Я вижу Солнце

      Я поспала всего пару часов. Нужно было встать раньше Руслана, ведь я обещала приготовить ему завтрак, раз уж он пустил меня переночевать и все такое. В ванной я быстро умылась и отправилась на кухню, чтобы оценить, с чем вообще имею дело. Помню, когда я жила у Глеба в свой первый самостоятельный приезд в Петербург, меня очень удивило то, что у него абсолютно не было еды в доме, посуды и прочих необходимых вещей. Ну, то есть, были, конечно, но их было минимум вообще. У него все всегда на минималках, на то он и Глеб. Но мне казалось, что Вика исправит его, и в какой-то степени, так все и было, но... вообще, в их случае получилось так, что они будто смешались друг с другом и исправила его не только она, но и он ее исправил. И, да, мне не нравились эти изменения ни в том, ни в другом. Хотя, наверное, я просто ревновала. Мне не хватало их по отдельности, ведь они были вместе, и теперь всегда шли в комплекте. Думаю, отношения всегда все меняют, и если ты на это соглашаешься, ты автоматически теряешь ровно половину себя, отдавая ее своему партнеру, а он тебе отдаёт свою. Так вот вы и смешиваетесь. И больше не можете быть отдельно друг от друга.       Философия для меня оказалась очень сложной в универе, хотя я всегда считала себя очень глубокой и умной девочкой. Философия казалась мне чем-то таким... загадочным. А оказалось все намного прозаичнее. Философия — это такая наука, где нет ответов на вопросы, и смысл в том, что ты их ищешь, но заведомо знаешь, что не найдёшь. То есть. Ты ищешь во всем этом смысл, но смысла нет. Странно, да? Ну, вы сами потом поймёте. И все это было не к тому. Был один такой философ. Платон. Очень давно, несколько сотен лет назад. И он объяснял любовь очень интересно. В общем-то, это учение единственное, что я запомнила из всего курса. Платон говорил, что раньше люди выглядели совсем иначе. У них было две головы, четыре руки, четыре ноги и одно на двоих тело. Они были счастливы. А потом что-то случилось, я точно не помню, но людей разделило напополам и разбросало по свету, и они стали одиноки и несчастны. И лишь встретившись со своей половиной, вновь обретали смысл жизни. Это могли быть мужчина и женщина, две женщины или два мужчины — неважно. И, конечно, все это просто сказка, и в 21 веке это кажется бредом. Но, что если смотреть на мир глазами Платона? Наверное, Глеб и Вика — нашли друг друга, наверное, они были половинками. И теперь счастливы. А сердце Галата, наверное, до сих пор разбито... кто же тогда его половина, если это не она?..       От этих мыслей меня отвлёк свисток чайника на плите. В этой квартире не было электрического чайника. Как он может жить без него? Я бы не смогла! Так долго ждать, когда вскипятится вода на плите. В общем, знаете, еда у него была. Самая разная. Я могла приготовить практически что угодно! И я решила сделать блины. Печь блины — последнее, чему мама успела меня научить. А ещё она сказала, что если приготовить мужчине блины, его сердце окончательно будет в твоих руках. Вспоминая эту ее фразу я улыбнулась.       Конечно, я все понимала. Столько спето песен, написано книг, снято фильмов, рассказано историй. Бывает любовь с первого взгляда, а бывает, что тебе нужно много времени, чтобы понять, что ты чувствуешь, а потом, возможно, ещё столько же, чтобы осознать эти чувства. Это как пять стадий горя. Или четыре? Я все время забываю. Отрицание. Гнев. Торг. Апатия. Принятие? Я, честно, не помню. Такие были у меня. Только в отличие от горя во влюблённости эти этапы переживаются с совершенно другими чувствами. Не с вяжущими, сковывающими холодом по рукам и ногам, а со счастливыми, окрылёнными. Бабочки в животе и яркий комок света под рёбрами. И, да, я знала, я в него влюбляюсь. Ведь я никому не обещала, что не смогу в него влюбится, правда?       