Харадский пленник

Турко в чем-то приходилось сложнее, чем остальным. Он думал о том, как его покинут братья и заранее приучал себя к мысли о том, что останется наедине с Маридом. Но это были мысли о себе; думая о братьях, он опасался, что Ульдор, узнав о побеге, начнет мстить и его гнев коснется всех: и его, и хозяина, и братьев, если только он отыщет их там, на Амон Эреб. Марид не склонял его к близости насильно, но Турко теперь отказать ему не мог, даже если видел просто намекающий взгляд, и теперь не знал, где та грань, которая отделяет его от продажной девки — это сильно угнетало. Они проводили вместе с Курво в мастерской. Искусник горел нездоровым возбуждением. Много говорил, что ему было несвойственно, часто вспоминал Амон Эреб, потом понимал, что брату это очень тяжело и замолкал. — Все будет хорошо, Тьелко. Я тебе обещаю, что позабочусь о Морьо. Мы все тебя дождемся, — проникновенно обещал он. — Это не так долго, брат. У Марида спросил откровенно: — А от своей родни ты Тьелко защитить сможешь? Морьо никто отпускать не собирается? Марид ответил не сразу, и без слов стало ясно, что поклясться он ни в чем не может. — Тот твой брат, что у Ульдора... Я не пытаюсь выкупить его у Ульфланга. Если он откажет — а он наверняка откажет — то устроенный побег усилит его подозрения. А я не хочу с ним ссориться — по крайней мере, доводить дело до серьезных обид. Что до твоего второго брата, здесь тебе волноваться не о чем. Мои сыновья слишком юны, а Ульдор если и захочет отомстить, я не позволю. Скорее сам скрою его или попрошу пересидеть это время у себя в подвале или для вида накажу его. Курво нервно кивнул. — Надеюсь, все получится. Я со своей стороны сделаю все, что обещал. Он и правда из кожи вон лез,чтобы подготовить преемника. С наступлением осени караваны Ульфланга в сопровождении самого князя с сыном тронулись на запад. Однако Марид не дал Курво сбежать сразу же. Он настаивал на том, чтобы выждать как можно дольше — не только для отвода глаз, но и для того, чтобы Морьо, которого не щадили, отлежался. Увы, оставшаяся дворня проявляла к нему ничуть не больше снисходительности, чем сам Ульдор. Открыто выкупить его у Марида не получилось, но зато теперь Курво выпросил у него подготовить маленькую закрытую от всех глаз комнатку и однажды ночью выкрал брата с соседнего двора. Он боялся, что иначе Морьо лишится разума и здоровья окончательно. Брат уже не узнавал его, думая, что это очередной мучитель. Курво с Турко примчались вдвоем. Первое время просто сидели рядом, вместе и по очереди, насильно кормили и поили маковым и обезболивающим отваром. Курво вправлял выпадающую кишку и даже зашил разрыв, пока Турко пытался использовать целительные чары. Сложность привносило то, что Морьо не нравилось, когда его трогали — он ощущал себя открытой раной и выворачивался даже из рук брата, жалобно подвывая и всем видом прося отпустить его. Обнял Курво, открывая рот, ткнулся лицом в его промежность, предлагая обслужить ртом, и Курво, вздрагивая от ненависти к мучителям и от жалости к брату, мягко отстранял его. Турко кусал нервно при виде этого губы, метался по комнате, твердя "убью". — Кого ты убьешь? — кривил губы Курво. — И себя подставишь, и своего покровителя. Потом расквитаемся. Но сам долго думал, что делать. Так прошло несколько недель, и дольше медлить было нельзя. Морьо мог вставать почти без боли, и помрачение прошло, сменившись тяжким мрачным безразличием ко всему. Он стыдился принимать помощь, не хотел ни есть, ни пить, и ему было все равно, останется ли он тут или сбежит. Однажды он коснулся рукой старшего брата. "Турко, уходи ты. Я останусь. Мне уже все безразлично, а тебя твари могут изуродовать, как меня". — Даже думать не смей. Меня не тронут, а ты придешь в себя, как Нельо, — строго сказал Охотник. — Не смей хоронить себя заживо. И потом... Я дал слово. Нолдор слово держат. Мы не отступаемся от клятвы. Финдарато пошел на гибель из-за опрометчивого обещания, данного смертному. Я должен сделать то, что обещал. А ты иди. Он провел пальцами по скуле Морьо. — Шрамы затянутся и душа перестанет так болеть, Карантир. А речь тебе и не