Забытая память

Всё человечество - это результат встреч. Фрэнк Заппа

      На платформе девять и три четверти вокзала Кингс-Кросс первого сентября тысяча девятьсот семьдесят пятого года было очень многолюдно. Впрочем, как и всегда. Всюду стоял шум, гам, вопли дружественных приветствий сопровождали объятия… Тем временем одна девушка сидела в купе и смотрела в окно, на провожающих. Она никогда не любила прощания, а особенно сейчас, в эти опасные и тревожные времена. В воздухе витал запах приближающихся перемен. Нехороших перемен. И страхов, этими переменами вызванными.       Все чувствовали, что скоро начнётся война или что-то вроде этого и поэтому прощались так горячо, боясь, что могут не встретиться снова. А девушку никто не провожал. Никто и никогда. Родители давным-давно почили смертью храбрых, а приёмная мать не то чтобы изъявляла желание вообще появляться в подобного рода местах, обвиняя в том, в чём она не была виновата. Или где-то в глубине души надеялась, что не была. Девушка всё больше уверялась, что для приёмной матери она была сродни ничтожеству, жалкому отпрыску своих родителей, отмеченному главным проклятием на свете. Ведьма.       В этом году осень вступила в свои права слишком рано, и на улице вовсю лил дождь. Это была ещё одна причина, по которой девушка сидела в купе, хотя обычно скрывалась где-нибудь подальше от окружающих. Смотреть, как подруги приходили с родителями на платформу, как они всегда нежно прощаются со своими детьми, как желают удачи в новом учебном году, казалось невыносимым. Слишком эфемерным и чужим. Даже у Астры были приёмные родители, но они, в отличие от «матери» девушки, души не чаяли в приёмной дочери. Хотя в глубине души, сама гриффиндорка не могла обвинять свою приёмную мать в таком поведении. В конце-то концов, в этом мире и так было излишнее количество людей, которые её… недолюбливали.       «Неужели тебя совсем не смущает тот факт, что тебя так много людей не любит?»       Однако и у Джойс, стоило признать, были свои проблемы. Каждый второй ученик волшебной школы Хогвартс не пропускал возможности спросить: «А ты случайно не та самая внучка Дамблдора? А ты действительно можешь победить даже Того-Кого-Нельзя-Называть?». Адара считала, что этот вопрос требует многих уточнений, а Астра кипятилась, и было понятно, почему, но никогда прямо не отвечала на вопрос. Только они с Марлин потом ещё около недели ходили впереди Астры и на весь коридор орали: «Пропустите Её Высочество наследницу Альбуса Дамблдора». Джойс на это только усмехалась и обнимала подруг, молчаливо благодаря за такое подобие поддержки.       Конечно, все понимали, что она не наследница, но поиздеваться любили. А особо тупые ещё любили попытаться подружиться с Джойс, чтобы в случае чего быть «на гребне волны». А Астру этот вопрос откровенно бесил, вот и получала. Хотя остальная часть «более умных студентов» Хогвартса упорно считала, что, скорее всего, выжил именно наследник и что он навряд ли учится в Хогвартсе — слишком сомнительное это счастье, жить под носом «любящего дедушки» около девяти месяцев в год.       Хотя, возможно, не все всё же это понимали. Стоило признать, благодаря таким догадкам Астра всегда пользовалась уважением и некой популярностью.       Обычно Адара Маунтвиль, а это была именно она, общалась с подругами уже по приезду в Хогсмид, на время пути бесследно исчезая. На самом деле никуда она не пропадала… Впрочем, не важно.       Адара снова бросила взгляд за окно и заметила, что Лили Эванс уже на платформе, прощается с родителями. Про себя отметив, что Петуньи рядом нет, Маунтвиль поняла, что лучше об этом не спрашивать у Лили.       Дело было в том, что Лили Эванс была волшебницей, а её сестра Петунья — нет. И как часто бывает в жизни, старшая сестра очень завидовала младшей. А проявлялась эта зависть в ненависти к волшебству и к самой Лили, в частых ссорах с родителями, в постоянных оскорблениях в адрес магов. Понятное дело, что для младшей Эванс вопрос о сестре всегда был очень острым, и у Адары хватало тактичности его вовсе не поднимать. Только если Лили сама захочет об этом поговорить.       Адара вообще мысленно поражалась и восхищалась выдержкой обеих сестёр. На месте Лили она бы давно сбежала от проблем, а на месте Петунии — ушла бы в хиппи. Говорили, что это было довольно популярное течение среди магглов. По крайней мере, одна добрая соседка утверждала именно это за чашкой вечернего чая.       О, а вот и Астра Джойс с Марлин Маккиннон уже обнимают Лили. Адара улыбнулась: хоть что-то в этой жизни не меняется. Марлин Маккиннон была очень милой, симпатичной девушкой, но единственным минусом была разница в возрасте. Марлс была младше Джойс, Эванс и самой Маунтвиль на два курса, но, так как она была единственной девушкой с Гриффиндора среди третьекурсников (что было весьма удивительно для Хогвартса), то Дамблдор поселил её к теперешним пятикурсницам, ведь в их комнате была свободная кровать. Ну, и пошло дело, что называется.       С дружелюбной Маккиннон было невозможно не подружиться. Впрочем, точно также, как и с Эванс. У этого зеленоглазого рыжика — как назвал её один очкастый остолоп по имени Джеймс Поттер, но об этом позже — была просто невероятная улыбка, увидев которую, было невозможно не полюбить девушку. Живая, весёлая, дружелюбная. Всегда рада помочь всем и каждому. Словом, истинная гриффиндорка.       Один приятель Адары любил шутить, что вокруг неё собралось слишком много истинных гриффиндорцев. М-да, к слову, этот приятель был не с Гриффиндора.       Марлин была, конечно, гораздо вспыльчивей Лили, но всё равно от неё исходила приблизительно та же сила, что и от Эванс или той же Астры. Сила настоящей родительской любви. Та сила, которой давно не было у самой Адары и никогда не было у Северуса Снейпа, её близкого приятеля и друга детства Лили. Который, стоит заметить, начал заметно отдаляться от девочек, особенно от Эванс, которую это волновало куда сильнее, чем кого-либо ещё.       Лили и Сев дружили ещё до школы, и для Адары не составило труда заметить, что Эванс нравится Снейпу не только, как друг. Правда, сама Лили этого не понимала. И, как про себя полагала Адара, это было даже к лучшему. Северус Снейп последние года два начал заметно увлекаться Тёмными Искусствами и идеями так называемого лорда Волдеморта, что противоречило принципам Лили, которая верила только в доброе и светлое — во всё то, чем являлась сама. Не то чтобы Адара собиралась контролировать окружение Эванс, но тем не менее, Цветочек обижать она в обиду точно давать не хотела, даже если в жизни не призналась бы ей в этом.       У Адары подобных принципов, как ни странно, не было. Но Маунтвиль была для Снейпа хорошим товарищем, впрочем, как и он для неё. У них была общая проблема — Поттер и Блэк. Проблема, которая сама их находила и провоцировала. Этакий способствующий симбиозу фактор. Но если Сев получал удовольствие от стычек с Мародёрами (возможно, подсознательно) и иной раз сам нарывался, то Адара предпочитала тактику игнорирования, хотя с каждым годом сдерживаться было всё сложнее. И даже за время каникул эта тонкая грань её терпения не восполнялась.       Единственной отдушиной для Адары была её личная тайная месть. А мстила она со вкусом и с явным знанием дела — три года в интернате давали о себе знать, наличие обидчиков там тоже. Так что да, не то чтобы она так уж любила мстить. Но смотреть на тщетные попытки Мародёров её найти было смешно. На безнадёжные потуги доказать участие Адары уверенного в своих выводах Блэка — смешно вдвойне.       Блэк вообще часто бывал забавным, стоило признать. И иногда до смешного наивным.       Кто подставил Мародёров с взорвавшимся туалетом Слизерина? Адара Маунтвиль. Кто выставил фотографии пьяных Поттера и Блэка в большом Зале вместо герба? Правильно, Адара. Кто написал на их спинах «Ходячие идиоты»? Именно Адара. Кто заставил Пивза незаметно скинуть на Поттера и Блэка дюжину навозных бомб, аромат которых не убирается никакими чарами и держится как минимум месяц? Тоже Адара. И это при том, что все знают, насколько Пивз лоялен к Мародёрам в силу и дружеского уважения, и солидарности, и своеобразного запугивания.       Было ещё множество таких проказ и подстав лично от Маунтвиль, но о её причастности не знали даже подруги. Хотя она была почти уверена, что Лили догадывалась, уж больно недобрые взгляды она иногда на неё кидала. Но так как в глубине души Адара чувствовала со стороны Эванс одобрение, она сильно возмущаться и строить оскорблённую невинность не спешила. Лили возмущаться не спешила тоже, так что всё было хорошо и прекрасно, поскольку, хоть Блэк о чём-то там и распинался, но даже Мародёрам ничего доказать не мог. А те, кажется, не очень-то спешили ему верить. Ха-ха.       Скажете, мелкая детская месть? Может быть, но она того стоила. Достаточно было видеть взбешённые лица Мародёров и их тщетные поиски «неуловимого мстителя». Особенно Блэка, уж больно часто он нарывался. Тем не менее, при всё при этом для большинства она всё ещё оставалась серой мышью, слава всем святым.       Так вот, насчёт Снейпа. В прошлом году их однокурсницу и приятельницу, Мэри Макдональд, прокляли слизеринцы Эйвери и Мальсибер. Суть проклятия заключалась в том, что лицо Мэри покрылось прыщами, которые со временем превратились в ужасно кровоточащие нарывы. Проведя месяц в Больничном Крыле, Мэри вышла оттуда с сыпью мелких прыщей на лице. После этого случая весёлая, открытая девочка, которая раньше весьма тесно общалась со всеми вокруг без разбора, стала замкнутой и неразговорчивой, иногда неспособной к общению даже с близкими подругами. И с огромным количеством комплексов за спиной, стоило признать. Мэри могла продолжать весело и упорно болтать о всякой ерунде, но больше никогда не заикалась о чём-то слишком личном, предпочитая молчать. Весь оставшийся учебный год Мэри упорно строила из себя немоту в некоторых вопросах и из-за этого стала чем-то напоминать Адару, хотя и с заметными отличиями — Маунтвиль просто по жизни предпочитала заменять любые слова саркастичными улыбками.       И если вы думаете, что Адара мстила только Мародёрам, то глубоко ошибаетесь. Она умела сочетать приятное с вдвойне приятным, поэтому туалеты, затопившие спальни Слизерина, особо сердечно прошлись по спальне Эйвери и Мальсибера. Очень сердечно. Чрезвычайно. Адара проконтролировала лично. Они потом до самого конца учебного года и наверняка некоторую часть летних каникул ходили с запахом, довольно чётко характеризировавшим их нутро. Адара искренне надеялась, что за завтраком в семейном круге вся их родня прекрасно себя чувствовала.       Северус на происшествие с Мэри не отреагировал. Да оно и понятно, проявить свою позицию он не мог — другие змейки сожрали бы его заживо и не подавились, ведь его и так постоянно казнили за дружбу с грязнокровками Маунтвиль и Эванс. А тут ещё и это… А потом ещё и взорвавшиеся туалеты… И пусть Адара на слово «грязнокровка» не сильно-то оскорблялась, потому что и грязнокровкой фактически не была, но сама ситуация попахивала неприятно и в буквальном, и в переносном смысле.       Но Лили этого понять не хотела. Она негодовала: как Сев может дружить с людьми, которые так зловеще шутят? А у Сева просто не было выбора. Но признаться в этом Лили у него сил не хватало. Адаре объяснять действия Снейпа вообще не хотелось — пусть сами разбираются.       Хотя было у Адары смутное подозрение, что всё же Северусу нравились методы вот таких товарищей, пусть и направленные не совсем на тех, на кого ему бы хотелось их направить.       Адара коротко вздохнула. В любом случае, это не её дело и нечего об этом рассуждать. Тем более, что девочки уже поднимались в вагон. Так что где-то секунд через двадцать её начнут ласково душить — она снова не явилась к Астре в гости этим летом. Причины у неё были, конечно, и довольно серьёзные, но Астра о них не знала. И вряд ли ей стоило о них знать. Так что да, терпим, душимся.       Адара медленно встала и вышла в коридор, по которому с чемоданами уже спешили Лили, Астра и Марлин. Окликнув их, она махнула рукой в свою сторону, мол, залетайте. Девушка зашла обратно в купе и рассержено мотнула головой: воспоминания и склонность излишне философствовать всегда были её главным недостатком. Пусть даже и тем из недостатков, о которых никто даже не подозревал.       Хотя ладно, что скрывать, это был один из немногих её недостатков, который она втайне любила. Уж больно полезным он иногда оказывался.

