Шути со мной.

Дыхание для лохов. Да, правильно, настоящим мачо не нужны эти сокращения диафрагмы, ведущие за собой сжатие и расширение легких и как следствие транспортировку кислорода внутрь тела, а углекислого газа — из него. Мы используем святой дух и метаболические процессы камня. Именно это свойство истинных чадов я демонстрировала, не издавая ни звука уже минуты две. Ориентироваться приходилось по звукам, которые сквозь отсутствующее окно комнаты и картонные стены слышно было отменно. Топот двух, нет, как минимум трех ног по коридору вот вообще не успокаивал, а как только один из обладателей каменной подошвы оказался неприлично близко, то сердце мое ушло в пятки. Только бы не высунулся. Только бы не подумал, что я настолько сумасшедшая, что спрыгну с окна пятого этажа. Прошу, только бы не это. Господи, бляхомуха, да выйдите вы уже из этой комнаты, пусто тут, ПУСТО, как в ваших головах! Да-да, ты, с пушкой наперевес и встроенной в шлем рацией, пошел ты так далеко, как Хоббиты не ходили, чтоб мать родная не догнала никогда в жизни, и не смей подходить к окну, не смей, слышишь?! Выйди вообще из комнаты, я не могу так долго не дышать! Вот так я сидела, а, вернее, стояла на пожарной лестнице и всеми нецензурными словами молилась Господу, Оператору и обоим, лишь бы те люди, охотящиеся за моей головой, не были также хороши в этой охоте, как Джек. От кислородного голодания, пускай и минутного, начинала кружиться голова. Только бы это не был конец, только не после того, как я пережила тест прокси. Только бы... О, как хотелось, чтобы Джек — или кто угодно, на тот момент это не имело никакого значения — примчался и вынес меня к черту из этой проклятой заброшки и не приносил обратно ни при каких условиях, но на такие размышления оставалось катастрофически мало крови: вся она притекла к уже покрасневшим от напряжения рукам и мозгу. — Чисто, уходим. — Громко и гулко, что аж на улице было слышно, отчеканил человек в форме. Ну и отлично, валите уже быстрее всем скопом, прошу! Напряжение достигло пика, как будто в битве с боссом после победы ждёшь, не появится ли вторая полоса ХП, но тут на кону не возврат к последнему к сохранению, отнюдь. А как было бы хорошо. Вспотевшие конечности нещадно скользили по металлу лестницы, ещё минута, и не хватит никаких сил, чтобы удержаться на месте, проще будет сдаться добровольно. Топот отдалился, и спустя десять секунд — может, двадцать, тридцать, я не считала и не могла считать, когда жизнь висит на волоске — мое еле живое тело приземлилось на оконную раму, только чтобы сползти по стенке на пол и, перекрикивая внутренним голосом пульс, осознать: это только начало. Как вообще до этого дошло? Ну... *** “Кара”. “Кара”. “Кара”. “Выгуляй меня”, — ровно это увидела моя дорогая тётя, как только очнулась ото сна в три дня и заглянула в мессенджер. Настал один из тех прекрасных дней, когда наши выходные (а, вернее, их половинки) совпали, звезды сошлись, и пришло время сходить куда-то вместе. К тому же, в преддверии дня города в магазинах намечались скидки, грех не выйти и не посмотреть, до чего дошла машинизация. Да и жидкость для мытья полов заканчивается. С этой адской беготней и отдыхом в обществе убийц и маньяков, я совсем забыла про свою человеческую подружку и необходимость социализации. У неё, с другой стороны, ситуация не лучше: ни слуху ни духу, только “очередной завал на работе”, — так и порешили, что сегодня вылезаем в торговый центр и веселимся до ночи. Вернее, что Кара берет меня под руки и таскает по всяким деятельностям, как заботливая мама, которой она и является по своему характеру. На расстояния жаловаться не приходилось, район спальный и построен был в доиндустриальное время, то бишь тогда, когда никто не руководствовался правилом “чем хуже жить без машины, тем лучше” и не расставлял улицы самым отвратным способом. Это, конечно, не помешало мне проехаться, просто сделало поездку до центра максимально короткой, и уже через десять минут после выезда форд красовался на парковке. А я, не менее красивая и блестящая, неслась в объятия Кары. — АоаапоапрАААввл! — я обхватила ее обеими руками и прижалась со всей силы. — Я тоже тебя люблю, Дженна, — в ответ меня погладили по голове. Поглаживание было настолько частым жестом с ее стороны, что я смирилась и даже полюбила