А ещё, когда ты окончательно признаешься себе в том, что влюблена — ты автоматически становишься глупее. Говоришь что-то глупое, делаешь, как-то странно себя ведёшь. Это происходит от того, что тобой больше не руководит мозг — тобой руководит сердце. Я почти забыла, как это бывает, но сейчас, кажется, я вспоминаю, как это бывает. Очень глупо. И очень приятно. — Просыпайся! Завтрак готов и все остывает! А ещё, тебе сегодня нужно ехать в клуб вместе с Владом, у тебя же там будет типа собеседование? Давай, вставай! — Я осторожно толкаю его в бок, а он недовольно стонет и закрывает голову моей подушкой. — Ну, ты чего, хочешь блины есть холодными? Холодные не вкусно! — Ты блины испекла? — Он убирает подушку со своего лица и смотрит на меня одним глазом. — У меня нет кольца, но, Марта, выходи за меня, блин, замуж! — Ага, нет уж, без кольца не выйду! — Я отбираю у него подушку и стаскиваю с него одеяло, чему он резко сопротивляется и садится в постели, закрывая нижнюю часть своего тела одеялом. — Слушай, я жду на кухне. Но только недолго! — Есть, капитан, не долго! Мы завтракаем вместе моими блинами со сгущенкой и говорим о моей учебе. Он всегда интересуется всеми моими уроками и заданиями, наверное, даже больше, чем я сама. То есть. Он мне одновременно лучший друг, старший брат, заботливая мамочка и все такое прочее. Наверное, если и стоит выходить замуж, то только за такого мужчину. Такие вот мысли были в моей голове в то утро.       Оказалось, что в клуб ему ехать не нужно, он находится прямо здесь, на Восстания, на одной из Советских улиц. Он называет название, и меня передергивает: это тот самый клуб, где администратором работает одна из хороших подруг Вики, ее однокурсница Рита. Странное совпадение, о чем я его, конечно же, предупреждаю. — Я знаю, мы все в одной тусовке вращались. Кажется, какое-то время у них что-то было с Галатом еще. Но это именно она предложила мне поработать там первое время, так что, как видишь, она сейчас с нами в одной лодке. В немилости Великого Владимира, мать его, Галата, — он усмехается и делает глоток кофе. — Не переживай за меня, ладно? Я взрослый мальчик. Все будет хорошо. — Знаешь, а я даже не заметила, что они перестали общаться... Вика и Рита. Пару раз они брали меня вместе с ними на шоппинг, — я вздохнула и задумалась. — Я, наверное, плохая подруга, раз не замечаю таких важных вещей... Как-то даже... странно. Наверное, все заслуженно. То, что они меня вот так вычеркнули. Наверное, они даже не жалеют. — Эй, Марта! Перестань! — Он подвинул ко мне поближе свой стул и обхватил мое лицо ладонями, чтобы привлечь к себе внимание. — Посмотри на меня! Видишь? Я здесь. С тобой. И я тебе заявляю: ты хороший друг! Ясно? Самый лучший. А то, что ты не знала... ну, а что в этом удивительного? О таком никто не распространяется. Тем более, ты ведь знаешь. Сейчас у неё есть Глеб, уверен, она всем делится только с ним. Так всегда и бывает. Это взрослая жизнь, здесь все нечестно. — Знаешь, я обычно не чувствую этого. Нашей разницы в возрасте и прочее такое. Но иногда бывают моменты... И я будто становлюсь такой маленькой и глупой девочкой! И мне хочется это исправить, как-то подняться, чтобы быть равной им и... и тебе тоже. Но эти десять лет. Они все ещё никуда не делись. Что тогда, в 14 лет, что сейчас, в 19. Так глупо...       Мы смотрим друг другу в глаза несколько секунд, а потом я встаю со стула, сажусь к нему на колени и обнимаю его. Если бы я не сделала этого, я знаю, он бы меня поцеловал. Но я не готова. И не хочу, чтобы все было на такой грустной ноте. Боже, я чувствую себя Мэйк Лавом! И... Если я Мэйк, а он все ещё Валера, то мой любимый пейринг все ещё может стать каноном. Я смеюсь ему в плечо. — Ты чего смеёшься? У тебя настроение меняется каждые пять минут! — Я просто подумала о... Вегасе. — Марта, боже, ты должна забыть этот фанфик!