***

      Поездка прошла мирно и спокойно. Пару раз заглядывали Поттер и Блэк, чтобы поздороваться с Эванс, но той не было в купе. Хотя нет, наверное, Блэк заглядывал, чтобы поточить зубки об Адару, но та мастерски притворилась спящей. Блэк, как ни странно, поверил и лезть не стал. Удивительно.       Джеймса, в принципе, спящая Адара не остановила, потому что и целью была не она, так что он отправился искать Лили дальше. Астра усмехнулась: Лили теперь староста, а, значит, хлопот у неё стало на порядок больше. Где-то ближе к вечеру к ним забрела задумчивая блондинка с Равенкло, приятельница Адары. Вид у неё был весьма отрешённый, Астре такие не очень нравились.       Совсем не нравились, если уж быть честными.       — О, привет! Ты прости, я задержалась с Ксено. Как-никак, он в этом году выпускник. Ты пойдёшь сегодня туда?       Вот это было что-то новенькое. Все прекрасно знали, что каждый год Адару нет смысла искать в Хогвартс-Экспрессе. Она просто бесследно исчезает. Лично Астра уже привыкла к странностям Маунтвиль. Как-никак, они были знакомы ещё с приюта. Но получается, что всё время в поезде Адара проводит с вот этой, как там её… Квайт, кажется? Будет ли логичным прямо сейчас рыкнуть «Куда туда» или это не её маленькое дело?       — Привет, Пандора, — мягко улыбнулась Маунтвиль. Все близкие, если к Адаре вообще это слово было применимо, знали эту её мягкую, лишь ей свойственную улыбку. Это выражение лица хоть и казалось немного натянутым, но было куда более приятным, чем то, с которым Адара обычно ходила. Астра знала, что это у неё наследственно, так что уже даже немножко смирилась. Ну, или постаралась. — Рада тебя видеть. Я сегодня тоже туда не ходила. При таком ливне это весьма неудобно, так что и тебе не советую. Хочешь, оставайся с нами?       Что?! Она с ними?! Возмущению Астры не было предела, но она ничего не сказала, решив для начала понаблюдать за необычной девушкой. В конце-то концов, она ведь не камикадзе. Хотя всё может быть. В любом случае, Астра была свято уверена в своих способностях: она умела доводить людей с мягкостью рунеспура.       — Нет, спасибо, я, наверное, пойду. Только познакомь меня со своими подругами. — какая умная девушка. Пожалуй, она всё же имеет несколько преимуществ в глазах Астры. А знакомство она как-нибудь переживёт…       — Хорошо. Так, вот это, Марлин Маккиннон.       Адара махнула ладонью в сторону Марлин, и та дружелюбно пожала Пандоре руку. Сама Пандора слегка отрешённо смотрела на девушку, а потом сказала:       — Марлин, Марлен. «Маленький воин», Мэри и Магдалина. Готовность пожертвовать собой во имя жизни других… Горечь, сопротивление, миролюбие… Маккиннон — «Справедливый сын». Ты очень интересная девушка, Марлин Маккиннон.       …Или не переживёт.       Астра и Марлин недоумённо уставились на Пандору. Что это за чушь она несёт? Увидев их шокированные лица, Адара усмехнулась. Иногда она Астру этим чертовски бесила.       — Спасибо, Пандора. Я сама давно хотела провести подобный анализ, но всё никак не находила времени. — М-да, Адара прямо «мисс Дипломатичность». Судя по всему, эта Квайт ей довольно симпатична. — В принципе, многое становится понятно… Это — Астра Джойс.       Астра не слишком дружелюбно кивнула этой странной мисс. А как такую можно нормально воспринимать? Мерлин её прости, но даже это задумчивое выражение лица уже местами её подбешивает. Ну, не любит Астра равенкловцев.       Пандора гораздо более расслабленно кивнула в ответ и явно над чем-то призадумалась.       — Астра — «Звезда». Категоричность, свобода, независимость, вспыльчивость. Джойс — «Домашние яблоки». Радостный, шутка, забава.       Интересно, а можно убивать так, чтобы не садиться в Азкабан? И ещё интересно, а как теперь Астре общаться с нормальными равенкловцами? И есть ли вообще нормальные равенкловцы?       — Что здесь, Мордред вас дери, происходит? — Астра больше не могла терпеть этих недомолвок.       Адара снова усмехнулась. Достала уже своими ухмылочками! Бесит. Интересно, а можно удушить хотя бы Адару и не сесть в Азкабан? Она любя и по-родственному.       — Да, Пандора, насчёт вспыльчивости очень даже верно.       Пандора как-то внимательно рассмотрела лицо Астры, и в следующую секунду её лицо озарила широкая улыбка, порядком удивившая Джойс:       — А я же тебе говорила, что такой анализ весьма значителен.       Астра рыкнула. Довольно громко рыкнула. И уже приготовилась кидаться, потому что разве нельзя объяснить нормальным английским языком? Ладно Адара, она от неё уже всего ожидала. Но Квайт только рядом с Маунтвиль такая отшибленная или по жизни?       Астра вспомнила всё, что о Квайт говорили, и поняла, что да, это у неё по жизни. Возможно, после знакомства с не менее пришибленным Лавгудом.       — Откуда такой крик? Я ушла буквально на пару-тройку часов, а вы уже довели Астру до белого каления?       В купе зашла жизнерадостная, цветущая и пахнущая Лили Эванс. Господи, храни её душу, если Астра случайно прибьёт её.       — О, Лили, — едко улыбнулась Астра: ну, довели уже, право слова, — а тебя тут Джеймс Поттер искал. Хотел спросить, как прошли летние каникулы. Его позвать, а то он очень просил?       — Позови, позови, — Лили весело улыбнулась, — я пока дверь закрою, мы спрячемся и будешь ты всю оставшуюся дорогу одна сидеть в коридоре. Ну, или с Джеймсом Поттером, как вариант.       Адара в ответ на это саркастично улыбнулась, с ухмылкой наблюдая за недовольным выражением лица Астры и её приспущенными уголками губ. Могла бы и заступиться, они ведь родственники. Хотя ладно, Астра тоже не то чтобы часто за Адару заступалась, так что всё честно… Но всё же.       — Ну, и вот, познакомься, Пандора. — Адара элегантным жестом указала на новоиспечённую старосту. М-да, аристократическое воспитание не выбьешь никакими гвоздями, приютами и бродяжничествами. — Это ещё одна моя подруга — Лили Эванс, новоиспечённая староста Гриффиндора, с пылу с жару.       Лили приветливо пожала Пандоре руку, а та и теперь не отказалась от своих интересных странностей. Лили вообще была жутко добрая — даже шуточку Адары пропустила мимо ушей. Привыкла уже, наверное, прошлый год Адара зубоскалила в комнате чуточку чаще, чем все три предыдущие года вместе взятые. Хорошо хоть, что только в комнате.       — Лили… Чистый, невинный, симпатичный. Иллюзия, забава. Эванс… Гладкий, «Благодатный дар Господа».       — Увлекаешься анализом имён и фамилий? — уточнила Лили. Пандора слегка удивлённо кивнула. — Тогда понятно, почему Астра вышла из себя. С анализом у неё всегда было плохо. — Сразу чувствуется, кто у них в компании особо умный и существенно понижает самооценку большинства окружающих. Пожалуй, всех, кроме Марлин, которая младше и которой простительно, и Адары, которой, в общем-то, плевать. Хотя, возможно, Мэри тоже плевать? Учитывая, что Мэри на данный момент времени даже в вагоне не было, поскольку она в конце августа должна была проходить заключительную реабилитацию в Мунго. Были надежды, что следов проклятия у неё не останется вовсе.       Адара тем временем заметила, что у Лили сегодня чересчур хорошее настроение. И она как никогда сегодня склонна к удачным шуткам.       Астра решила промолчать, что Адара сегодня как никогда склонна к комплиментам. Не к добру. Кого-то сегодня точно покусают.       — Что, Эванс, издеваешься? Откуда я должна знать такую чушь? — возмутилась Астра, справедливо стараясь доказать, что не все здесь такие зануды.       — То есть тот факт, что у тебя плохо с анализом ты не отрицаешь? — У Лили явно было даже очень-очень хорошее настроение, и она подмигнула сидящим рядом подругам. Астре так и захотелось это настроение подпортить.       Все засмеялись, а Астра недовольно насупилась. Пандора, понимая, что знакомство явно не задалось и к недовольству Астры она косвенно или прямо причастна, поспешила ретироваться в коридор, и Адара, смутно подозревая, что Пандора заходила совсем не для анализа имён, решила пойти за ней.

