Шути со мной.

Я сидела на коленях перед мертвым уже часа четыре как телом немолодого мужчины и лапала его во всех местах в попытках найти нечто полезное, а три (или все-таки две?) пары глаз задумчиво сопровождали каждое моё действие. Нож скользил по ткани, открывая взору скрытые участки одежды. В один момент я наткнулась на нечто небольшое и твердое, достала это и... — Господа, есть вывод. Вывод неутешительный... *** Иногда сны запоминаются, иногда — нет. Фрейд считал целью сна отдых, и писал, что во время сна мы возвращаемся к состоянию, в котором были в утробе мамки — это, естественно, относится только к тем, кто был в утробе, а не родился хрен пойми каким путем из непонятно чего, что, возможно, старше вселенной — во время сна нам тепло, темно, и ничто не раздражает. Если верить толкованию Фрейда, то у утробы внутри есть как минимум пара рук, какая-то длинная полоска в меру толстой ткани и пластик. Иначе я не могла объяснить, откуда появились эти ощущения. Конечно, я могла открыть глаза. Я могла даже скинуть руки и ткань, чем бы она ни была, с плеч, и начать кричать, попутно вытаскивая из-под подушки рюгер. В конце концов, это мог быть опасный человек с недобрыми намерениями вроде изнасилования или сумасшедший яндере, избравший меня, как свою цель. Но знаете что? Сон превыше всего. К тому же, я прекрасно знала, с кем лежала в обнимку — и это осознание заставило только плотнее прижаться к Каге. Было тепло, уютно, а за ощущение пусть и недолгого, но счастья, даже безопасности, я была готова умереть, ведь в последние недели оно едва ли умудрялось приходить во снах. И то, не всегда. Одна неприятная деталь морочила мне голову некоторое время; ну, как морочила, разве что отдаленно звенела в сознании. Пульс. Пульс стал чаще — совсем немного, всего на несколько ударов в минуту, но это было заметно — и я беспокоилась о будущем. Количество эмоций, испытываемых мной каждый божий день, было в новинку, и каждая из них будто бы просверливала в груди дыру. Радость в том числе. Ну, зато кашель исчез. Слендерская болезнь наконец-то отклеилась, юху! — До встречи, かわいこちゃん, — бархатный голос демона раздался над ухом. Эй, я не наобнималась, куда попёр? Я с осуждающим взглядом обернулась и стала пялиться на Кагекао. Решил работать подушкой — дорабатывай. Но как только я открыла рот, он уже исчез, оставив после себя только мятые простыни. А утюг сломался... вот блин. *** Был ли чай на работе вкусным? Нет, нихрена, ещё и молоко закончилось позавчера — вы, кстати, знали, что в английском нет слова "позавчера"? теперь знаете — в общем, сплошные страдания с самого утра. Многоугольник, который я разбирала перед нападением кучки Рейков, закончили, но это не значило, что жизнь стала простой. Нееет, совсем нет. Все, кто играл в Субнаутику, знают о таком важном параметре постройки, как прочность. Под водой, как и было в игре, при низкой прочности давление уничтожает здание, и его затапливает, а вот в верхнем мире такая слабенькая установка просто сложится, как карточный домик, и убьет все живое в радиусе пары десятков метров. Архитектор в Субнаутику не играл и о прочности не знал. Вам лучше не думать о предполагаемой цене постройки той высотки. Никому лучше не думать. "Хэй, Сэм", — я писала человеку, с которым могу обсудить произошедшее вчера, пока лежала на коленях Кары. Было неприятно скрывать от нее так много из своей жизни, но это был единственный способ жить для нас обеих: едва ли кучка социопатов позволит так просто раскрывать их тайны, а что случается при непослушании, я уже знаю. "Да, ты что-то хотела?" — парень ответил в считанные секунды, видимо, привык всегда быть на связи на случай непредвиденных ситуаций. Если так подумать, то, несмотря на миловидную внешность и стиль, он должен был пережить немало, чтобы оказаться там, где есть сейчас. Бедное дитя. "Встретимся этим вечером? Есть, о чем поговорить". "Кей". Перерыв окончился, и мне надо было возвращаться к работе, но перед этим: — Кара, сходим в ближайшие куда-нибудь? — я не знала, когда конкретно у нас будут очередные совпавшие выходные, но едва ли позже, чем через неделю; в крайнем случае всегда можно подкорректировать график. Мы давно не отдыхали вместе, ограничиваясь переписками, и те нечасто — мой график сна сбился и отличался от Кары, так что списаться нормально было почти невозможно. — Конечно! — она обрадовалась и тыкнула меня в лоб. — Давай вызовем ещё кого-нибудь? Быть взрослыми скучно, а старые-добрые крипипасты и прочие ужасы заставляют тряхнуть стариной. Да, помнится, раньше, лет пять назад, мы дико фанатели от всех этих ужасов, хоть и понимали, что они были нереальны. Но на фоне типичных мультиков и аниме герои, чьи взгляды отличались от общепринятых, смотрелись