аффилиация.

шуршит бумага и раздаётся периодическое клацание клавиатуры. в кабинете прохладно из-за приоткрытого на проветривание окна. носы кедов сталкиваются, а металлический колпачок на конце шнурка качается туда-сюда. лиса шмыгает носом, поднимая глаза на сосредоточенное лицо профессора бэ. он продолжает изучать расчеты, сверяя их с данными презентации. у манобан на неё ушла неделя без сна, девушка очень надеется, что в пояснительной записке нет опечаток. она просила джису проверить, но этот преподаватель работает лучше любой машины. хотя, учитывая педантичность ее женщины... да, там точно будет не к чему придраться, если только лиса сама не налажала с подсчетами. профессор разворачивает второй этап плана и щелкает мышкой, чтобы сменить слайд на следующий. девушка подпирает голову рукой, медленно моргая, как приедет домой — сразу в кровать. если юон конечно позволит. этот проект ей нужен для прохода следующего этапа собеседования. она была в шоке, когда вообще получила приглашение. лиса отправила резюме в эту передовую корпорацию только количества ради. в смысле, она даже представить себе не могла, что ей ответят и пригласят на стажировку. конечно, некоторые сомнения насчёт вмешательства одной конкретной дамы в отбор кандидатур на должности у манобан присутствуют, но джису отпирается всеми правдами и неправдами. даже не разговаривала с лисой полчаса, потому что младшая сказала, что это в ее стиле так контролировать чужую жизнь, пользуясь должностью. помирились они тогда как-то странно, потому что ни одна от своих слов, в принципе, не отказалась, но киен хотел, чтобы все вместе лепили из пластилина, поэтому большого размаха для драмы не было. у женщины один аргумент — лиса просто самая талантливая и трудолюбивая, поэтому то, что именно она получила возможность стажироваться справедливо. манобан трудно ей не верить, потому что тон голоса и взгляд у старшей очень убедительны, но то, что она точно также рассказывает двойняшкам про зубную фею, зарождает некоторые сомнения. джису часто использует ложь во благо, но девушке не хочется, чтобы это на неё распространялось тоже. она зубы чистит и без угрозы того, что с кариесом их никто не захочет обменять на монету. в любом случае, это лишь их внутренние разногласия, которые ни коим образом не влияют на то, что в течении четвёртого курса лиса будет совмещать работу с учебой. да, это потребует титанических усилий, но теперь у неё будет зарплата и растущий профессиональный опыт в ведущей корпорации сферы градостроительных технологий. манобан была бы полной дурой, если бы даже из гордости отказалась от такой возможности. это ее мечта лет с четырнадцати, так что, если ей ещё удастся пройти все этапы отбора, она наконец исполнится. и это потрясающе, когда многолетий труд окупается. все-таки, позлиться на джису можно будет и в другой раз, та ведь поддерживала и верила в неё все это время. женщина ей гордится. это тоже приятно. профессор возится около получаса и наконец озвучивает замечания и рекомендации. лиса прямо карандашом подписывает между напечатанных строк дополнения, чтобы потом переделать. она кланяется, сгибаясь на девяносто градусов и широко улыбается прежде, чем попрощаться, но потом кое о чем вспоминает. сейчас преподаватель к ней максимально расположен, заинтересован в ее работе. чем не шанс под шумок подсунуть ему никем ещё неоцененный, кроме джису и детей естественно, проект? план бассейна он смотрит более бегло. профессиональных косяков в нем гораздо больше, потому что это всего лишь набросок, но работа настолько масштабная, что в эти чертежи уже вложена кипа интеллектуальных ресурсов. мужчина вертит в своих морщинистых смуглых руках тяжёлый механический карандаш. на его полных пальцах почти прозрачные седые волосы. он переодически поджимает губы и приподнимает брови в недовольстве, но от пренебрежительных комментариев придерживается. студентка и правда очень трудолюбивая и покладистая, а он старается быть не тем преподавателем, у которого инициатива наказуема. скоро ей придётся самостоятельно работать с нуля, поэтому наработка навыка полезна. он хочет дать ещё пару общих наставлений, потому что на полный разбор полетов у него не хватит и пары. такой проект нужно разрабатывать в