***

      Вообще Адара знала Квайт с первого курса. Она училась на Равенкло, считалась странной, как у себя на факультете, так и среди других студентов, но лезть к ней никто не решался — в конце концов, она прилежно училась, не переходила никому дорогу и принадлежала к тому незаурядному типу личности, который обычно пытается сильно своей уникальностью не отсвечивать. К тому же, со всеми теми, кто всё же пытался Пандору задеть, случались нелепые случайности, к которым Адара не имела совершенно никакого отношения. Конечно же.       Пандора, судя по парочке усмешек, её честным глазам и привычной непримечательности верила не особо. И Адара бы даже обиделась, но приятельница слишком хорошо умела анализировать.       Пандора не была достаточно коммуникабельной для того, чтобы находить общий язык со всеми и вся вокруг, как те же Астра или Блэк с Поттером, но она была весьма внимательным слушателем и в целом позитивным человеком. Что порой донельзя поражало саму Адару, подобным оптимизмом не страдавшую. При этом Пандора была очень наблюдательна и, стоит признать, именно она стала тем первым человеком, которому Адара смогла открыть малую часть своих тайн.       Наверное, у неё на лбу написано о сотни кричащих проблем, потому что большую часть рассказанных тайн Пандора поняла и сама. Вряд ли Адара стала бы рассказывать.       — Как твоя мама?       Адара насупилась: это однозначно был не тот вопрос, который она хотела слышать. Но кто и когда её спрашивал? И всё же, даже если она и подозревала, что именно он будет задан в первую очередь, Адара не слишком этому обрадовалась. Поэтому, пристально оглянувшись по сторонам и не заметив никого подозрительного, девушка тихо ответила:       — Как всегда. Живёт, цветёт и пахнет. И души во мне не чает. А я и от первых перечисленных глаголов рада.       В целом, она даже не соврала. Приёмную мать она вполне себе любила, хоть и на расстоянии. Та тоже, наверное, выдыхала с облегчением, стоило ей уехать. Пандора посмотрела на неё своими большими голубыми глазами, в которых, как ни странно, не было насмешки:       — Адара, не всё в жизни складывается так, как нам хочется. Дай ей чуть-чуть времени. Как она в целом?       Адара промолчала, не став спорить, хотя в уме прикидывала, что всё, возможно, и не так радужно, как Пандоре хотелось бы видеть. Сколько лет понадобится этой женщине ещё отходить? Наверное, есть вещи, которые никогда не проходят, и, возможно, это именно одна из них. Адара осуждать за это не собиралась — в самых страшных кошмарах ей казалось, что все теории этой женщины могут быть правильными.       — То-то тебе всё надо знать, Пандора… У неё всё даже лучше, чем можно представить. Как прошло твоё лето?       Пандора поддержала такой перевод темы, поскольку достаточно неплохо изучила Адару и наверняка понимала, что больше ничего от неё не добьётся. И слава Мерлину — Адара недаром всё же не любила подобные темы, предпочитая их избегать. Они не то чтобы были болезненными, но делиться с ними не хотелось. По крайней мере, сейчас.       — Хорошо. Ездили с родителями в Мексику. Искали пропавшее племя. Было интересно и забавно, когда мама чуть не оставила папу в одной из пирамид майя.       Родители Пандоры были историками. Что маггловскими, что магическими. К тому же, отец страдал маггловской уфологией, так что не было совсем ничего удивительного в том, что его захотели оставить в пирамиде. Не то чтобы Адара ненавидела уфологию, но наукой её не считала. Историю она любила всё же больше.       — Так достал?       Иногда даже Пандора не понимала, как её мама сошлась с её папой, но та утверждала, что всему виной Амортенция. Не то чтобы хоть кто-то в это верил.       — Ну, не совсем… — Пандора покачала головой, словно справляясь то ли со смешком, то ли с неловкостью. — Просто папа был уверен, что там потайной ход, а это на самом деле была просто дырка в стене. Папа просунул туда руку и не смог её вытащить. Вот мама и пообещала в следующий раз его там и оставить.       Адара не сдержала ироничного смешка. И тут же осторожно огляделась по сторонам — о наличии подобного умения в её арсенале, знало не так уж много народу, не стоило давать кому-то лишний повод для разговора или надежды. Последнее особенно касалось Астры.       — Весело там у вас.       — А когда было иначе? — Пандора скромно пожала плечами. Адара усмехнулась, посмотрев на пейзаж за окном:       — И то правда.       Восстановилась весьма комфортная пауза, и Адара с лёгким удовольствием наблюдала за плывущими мимо облаками. Хотя, если верить маггловской физике, ещё было неясно, кто мимо кого плыл.       Адара чувствовала, что Пандора хочет сказать что-то ещё, более серьёзное. Но вот только ей это наверняка не сулило ничего хорошего — девушка терпеть не могла серьёзные разговоры, потому что обычно они касались слишком уж важных тем. Тем, которые оставались чем-то своим, личным, чем ни с кем не хотелось делиться. Если дело не касалось еды и воды для страждущих, то делиться Адара не очень-то любила.       Но спустя пару минут угрюмого молчания Пандора, слегка замявшись, всё же высказала своё мнение:       — Они хорошие люди. Ты можешь доверять им. Не держи всё в себе. Они нуждаются в том, чтобы ты говорила больше. И ты тоже в этом нуждаешься.       Адара закатила глаза и поджала губы. В принципе, теперь многие мотивы Пандоры были ясны. Ей хотелось в очередной раз прочитать короткую философскую лекцию на тему доверия и его необходимости в жизни. В этой ситуации, в жизни Адары. Эти лекции исправно читались каждый год, а Адара всё так и не могла найти ни причины возникновения сего явления, ни собственные мотивы для их ежегодного прослушивания.       — Ты будто тезисы на конференцию готовишь, — не удержалась от саркастичного замечания Адара. Пандора посмотрела на неё с укором. Ну вот зачем так на неё смотреть? — Я и не держу, Пандора. У меня же есть ты. И ещё парочка хороших психологов. — один из которых был старым экспериментатором с запасом элитного коньяка и её крёстным по совместительству. Да, Адара всегда знала, что у её родителей был замечательный вкус в выборе друзей. Особенно у папы. Именно поэтому, наверное, папа особенно сильно любил препираться с крёстным.       Так-с, ладно. Это не лучшая тема для воспоминаний.       Пандора улыбнулась, качая головой. Затем подняла голову и её задумчивые глаза вперились ей прямо в душу. Адара не любила такие глаза. Такие же были у всех тех, кто был ей дорог. Вот так и подмывало признаться, что да, это она съела те конфеты из вазы на верхней полке десять лет назад.       И в то же время она восхищалась и такими глазами, и такими людьми. Но только не тогда, когда это напрямую касалось её жизни.       — Чувство самоиронии ты не теряешь. Но, Адара, я серьёзно. Тебе проще доверить им жизнь, чем собственные эмоции. Но не всё в этом мире подвластно строжайшему контролю. — А Адара, между прочим, так надеялась. Мысленно она признала, что с такими оборотами сарказма в голове, просто удивительно, как она могла до сих пор сдерживаться и не открывать рот по поводу и без. Может, пора бы уже и перестать себя сдерживать?.. Пандора её душевных метаний, к счастью, не заметила: — Девочки не понимают такого подхода, но понимают, что ты им не открываешься. В конце концов, в один не слишком прекрасный для тебя момент они устанут ждать. И вы разойдётесь разными дорогами.       Жалко, что Адара не была птицей. И не могла сейчас перелететь на ближайший сук где-то так за милю от Пандоры и её рассуждений. Ну вот разве можно быть такой прямолинейной?       — Пандора, это всё не так просто объяснить. Да и что я могу им рассказать?       Адара благодарила в этот самый момент всех святых за то, что все слова Пандоры построены лишь на догадках. Что каких-то стопроцентных фактов из процесса формирования её личности, кроме разве что приютской жизни и отношения приёмной матери к ней, Пандора не знала. Это радовало. Отчасти потому, что в противном случае Пандора уже непременно задействовала бы эту артиллерию, ссылаясь на то, что Адаре надо кому-то выговориться. Ещё же отчасти потому, что гриффиндорка боялась, что таким образом, зная о её жизни хоть каплю, можно случайно или специально начать управлять всеми её решениями. Ну или частью. В любом из случаев это внушало ей огромные опасения.       Пандора устало закатила глаза, словно Адара иногда бывала хуже её папы. Хотя Адара не смела утверждать.       — Я и не спорю, что это сложно, Адара. Тем не менее, тебе наверняка есть, что им рассказать. Например, хотя бы о твоей позиции в приближающейся войне. Мне кажется, что для них это невероятно важно. Понимаешь?       Конечно, Адара понимала. Учитывая, что позиции у неё как таковой не было. Разве что что-то по типу «А можно не надо?», но кто её когда спрашивал?       — Ты хочешь сказать, что я боюсь открыться? — Это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос. А вообще должно было звучать угрожающе, пожалуй.       Адара знала, что именно это Пандора хочет сказать. Но надеялась, что приятельница с помощью такого лёгкого намёка поймёт, что от этой темы лучше отойти. В конце-то концов, есть ещё множество тем, на которые можно поговорить, не касаясь того, что они сейчас обсуждали.       Адара была бы рада уже даже помолчать. Желательно долго и можна даже в направлении Ксено. Нет, Адара Пандору любила безусловно. Как и всё человечество, в принципе. То есть, преимущественно на расстоянии.       Пандора согласно закивала, печальными голубыми глазами, смотря на Адару так, словно она отобрала у неё коробку конфет:       — Именно, Адара, именно. — Адаре после этих слов моментально захотелось откреститься. И, пожалуй, даже немного извиниться. Но Пандора, кажется, правильно её поняла: — Ладно, пойду к Ксено. Он уже, наверное, заждался. Ещё встретимся.       Адара согласно кивнула, натянуто улыбнувшись:       — Обязательно. Спасибо, Пандора.       Пандора улыбнулась в ответ и осторожно приобняла её за плечи, спокойно пообещав:       — Не за что. Обращайся, помогу. — И так слегка ехидненько улыбнулась. Адара расценила это как маленькое отмщение.       Потому что Пандора знала, что Адара не любит обниматься. И обращаться за помощью при обычных обстоятельствах — тоже.       Пандора плавной походкой пошла по коридору и скрылась в следующем вагоне. Ещё пару секунд Адара отвлечённо наблюдала за её силуэтом через стёкла, но в мыслях она уже была далеко.       Да, в словах Пандоры была доля истины. Она боялась открыться. Ведь уже однажды она так сделала по отношению к самым близким на тот момент людям — открылась своей приёмной матери и отцу, пусть и лишь частично, лишь украдкой однажды им показав то, что может, что умеет. И что теперь? Её мать ненавидит свою пусть и приёмную, но дочь как самого настоящего врага.       Это был, в принципе, последний раз, когда Адара настолько кому-то открывалась.       Заметив, что дождь почти закончился, Адара оглянулась по сторонам. В коридоре никого не было. Она достала палочку, подняла её вверх и заклинанием открыла незаметный люк, ведущий на крышу поезда. Через секунду Адара была уже снаружи.       Ветер пытался столкнуть её с поезда, и она безбашенно засмеялась — вот где она чувствовала себя по-настоящему свободной. Хотелось расправить руки и полететь… Астра боялась высоты, как и её известный родственник, Адара же, как и её родной отец, ловила кайф от полёта, от ветра. Она села и свесила ноги прямо к окнам купе, не особо-то церемонясь. Все переживания остались где-то внизу, в вагоне поезда.       В такие моменты она действительно считала этот мир прекрасным.       В детстве Адара мечтала стать игроком в квиддич. Желательно, ловцом. Как и папа. В детстве Адара вообще очень хотела быть похожей на папу. Сейчас это желание, в принципе, не полностью исчезло, но всё же приутихло. И теперь Адара не хотела, чтобы кто-то знал ни о её мечтах, ни о способностях. Гораздо проще жить, когда тебя недооценивают — это правило она усвоила из своей маггловской жизни. И однажды совершив ошибку, Адара поклялась, что больше этого не повторится. Что она вообще будет стараться своих ошибок не повторять. И потому она сейчас предпочитала, чтобы её считали тупицей. Астра была с ней в этом солидарна, прекрасно понимая мотивы, но всё же иногда не упускала возможности блеснуть своими знаниями гораздо лучше, чем самые-самые талантливые Поттер и Блэк. Приют учит своих воспитанников настоящей жизни. И обе они блестяще усвоили этот урок, пусть даже Астре и хотелось быть лучше, чем она была на самом деле.       Адара предпочитала быть хуже, если честно. Так было существенно проще.       Вспомнив разговор с Пандорой, Адара усмехнулась. Её знакомство с этой удивительной волшебницей было весьма забавным…