жутко привлекательно; им можно было сопереживать, их можно было понять, в отличие от протагонистов, которые добры ко всем просто потому что. — Ура! — я накинулась с объятиями на лучшую подругу. *** "Мы с ней вышли вечером туда же, куда обычно, в ближайший отсюда гетто. Наткнулись на кучку идиотов, решивших померяться членами с монстрами — естественно, отсосали. Я в норме, но её подстрелили в районе живота, поэтому сейчас ты и твой дружок тащите свои задницы за мной. Пять минут на сбор аптечки." Это сказал Джек Глаз-без-глаз, нагло выбивая — ах ты ублюдок конченый, сволочь слепая, мудак сероеблый, сам замок чинить будешь, ещё раз так сделаешь и по частям будешь собирать не только оконную раму, но и свою хлеборезку — окно и впрыгивая в комнату. От него за километр несло кровью, которая пропитала толстовку и джинсы. Мыть подоконник тоже сам будешь. Я, почти привыкшая к подобной херне, беспокоилась только о том, куда перелить приготовленный чай, чтоб не остыл. С лемонграссом и яблоками, жалко же. Гость, для которого этот чай и предназначался, был одного цвета со своей одеждой — белого. Сэмми, пришедший мило поболтать со мной о цветочках и сложностях жизни, явно не был готов к внезапному появлению ночного кошмара. Блин, теперь ведь и его одежда замарается, а белое хрен отстираешь! Но выглядел Джек, правда, как кошмар: знаменитая синяя маска блестела на свету, отчего засохший слой крови и ещё какой-то жижи, вытекающей из глазниц — вроде смесь смолы, той же крови и ещё хрен пойми чего, что обычно пьют по утрам понедельника славяне — смотрелся ещё более выразительно. По подбородку это всё стекало к шее, на которой почти пугающе дергался кадык; стоило на секунду забыть о своей неприкосновенности, и казалось, что он глотает слюну при виде жертв. Про одежду уже было сказано, но не про когти: он вцепился пальцами в стену рядом с окном и, я могла поклясться, оставил в ней — в бетонной блять стене, которая старше моего прадеда — отверстия в виде полумесяца от своего лакшери маникюра. — Бро, — я чудом сдержала вздох, — шкаф справа от окна, метра два. На третьей полке снизу в левом углу лежит оверсайз шмотье, возьми что-нибудь и скинь свой ужас, только не на кровать, не отмою ж потом. Было ли страшно в первый раз говорить с ним? Да. Был ли его голос похож на потусторонний шепот бездны, затягивающий слушателя в недры безумия? Да. Ебало ли меня что-то помимо грязного окна? Нет. — Извини, надеюсь, ты в порядке? — я оглянулась на застывшего Сэма, который медленно отмирал и даже ответил. — Э, — парень остановился, подбирая слова, но восстановил мыслительный процесс, — да. Чем помочь? Надо быть быстрее, если рана серьезная, счет на минуты. Он определенно не был просто милым ребенком, и мне это нравилось. Сэм посерьезнел, в его глазах вспыхнул новый для меня огонек решимости. — Нужный район минутах в пяти езды. В гостиной в комоде хватай тонометр, физраствор и вообще все, в машине места много. Я сейчас, — и убежала за остатками медицины. Джек пялился на нас все полминуты диалога, и это нервировало, а уж ощущения Сэма я даже представлять не хотела. *** В рекордные три минуты мы запихнулись в машину: я, как водитель, Джек впереди (он сказал, что мог по поворотам машины определить дорогу. монстр) и Сэм сзади с кучей медикаментов всех сортов. На удивление, он почти не косился на Джека, хотя я ясно видела в его глазах "мы потом об этом поговорим". Мои руки сжимали руль сильнее обычного. Это был первый выезд, можно было почувствовать себя фельдшером скорой помощи, но в то же время становилось не по себе. Неужели рана такая серьезная, что Джейн — а в беде именно она — нельзя было перенести в дом? Кстати о Джейн: я ещё ни разу не встречала её, хотя и видела довольно много информации, популярный ведь персонаж. Не было ни единой мысли о том, что это за человек, но переживать за ее жизнь получалось даже слишком хорошо, явно лучше нужного. — Мы на месте, — Джек отрезал и выскочил из машины, лишь стоило ей остановиться. Только макушка и сверкала, капюшон он снял, как я поняла, чтобы лучше слышать, а заостренные кончики его ушек почему-то показались мне милыми. Мы с Сэмом молча договорились не раскрывать марципановый цвет толстовки и надпись "suck it" с чупа-чупсом под ней. В переулке стоял неестественный человек, вернее, НЕчеловек, сначала почти набросившийся на нас, но мгновенно опустивший руки при виде Джека. А рядом с ним лежала, прижавшись спиной к стене, женщина. В темной одежде и с такими же волосами, ее было очень плохо видно в восемь вечера в районе, в котором на улице работало четыре с половиной фонаря, четыре из которых у полицейского участка. Под ней была небольшая лужа крови, эта же алая жидкость пропитала часть платья