это дело с малых лет. - Сначала поесть или кино? — Ты знаешь ответ. Дважды повторять было не нужно, полёт до фудкорта объявлялся активированным. — А потом он говорит, что влюбился с первого взгляда, и она такая “вау, я тоже люблю тебя, давай целоваться прямо у этой ужасно выглядящей могилы”, и их чуть не убил вурдалак, но они сбежали в самый последний момент, - Кара во многом была со мной схожа, особенно когда речь шла о фильмах, играх и прочих увлечениях взрослых ответственных людей, которые платят налоги и голосуют. Тем не менее, её взгляды и реакции обычно были менее активными и более приличными. — Они точно людьми были? Потому что мозги не превосходят креветок, — я проглотила кусок моркови и поддержала негодование тёти. — Как их вообще раньше не сожрали, тут же единственные безопасные создания — зомби, и то только для таких безмозглых, как эта парочка. — Полностью согласна. Ну так что, идём на вторую часть? Я плачу за билеты. — Как и всегда. Казалось бы, прошло уже много лет с тех моментов, когда я была подростком без источника дохода, но даже так Кара продолжала рваться оплатить мой заказ или порадовать конфетками, как маленького ребёнка. Поначалу я возражала, каюсь, но в конце концов пришло осознание того, что она хочет показать и почувствовать этими жестами, так что киваем, обнимаем и записываем в мысленный список покупок шоколад для подруги. И мы пошли. Ради иронии, но, буду честна, желание купить попкорн и кинуть его в экран выходило за все возможные пределы, и останавливала только могучая рука Кары на моей макушке, напоминающая, что перед нами ещё десять рядов таких же разочарованных и злых человеков. Шучу, конечно, кидать я ничего не стала бы, и так хватает риска в жизни, но желание правда было. Как минимум, не мы одни страдали, хоть какое-то удовлетворение от просмотра. Садистское, но удовлетворение же. — Смотри, это ты, — женщина указала на появившегося на экране скрюченного гоблина, единственная цель которого в этом фильме была...да не было её, как и в самом существовании подобной гадости, по ошибке попавшей в кинотеатры. — Только повыше. — Ой, какая цаца, отрастилась и смотришь теперь свысока на всех вокруг, вы посмотрите, — мою речь оборвали активным поглаживанием по голове туда-сюда, определенно попортившем прическу, но поднявшим настроение. Как будто котенка потрепала, ей-богу. К концу фильма я просто уютненько улеглась и уснула на груди Кары, растеряв всё желание комментировать происходящее. Да, было настолько плохо. Нет, названием не поделюсь. В её руках было тепло и уютно и не было необходимости думать сложные думы или переживать о том, наступит ли для меня завтра — это одна из многих вещей, которые я обожала в тёте и проведенном с ней времени. Невероятно, можно не обращать внимания на малейшие детали поведения в поисках подвоха и неискренности! Несмотря на кажущуюся простоту, такой эффект имели далеко не многие люди. Оттого с каждым днём становилось всё нервознее. Сначала было терпимо, и волнение от необходимости держать рот закрытым по поводу новой части жизни заминалось разговорами и любой совместной деятельностью, но чем больше проходило времени — а росло волнение не по дням, а по часам — тем тяжелее ощущался ком в груди. А в тумбочке у кровати у меня лежал красный браслет дружбы с очевидным именем. Уже лет пять как, и символизировал нашу связь и все такое. Не то чтобы я верила во все эти красные нити судьбы, сакральные связи или что-то такое, но если был в моей жизни человек, с которым существовала связь, то это она. В конце концов, без её помощи, поддержки и веры в мои силы я бы не стояла там, где стою. — Хэй, Кара, — после просмотра я неловко начала, попутно прикидывая кратчайший путь до нужного магазина, лишь бы не начать думать слишком много, — как считаешь, у друзей должны быть друг от друга секреты? Она остановилась и задумалась на несколько секунд, а затем, прикрыв глаза, ответила: — Думаю, да. Мы ведь все люди и иногда делаем или наблюдаем то, чем не хочется делиться с самыми близкими. — Кара указала на кофейню, удачно оказавшуюся на пути, и мягко, с пониманием, на меня посмотрела. — Если есть следствие, то есть и причина, и если следствие — большой-большой секрет, то и причина для него большая-большая. У меня в кругу общения дела точно обстоят так и никак