***

      Тогда, четыре года назад, Адара тоже сидела на крыше Хогвартс-Экспресса и смотрела на проносящиеся мимо пейзажи. Здесь ей было существенно спокойнее, потому что на платформе она так ни с кем и не познакомилась, а Астра, чудом выловившая её уже в поезде, тут же унеслась знакомиться со всеми подряд. Адаре знакомиться с кем-то не хотелось, хотелось спрятаться и затаиться подальше от всех этих слишком пристальных взглядов.       Конечно, поезд ей понравился — по крайней мере, та его часть, где не было людей и которую она как раз-таки и успела осмотреть. Она думала, что сможет спокойно посидеть в самом краешке поезда — там ведь вряд ли будет много народу, но застала драку двух каких-то мальчишек и спешно оттуда смылась. Внешность ни одного из них в силу постоянного катания опознаванию не поддавалась, так что уже на ужине она узнала, что это были неразлучные Поттер и Блэк.       Мудро рассудив, что мальчишки наверняка разберутся сами, она стремглав поспешила прочь. Но навстречу ей шагал заносчивый белобрысый тип с нашивкой Слизерина и, кажется, ничего на своём пути не замечал, глядя прямо на беснующихся хулиганов. Адару он благополучно не счёл существенным недостатком интерьера, а потому волшебная палочка, которую он покачивал из стороны в сторону, довольно больно заехала ей по руке. Слизеринец, опять-таки, существенного внимания этому не уделил. Было немного обидно.       Но зато он наверняка шёл разнимать мальчишек, а потому совесть Адары могла успокоиться. Так что она стремительно отправилась в следующий вагон, надеясь, что хоть там людей будет поменьше, но не тут-то было. В конечном итоге, парочка тупоголовых толстощёких слизеринцев, сочтя её грязнокровкой, торжественно вытравили её прямо на крышу, наверное, думая, что она испугается. Что ж, пусть они верят в это и дальше, не стоило лишать этих ребяток удовольствия в первый же день учёбы. Можно это будет сделать и на второй день, в принципе, Адара их запомнила. Только надо постараться, чтобы никто не смог приплести к этому её. И чтобы у этих чудных джентльменов отпало желание вытравливать младших из любого места.       Но на крыше, стоило признать, было значительно лучше, чем в поезде. Всё казалось таким необычным, захватывающим. Вдруг рядом с ней появилась волшебница с тележкой и настороженно посмотрела на Адару. В принципе, она понимала все опасения женщины: какая-то первокурсница уселась на крыше и сидит. Уж часом не выкидываться ли она собралась?       Адара была почти уверена, что гриффиндорцы могут.       — Хочешь каких-нибудь сладостей, дорогая? — спросила она, дружелюбно улыбнувшись. Адара сомневалась, что сама стала бы с кем-то так церемониться в возникшей ситуации.       Добрая женщина.       — Нет, спасибо. И не волнуйтесь, я не собираюсь никуда бежать или выкидываться, мне просто нравится наблюдать за пейзажем, — спокойно ответила Адара, немного натянута улыбаясь. Ну не любила она улыбаться незнакомым людям.       Особенно когда эти люди предлагали ей сладости при возможном риске суицида. Это было странно. Читала она парочку сводок в маггловских газетах, которые вот похоже начинались, только там дети катались на каких-нибудь каруселях в парке аттракционов без родителей.       Адара, конечно, понимала, что маньяки в Хогвартс-Экспрессе водятся навряд ли, а потому сказала предельно честно о своих намерениях отсидеться здесь. Женщина всё же казалась милой, не хотелось быть невежливой и её обижать. К тому же, внизу надо было бы с кем-то общаться, пытаться подружиться, а ей этих забот ещё с лихвой хватит во время учёбы. Вот в этом Адара ни капельки не сомневалась.       — Но почему ты не можешь наблюдать за ним из вагона? — недоумевающе спросила женщина, очень внимательно её разглядывая. По скромному мнению Адары, она такого пристального внимания пока не заслужила.       — Я люблю ветер, — просто ответила Адара, ясно давая понять, что изъяснять абсолютно все причины она не собиралась. И всё же, она старалась быть вежливой.       Волшебница улыбнулась — пусть даже и немного чудаковатая, после пары минут общения девчушка всё же сумела расположить её к себе. Адара искренне надеялась, что своим честным выражением лица смогла добиться некоторого доверия словам.       — Хорошо, я разрешаю тебе здесь посидеть. — после некоторых колебаний, женщина всё же снова приятно улыбнулась и кивнула. Адара мысленно возрадовалась, а продавщица тем временем снова махнула рукой на тележку: — Точно ничего не будешь брать?       Адара усмехнулась:       — Точно. — А затем тихо добавила: — Не хотите побыть со мной здесь?       Нет, не то чтобы ей была прямо так уж сильно необходима компания. Говорить — это всё равно не лучшая её способность. Но всё же эта женщина ей понравилась, и было бы мило, наверное, если бы ей было удобно просто посидеть рядом… Адара почувствовала себя глупой дурочкой.       От такого вопроса волшебница опешила — обычно дети не заморачиваются над интересами тех, кто прячется за тележкой, магазином или чем-нибудь ещё, интересующим их гораздо больше. А потом улыбнулась:       — Надо же, у меня такого никто никогда не спрашивал… Нет, я, пожалуй, пока откажусь от твоего предложения, в конце концов, у меня есть работа. — с нотками извинения в голосе добавила она. Адара кивнула, стараясь показать, что всё в порядке, она совсем не расстроилась и всё понимает. Женщина же неожиданно лукаво добавила: — Если тебе нужна компания, то там, на другом конце поезда, есть ещё одна любительница ветра.       — Спасибо, но мне пока хорошо и так, — вежливо ответила девочка, не имея ни малейшего желания идти и с кем-то знакомиться. У неё что-то сегодня не очень хорошо это получается.       Пожав плечами, волшебница пошла дальше, катя перед собой тележку со сладостями. Спустя пару минут она исчезла, вернувшись назад в поезд.       Уже смеркалось, когда рядом с Адарой раздался любопытный и участливый голос:       — А ты тоже любишь ветер?       — Да. — Маунтвиль обернулась и увидела белокурую девочку с большими синими глазами, которые смотрели на неё с любопытством и, казалось, пониманием. Видимо, именно о ней говорила женщина с тележкой. Адара мысленно признала, что это самую малость подкупает. Но совсем капельку, конечно же.       Кивнув самой себе, девочка села рядом.       — А как тебя зовут?       Откуда же все такие любопытные берутся?       — А это так важно? — ушла от ответа Адара.       — Имя и фамилия очень много значат в жизни человека. — в занудном тоне проговорила девчонка, протягивая ладонь. Адара собралась с силами и постаралась пожать чужую руку без лишней настороженности. Девочка, видимо, решила подать ей пример: — Вот меня зовут Пандора. Пандора Квайт.       Адара была уже готова закатить глаза, но ведь это было не совсем вежливо. Да и девчушка, кажется, не собиралась как-то её лишний раз дёргать, а просто хотела пообщаться. Адара неожиданно задумалась, что, возможно, ей тоже было одиноко и что она просто нуждается в компании. Так что, наверное, … Стоит попробовать?       — Адара Маунтвиль. И что тебе сказало моё имя?       — Адара, «Дар». Светлый-тёмный, загадка, повелительница… Маунтвиль — «гора» и «воля»… Ты интересная девушка, Адара. Что ты скрываешь? — спросила Пандора, с улыбкой повернувшись к ней. Вот зря она это сделала. Под этим взглядом Адара не ощущала никакого комфорта, словно она была букашкой под микроскопом.       Да и от её слишком точных слов захотелось вздрогнуть и спрятаться. Уж больно отвратительные воспоминания они вызывали.       — Всё, что ты только что сказала. Смесь Тьмы и Света, — Адара немного недовольно поджала губы, ведь ей не хотелось кому-либо что-либо рассказывать.       А уж незнакомой до этого Пандоре, детально её разглядывающей, — тем более.       — Необычно. У тебя, наверное, много тайн и загадок, Адара. — Пандора явно ей не поверила. Ну и пусть.       Да, тайн было немало. Но ни одна из них не касалась Пандоры Квайт, так что Адара начала подумывать над тем, как бы так тактично снова оказаться в одиночестве.       — Не так много, как ты думаешь. У одной моей знакомой гораздо больше, — Адара отвечала как можно более отстранённо, но Пандора явно не собиралась останавливаться:       — Твоя знакомая — это часть тебя? — с интересом спросила она, всё теми же голубыми глазами сканируя собеседницу. Адаре это не нравилось, а потому она предпочитала смотреть куда-нибудь в сторону. И вообще ей не нравилось то, что Пандора слишком умело разгадывала все её трюки. Не то чтобы она старалась, но было как-то даже обидно.       — С чего ты взяла? — возможно, излишне недружелюбно спросила она в ответ.       — Кажется, — пожала плечами Пандора, тщательно игнорируя недружелюбные нотки в её интонациях. Удивительное создание.

***

      Адара улыбнулась воспоминаниям. Да, это было самое странное знакомство в её жизни. Обычно с ней знакомились исключительно ради приличия. Либо же в маггловской жизни в своё время это было благодаря её, по мнению большинства, исключительности. И только братья Пруэтты познакомились с ней потому, что у неё, по их словам, было невероятно хитрое лицо. Хотя она не удивилась бы, если бы им просто понадобился куда более наивно выглядящий компаньйон. Адара снова ушла в раздумья, вспоминая наиболее приятные знакомства в своей жизни.       Так, пора идти, а то сейчас Астра сделает из неё какую-нибудь закуску. А она может. И, учитывая её иногда слишком специфические вкусы, даже эта закуска не будет излишне приятной.

***

      Торжественный ужин немного затянулся, а всё потому, что Распределяющая Шляпа отличилась — пропела длиннющую песню о том, что пора всем объединятся. Марлин даже не пыталась эту поэму запомнить. И не только она. Казалось, что эту старую рухлядь слушали только Ремус, Лили и ещё пару человек среди гриффиндорцев. Астра положила голову на плечо Адаре и заметно посапывала, сама Маунтвиль отрешённо смотрела в окно, и оставалось только гадать, слушает ли она вообще кого-то или просто о чём-то думает. Или не думает вообще, что тоже было вполне вероятно, судя по редким комментариям Блэка в её адрес и их полному игнорированию в ответ. Но это было уже привычно, за три года Марлин такому общению со стороны этих двоих не удивлялась. Волновало её отнюдь не это.       Марлин не могла найти себе места: Мародёры пригласили её, Лили и Астру к себе в комнату после ужина, чтобы отпраздновать начало нового учебного года. Астра вроде согласилась, Лили сказала, что подумает, и Марлин искренне не понимала — а что тут думать? Это же так интересно! Мародёры обещали устроить крутую вечеринку со смешными развлечениями. Да и это ведь самые весёлые парни во всём Хогвартсе — с ними наверняка не будет скучно.       Сидящая неподалёку Астра сладко зевнула. Марлин чуть не последовала за ней, с трудом сдержавшись. Адара предпочла проигнорировать, явно зевать ненастроенная, а Лили бросила укоризненный взгляд.       Наконец Дамблдор поднялся со своего места и начал что-то вещать о том, что нужно соблюдать правила, ну, и дальше по тексту. Здесь Марлин тоже не особо напрягалась и скучающе закатила глаза. Поттер, который сидел напротив, положил руки и голову на стол и начал весьма громко похрапывать. Сириус резко толкнул друга в плечо, и тот чуть не упал, но, на удивление, проснулся. Правда, Ремус, как новоиспечённый староста, тут же поспешил дать обоим подзатыльники. Те словно слегка пригорюнились и состроили ну очень покаянный вид, так что Марлин тихо рассмеялась.       Кстати, насчёт Блэка…       Незаметно скосив глаза, Марлин посмотрела на стол Слизерина. Регулус Блэк, её однокурсник, сидел и со скучающим видом слушал директора Хогвартса. Марлин стыдилась признаться в этом подругам, но в прошлом году они с Регулусом неплохо общались. Правда, по большей части только на уроках. Вражда факультетов не давала им нормально познакомиться, и от этого Марлин становилось грустно. Регулус оказался очень приятным собеседником, с которым у неё было много общего. Интересно, продолжится ли их общение в этом году?       Между тем сам Сириус в этом году похорошел даже больше, чем в прошлом. К счастью, у Марлин был свой Блэк (о чём она могла гордо говорить только в мыслях), ничуть не уступавший своему старшему брату и куда более для неё интересный, но девушка не могла скрывать, что за Сириусом нельзя было не наблюдать. Он имел бесконечное очарование, и даже сейчас сидящие вокруг дурочки были готовы ради него на всё. А ведь он ни одной из них ничего и никогда не обещал.       О личной жизни Сириуса была наслышана вся школа без исключения. Даже Адара, которую большинство школьных сплетен упорно обходили стороной. Или она их упорно обходила, что было более вероятным и логичным. Особенно учитывая её умение маскироваться и прятаться в толпе.       Астра в шутку говорила, что как-нибудь подарит ей хамелеона, чтобы у Адары нашёлся конкурент в подобном вопросе.       Тем временем ужин наконец-то таки подошёл к концу, и все старшекурсники направились в свои гостиные. Лили и Ремус пошли провожать первокурсников, а Марлин, трое Мародёров, проснувшаяся Астра и флегматично настроенная Адара направились в Гриффиндорскую башню. По пути Поттер, Блэк и Петтигрю весело шутили, Марлин и Астра смеялись над их приколами, а Адара только слегка улыбалась, да и то, казалось, только ради приличия. Хотя пару раз Марлин заметила куда более широкую ухмылку, чем обычно, что уже можно было считать подвигом.       Одним словом, по мнению Маккиннон, всё было, как обычно, пока Блэк не спросил, заметно раздосадованный тем фактом, что Маунтвиль не засмеялась ни от одной мародёрской шутки — Марлин только могла представлять, какой же это был удар по кое-чьим амбициям:       — Маунтвиль, а ты вообще смеяться умеешь?       Марлин и Астра удивлённо переглянулись: с чего это вдруг такие вопросы? Нет, конечно, от привычно препирающегося с Адарой Сириуса можно было ожидать чего угодно, но таких подначек раньше однозначно не было. Обычно Блэк, если им с Адарой всё же не счастливилось оказаться в одних квадратных метрах, предпочитал её игнорировать. Ровно до того момента, пока ему и Джеймсу не хотелось с кем-нибудь чуть-чуть поконфликтовать и спустить пар. Тогда Адара, за неимением кого-либо ещё, становилась неплохой молчаливой грушей, которую можно было словесно бить почти до посинения. Учитывая, что случалось это нередко, а Адара не обижалась, то уже все к этому как-то привыкли. Но вопросов раньше однозначно не звучало, и уж тем более таких.       Не то чтобы Марлин это сильно устраивало. Но Адара не начинала драк, упрямо держалась с нескрываемым равнодушием, и, в конечном итоге, Марлин смирилась. Возможно, это было не её дело.       — Умею, Блэк, — на этот раз Адара решила явно снизойти до ответа, хотя былой флегматичности не утратила.       — А почему тогда никто из нас никогда не видел, как ты смеёшься? — вмешался Поттер, немного самоуверенно выпячивая грудь.       Марлин легонько улыбнулась: иногда всё же мальчикам требовалось слишком много внимания и комплиментов со стороны окружающих.       Но в целом, стоило признать, Марлин была с Джеймсом солидарна — Адара почти никогда не смеялась даже в их комнате, где становилась куда более раскрепощённее, что ли. Даже в прошлом году, когда она острила почти по любому обсуждаемому поводу. Как оказалось, у неё тоже могли быть довольно смешные шутки.       — Потому что я не считаю нужным. И ещё потому, что я вам не доверяю, — Адара натянуто улыбнулась, противно скривив губы, и явно стараясь ударить побольнее, чтобы от неё наконец отстали. При этом в глаза она смотрела исключительно Поттеру, глаза которого выглядели слишком ошарашенными из-за стёкол его очков.       Марлин опешила от такого ответа: что всё это значит? Зачем говорить вот так прямо? Ведь сейчас Блэк и Поттер начнут издеваться над Адарой, и вечер закончится отнюдь не самым приятным образом. И вообще… слова Адары звучали не слишком приятно. Судя по взъевшемуся взгляду Астры, ей тоже не слишком нравилась мысль, что Адара и им может не доверять. Потому что… Нет, конечно, даже Марлин пару раз слышала её смех, преимущественно в комнате или пару раз на выходных в Хогсмиде, но, в целом, Дара очевидно свои эмоции подавляла. Даже при них. А ведь они друзья.       Так ведь?       — А почему ты нам не доверяешь? — тем временем поинтересовался Питер, немного нервно кусая губы. Питер нервничал почти всегда, это уже никого слишком сильно не удивляло. Марлин даже ему сочувствовала.       Астра вообще говорила, что Марлин слишком многим сочувствует. Но вопрос Питера прозвучал глупо даже для неё. Если Адара даже им до конца не доверяет, то какая речь может быть вообще о Мародёрах? Ладно, ещё Питер и Ремус, с ними Адара вроде бы особо конфликтов не имела, но уж у Сириуса и Джеймса шансов не было однозначно.       — А вам это разве важно? — вопросом на вопрос ответила Адара, наклонив голову. Между прочим, родители Марлин учили, что это было некультурно. Видимо, Адаре этого не рассказывали, либо она предпочитала об этом не вспоминать. Но вопрос был логичным.       Мародёры явно были удивлены таким неоднозначным ответом. Сириус так вообще, кажется, стремительно жалел, что спросил.       — Ведь ты же наша однокурсница и гриффиндорка, как-никак, — неуверенно промямлил Петтигрю, стараясь найти своему иррациональному поведению хоть какое-то объяснение. Его друзья оправдываться перед Адарой очевидно не собирались, и если Джеймс просто выглядел рассеянным и удивлённым, то Сириус наоборот: показательно фыркнул и с демонстративным безразличием засунул руки в карманы мантии.       Адара даже не обратила на него и доли внимания, полностью сосредоточившись на Питере, который в данный момент, кажется, ей был значительно приятнее кого-то ещё:       — Да? — подруга, казалось, была удивлена ответом Питера, потому что даже брови вскинула. — А почему тогда раньше вас это как-то не беспокоило?       Умей Марлин материться, вот обязательно бы сейчас это сделала. Судя по тому, как крепко сжали зубы Астра и Сириус, они матерились очевидно лучше.       Они как раз подошли к портрету Полной Дамы. Быстро сказав пароль, Маунтвиль отправилась к девчачьим спальням, даже не попрощавшись и не дав Мародёрам возможности что-либо ещё сказать, напоследок лишь с сарказмом добавив:       — Хорошего вечера.       Питер кивнул и вдогонку вежливо пожелал ей того же, Джеймс всё ещё выглядел задумчиво-непонимающим, явно проходя все стадии принятия того, что Адара, оказывается, … Вот тут уж оставалось строить догадки, чему он так удивился. Сириус же довольно явственно высказал Адаре пару комплиментов, и на секунду Марлин свято уверилась, что подруга действительно украдкой показала ему средний палец, явно услышав перечисленные комплименты. Но так как глазастый Сириус ничего не заметил, а рука Адары, кажется, была всё так же расслаблена, Марлин решила, что ей, наверное, действительно показалось. После такого количества сегодняшних заявлений в этом не было ничего удивительного.       В общем, Марлин и Астра ещё немного задержались, стараясь как-то сгладить ситуацию, и пообещали прийти где-то через полчаса, если всё будет достаточно благополучно. По ступенькам Марлин отчётливо услышала, как Астра проговорила: «Ну сейчас я ей устрою», и почувствовала лёгкие опасения за жизнь Адары. Но так как эмоционально она Джойс полностью поддерживала, то лишнего сочувствия у неё на этот раз не возникло.

