры, она снова тычется своими губами в губы старшей, быстро чмокая, — спасибо ! — теперь мы узнаём как долго ты сможешь не дышать, — но ким явно неудовлетворенна таким исходом, поэтому спихивает не ожидавшую лису с себя. — я умру, когда море стихнет, и луна утонет, — встает лиса, вода здесь ей по пупок. джису с мокрыми волосами и блестящими от воды лицом, пожалуй лучшее, что она видела. чёрные пряди из-за воды становятся практически обсидиановыми и горят. манобан на манер акулы оплывает старшую по кругу, держа на поверхности лишь глаза, под водой сгибаясь пополам. джису смеётся. *** стать матерью-одиночкой было конечно же далеко не пределом мечтаний джису. ей не было и двадцати трёх, когда она узнала. у неё всегда были мама и папа. два родителя. и она не имела ни малейшего представления о том, как воспитывать детей, как потом оказалось целых двух, самой. конечно, ким была далека ото всех этих стереотипов плохой и хороший полицейский, отец отвечает за наказания, мать обслуживает. просто сам факт того, что вся ответственность будет лежать целиком и полностью на ней за две жизни, повергал в ужас. они очень сильно поссорились с мамой в один день. джису приехала в донхэ, чтобы сообщить о своей беременности, джинен уже как несколько месяцев был в японии. девушка была не той, что прячется и ищет отговорки своей трусости. она объяснила все свои планы на пальцах, и безумно оскорбилась, услышав из уст матери слова об аборте. джису тогда сделала вид обиженной на весь белый свет и заперлась в своей квартире, появляясь разве только что на работе. ким никогда и никому не признается, что сама хотела прервать беременность, но риск был слишком высок. она не винит себя за те мысли сейчас, потому что были идеи и потемнее, и погрязнее, и поаморальнее. в те времена она сходила с ума, и вспоминать о них вообще не хочется, тем более уж о том, что ее драгоценных киена и юон могло бы не существовать. ее сладкого мальчика, что любит спать на ее груди и животе. ее звенящей девочки, что громко зацеловывает ее лицо бабочками. они ее дети, и сама судьба подарила их друг другу. им будто и никогда не нужен был кто-то ещё — в независимости от пола и статуса. они привыкли быть втроём. с самого рождения, с первых шагов и слов, с первых падений и подъёмов. только мама, юон и киен. вопрос о втором родителе никогда не поднимался, словно двойняшки родились с чувством тактичности. у них были друзья и с двумя родителями, и с одним. тем более, у них всегда были тетя, дядя, двоюродные братья и сестра, бабушка и дедушка. киен и юон явно не обделялись вниманием и любовью. джису понимала, что все происходящее — наилучших исход событий. да, ей безумно тяжело. никто никогда не узнает насколько. до порванных зубами наволочек и разбитых лбом зеркал. никто никогда не узнает всю тяжесть ее вины, все ее самые темные страхи и все ее сожаления. никто и никогда. женщина благодарна за многие вещи, больше всего конечно за своих детей. эта жизнь ее не ненавидит. быть родительницей сложно. быть идеальной — невозможно. но ким не перестаёт стирать в кровь руки, стремясь к этому. самое страшное, никто ее от этого не оторвёт. она смотрит на свою мать и не может ее понять, как та не сошла с ума с тремя детьми и пятью внуками. как ее не разорвало на куски бетонной плитой этой чертовой ответственности. госпожа ким была не то чтобы невероятно мудрой женщиной, ее вообще умной назвать можно было бы с натягом. добрая? да. заботливая? несомненно. в нужных местах строгая? про неё. интеллектуальная? ну, читает вечерами. это наверное женщину и спасло. она не думала слишком далеко, она жила, а не играла в шахматы, просчитывая каждый возможных шаг на сто комбинаций вперёд. и все здоровы и счастливы. джису так, к сожалению, не может. она чистит редиску, погрязнув в своих очередных умственных муках. нож под пальцами отработанным движением скользит под ярко-розовую кожуру, снимая ее с белого острого овоща. юон и киен на дневном сне. нужно не забыть собрать их остальные игрушки в саду и высохшую одежду из сегодняшней стирки. лезвие ножа звонок сталкивается с деревянной доской, когда женщина нарезает редис тонкими практически прозрачными кольцами. — слишком тонко, су-я, — замечает госпожа ким, ожидающая, когда в глубокую миску можно будет ссыпать перец и другие специи. джису исправляется и отправляет в рот неудачные кружки. очень сочно и волокнисто. мама точно брала на рынке. женщина высыпает в миску соль и сахар. очень сильно пахнет нарезанной кинзой. ким ее любит. джису обходит кухонный остров, на котором они с мамой готовили, и открывает один из ящиков гарнитура сверху. среди великого множества различных стеклянных бутылок с маслами и уксусами она выбрала соевый соус и вернулась на своё место. потом вспомнила, что неплохо было бы проверить мясо и снова пошла к плите. свинина только в некоторым