иначе: лучше не говорить совсем, нежели делить досуг с тем, кому не доверяешь. Так что, да, я думаю, у друзей могут быть секреты, а недосказанности и вовсе должны быть, иначе правда попортит всю малину, — она улыбнулась, открывая дверь кофейни, — надеюсь, рано или поздно ты расскажешь, что тебя так волнует, но если нет, то я поддержу и это решение. — Уже подходя к стойке, Кара добавила, — Во всяком случае, так бы ты ответила на этот вопрос, верно? Мне не оставалось ничего, кроме как посмеяться, кивнуть и пролепетать “Спасибо”, уткнувшись носом в её плечо. Лучшая женщина. Меня выгуляли, день прошел отлично. А впрочем, ещё не вечер. *** “За тобой хвост, не веди их к дому.” Вот такое прекрасное сообщение я увидела на полпути из торгового центра в родные хоромы. Прекрасно. Чудесно. Спасибо. Если судить по тому, что меня об этих чудиках предупредили, а не позволили им выйти из своей машины и стать жертвой любого рядового прокси, что-то с ними нечисто и серьёзно. С другой стороны, кто бы там ни был, они наверняка за мной, а, значит, Кара в безопасности — и отлично, иначе бы я нарушила все правила дорожного движения и помчалась её проверять. Похоже, это то, о чем говорилось в записи, принесенной Джеком. Я долго думала о том, почему кто бы там ни принимал решения решил, что отправить простое сообщение — не вариант, надо устроить Джеку беготню, но по итогу пришла к простому выводу: если найдется способ (для тех же самых Их, например) вскрыть мой телефон, то не произойдет ничего хорошего. В плане, уже имеющиеся сообщения, пусть они и исчезают сами собой, будут огромной проблемой, если их увидят через любую систему просмотра экрана, а такие — вообще атас. Умно руководитель поступил, в общем. Не вести к дому так не вести к дому, хорошо. Надеюсь, Бен с его всеведущими программными руками уже распорядился и послал ближайшего кого угодно на помощь, иначе будет больно. И в полицию же не позвонить: не объяснишь никакими словами, что это не паранойя, при этом не уточняя причин преследования. Так вот она какая, нелегальная жизнь. Волнения было немного — всё под контролем. Не у меня, так у Бена, и если не верить в силу и могущество огромной, но скрытой ото всех организации по уничтожению человечества, или какая там цель у Ложки, то не верить ни во что. Поэтому я верила изо всех сил и ездила кругами, плотно вглядываясь в зеркало заднего вида в поисках этого самого хвоста — очевидно, среди пешеходов искать было бессмысленно, что сузило круг поиска с “все вокруг” до “те машины, которым неприлично по пути” — таких оказалось две, причем совершенно разные и по цветам, и по моделям, видимо, чтобы не вызывать подозрений у обычных людей. Или в одной из них ездит ученик с инструктором по вождению, вот и нарезают пятый круг по району подряд. К середине шестого круга все-таки пришла идея о том, как, раз уж оторваться наверняка не выйдет, запутать преследователей и не устраивать сцену прямо у дома, который, наверно, уже оккупирован и исследован вдоль и поперек. Надеюсь, что усердия, с которым я отстирывала кровь и пыль с простыней, хватит, чтобы снять любые подозрения. Так вот об идее. Какое место я и мои ангелы-хранители знаем вдоль и поперек, но не знают кто-бы-то-ни-был, достаточно запутанное, чтобы я могла там дождаться помощи, достаточно безлюдное, чтобы помощь пришла, с минимальным расстоянием от машины до безопасного — хотя бы сравнительно — укрытия и при этом находится в пределах квартала? Ответ нашелся так же быстро, как я выкрутила руль и завернула в нужную сторону. Ага, конечно. План прошел без сучка и задоринки, я полностью одурачила нескольких человек, а потом победительницей вышла на пару с неописуемым идеалом мужчины (или женщины, я не возражала) из здания с медалью в руках. Иначе и быть не могло. Я совершенно точно не сидела на грязном, холодном и пыльном полу в панически тревожном ожидании хоть кого-то, кто мог бы вытащить из сложившейся ситуации. Была бы рада и сама свалить, со второго-третьего этажа на мягкую землю спрыгнуть не проблема, но у единственного прохода, ака дыры в четырехметровом заборе, стояла фигура с чем-то подозрительно напоминающим оружие, так что рисковать не хотелось. Появилось острое чувство дежавю. Что, снова прятки? Ответа на мысленный вопрос не последовало — он был слишком очевидным.