***

      Джеймс, Питер и Сириус тем временем поднялись к себе в комнату. Бродяга, не нарушая неловкого молчания, взял мантию-невидимку и всё так же молча отправился в Хогсмид за алкоголем. Питер пошёл на кухню за едой, нервно теребя рукава своей мантии, очевидно всё ещё взволнованный разговором. А Джеймс лёг на свою кровать и задумался, поскольку больше ему делать было нечего — друзья взвалили всю работу на себя, и даже не захотели, чтобы он пошёл вместе с кем-то. С Бродягой, например, ведь они сначала именно так всё и планировали, но после неожиданных диспутов (если это вообще можно было так назвать) с Маунтвиль, он свалил с таким взглядом, словно Джеймс собирался у него допытываться о всех артефактах Мерлина и Морганы. Или с Хвостом — он давненько не бывал на кухне, но Хвостик только покачал головой в ответ на его немой вопрос и с нервной усмешкой добавил: «Лучше приготовься не быть идиотом в присутствии Лили». И то правда. Но по этому поводу Джеймс всё и так знал: он всё равно не сдержится и будет идиотом.       А вот ответ Маунтвиль заставил Поттера пересмотреть ситуацию. И заодно задуматься, на что как раз, собственно, и можно было потратить время.       Вообще Джеймс никогда не задумывался над своими отношениями с людьми. Разве только с друзьями и родителями. Слизеринцы были для Джеймса только врагами, а те, кто их защищал, — дураками. Тут исключением была только Лили Эванс. Она просто дружила со Снейпом с самого детства, все это знали, и наверняка именно поэтому его защищала. А Джеймс ненавидел Снейпа, вначале из-за того, что тот — слизеринец, а потом — потому что его защищала Лили. Круг замкнулся, и Сохатому не оставалось ничего другого, кроме как поддерживать работу этой условной цепочки.       Эванс была отдельным пунктом в жизни Джеймса. Девушка, которая не боялась Поттера, не вешалась ему на шею, не восхищалась им как блестящим игроком квиддич или способным волшебником. И вообще Эванс была особой девушкой, которая считала Поттера заносчивым выскочкой. И в то же время, она, не стесняясь, общалась с ним как с сокурсником или приятелем. Поэтому Джеймс был уверен, что он всё-таки ей нравился, и на третьем курсе при всех гриффиндорцах пригласил её в Хогсмид. Но, уже ожидая согласия и счастливых объятий, Джеймс услышал в ответ едко брошенное: «Отцепись, Поттер. Я не собираюсь проводить свои выходные рядом с тобой, твоим раздутым эго и неостроумными шутками, уж прости». Лицо Джеймса в этот момент надо было видеть: Фабиан и Гидеон Пруэтты, на тот момент уже порядком взрослые, потом ещё неделю смеялись над его удивлённой физиономией.       Так началось упорное завоевание Лили Эванс, которое к пятому курсу не дало никаких плодов, кроме заметного понижения самооценки Джеймса. И хоть он этого и не показывал, но в глубине души его точил червь сомнений: что с ним не так? Чем он ей не угодил?       И вот сейчас Эванс, кажется, согласилась провести с ним вечер. Ну, пускай не только с ним, но всё же. И тут вмешалась Маунтвиль. Наверное, это был второй раз, когда Джеймс так сильно удивился. До этого он считал свою молчаливую сокурсницу весьма недалёкой девушкой, которая не видит особо сильного различия между понятиями «сквибб» и «маггл». Конечно, тот факт, что с ней дружили вышеупомянутые Пруэтты, немного нарушал теорию, но сути это не меняло — по любому предмету Маунтвиль казалась весьма недалёкой девушкой. Хотя Астра, одна из ближайших приятельниц Мародёров, и говорила, что Маунтвиль не так проста, как кажется, никто не придавал этим словам особого значения. Разве что Бродяга, который без разбору обвинял Маунтвиль чуть ли не во всех смертных грехах, но они все уже как-то привыкли, что Сириус воспринимал однокурсницу не иначе как самое главное исчадие Преисподней.       И туалеты она взорвала, и хвосты с гривами им приделала, и колдографии их в Большом Зале развесила, и вообще она та ещё мерзопакость… В общем, Джеймс, может, другу и поверил бы, но доказательств никаких не было, так что оставалось только гадать, каким образом Бродяга пытался выбить из Маунтвиль показания в свободное от всего время. А то, что он этим обязательно занимался (не смотря на просьбы и увещевания Ремуса и Питера), Джеймс не сомневался. Хотя и предпочитал закрывать на это глаза — у Бродяги всегда хватило бы мозгов, чтобы не причинить Маунтвиль никакого вреда, а всё остальное — это исключительно их личное дело.       А теперь… Джеймс был уверен, что Маунтвиль на самом деле просто никому не доверяет. Но почему? Что такого у неё могло произойти, что она скрывает свой характер от всех, в том числе и от лучших подруг? Джеймс совершенно ничего не знал о её жизни, но он впервые видел, чтобы кто-то, кроме Лунатика, у которого были свои причины в своё время, так тщательно избегал близких и доверительных взаимоотношений с кем-либо. Питер когда-то им признался, что ему показалось, будто он видел, как Маунтвиль на уроке блестяще трансфигурировала черепаху в чайник и обратно, а потом строила дуру, что у неё ничего не получается. Тогда Ремус тактично заметил Питеру, что ему, наверное, показалось и что Адара не может настолько умело колдовать. Да и зачем ей что-то скрывать? Но сейчас Джеймс был готов поверить подозрениям Хвоста. И даже подозрениям Бродяги, Мордред его раздери. С каждой секундой образ до этого вполне себе посредственной Маунтвиль обрастал новыми и новыми странностями. И уж теперь вполне себе мог поконкурировать с Астрой в её загадочности, а ведь Джеймс так и не решился за всё время их обучения поговорить с Джойс и прямо спросить, действительно ли она его давняя детская подруга.       Можно спросить, почему Астра могла показаться загадочной. В общем и целом, они с Маунтвиль очевидно недаром спелись — эта девушка тоже любила скрывать свои способности. Раскрывалась она только с ближним кругом, в который Джеймс, к своему счастью, входил. На уроках Астра была тихой ученицей, у которой далеко не всегда всё получается. Но в шуточных дуэлях с Сириусом, который заслуженно считался лучшим дуэлянтом Гриффиндора, Астра нередко побеждала его или заканчивала поединок в ничью. Так кто может утверждать, что Маунтвиль — тупица? Может, она просто не хочет раскрывать свой потенциал? Ведь тот факт, что они с Джойс были знакомы ещё до Хогвартса, ни для кого не секрет — он был очевиден ещё в вечер Распределения.       Дверь в комнату мальчишек открылась, и в помещение вошли все остальные Мародёры. Ремус, порядком уставший, ворчал о том, что первокурсники стали ужасно безалаберными и единственное, на что они способны, — это портить нервы ему и Лили. Сириус с ящиком алкоголя и Питер с корзинкой продуктов откровенно хохотали над ворчанием и причитаниями Лунатика, кажется, совершенно забыв о странных причудах Маунтвиль. Джеймс улыбнулся: что не говори, а друзья у него — самые лучшие. Грех жаловаться. Хотя он даже никогда и не думал это делать.