местах обесцветилась в серый, но большинство кусочков остались нежно-розовыми. пахнет вкусно, мясо дало сок и закипает в сковородке. из гостиной доносятся голоса минчона и лисы. они играют в какую-то настолку типа уно. с карточками и подсчетом очков. мальчик ходил за взрослыми все утро, но у всех находились дела поинтереснее, чем это. хотя, джису уверена, чонхун просто побоялся в очередной раз проиграть племяннику, потому что в шашки тот его уделывал. — лалиса хорошая девушка, — говорит мама почему-то, — заботится о ребятках, как о родных, помогла отцу сегодня починить ворота в сарае, а то чонхун заладил со своей ремонтной службой. там работы на час было. — да, она такая, — тихо отвечает джису. мама ставит кимчи под пресс. ее младшая дочь нюхает свои пальцы и обнаруживает, что те сильно пахнут чесноком. она думает, что это запах довольно аппетитный, но сок стянул кожу на подушечках пальцев. холодная вода все уносит. грибы, пятнадцать минут назад замоченные в кипятке, все всплыли и сталкиваются округлыми боками. мама забирает их скоро, высыпая в лапшу. джису тоже, быстро посуетившись, вливает чесночно-перечную пасту. она любит чапчай, потому что с ним связаны воспоминания беззаботного детства. ким ела его практически каждый день после школы. эта лапша острая, но не обжигающая, пряная, но сохраняющая в себе многогранность вкуса всех ингредиентов. на этом приготовление всех сегодняшних блюд можно считать законченным. госпожа ким вносит финальные коррективы кунжутным маслом и сахаром. из зала раздаются теперь три голоса, один из которых принадлежит старшей сестре джису и чего-то требует. — нам нужно пойти почитать, чонни, — джиюн продолжает настаивать на своём, утягивая мальчика на второй этаж. — доиграем в следущий раз, лиса? — улыбается девушке мальчик и получает толчок ладонью от матери в плечо, — пожалуйста, нуна. — конечно, минчон, обязательно, — лиса кивает джиюн, что смотрит на неё почему-то извиняясь, будто манобан сложно играть с таким замечательным мальчиком, что ещё и так заразительно смеётся. девушка остаётся в гостиной в одиночестве. почти, считая джису, что так нагло разглядывает ее из кухни. лиса откидывается на спинку дивана и зарывается лицом в ладони. ким честно замечала за младшей эту привычку — что-то постоянно трогать. она либо перебирает пальцы, или держит руки на животе, или подпирает голову. ей нравится скиншин даже с самой собой. тактильная девочка. джису прыскает сама себе под нос. они с мамой разбирают посуду, и пожилая женщина уходит к себе в спальню, чтобы немного отдохнуть. лиса безумно красива даже без макияжа. ее черты глубокие и округлые. она вся словно кукла. гиперболизированно красивая. не в сторону сюра. в сторону совершенства. сотканная из идеалов и эталонов. загорела немного и пахнет лимоном. джису по-хозяйски присаживается между разведённых ног манобан, перекидывая собственные через левое бедро младшей. участка дивана под задницей вообще-то для комфортного нахождения недостаточно, и ким обвивает свои руки вокруг шеи младшей. только чтобы не соскользнуть. в целях личной безопасности, на секундочку. она тычется носом в щеку младшей как слепой котёнок, пока та все так же куда-то задумчиво пялится. — во сколько поедем? — спрашивает лиса все же, пока джису пытается поудобнее пригородиться над ней. — пораньше, чем в прошлый раз, — поджимает губы ким, — ты собралась? — ага, — младшая втягивает носом воздух, сводя колени и давая женщине наконец усесться. джису довольно улыбается, обнимая теснее. потрясающее чувство, у лисы твёрдый живот и нежная кожа. все вполне себе в рамках приличия, за исключением позы, до того момента, когда лиса не сдерживается и целует старшую в шею. просто когда перед лицом маячит что-то такое медовое и сияющее трудно не пустить слюни. манобан касается аккуратно, чтобы не оставить следов, вырисовывает языком странные узоры на покрывшейся мурашками коже и просовывает ладони в задние карманы джинсов ким. удобно. джису кусает губы, сжимая в пальцах футболку на спине младшей. теперь очередь не выдерживать старшей, она оттягивает лису от себя и целует нежно в ответ. не пламенно. мягко. как выдохшееся шампанское, и опавшие лепестки тюльпана, как апрель и любовные письма тушью и пером. хлопает дверь. чонхун вернулся из магазина. джису буквально спрыгивает с младшей, шумно ложась на диван во весь рост. лодыжки на коленях лисы не так подозрительны, как вся ким на них. манобан тихо смеется, к ее губам от тягучих поцелуев прильнула кровь, и они горят вишней. мужчина заглядывает в гостиную, окидывая девушек странным взглядом и идёт разбирать пакеты. джису злится непонятно на что и громко топая, направляется на второй этаж, лиса нагоняет ее еще на четвёртой ступеньке, и сквозь хихиканья предлагает помощь со сбором вещей. старшей хочется ее укусить, чтобы не злорадствовала над ней.