и сочилась меж пальцами, которыми она прикрывала рану. — Ладно, ладно, — я выдохнула прохладный воздух, оборачиваясь, — Сэм, ты знаешь, как- — Займись трупами вдали, — Джек без капли стеснения прервал меня посреди фразы, но перечить ему не хотелось. Совсем. — У них должно быть что-то важное. Я направлю второго сопляка. В сложившейся ситуации прозвище "соплячка" было последним, что меня волновало, и вообще едва ли я хоть когда-нибудь смогла бы осмелиться сказать что-то наперекор этому человеку. Не совсем человеку даже, отчего его аура становилась в разы страшнее. Джек был пугающим. Он не поворачивался в сторону собеседника — не было нужды устанавливать зрительный контакт — и говорил негромко, но его голос все равно звучал оглушительнее любого рёва. Все люди вокруг неосознанно затыкались, стоило ему произнести хоть одну букву. Каштановые волосы растрепались (на самом деле я не была уверена, бывают ли они не растрепанными хоть иногда) и спадали на маску. У него была в меру короткая стрижка, густые локоны не доходили до темени — внезапно стало интересно, где он, и вообще весь этот набор психов и убийц на любой вкус, делает стрижку, а главное — как? Джек стоял, чуть откинувши плечи назад, с почти ровной осанкой и руками в карманах. Обычная поза, но от нее разило какой-то странной опасностью и доминантностью, словно бы ему не нужно было даже напрягаться, чтобы быть на голову выше всех вокруг. В буквальном смысле тоже. Я извиняющим взглядом глянула в сторону Сэма и криво улыбнулась, бедный парень, прежде чем пробежать метра три вперед и увидеть четыре раскиданных по тропе тела. Запах стоял...намного хуже, чем от Джека, и вообще один из худших в моей жизни. Пришлось прикрыть рот рукой и благодарить Господа за то, что не успела поужинать — иначе бы точно стошнило на месте. Количество крови вокруг тех парней оценить было сложно, но она целиком заполонила мои мысли. Везде, вообще везде была кровь и даже куски плоти, хорошо хоть не тухлой. Но как же отвратительно это выглядело и пахло. Я отошла и сняла рюкзак, быстро пропитывая водой хлопковый платок, который не раз и не два спасал мой нос во время уборки. Сейчас же он должен был временно изолировать меня от тошнотворного сладкого запаха. От вида не могло изолировать ничто, и это заставляло чертыхаться про себя и временами зажмуривать глаза, чтобы хоть ненадолго убрать из головы вид того особо крупного куска — куска чего блять вообще, я такого органа не знаю даже. На что я подписалась, а?! Что мне делать? Наверное, первым делом все же подойти. Колени подрагивали, но я обязана была справиться: от этого зависела моя, и возможно не только моя, жизнь. Ближайшее тело выглядело почти прилично. Мужчина под сорок в форме, чем-то напоминающей полицейскую, но точно не она и не спецслужбы. Моя мать, когда работала в агентстве по пошиву спецодежды для частников, делала что-то такое для телохранителей — отчего-то эта мысль показалась полезной. Бездушные глаза смотрели (или не совсем смотрели) на меня, будто бы моля о помощи. Я сглотнула, принимая мысль о том, что это не последний труп в моей жизни. Изолироваться оказалось проще, чем пишут в книгах. Мысли просто перетекли в холодное русло. Я надела медицинские перчатки на руки — надеваем мы перчатки, чтоб не осталось отпечатков — и для начала обшарила его карманы. Мятная жвачка, сломанный радиоприемник, который был присоединен к наушникам на ушах тела, и бейдж с фамилией "Кейт" на нем. Оружия в виде ножей, до жути острых и крепких, и двух пистолетов с запасными магазинами, было в достатке, но большим мужчина похвастаться не мог. Если не считать того, что он был живым знаком "на нас охотится профессионально подготовленная и вооруженная группа людей с явным намерением убить", то взять было нечего. Ха-ха. Краем уха я слышала тихие стоны и мычание Джейн, бормотание Сэма, который пытался вытащить ее с того света — по кускам диалога я поняла, что пуля не иначе, как чудом, почти не задела ничего, только край печени — а ещё почти рычание недовольного Джека, ему ведь необходимо было без возможности видеть или даже касаться раны (когти бы сделали всё намного хуже) определить диагноз и примерное лечение. Несмотря ни на что, Джейн обещала остаться в живых. Это радовало. Я сидела на коленях перед мертвым уже часа четыре как телом немолодого мужчины номер четыре и лапала его во всех местах в попытках найти нечто полезное, а три (или все-таки две?) пары глаз задумчиво сопровождали каждое моё действие. Нож скользил по ткани, открывая взору скрытые участки одежды. В один момент я наткнулась на нечто небольшое и твердое, достала это и... — Господа, есть вывод. Вывод неутешительный, — я прокашлялась, — нам всем пиздец. И показала пластиковую карту.