***

      Лили торопливо поднималась по ступенькам в свою комнату. Шестое чувство, которое весьма неплохо работало у мисс Эванс, подсказывало ей, что у них в спальне что-то происходит. И это что-то однозначно не было каким-нибудь девичником с неожиданной, но приятной организацией шикарного бассейна прямо в их ванной. Как в прошлый раз.       Действительно, открыв дверь, Лили удивлённо замерла. Нет, она, конечно, и раньше видела, как Маккиннон и Джойс орут на флегматично настроенную Маунтвиль, но обычно они делали это по отдельности, а тут… И даже обычно это делала исключительно Астра, на правах давней подруги. Мэри, уже прибывшая в Хогвартс, но так и не успевшая на ужин, поспешно вышла, как только Лили открыла дверь. Напоследок она лишь сказала: «Держись, Лилс. Астра и Марлин разошлись не на шутку. Если что, я пошла в Хогсмид праздновать. У меня встреча с Фабианом». Лили невнимательно кивнула Мэри и вошла, даже забыв поздравить её с окончанием лечения и теперь совершенно нормальным видом. Это, в принципе, она сможет сделать и позже. Сейчас важно другое.       Пожалуй, если бы не шок, Эванс наверняка рассмеялась бы над сложившейся картиной. Но у неё был шок, потому что до этого Лили честно считала, что дружит с девушками. Но, судя по нынешнему виду Марлин и Астры, с этим можно было поспорить.       Астра и Марлин были похожи на разъярённых фурий, которые, ничего не замечая, орали на совершенно спокойную на первый взгляд Адару. В этом смысле Лили всегда немного удивлялась Маунтвиль. У неё было то самое лошадиное спокойствие, которое невозможно пробить. Но сейчас Лили заметила, что Адара слишком сильно сжимает оконную раму. Так сильно, что костяшки её страшно бледных и худых пальцев побелели сильнее, чем когда-либо. Лили даже начинала переживать за безопасность окна — такими темпами оно треснет, честное слово.       Быстро оценив ситуацию, Лили поняла, что терять окно ей как-то не хочется, пусть даже оно почти сразу будет восстановлено, а потому прошла на середину комнаты и во весь голос крикнула, отчаянно взмахнув руками:       — Заткнулись обе!       Вау, а этот способ, оказалось, может подействовать. Лили думала, что это только на маминых помощницах такое работает.       Астра и Марлин удивлённо замерли. Хотя ладно, их шок можно было понять. Во-первых, Лили никогда не говорила им именно заткнуться — максимум, замолчать, пожалуйста, — во-вторых, Эванс никогда так не кричала. Адара, к слову, руку от рамы оторвала, но Лили заметила, что от её крика у подруги, кажется, свело мышцы. Как иначе объяснить то, что её ладонь начала напоминать по своей форме лапку какой-то птицы, Лили не знала.       Адару даже было немного жаль. Оставалось лишь гадать, чего ей стоило не заорать на Астру и Марлин в ответ. А то, что орать Маунтвиль умела, Лили была почти уверена. И что вывести её наверняка тоже было вполне возможно. Хотя и не хотела бы на своём опыте это когда-нибудь пережить.       Пару минут понаслаждавшись произведённым эффектом, а именно долгожданной тишиной, и дав всем время немного остыть, Лили всё же решила, что пора начинать нелёгкую дружелюбную беседу:       — А теперь сели на свои места и спокойно, — на этом слове она сделала акцент, — рассказали мне, что произошло. Пожалуйста.       Джойс и Маккиннон послушались. Маунтвиль осталась неподвижной. Ладно, ей простительно, она с того подоконника обычно в любом случае не слазит. Облюбовала место напару со своим вороном. Лили уже почти привыкла.       Первой, пытаясь сохранять спокойствие, заговорила Марлин:       — Лили, понимаешь, сегодня у нас, видимо, День открытий. Когда мы возвращались в гостиную, Сириус спросил Адару о её умении смеяться. И наша мисс Спокойствие безразлично ответила, что она недостаточно нам доверяет, чтобы открыто смеяться. — Лили впервые в жизни услышала, как Марлин пыхтит. Серьёзно, в этот момент она очень сильно напомнила ей маленький паровозик. Пожалуй, для них всех Марлс всегда будет оставаться малышкой. — Это всё адресовалось троице Мародёров, но, придя в спальню, мы задались подобным вопросом, ведь при нас Адара тоже почти никогда не смеётся…       Видимо, Лили недооценила масштаб проблемы. Адару как-то было уже не сильно жаль. Хотя ладно, похвалы она заслужила — Лили искренне скорбела, что не видела лиц Поттера и Блэка в этот момент. Надо будет потом, без девочек, как-нибудь случайно у Адары расспросить о реакции мальчишек, чтобы при этом она не догадалась, что Лили это может быть интересно.       Хотя нет, плохая идея. Адара всё равно догадается, даже если промолчит.       — И ты представляешь, — возбуждённо перебила Марлин Астра, терпение которой уже давно и очевидно лопнуло (Лили смутно предполагала, что это произошло ещё до появления на свет этого пропеллера), — эта коза на все наши вопросы просто сидит и молчит. Просто молчит! Она до сих пор ни слова не сказала! Ну, вот как это понимать?       Такими темпами Астра вцепится Адаре в волосы. Ради безопасности окружающего мира и любимой фотографии на полке конфликт стоило погасить.       — Это правда? Объясниться не хочешь? — Лили вопросительно посмотрела на Адару, стараясь как можно мягче озвучить свой вопрос. Ведь Лили, стоило признать, знала больше, чем хотела показать. Но вот легче от этого не становилось. Она видела, как часто Адаре бывает тошно от излишнего человеческого вмешательства в её жизнь. При чём иногда даже буквально.       Поэтому Лили предпочитала не вмешиваться.       Адара минут пять апатично смотрела ей в глаза, а потом вновь отвернулась к окну. Лили сглотнула — вот не любила она такие взгляды. И даже не потому, что Адара в этот момент, казалось, мысленно все её кишки на свой кулак наматывала. А потому что чувствовалась за этой пространственной ширмой какая-то скрытая боль. Что-то спрятанное, чем ей не хотелось делиться, не хотелось показаться слабой, что ли.       В общем, Лили сама себя не понимала, не то что Адару.       В комнате воцарилась гробовая тишина. Через пару минут Маунтвиль всё-таки решилась нарушить общее безмолвие, выглядя максимально отстранённой и безразличной к возможным речам окружающих:       — Да, Лилс, это правда. Хочу ли я объяснится? — спросила она с настолько риторическими интонациями, что ответ уже был очевиден. Но Адара всё же добавила: — Не уверена, что это будет достаточно эффективно.       Почему это так обвинительно прозвучало? Хотя, наверное, это всё же был камень в сторону Астры и Марлин. С большой долей вероятности Лили подозревала, что эти слова касались в первую очередь Астры, которая спокойно могла начать пропесочивать Адару, даже не разобравшись. Да, иногда Астра была слишком принципиальной и прямой, и она сама прекрасно это знала.       — Я, конечно, всё понимаю, Адара, — Астра неодобрительно смотрела на подругу, — но это уже слишком. Кто мы для тебя, если ты нам не доверяешь?       Лили не ожидала, что Адара ответит. Она никогда не любила подобные вопросы. Чего стоил прошлогодний случай, когда Лили нетактично спросила у Маунтвиль, каким образом она оказалась в приюте — Адара неделю просто молчала, не разговаривая не только с Лили, но и со всеми остальными. Астра потом шутя призналась, что Маунтвиль вышла из молчания только благодаря хорошему ящику огневиски, который они вместе выпили под Рождество. А ведь Лили спросила об этом максимально тактично и не прямо, во время душевных девичьих посиделок.       Но Адара всё же ответила. И это внушало Лили некую уверенность в том, что дело хоть немного сдвинулось с мёртвой точки.       — Вы, — после некоторой паузы сказала Адара, почти отчаянно игнорируя гневный взгляд Астры, — всё, что у меня осталось. Да, я не доверяю вам, но не потому что этого не заслуживаете вы, понимаете? Лили, я знаю тебя вот уже пять лет. С тобой, Марлин, мы знакомы три года, а с Астрой… я и считать не хочу, сколько лет терплю уже эту занозу.       О да, такую Адару Лили обожала. Весь прошлый год она чувствовала нескрываемое удовольствие после Рождества, потому что Адара язвила ровно возле каждого косяка. Астра, правда, злилась, но Лили была готова рвать и метать за такую Адару, хоть немного им открывшуюся и отбросившую свою невозмутимость хотя бы с ними.       — Вы были знакомы? — Марлин изумлённо переводила взгляд с одной девушки на другую. Точно, она ведь об этом не знала.       Лили не была удивлена. Хоть ни Джойс, ни Маунтвиль буквально никогда не рассказывали о таком «нюансе» из своих жизней, она смутно об этом догадывалась ещё в первый вечер их знакомства, заметив между Астрой и Адарой некое подобие той нити, которая связывала её саму с Севом.       — Да, — Астра кивнула, — мы познакомились ещё даже задолго до приюта. У нас, скажем так, есть определённые родственные связи, — Лили посмотрела на подруг: в их внешности не было ни единого сходства. Понимая, что она с Туни тоже не шибко-то и похожа, Эванс не стала перебивать Астру. Хотя это всё ещё казалось удивительным, ведь Адара и Астра по характеру тоже не то чтобы были похожи. — По воле случая, после смерти родителей мы попали в один и тот же приют. Правда, Адара перед тем, как попасть туда, ещё малость бродяжничала, но это уже не мне рассказывать.       Адара кисло скривилась, и Лили поняла: у них с Астрой был договор об этом не вспоминать. Видимо, это была мстя за «занозу». И Лили, пожалуй, никак не станет комментировать, что «месть» Астры была слишком детской.       — Адара, ты жила на улице? — Марлин явно была шокирована этой новостью. Чистокровная представительница влиятельной семьи, младшая дочь-любимица, никак не могла понять, что это такое — жизнь на улице, извечные скитания, бродяжничество и, возможно, даже попрошайничество. Лили, в общем-то, тоже была слишком далека от всего этого, а потому образ строгой и спокойной Адары в такую картину мира не слишком укладывался.       К тому же, даже воспитанной немного в других правилах магглорождённой Лили было очевидно, что Адара не была из семьи магглов. Как бы она не скрывала это и не прятала, но всё же непонятное величественное спокойствие и сдержанность в чертах всегда были ей присущи. И этим она была, скорее, похожа даже на тех же Блэков, в которых вместе с молоком матери воспитывалась их чистокровность. Лили видела Блэка-который-гриффиндорец, видела самого младшего Блэка — что у одного, что у другого это невозможно было вытравить. Даже несмотря на закидоны Сириуса, он чувствовался всё же представителем аристократического сословия, а не босяком из соседнего двора.       В Адаре это ощущалось приблизительно также. К тому же, она никогда не удивлялась целому многообразию волшебностей, которыми восхищались все без исключения магглорождённые. И Лили до этого дня, сколько бы чистокровных не называли Адару тем-самым-оскорблением, всё же была уверена, что она довольно благородного магического происхождения. К тому же, Адара ничего не отрицала и не подтверждала. Но… бродяжничество?       — Раз уж у нас сегодня вечер откровений, то да, я жила на улице. — Адара усмехнулась. Она слегка развернулась на подоконнике, чтобы ей было удобнее наблюдать за их реакциями, и Лили снова ощутила себя немного неловко. — Не смотрите на меня так, я знаю, что по мне не скажешь. Но… в силу определённых обстоятельств я не хотела общаться с людьми после смерти своей семьи. — Лили сочувственно посмотрела на подругу: это что же такое должно было происходить в жизни ребёнка, чтобы он захотел отказаться от общения? — И не надо меня жалеть, Лили, я знала, что я делала. Ну, и с адаптацией у меня были некоторые проблемы, что уж скрывать. Уличные бродяги поначалу думали, что я немая, и даже как-то немножко жалели. Они были… неплохими. Стоит заметить, мой отец внёс довольно ощутимую сумму в бюджет чуть ли не последнего приличного приюта на островах. Так что работники соответствующей службы выловили меня, отмыли, проверили по сводкам, где я числилась без вести пропавшей. Восстановили документы, проверили уровень знаний и как не по годам умственно развитого ребёнка, определили в тот самый приют. Там я снова встретилась с Астрой, которая, в отличие от меня, излучала только настоящую детскую непоседливость, общительность и всё дальше по списку, несмотря ни на какие трагедии в жизни. — На этих словах уже грустно улыбнулась Астра, уходя в воспоминания. Лили про себя отметила, что не то чтобы Джойс поменялась слишком сильно за эти годы. Она не знала, что обе её подруги в одно время потеряли семью. Это было… Пожалуй, Лили даже не хотела знать, каково им было. — Мы с ней неплохо подружились. Через год, правда, Астру забрали. Со мной всё было несколько сложнее и из стен приюта я вышла только через три года.       Адара задумалась, и Лили догадалась, что ей не хочется рассказывать о том, что происходило в промежутке, когда забрали Астру и её саму. В принципе, зная характер Адары, это было не сложно угадать. Лили уже однажды видела, как во время их с Севом встреч она ловко метнула наколдованный ножик прямо в центр так же созданной мишени. Лили и Сев восхитились. И поняли, что лучше Адару лишний раз не обижать. Это был простой спор, поскольку Сев был уверен, что его меткость ни с чьей несравнима, но подруга сумела удивить. Где она подобному научилась, теперь было почти очевидно. В конце концов, её ум в маггловской школе тоже уважался учителями, но не восхищал ровесников.       — Это я знаю, — наконец призналась Лили. За эти годы она так и не рискнула рассказать Адаре, что искала о ней информацию в маггловском мире. — Мой отец был одногруппником твоего приёмного отца и потому сразу рассказал мне о тебе, когда я спросила его. Он — учитель, а тебя среди их круга «только ленивый не знает». Это была цитата.       Комната наполнилась заливистым девичьим смехом. Девушки начали шутить, переговариваться. Астра и Марлин, кажется, полностью отвлеклись от конфликта, но от внимания Лили не укрылся тот цепкий взгляд, которым их рассматривала Адара. Кажется, она проверяла, не изменилось ли что-то в их отношениях. И, видимо, удовлетворённая своими наблюдениями, Маунтвиль, в конце концов, призналась:       — Поймите, я вполне вам доверяю, в случае опасности я бы со спокойствием доверила вам свою жизнь. Просто мне сложно открыться. Вот и всё. Но я, честное слово, пытаюсь.       