команде. его тонкие губы дёргаются снова, на них залегает снисходительная улыбка, когда он поднимает глаза из-под прямоугольной оправы очков. — что это, манобан? — он наклоняет ватман к ней, а девушка сконфуженно шипит. улыбчивый человечек в шапке санты машет из окна комплекса. — это мой сын, извините, — почти себе под нос бормочет она, получая удивлённый взгляд. — у вас есть сын? — привыкший анализировать мужчина не видел на безымянном пальце кольца у девушки, поэтому воздержался от вопроса про замужество. — и дочка, — говоря о детях студентка расплывается в нежной улыбке. профессор все же наскоро консультирует ее и по внеурочному проекту, а потом они прощаются у дверей аудитории. лиса идёт по коридорам, редко здороваясь. она тут практически никого не знает, как и ее. очно девушка проучилась здесь всего полтора курса, поэтому знакомыми не обзавелась. оно и к лучшему, ни у кого не возникнет вопроса, почему некогда перебивающаяся на фитнес-батончиках от стипендии до стипендии манобан, сегодня приехала на феррари. в салоне машины пахнет карамельными духами юон. джиюн привезла в подарок, и девочка решила, что должна пометить своим ароматом все вокруг. лиса, как ценнейшее в ее собственности, получила пол флакона. запах приторный и густой. манобан даже приоткрывает окна, но дочери об этом знать не обязательно. из колонок раздаётся приглушённая радио-беседа. нет настроения включать что-то из своего почему-то, а неумение находится в тишине никуда не делось. по приезде домой лиса сталкивается с воспитательницей двойняшек, к услугам который им приходится переодически прибегать. девушка не ревнует, совсем нет. какой в это смысл, если юон буквально вчера отстригла себе чёлку тупыми канцелярскими ножницами, чтобы быть на неё похожей. они с джису конечно чуть в обморок обе не попадали, когда увидели зигзагообразную стрижку. там, где получалось особенно неровно, девочка обрезала под корень. главное, чтобы ей нравилось, пришли обе женщины к выводу, но джису все же провела воспитательную лекцию об опасности ножниц. киен тогда очень долго рассматривал сестру, даже не смеялся, а потом, когда все уже смирились с произошедшим, сказал, что новая челка юон похожа на акульи зубы. лиса нервно улыбнулась, джису вздохнула, а виновница торжества возгордилась своим творением ещё сильнее. *** — лиса, — проникновенная интонация джису, тепло ее ладоней на плечах, умиротворяющий запах родного тела, — пойдём в ванной полежим, ты так себя изматываешь, — шепчет в самое ухо, треплет своим дыханием волосы, волнует присутствием сердце. — совсем чуть-чуть осталось, — бормочет младшая себе под нос, выпрямляясь, но женщина не отстраняется от неё, а лишь, предугадывая траекторию, вторит движению. — вода остынет. закончишь завтра, у тебя уже капилляры в глазах полопались, — когда она успела заглянуть в лицо лиса не понимает, ее тянут за собой по коридору. в дальней комнате не горит свет. блики от воды и свечей мечутся по плитке на стенах. пена искрится словно бриллианты, а манобан устала настолько, что безропотно позволяет старшей себя раздевать. в воздухе витает ненавязчивый аромат лесных ягод от ароматического воска и нежность джису, которая трепетно обводит пальцами каждый изгиб на теле лисы. руки ложатся на поясницу, основание ладоней чуть давит на ямки венеры. девушка улыбается, в ее глазах опять дрожащее пламя, а на белках разводы красной медовой акварели. она заправляет смоляную прядь за ухо ким и, подаваясь вперед, сталкивает их губы. она целует лениво, нерасторопно. проходит языком знакомый маршрут: по дёснам, зубам, разомкнуть их, обвести вокруг другого, а потом по ребристому небу. руки на талии сжимаются сильнее, джису сосет ее язык ощутимее, многозначительнее, прежде чем оторваться. опять тянет за собой, спускает халат с плечей, перелазит через бортик ванны. вода волнуется, плещется. джису размещается комфортно напротив, сжимает между икр лодыжки младшей и смотрит из-под ресниц. девушка лишь сползает по стенке, погружаясь с головой под воду. пена лезет в глаза, когда она выныривает, но лиса просто смахивает ее рукой. — надо было принести шампанского, — разрывает молчание джису, играясь кончиком пальца с поверхностью воды. — мне завтра с двойняшками к врачу, а тебе на