нужна. Те, кому нужно — поймут и так. А мы ещё встретимся на Амон Эреб. Морьо закрыл лицо руками и уткнулся в плечо брата. "Они не простят тебя и не отпустят. Я не хочу терять тебя". Расставание далось ему куда тяжелее, чем Курво, он был сам не свой, и Курво стремился следить за двоих. Они покинули двор Марида поздней ночью, перед рассветом присоединившись в качестве погонщиков лошадей к обедневшему купцу, дальнему родичу Марида. Тот был не слишком рад, но Курво лошади слушались хорошо, и скоро он сменил гнев на милость, даже закрывал глаза на бездействие Морьо. Курво напоследок хотел прокрасться во двор к Ульдору и отравить вино в подвале, но не рискнул, боясь, что подозрения падут на Тьелко. Крепко обнял на прощание Охотника. — Свидимся, брат. До встречи, — и поспешил вместе с Морьо за караваном. Ели эльфы мало, Курво работал за двоих, но вскоре и Морьо присоединился, пытаясь забыть о своем унижении. Тут их никто не трогал — кто-то заикнулся о том, что Морьо пускали по рукам, но Курво пообещал оторвать пускалку и засунуть в глотку острослову, и разговоры утихли — было во взгляде эльфа что-то такое, очень недоброе. Морьо сперва только и мог думать, что об оставленном брате. Он сильно уставал, разошедшиеся раны иногда кровоточили, и Курво перевязывал их и промывал, но и все равно в пути ему было куда легче, чем там, у Ульдора. "Как ты, Турко?", — пытался он представить себе брата. "Скучаю без вас, — откровенно признался тот. — Марид тоже уехал. Провожу время в кузнице и работаю, как обещал ему". "Боюсь за тебя". Но скоро Марид вернулся с вестями. Караван Ульдора и Ульфланга встретили дружины Кано и Нельо, мало кого оставили в живых. Немногие, кто спасся, снова проклинали эльфов, из-за которых им пришлось понести расплату. Так что Турко отныне был в безопасности. Когда впереди замелькали леса Белерианда, о Турко братья вспоминали гораздо реже — то ли из-за расстояния, то ли из-за чар Моргота. Зато Курво, который периодически взывал к старшим, неожиданно получил ответ. И одним погожим утром навстречу каравану выехал высокий рыжеволосый всадник в окружении десяти нолдор. Правую руку закрывал алый богатый плащ. Нельо спешился и бросился навстречу братьям. Курво обнимал его долго и горячо, не сдерживая эмоций, но Морьо еле нашел в себе силы ответить на объятия старшего брата. Он отвел глаза и смотрел равнодушно, даже холодно. Он вернулся полностью уничтоженным морально, и не понимал, к чему радоваться. Разум его был между равнодушием и ненавистью к себе. — Да что с тобой, брат? Скажи хоть слово, — он встряхнул Морьо за плечи, но увидел предостерегающий жест Курво и больше добиваться ответа не стал. — Твари отняли у него язык, Нельо, — пояснил Куруфин. В глазах Нельо мелькнул ужас пополам с жалостью, но он тут же взял себя в руки. — Едем домой. Твои верные у близнецов, Морьо, — обратился старший к Карантиру, будто ничего не было. — Нужно налаживать торговые связи с гномами — запасы металла подходят к концу. Я пытаюсь в этом всем разобраться, но выходит плохо. Он бросил купцу кошель с золотом. — Полагаю, мы в расчете, — холодно, но подчёркнуто вежливо сказал он, и верные подвели Морьо и Курво коней. — Я лично прикончил обоих предателей, — продолжил Майтимо, обращаясь к братьям. Морьо вскарабкался на коня с трудом. Натертое межножье болело, и раны давали о себе знать. Брат явно намекал на то, что пора включаться в дела, а у него все валилось из рук. Он с трудом добрался до их нового укрытия и устало кивнул верному, нетерпеливо махнув рукой и как бы требуя рассказать, как обстоят дела. Потом написал несколько распоряжений и забылся сном. Нельо вызвал Курво поздно вечером. — Рассказывай все. И что с вами произошло, и где Турко, и главное — как нам с вами быть. Я пытаюсь загрузить Карантира работой — надеюсь, что воспоминания о пытках померкнут. Но я не знаю, брат. Я сужу по себе, мне так было легче. Я чувствовал себя ненужным и боялся этого, но может, у вас ситуация другая? — Описать это сложнее, чем безупречно огранить под пристальным взглядом отца сотню алмазов, — криво улыбнулся Курво. — Если кратко: нас предали и взяли в плен. Через год