И Лили признавала, что да, Адара пыталась. Она не знала наверняка, замечали ли это Марлин, Астра и Мэри, но она видела те маленькие шажочки, которые Адара неспешно совершала по направлению к ним. Она начала читать в комнате, чего раньше себе не позволяла. Она перевезла сюда книги из своего дома, почти полностью загрузив ими свой шкафчик. Она привезла даже целые наборы некоторых головоломок и часто пополняла свою коллекцию, иногда занимаясь этим по несколько часов. Она не скрывала (по крайней мере от ознакомленных с маггловскими науками Мэри, Астры и Лили), что читает учебники по высшей математики или углублённому курсу физики. Она могла перекусить с ними или присоединиться к вечеринке. Сделать вместе домашнее задание. Не закрыть шторку кровати, когда была не в настроении.       Целая гора мелочей, на первый взгляд незаметных, но таких ценных, что Лили могла только представлять, сколько они значили для самой Адары.       — Конечно, мы всё понимаем, — Лили ободряюще улыбнулась, а Марлин и Астра кивнули. По их лицам было заметно, что и Маккиннон, и Джойс немного неловко за свою вспыльчивость.       Но Лили смутно подозревала, что неловко им совсем чуть-чуть. Уж больно хорошо она знала Астру и Марлин.       — Вы уже придумали, что наденете на вечеринку с Мародёрами? — Казалось, Марлин заботит только это, и девушки снова рассмеялись.       Да, они все прекрасно знали, что Марлин была той ещё любительницей что ведьминской, что маггловской моды. Она даже как-то просила Лили выписать ей парочку маггловских журналов. Но Марлин действительно детально изучала все схемы, подмечала детали и, по её мнению, дефекты нарядов, предлагала какие-то свои, новые варианты, и даже как-то показывала подругам парочку эскизов. Так что да, все они о хобби Марлин знали и уважали. Стоило только увидеть её искрящиеся глаза при виде любой новой и эстетически красивой одежды, чтобы всё понять и принять. Лили улыбнулась.       — Я не была приглашена, поэтому в моих планах блестящий вечер, проведённый в великолепной компании: я, стакан и бутылка сливочного пива, — шутливо сказала Адара.       Вначале Лили улыбнулась ещё раз, но потом осознала суть сказанных слов… Затем осознала ещё раз. И уже после этого решила, что Поттера она всё-таки прибьёт. Ну что за человек! Она ведь действительно пару минут подумывала, что на такое приглашение (ещё и адекватно озвученное) можно было бы и согласиться.       — А они тебя не пригласили?..       Кончик носа у Астры покраснел, что не сулило никому никакой радости. И хоть Лили догадывалась, что Астра и так была в курсе всего этого, в новых обстоятельствах ей это казалось куда большим нахальством, чем раньше.       — Ну, я же с ними не в наилучших отношениях, поэтому и приглашать меня не было смысла. Да и к тому же, я невероятно занудная особа, которая чувствует себя расслаблено только в вашей компании. Ну и в компании, в которой я собираюсь провести сегодняшний вечер.       Тон Адары был шутливым, да и лицо казалось совершенно беззаботным, так что, возможно, на этом можно было бы и успокоиться… Но, тем не менее, у Лили было немного другое мнение на этот счёт.       — Я их сейчас убью! — зло пообещала она и устремилась к выходу из спальни. Удержать её никто не успел, да и хотела этого только сама Адара, что, в принципе, неудивительно.       — Лили, постой! Не надо, я прошу тебя! — Адара схватила Эванс за руку, которую та тут же вырвала из хватки.       — Нет, надо, Адара! — одновременно выкрикнули Лили, Астра и Марлин, но последние две явно никуда не спешили, лишь наблюдая за разыгрывающейся сценой. Ну, или они решили, что Лили и сама справится. В целом, Лили тоже была в этом уверена.       Она, конечно, дурой не была и понимала, что Мародёры не были обязаны приглашать Адару к себе. Но ведь можно было бы и догадаться! Да и сколько лет они ещё будут выкаблучиваться?       — А я говорю, что не надо! — Адара упрямо стояла на своём. Ведь она всё же тоже была гриффиндоркой, и стоило хотя бы иногда об этом вспоминать. — Я не хочу ни к кому напрашиваться, — по слогам произнесла она, — и не хочу, чтобы ты так орала.       Лили закатила глаза. Кажется, о её умении решать вопросы кое-кто был слишком отвратительного мнения.       — А я и не буду на них орать. Я уже всё придумала. Просто постой в сторонке, Маунтвиль. — Лили тоже была гриффиндоркой и отступать не собиралась. Это было не в её правилах, а здесь ведь дело касалось ещё и житейской несправедливости. Почему в такой хороший вечер они имеют право гулять, а Адара должна сидеть в одиночестве? Это несправедливо!       Поднявшись в комнату пятикурсников, Лили громко постучала и тут же открыла с размаху дверь. Пусть ещё скажут спасибо, что не вынесла. Её с ошеломительной улыбкой встретил Поттер, и резко захлопнул дверь, чтобы она ничего не увидела. Хотя что там такого могло бы быть?       Лили подумала… Ладно, хорошо, что Поттер закрыл дверь. Судя по крику Блэка «Сохатый, я освободил душ, твоя очередь!», это было мудрое решение. Лили даже была чуточку благодарна, но не настолько, чтобы забыть, зачем она пришла.       — Эванс, солнышко, тебе так не терпелось со мной встретиться? — Было даже не понятно, Поттер издевается или у него такое чувство юмора. Придурошное.       — Нет, что ты, Поттер, — сладко пропела Лили, изо всех сил стараясь его не ударить, — я просто забыла тебе сообщить, что я пойду на вашу вечеринку только при условии, что Адара Маунтвиль тоже там будет.       Секундная пауза, а затем с другой стороны двери раздался лошадиный топот, дверь с размаху распахнулась и перед ней предстал ошеломлённый Блэк в шортах и рубашке:       — Что?!       Да, сразу стоило догадаться, где именно будет наибольшее количество проблем — именно с Блэком у Адары были наиболее натянутые отношения. Следовало хотя бы раз глянуть, насколько яростным становился Бродяга, когда в конфликты вмешивалась злополучная для него Маунтвиль. Причин было много, Лили не хотелось знать ни одну из них, потому что Блэк был тем ещё засранцем иногда. А Адара умело выводила его, даже ничего не делая.       А, возможно, дело было и не только в этом. Лили, откровенно говоря, сомневалась, поскольку репутация Блэка была весьма шаткой и известной на всю школу.       Насколько она слышала, Блэк любил отправиться с какой-нибудь девицей на прогулку, очаровать, убедиться в собственной неотразимости и… бросить. А тут такая тихая и вместе с тем непокорная Маунтвиль, на которую Сириус словно специально не смотрел как на особь женского пола. В общем, пожалуй, Лили бы уже не удивилась ничему, что в этой жизни касалось Блэка.       — Маунтвиль попадёт на эту вечеринку только через мой труп, Сохатый! — предупредил он, гневно качая головой. Кто бы сомневался.       Лили упёрла руки в бока и не менее гневно сощурилась:       — Ну, значит, я не попаду на эту вечеринку вовсе, Поттер.       Лили явно поставила Поттера в патовую ситуацию. Она и сама это прекрасно знала — Джеймс слишком сильно любил своего лучшего друга. И Лили бы даже не удивилась, если бы в конечном счёте он пошёл на уступку именно Блэку — от такого вердикта Эванс было бы ненамного хуже, потому что по большей мере она боялась этой вечеринки как огня. Но неожиданно из-за спины Лили раздался другой сдержанный голос, в котором явно прослеживались разъярённые нотки:       — Знаешь ли, Блэк, у меня тоже нет особого желания лицезреть твою физиономию весь вечер. — Адара вышла из-за спины Лили, и гордо вздёрнула подбородок. Про себя Эванс признала, что это, наверное, первый раз за все годы их обучения, когда подруга встряла в конфликт, напрямую касавшийся именно её проблем.       Обычно во время оскорблений в свой адрес Адара угрюмо молчала и всячески уходила от решения конфликта. А здесь, наверное, сказались многочисленные стрессы сегодняшнего дня.       — О, Маунтвиль, какая встреча! Бежала упрашивать Эванс, чтобы она поставила подобное условие? Так она уже сделала это без тебя. — Блэк был заметно настроен поплеваться ядом. Учитывая нюансы их семейного нрава, о котором тоже знала вся школа, Сириус мог зайти достаточно далеко. — Или вы раньше договорились?       Возможно, даже чересчур далеко. Но Адара, видимо, на этот раз отступать не собиралась:       — Уж больно мне надо целый вечер видеть твою противную физиономию. Я повторюсь, если у тебя вдруг со слухом проблемы, — едко заметила Адара, прищурив один глаз.       — А давно это ты разговаривать научилась, недотрога всея Гриффиндора? — парировал Сириус и сделал несколько шагов вперёд, вплотную оказываясь перед Маунтвиль. Теперь они почти с идентичной яростью прожигали друг друга взглядом, несмотря на то, что Адара была на полголовы ниже Блэка.       — Поверь мне, раньше тебя. И разговаривать, и думать. Просто у меня хватает мозгов не отвечать на все твои тупые комментарии. — едко подметила Адара, презрительно скривив губы и немного дёрнув головой. При этом от Сириуса она не отшатнулась. Смело.       — Ой, видимо, теперь их больше не хватает, раз ты прямо сейчас мне отвечаешь, — помахал руками Блэк, кривляясь и пародируя её строгий тон. Выходило так себе, если быть честной.       Тем временем Поттер только и делал, что открывал и закрывал рот, метаясь взглядом от одного противника к другому. Лили даже ему посочувствовала.       — У тебя этих самых извилин вообще никогда и ни на что не хватало, кроме тупых шуток, — вскинув подбородок, ответила Адара, при этом не сводя немигающего взгляда с лица Сириуса. Казалось, они решили проверить, кто первым сдастся в этом неоднозначном споре. — Видимо, твоё общество негативно влияет на всех окружающих, раз уж я вообще стала тебе отвечать.       Сириус задохнулся от возмущения и, словно ужаленный, схватился за кисть Адары, но та её ловко вывернула, больно уцепившись ногтями в его кожу. Вот это уже удивило не только Поттера, но и саму Лили. Эванс оставалось только смутно гадать, была ли вызвана теперешняя непримиримость Адары тем, что её всё же задели слова Мародёров, Астры и Марлин, или у неё просто лопнуло терпение относительно всех этих унижений.       Блэк, у которого маска высокомерного засранца от резкой и внезапной боли неожиданно дала ощутимую трещину, не сдержался и прошипел:       — Ну ты, Маунтвиль, и стер…       — Заткнулись оба! — крикнул Поттер, перебивая лучшего друга, тем самым избавляя его от будущей ошибки и в точности повторяя жесты Лили незадолго до этого. Лили закатила глаза и жестом показала подошедшим Марлин и Астре, чтобы они даже не думали начинать что-либо говорить по этому поводу. Это было бы ну совсем не к месту.       Эти две предательницы сдержались и только переглянулись с видом: «А я же тебе говорила, что у них много общего». Адара криво усмехнулась, явно думая о том же и тщательно стараясь игнорировать всё ещё стоящего рядом Блэка. При этом они оба дышали, словно загнанные лошади, после своей перепалки и теперь старались упёрто не смотреть друг другу в глаза. Марлин очень тихим шёпотом порадовалась, что они делали это не слишком громко, а потому толпы зевак до сих пор нет на ступенях.       Сириус тем временем демонстративно отвернулся от Адары, но никуда отходить не спешил, сверля взглядом Сохатого и словно молча сваливая на него все возмущения. Лили могла бы подумать, что это уже какой-то детский сад, но весь вид Адары говорил о том, что ей очень жаль, что нигде поблизости нет свободного окна, куда можно было бы выкинуть Блэка.       Поттер и Блэк пару минут смотрели друг другу в глаза и, судя по всему, на своём языке что-то обсуждали. Взгляд Поттера выражал мольбу, а Блэка — бесконечное количество невысказанной ярости. Взгляд Адары, внимательно следивший за этим их препиранием, теперь снова был нечитаемым, и Лили не могла даже предположить, какие эмоции испытывает подруга.       — Хорошо, — закатив глаза, сказал Блэк, — я согласен потерпеть Маунтвиль в этот вечер.       — Вот только я не согласна! — неожиданно взвилась Адара, явно не обрадованная «вердиктом» Блэка. — Не хватало ещё, чтобы я проводила время в одном помещении с такими идиотом и засранцем, как ты, Блэк! — И она, ловко увильнув от цепкой хватки стоящего рядом Блэка, стремглав бросилась по лестнице, чуть не сбив Марлин с ног.       Впрочем, стоило признать, что удивляться было нечему: это был первый раз за пять лет, когда она позволила себе немного больше, чем привычная холодность. Лили поджала губы, с печалью смотря подруге вслед, но окликать её не стала — было очевидно, что от сегодняшнего дня Адара слишком сильно устала.       — Дара! — Астра и Марлин заметно разнервничались. Ну, вот что сегодня за вечер? В принципе, их тоже можно было понять.       — Маунтвиль! — беспомощно крикнул Поттер, которому очень-очень хотелось, чтобы Эванс была на вечеринке. И Лили бы порадоваться, что её так хотят увидеть, но нет, Поттер, пожалуй, обойдётся.       И Лили могла поклясться, что даже Блэк с уважением проводил взглядом убегающую фигуру, несмотря на создавшийся в воздухе осадок от их перепалки. А потом зашёл обратно в комнату, лишь сказав:       — Я не виноват, Сохатый. Она сама так решила.       — Ты не виноват?! Это ты тут не виноват, Блэк?! — послышался разъярённый голос Лили, но Сириус характерно громыхнул дверью, как бы невзначай давая понять, что разговор с ним закончен.       Сама Лили, уже готовая было поколотить Блэка — да видит Мерлин, он заслужил этого даже больше, чем назойливый Поттер, — немного сдулась и остудила свой пыл. От её глаза не укрылось, что Сириус был тоже слегка раздосадован тем фактом, что Адара сбежала. Хотя не стоило исключать, что это было связано исключительно с тем, что у него наконец-то появился достойный соперник в словесных баталиях. Ну, или с тем, что он так и не успел выдать полноценное мнение по её личности.       Марлин, вначале побежавшая за Адарой, вернулась назад с раздосадованным и печальным лицом:       — Что теперь делать? Она побежала к портрету, а не в комнату!       Лили пожала плечами — догонять Адару изначально было гиблым делом. Все прекрасно были в курсе, что если она хотела чего-то или кого-то избежать, то всегда преуспевала в этом деле. Поттер неожиданно спокойно сказал:       — Я попробую сам всё уладить. Идите пока. Вечеринка всё равно ещё только через полчаса.       Лили уже не стала повторять ему своё условие. «На него просто жалко смотреть», — успокаивала она себя. — «И только поэтому я, возможно, и рискну сходить на эту вечеринку. Если с Адарой всё будет в порядке». Конечно же, исключительно поэтому.