открытие нового корпуса университета кенхи, — снисходительно улыбается лиса. — мы бы выпили всего бутылку, — женщина опять мерцает глазами, смотря то вниз, то восстанавливая зрительный контакт, — чтобы ты была в лучшем настроении. — я и так в лучшем настроении, — улыбка младшей становится шире, она присаживается ровнее, пока пена ползёт по ее обнаженной груди, блистая в слабом освещении. — иди ко мне, — ким вытягивает руку, чтобы младшая обняла под ней. поцелуи теплее и мягче от воды. пена тает, вода о любого движения всплескивается. руки джису снова повсюду. гладят, давят, сжимают. манобан не может закрыть глаза, не находит сил, чтобы оторвать взгляд от дрожащих ресниц женщины, сглатывает смешавшуюся слюну, отрывается от губ напротив. ким под ней с раскрасневшимися щеками и будто пьяными глазами. вдыхает глубоко и ныряет под воду, когда она вновь оказывается на поверхности, все волосы сползают с лица, ресницы слипаются, кожа блестит. капли звенят о воду, лиса снова целует. щеки, шею, грудь. вкус мыла на языке подавляющий. девушка лижет, кусает и глотает, чтобы поскорее ощутить настоящую кожу джису. старшая собирает в кулак ее волосы на затылке, вода выжимается и бежит по спине лисы с выступающими позвонками. всплеск. пальцы под спину, изгиб талии, трутся о дно ванны. все в тёплом свете свечей. лисе не свойственно изводить и играться. все, что могла, она уже джису доказала. младшая вообще, несмотря на свою юность, многое ким объяснила. она стала той самой идеальной партией по жизни, о которой женщина могла только мечтать. оказалось, что нужно было всего лишь дать шанс полюбить. как она могла сомневаться в манобан? как удержалась от того, чтобы с первой встречи доверить все своё существование в эти широкие ладони, которые сейчас так правильно гладят ее по бёдрам, заставляя выгнуться в спине? все у них происходило постепенно, как и осторожные поцелуи сейчас, шаг за шагом, чтобы успевать подставлять плечо в нужных моментах, подлавливать истощённое состояние и нарываться на откровения. шаг за шагом лиса проникала в жизнь старшей, заполняла ее собой, давала к себе привыкнуть. несмотря на горячность и импульсивность, не позволяла себе слишком многого, не оказывала давления, не манипулировала и не ставила ультиматумы. видимо, ким действительно достойна того, чтобы ее ждали, чтобы боролись и доказывали временем, проведённым рядом, и поступками. иногда джису кажется, что это именно она не достойна, потому что чем ближе она к девушке оказывается, чем более в ней становится, тем с большего количества лучших сторон младшая ей открывается. женщина может показаться интересной и завораживающей на первый взгляд. ее шарм в рациональности и сдержанности, в тяжёлых взглядах и вежливых полуулыбках. но, когда подходишь ближе, начинаешь лучше видеть все шероховатости, потертости, трещины. она ведь вся переломана, пережевана, избита. на расстоянии она привлекательна — клише состоятельной и роскошной женщины. вблизи джису в сыром мхе и внутренних стенаниях. она полна ненависти к себе и беспочвенных обид на жизнь. чем ближе оказываешься к лисе, тем лучше видишь ее свет. он льётся изнутри, меж зубов, из уголков глаз, из-под корней волос. она им переполнена. слепнешь от его яркости, но зрение тебе больше и ненужно, потому что на подсознательному уровне ощущаешь всеми фибрами своей души, что она именно та, кому можно довериться на все сто процентов. ким думает, что она младшей недостойна, но верит ее словам о любви. ее случайным томным вздохам, застенчивыми взглядам из-под густой челки, трогательным улыбкам. джису любит тепло манобан. она хочет в нем закутаться, запутаться, остаться навсегда. оно заставляет чувствовать себя полноценной, нужной, невиновной во всех грехах. женщина не понимает, чем лису заслужила, но ее любовь ощущает каждой клеточкой своего тела. и, если она не сможет отмотать время назад, не дать лисе влюбиться в себя, эгоистично оставить все на своих местах — ким постарается стать младшей достойной. лучшей версией себя. лучи лисы прогрели ее изнутри, высушили плесневый грибок на пещерных стенах и грязевые лужи покрыли сетью мелких трещин. затхлость постепенно выветривается, больше ничего назойливо не капает, мигрени ушли. вся та сжирающая внутренности