— И он снова смеётся вместе со мной. Универсальный способ поднять нам обоим настроение — вспомнить этот шедевр!       Я аккуратно складываю на стуле его вещи, в которых спала, переодеваюсь в ванной и жалею, что не взяла с собой карандаш для глаз. Я все ещё редко крашусь, но сегодня, почему-то, мне хочется выглядеть лучше, чтобы не быть похожей на восьмиклассницу. Он отвозит меня в общагу, сегодня воскресенье, так что занятий у меня нет. Как только мы расстаёмся, я мгновенно чувствую усталость, ведь спала я от силы часа три. Но лечь спать в общаге в воскресение днём — практически нереально. Домой здесь на выходные мало кто уезжает, в основном все живут очень далеко, поэтому в такую противную осеннюю погоду все сидят в своих комнатах и занимаются кто чем: слушают музыку на полную громкость, играют на гитарах, ведут стримы... в общем, сущий ад.       Кэт сидит на полу, заканчивая свой планшет по композиции, но, завидев меня, отвлекается и тут же налетает с вопросами. — Наконец-то! Рассказывай! Черт, я не думала, что все случится так быстро! Я же тебя вообще не успела проконсультировать! Ты разобралась? Все прошло нормально? У тебя хоть трусы то нормальные были, или эти идиотские, с утятами? Как это все произошло, что повлияло? Как ты поняла, что готова? Ты ведь была готова? И как он? Хорошо с тобой обращался? Рассказывай все! — она прыгает передо мной, как стрекоза и хлопает в ладоши. — Наконец-то моя девочка стала женщиной! — Катя!!! Боже, помочи! — Я краснею, как раскалённая лава, буквально ощущаю, как пылают мои щёки. Закрываю руками рот подружки и валю ее на кровать. — Ничего не было! Блин, неужели я бы смогла? Я ничего вообще... об этом не знаю... — Я одновременно расстроена и испытываю облегчение! Значит, у меня есть время тебя подготовить! Как там твои придурки то поют? — Она смотрит на меня, ожидая, что я напою ей эту песню, и я это делаю. — Расскажу тебе в деталях, приоткрыв огромный мир... — Мама с папой застеснялись, ну а Кэт таким не смутишь!       Я ложусь на кровать рядом с ней и рассказываю обо всем, что произошло вчера вечером. Про магазин и про то, что нам пришлось спать на одном диване, упуская подробности о идее, что вчера родилась у нас в головах, ведь если скажу, придётся рассказать и про комикс, а это сюрприз! В общем, я лукавлю и говорю, что мы смотрели сериал и не заметили, как пролетело время.       Пока я лежу на кровати с Катей, меня безумно клонит в сон, и в какой-то момент я не замечаю, как засыпаю.       Просыпаюсь я от звука гитары и громкого голоса, напевающего(скорее воющего) что-то из Нирваны. Десять часов вечера! Вот это я нехило так в сон провалилась! Кати в комнате нет, но судя по звукам, она явно у соседей. Я проверяю социальные сети, чтобы убедиться, что в клубе у Руслана прошло все хорошо, поднимаюсь с кровати подруги. Из сообщения Руслана я вижу, что прошло все отлично, и уже завтра он выходит на работу под испытательный срок. Ложиться спать дальше я все равно не смогла бы, поэтому я переодеваюсь в более удобные вещи и отправляюсь в комнату соседей. Завтра все пары у меня вечерние, поэтому можно себе позволить немного потусоваться.       