удалось уговорить отпустить нас в обмен на то, что Турко останется там. Не в качестве залога. Хозяин-истерлинг проникся к нему чувствами, можешь ли представить? Куруфин рассмеялся, но смех вышел невесёлый. — А Морьо? — Видишь ли, нас разделили. Я и Турко оказались в руках хозяина-ювелира, который сразу оценил мои умения по достоинству. А Морьо Ульдор сперва лишил языка, потом долго измывался. Мы помогали, как могли, тайком... В конечном счёте мы потому и разделились, что иначе Морьо долго бы не протянул. А так я бы брата не бросил. Нельо слушал все это с мрачным выражением лица. — Полагаю, что даже убийство Ульдора — недостаточное возмездие. Если бы я знал... Он помолчал. Глянул исподлобья. — Я так понимаю, отправлять войска на юг опасно для Тьелкормо? — Не столько для него, сколько для самих верных. Мы неминуемо потеряем кого-то, может, многих. А Турко так или иначе вернётся через несколько лет. Странно, но Курво склонен был доверять Мариду. — Лучше уделить внимание Морьо. Ты не видел, что он пережил. И я не представляю, как он отойдет от этого. — Это были пытки? Я заметил, он хромает. — Если бы только пытки! — вырвался вздох у Курво. Нельо вздрогнул. — Он даже не пустил меня в сознание и вообще сам не свой. Давай попробуем вернуть его к привычным делам. На самом деле, у нас все не очень радужно. Новые эльдар не рождаются, со смертными я дел иметь не хочу... Мы сдерживаем орков, но на большее сил уже нет. С кем создавать союзы, что делать — я не знаю. Нам очень вас не хватало, Куруфин. Курво обнял брата, вспомнив, как часто ему не хватало взгляда и совета Нельо. — Мы обязательно придумаем что-нибудь. Не зря же прошли через это все, — сказал он и потом задумчиво добавил: — А Тингол и дориатрим? Они тоже живут в близости к силам врага. — Прячутся, ты хотел сказать. Если бы что-то могло заставить их действовать заодно с нами. Братья переглянулись. — Ладно, поедем к Морьо. Тревожусь за него. Нельо думал о мести, но прекрасно понимал, что размениваться на истерлингов не было возможности. Морьо спал прямо в одежде на походной кровати. Во сне его лицо было невероятно жалобным и несчастным — меж темных бровей пролегла морщинка, щеки ввалились от голода и, видимо, из-за потери языка. Уголки губ скорбно опущены. Нельо вспомнил, что брат прятал взгляд, не открывая рта, вздрогнул. Сел рядом, взял покрытую шрамами руку в свои ладони и тихо запел, поглаживая запястье. Увы, песни, призванной врачевать душу, не хватало для того, чтобы избавить брата от кошмаров. Он уснул спокойно, но потом видел и вспоминал, как Ульдор велел травить его натасканными псами, или пользовался им, а потом с отвращением отпихивал, и как избивал, несмотря ни на что — и Морьо вздрагивал и стонал. Посреди ночи он проснулся. Нельо спал рядом — не рискнул оставить его одного или доверить целителям. Металлические пальцы правой руки лежали на запястье Морьо — и в первый момент тому показалось, что это оковы. Вслед за вскриком, полным ужаса, послышался звук удара и стон — Морьо отбросил его руку и вскочил. Когда ужас схлынул, он упал возле постели, прислонившись к стене плечами. Его трясло. Брата он оттолкнул непроизвольно и, не понимая, где грань сна и яви. "Только не надо больше садить меня на цепь, хозяин! Пожалуйста!" Невольно вторгшийся в его сознание Нельо увидел, как в памяти брата мелькают страшные, вызывающий гнев в его душе картины: вот брат сидит прикованным рядом с собаками во дворе, пьет из их мисок, вот Ульдор велит его отцепить и держит у себя на коленях, лапая, как продажную девку... "Прекрати на меня смотреть!" Нельо поднялся, и Морьо в страхе шарахнулся от него. Нельо стоял, шокированный, растерянный, бледный, смотрел на брата расширенными глазами, не в силах отвести взор. Даже в плену у орков... Майтимо мотнул головой, пытаясь отогнать непрошеные сравнения. Год. Всего за год брата растоптали до состояния пыли под ногами. Да уж, ученики превзошли учителя. Нельо сам не сдался, но его и не пытались... Не пытались делать с ним это. — Я принесу травяного отвара, — мягко произнес он, наконец отводя взгляд. И осторожно добавил: — Прости. Я не хотел тебя пугать.