вина утихает. ее зверь топчется вокруг себя немного, утыкается носом в сложённые лапы и засыпает прямо под сердцем, от которого с каждым новым ударом отскакивают ломти ржавой корки. — пожалуйста, любовь, — просит джису, когда находится на пределе от любовных касаний лисы, от трепещущего пламени в ее глазах, от хорошо слышимого дыхания. манобан сделает все, что она скажет, все, что в ее силах. найдёт больше, если не окажется в закромах жизненных ресурсов. можно быть роскошной и рассудительной, до пизды взрослой и деловой, можно решать вопросы государственной важности и проводить собрания фракций по пятницам, но в то же время не иметь достаточно сил, чтобы просто существовать. любовь к детям помогала создавать иллюзию ментального здоровья и беспечной жизнедеятельности, но от этого каждодневного спектакля внутри все крошилось и рушилось только сильнее, в таком возрасте двойняшек нужно ограждать от тягостей жизни, а не нагружать ими. иногда нужно уметь кому-то такой же довериться, разломить свою боль почти на равные куски и протянуть кому-то с огромными, круглыми глазами. получить в ответ почти такого же размера булыжник, искрящийся комплексами, синдромом спасительницы, отсутсвием эмпатии и недостатком нежности в детстве. обменяться кусками души. так странно, но в то же время джису понимает, что это верное сравнение. мыслей нет. пальцы лисы толкаются особенно глубоко, она умудряется как-то держать таз женщины навесу, создавая такой угол проникновения, что звёзды перед глазами взрываются алмазной крошкой. у джису губы дрожат от того, как она хочет ей все это рассказать, все свои мысли. было бы правда проще пустить ее в свою голову, распахнуть все двери, провести экскурсию по не диагностированным психическим расстройствам, ночным кошмарам и тайнам прошлого, но младшая будто и так все это знает. рука соскальзывает со стенки ванной, вода в глазах и носу. женщине кажется, что если она сейчас умрет и утонет это будет лучшей смертью для неё. и в этот момент эмоционального обнажения она даже не может думать о детях-сиротках и незаконченных рабочих проектах. и это страшно. просто ужасающе, насколько она в лису упала. с грохотом. конечно ее вытягивают на поверхность, не дают отдышаться, целуют мягкими пухлыми губами. делятся воздухом. — лиса, — кончать с ее именем на губах, кусать в плечо, любить до смерти. в этом всем больше жизни, чем в двадцати девяти годах существования. джису будто только научилась любить, поняла как. теперь она может правильно любить двойняшек без жалости и вины и родителей без обиды и отстранённости. ким сажает свою любовь на бортик ванны, прилегающей к стене. та шипит из-за холодной плитки к горячей коже, смотрит из-под дрожащих ресниц и тоже тяжело дышит. женщине сложно прийти в себя, тело не слушается, все неосязаемое и мягкое. она кладёт голову на одно из разведённых колен младшей и смотрит в ответ. любуется. взгляд у неё словно у только вышедшей из-под наркоза. невменяемый. она всем своим естеством хочет передать, что вот она я у твоих ног, и так будет всегда. у лисы мокрые волосы, и бедра берет крупная дрожь. она старается опереться рукой о бортик рядом с собой, но сбивает одну из свечей. та громко бьется об дно ванной. потухающий фитиль шипит из-за воды. манобан стонет, хотя женщина ничего ещё даже сделать не успела, только гладит по ноге. и любит. лиса пахнет замечательно и на вкус такая же. и обьяснить это так же трудно, как и понять. ким держит под коленями, не даёт сжать бёдрами свою голову слишком грубо, целует сильно, громко. девушка зарывается в ее волосы пальцами, они мокрые, потому это даже немного больно, но играет как своеобразный отрезвляющий фактор, поэтому джису даже благодарна. она старается держать зрительный контакт, но у младшей то и дело закатываются глаза, и она бьётся затылком о плитку. мечется чувствительная. когда женщина чувствует, что манобан вот-вот готова кончить, то отстраняется. целует внутреннюю сторону бёдер, дует на почти остывшую кожу, смотрит, как сокращаются мышцы пресса под ней с еле заметными следами загара. лиса шепчет что-то неразборчивое, молящее, похожее на мантру. все из ее уст словно со свящённым смыслом. для джису. еще одна свеча в воде, когда она закидывает бедро манобан