В комнате человек восемь, ребята и девушки, не понятно, кого больше, примерно одинаково. Я всех знаю, поэтому чувство неловкости у меня быстро проходит. Совсем оно исчезает, когда я присоединяюсь к «Было/не было» и выпиваю одну стопку за другой. От дорогого алкоголя практически не пьянеешь, если нормально закусываешь, но мы же в питерской общаге, а тут наливают «портвейн 777» за сотку, от которого пьянеешь просто моментально. А когда ты пьянеешь — сначала тебе весело и ты чувствуешь себя совершенно счастливым, а потом резко становится плохо. И ладно, если физически. Ну, проблюешься ты на балконе, и пойдёшь пить дальше. Хуже, когда тебе становится плохо морально.       Одна из любимых игр в общаге — по кругу играть на гитаре одну из классических песен русского рока, рандомную. Именно питерских групп. В шляпе лежат названия, ты тянешь, и если ты знаешь эту песню и можешь сыграть куплет и припев — ты получаешь баллы, если не знаешь — теряешь баллы. Я всегда выигрываю. Глеб научил меня играть на гитаре на первом курсе, а песни все эти я прекрасно знала ещё до переезда сюда. И эта игра всегда моя любимая. Когда ты пьян — очень хочется петь. Потому что когда ты пьян — ты как открытая книга, и все твои чувства как на ладони. И чтобы не взболтнуть лишнего лучший выход — петь. Я протягиваю руку в шляпу и вынимаю записку с песней. «Сплин — Бериллий». — Опа, Марта не знает! На моем веку такое впервые! — все начинают улюлюкать и свистеть, а я беру в руки гитару.       Когда я заканчивала школу и готовилась сдавать выпускные экзамены, я слушала эту песню. Все было так сложно и так непривычно. Я собиралась покидать родной город, маму, полностью менять свою жизнь, при этом даже не зная, чего именно я хочу. Я хотела быть художницей, писательницей, учителем литературы, археологом — кем только я не хотела быть! И я стояла на распутье, не зная, какую выбрать дорогу, будто смотря на свою жизнь со стороны, а в этой песне я слышала именно это. Именно об этом всегда была для меня эта песня, хотя, как и всегда в русском роке, там был и другой глубокий смысл, но каждый видит своё, правда? Я глубоко вздохнула, задала аккорд и начала играть: «Лежали под солнцем, попали под ливень, И сразу стемнело на Финском заливе, Все стало так ново и так непривычно, Когда неожиданно вспыхнула спичка. И падает мир, ослеплённый этим событием. Я не живу, я слежу за собственным жизни развитием!»       Я исполняю два куплета, выпиваю ещё рюмку и выхожу на балкон, накрывшись покрывалом с чужой кровати, хотя это мало помогает мне защититься от холода. Теперь я уже думаю не о том, что чувствовала с этой песней, заканчивая школу, я думаю о том, что чувствую сейчас. Может, это упоминание залива в песне так повлияло на меня, но я закрывала глаза и представляла, как Галат бросает кольцо в мутную воду. Это о нем эта песня. Это он Бериллий. На часах уже первый час, но я все равно набираю его номер. — Это Владимир Галат и сейчас я не могу ответить на ваш звонок. Оставьте голосовое сообщение, а я, возможно, прослушаю его позже, — извещает меня знакомый голос автоответчика. — Привет. Я знаю, я не должна звонить. Но ты, наверное, все равно не станешь слушать. Мне просто хотелось сказать тебе... Я сейчас пела «Бериллий» Сплина. Знаешь эту песню? Послушай ее. Или... я спою тебе немного? Следующим сообщением? Прости, я клялась, что не буду пить три семёрки, но в общаге денег хватает только на эту хрень... в общем... послушай ее, ладно?       Я отправляю сообщение и начинаю смеяться от своей глупости, и слезы сами текут из моих глаз. Чертов портвейн. Балкон у нас один на две комнаты, поэтому я возвращаюсь «домой», а ребята меня даже не ищут. Завтра мне будет стыдно за этот звонок ему, но сейчас я не жалею. Просто это были чувства, которые мне нужно было куда-то деть, и я позвонила ему. Я одинаково хотела и не хотела, чтобы он прослушал это сообщение. Спать мне не хотелось. Я взяла свой альбом и нарисовала белокурого парня, под дождем бросающего кольцо в потемневший Финский залив.