на плечо, когда даёт закончить ярче, чем могла бы изначально. когда лиса плюхается обратно в мутную воду из-за осевшей пены, добрый литр выплескивается из краев. они купают друг друга в тишине. массируют кожу головы, втирая шампунь, заставляют кожу краснеть от шероховатостей губки. смотрят друг на друга тоже молча. слова не так важны, пока души поменяны на половину. и так все предельно ясно. махровые полотенца, мокрые следы на плитке, зубные щётки в один стакан. спальня проветрена, и застелено свежее белье. джису зажигает ночник на своей тумбочке и убирает какую-то книгу в ящик. младшая перед зеркалом сушит волосы полотенцем и наблюдает за ней через отражение. за тем, как ким надевает халат, закрывает окно и уходит проверить детей, оставив приоткрытую дверь. сейчас она вернётся и как всегда намажется кремом, будет пахнуть маслом ши и принятыми таблетками. так и происходит. потому что все вокруг может измениться, кроме их вечности в ночных приготовлениях ко сну. лиса по привычке проверяет мессенджеры в телефоне, лёжа поверх одеяла, закинув ногу на ногу, пока ким делает массаж лица. — джису, — хитро улыбаясь, начинает издалека лиса, когда женщина ложится рядом, завязывая волосы на затылке. и по выражению ее лица ясно, что все мысли младшей у неё на лбу написаны, — скажи честно... — честно, люблю тебя больше жизни, — она даже не сморит на манобан, когда выключает светильник у кровати и взбивает свою подушку, рассеивая запах лавандового кондиционера для белья. — естественно, — после затянувшейся паузы произносит лиса, словно эти слова не ошеломили ее до глубины души, — спасибо, конечно, — ее прерывает короткий смешок женщины и какое-то замечание о вселенской наглости, — но ты, смотря мне в глаза, клянёшься, что не из-за тебя меня пригласили на стажировку в тиэм-компани? — не из-за меня, — отвечает та, но сразу же добавляет, — я не вижу твоих глаз, — лиса на это лишь фыркает, словно говоря, что проблема эта легко решаема, и включает ночник со своей стороны, вызывая многострадальческий вздох своей женщины, — ты сама попала в компанию, — начинает она, все же отводя взгляд, но потом возвращает его обратно, — я попросила баолин-ши отправить письмо от своего имени генеральной директрисе, но в ответ получила лишь список кандидатур, в котором ты была выше черты прошедших. ты заняла второе место по внутренним экзаменам, уступив всего пара баллов какому-то японцу. — честно? — спустя несколько секунд бормочет младшая. — смотря в глаза, — улыбается джису, — я так горжусь тобой, — и в лице лисы столько щеняче-детского восторга, она утыкаясь носом в чужую шею и что-то радостно пищит, а ким гладит ее по ещё влажным волосам. девушка правда искренне рада, и для неё впервые в жизни не играет никакого значения, что кто-то выступил лучше, чем она, что ее работа все ещё неидеальна, потому что старшая гордится ей, потому что ей самой понравился созданный собственными руками и мозгами проект, — все, давай, слезай с одеяла, завтра много важных дел. — ты сказала, что любишь меня больше жизни, — гнусаво говорит в шею ким лиса. — это был отвлекающий манёвр, — женщина пытается вытянуть одеяло из-под тела младшей. та обижено фыркает, а потом накрывает джису с головой, чтобы она в полной мере смогла насладиться отдыхом перед тяжелым днём. — я тебя тоже, — она отворачивается, сложив руки под подушку. — я люблю тебя сильнее жизни, — повторяет женщина, накрывая одеялом и обнимая со спины. она дышит запахом своего шампуня из волос лисы, пока та выключает ночник. — все, спокойной ночи, — шепчет она. — я видела, ты покраснела, — ее игнорируют, поэтому женщина, лишь коротко улыбнувшись, закрывает глаза, планируя и правда хорошо выспаться, потому что в теле такая приятная тяжесть после секса и горячей ванной. — я люблю тебя сильнее жизни, — спустя несколько минут все же говорит лиса. — спокойной ночи, — отвечают ей, наконец получив своё. их вечные странные препинания, заканчиваются только во время сна, и это заставляет джису улыбнуться, и она слышит, что лиса делает это тоже, потому что шёлк наволочки шуршит о ее щеку, — ты сейчас красная как помидор сто процентов. — сладких снов, — строго повторяет лиса, обнимая пальцами запястье джису и посильнее прижимая к своему животу.