***

      Едва Сириус вошёл в комнату, как на него тут же обрушилось праведное возмущение оставшейся половины друзей. Будто он и сам не смог бы с этим справиться.       — Бродяга, ну ты что, не мог промолчать? Что случилось бы, если бы Маунтвиль посидела с нами? Ты же её даже толком не знаешь! — Лунатик, конечно же, прекрасно слышал весь разговор в коридоре. И хоть он не был свидетелем ещё одного сегодняшнего разговора с Маунтвиль, он, естественно, составил своё мнение. По которому Сириус был главным злодеем.       Но ведь это было совсем не так! Сириус сдвинул брови:       — Я не знаю, ясно? Она меня бесит жутко, и я ничего не могу с этим делать! — он сам не заметил, как повысил тон, и всё же становится тише сейчас однозначно не был готов. Уж больно святой Лунатик и так каждый раз говорил, что Маунтвиль та ещё невинная пташка. — Да и не хочу, в конце концов, я её знать!       Он недовольно смотрел на поднятые брови Лунатика и, круто развернувшись, раздражённо ударил кулаком в стену рядом. Эта Маунтвиль могла кого угодно обвести вокруг носа, но уж точно не его. Он видел всё то, что эта лицемерка прячет внутри.       — Я не понимаю, что на тебя вообще нашло. Ты ведь её чуть не обозвал! А она же всё-таки девушка, — непонимающе покачал головой Люпин, и Сириус как никогда осознал, что недаром его считают совестью их компании.       Сириус неожиданно вспомнил лицо Маунтвиль в самом конце их перепалки. То неминуемое разочарование, словно до этого она была о нём лучшего мнения. Приблизительно также на него последние года четыре смотрела мать. Но Маунтвиль… На душе отчего-то неприятно заскребли непонятно откуда взявшиеся кошки.       — То, что она тебе не нравится, не значит, что ты поступил правильно, Бродяга, — мягко сказал Питер, словно стараясь донести до него важную информацию, — она ведь ничего тебе не сделала. Вначале ты издеваешься, потом задаёшь странные вопросы, а теперь просто хамишь. Хотя я и не спорю, что ваша перепалка была чуть ли не самой фееричной на моей памяти. Маунтвиль, конечно, тоже учудила знатно. Но ты хотя бы Сохатого пожалел!       Сириус вскипел, гневно смотря на Хвоста. Его перепалка с Маунтвиль была самой фееричной? Да вокруг него целая сотня девушек, он с любой может устроить такой скандал, что Хогвартс рухнет! И было бы прекрасно, чтобы мышка Маунтвиль под обломками и осталась. Чтобы больше никогда не могла смотреть на него так, словно прекрасно его знает и уже вывернула наизнанку всю его душу! Такие, как она, вечно вначале обвиняют, осуждают, а потом даже и не думают узнать о человеке что-то большее. Живут по законам общества и тем убеждением, которое им излагает воспитание.       Сириус таких двуличных особей женского пола терпеть не мог.       Хвост тем временем от его взгляда почти сразу полностью вжался в то место на кровати, на котором сидел, а по цвету своего лица сравнился с половиной флага Гриффиндора на стене. Сириус немного пожалел его и постарался смягчить убийственный взгляд.       — Ему не нужна моя жалость, а мне на вечеринке не нужна Маунтвиль, — упрямо ответил парень, всё же не желая признавать собственную неправоту. Относительно Маунтвиль он никогда не мог ошибаться! Она это заслужила.       Блэки не сдаются. А он всё же Блэк. А по отношению к Маунтвиль втройне Блэк.       — Жалость мне твоя, действительно, не нужна, — в комнату вошёл раздосадованный Джеймс, — но Хвост и Лунатик правы, по отношению к девушке ты поступаешь не очень хорошо. Я бы даже сказал, совсем нехорошо.       Ремус очевидно удивлённо посмотрел на друга. Сириус посмотрел удивлённо вдвойне. Его лучший друг, гениальный Сохатый взывает к совести своего главного компаньйона, Бродяги? По отношению к какой-то занозе Маутвиль? Этот мир сошёл с ума!       Не то чтобы раньше Джеймс прямо вот так беспрекословно поддерживал оскорбления Сириуса — всё-таки, Маунтвиль была девушкой, хоть и весьма странной. А у Сохатого был кодекс чести, который он, правда, с должной регулярностью нарушал. Особенно в те чудные моменты, когда Маунтвиль кидалась защищать Снейпа наравне с Лили. В остальное время Джеймс Сириуса молчаливо поддерживал и всё же частенько вставлял свой нос в шутки над Адарой. Шутки, порой очень некорректно балансирующее на грани издевательства, по мнению их мистера Совесть.       Наверное, именно по этим причинам Бродяга тут же взъелся. Ещё не хватало, чтобы Сохатый сейчас читал ему лекцию наравне с Лунатиком!       — А ты так Маунтвиль пожалел, потому что Эванс попросила? Или забыл, как сам над ней подтрунивал?       Джеймс постарался примирительно успокоить друга, положив руку ему на плечо и заглянув в глаза:       — Ничего я не забыл. Но Маунтвиль действительно ничего такого нам не сделала. А то, что она время от времени «взывает» к нашей совести — так это и Лунатик иногда делает. Ты не заметил, что из-за нас с ней на факультете почти никто не общается? Да и Хаффлпафф с Равенкло тоже как-то не особо. Ты ведь и сам понимаешь, что мы были неправы.       Бродяга нахмурился:       — Ну, не надо говорить, будто она нам за это совсем не мстит. И будто Маунтвиль вообще ангел во плоти!       Сохатый показательно закатил глаза:       — Мстит не мстит, но ты ведёшь себя как обиженный ребёнок, которого Маунтвиль перещеголяла по коллекции карточек.       Сириус закатил глаза. Честное слово, его коллекцию карточек из шоколадных лягушек никто не мог перещеголять! Сохатый, явно в очередной раз прочитавший его мысли, посмотрел на него с очевидным вопросом «Ты идиот?». Потом, видимо, сам получил ответ, сам кивнул, сам в свою очередь закатил глаза. Какой до противного самостоятельный мальчик.       А про Маунтвиль Сириус, пожалуй, думать не будет. И говорить тоже не будет. И вообще хватит её на сегодня, где там его сливочное пиво?       Сириус уже было потянулся к ящику, но Сохатый ударил его по рукам, как нашкодившего собаку. Честное слово, он когда-нибудь прибьёт своего лучшего друга. Ремус тем временем решил снова включить режим воспитателя и, увещевая, произнёс:       — Сохатый прав, Бродяга. Время детских обид вышло. Ты же знаешь, что сейчас творится вокруг. Нам нельзя враждовать с потенциальными друзьями. Ты слушал сегодня Шляпу? — Это был явно риторический вопрос, и Сириус даже не стал на него отвечать. Да и вообще, по поводу потенциальной дружбы с Маунтвиль он был готов поспорить. Вот кем-кем, а друзьями им никогда точно не быть. Точка. Но Лунатик продолжал: — А вот и зря. Шляпа как раз сегодня говорила о том, что нам нужно сплотиться. Так начни, Сириус. Начни прямо сегодня. Это самый подходящий момент для того, чтобы забыть старые обиды. Если ты прав на счёт Маунтвиль, возможно, ты прямо сейчас сам роешь себе могилу. Потому что на её месте я бы тебя уже давно прибил.       — Спасибо, дружище, успокоил. — как можно более равнодушно сказал Сириус, но внутри у него всё на мгновение содрогнулось. В то, что Маунтвиль может его прибить, верилось слабо. Всё же она…       Сириус себя одёрнул. Говорить, что она не такая, было глупо, учитывая, что он всем в течении лет так трёх-четырёх доказывал обратное. Да и, опять-таки, пусть хоть один человек скажет ему, что она хорошая, и он приведёт целый ряд доказательств противному. К тому же, хорошие со Снейпом не якшаются. Эванс — исключение во всём, так уж и быть, она просто от природы до смешного добрая. По Маунтвиль такого никто и в жизни не скажет.       В комнате мальчишек воцарилась пауза. Питер, уже порядком отошедший от атаки Сириуса, подскочил на кровати и полез в шкаф:       — Бродяга, ты просто обязан с ней поговорить. Я сейчас посмотрю по Карте, где Маунтвиль находится, — объяснил он, роясь в вещах, — Так-с. Адара идёт по коридору на шестом этаже. Ну, там, где статуя Бориса Бестолкового. — секунду между ними воцарилась недоумевающая пауза, и Хвост озвучил всеобщий вопрос: — А что она там забыла?       Ответа на этот вопрос ни у кого не было. С каждой секундой мозг Маунтвиль казался Сириусу всё большим хитросплетением непонятных лабиринтов. А он ведь и раньше об этом догадывался. Но… серьёзно? Шестой этаж? Что эта дура там в такой час забыла? Хочет нарваться на слизеринцев? Или… Да нет, Сириус, конечно, иногда и мог быть о себе слишком высокого мнения, но до такой степени довести Маунтвиль не мог.       — Да Мерлин её знает! — Джеймс нервничал, а потому не хотел вдаваться в такие заросли, как тонкая девичья психология. Его можно было понять, там Эванс на кону. — Бродяга, ты пойдёшь?       Идти не хотелось. Маунтвиль была ему неприятна, весь её вид словно напоминал о том, какой же Сириус жалкий для своей семьи. Потому что она явно слишком много знала о Блэках. Слишком хорошо была осведомлена, слишком знакомо смотрела на него с очевидной насмешкой. Поэтому он нехотя протянул, проклиная сам себя за эту честность:       — Когда Маунтвиль на меня сегодня так смотрела, она мне чем-то матушку напомнила. Поэтому я и не сдержался, понимаете? Я бы ни в жизни не сказал ни одной девушке столько всего. Даже Маунтвиль. Но она… — Сириус покачал головой, не зная, как объяснить свои эмоции. Даже подсознательно Бродяга не мог предположить, что это был первый раз, когда он не смог понять самого себя.       Когда его действительно удалось вывести на эмоции кому-то, кроме матери. Вот уж она точно довольно быстро высказалась бы о том, каким слабаком Сириус вырос и каким жалким она его считает. Это у них был традиционный ежедневный ритуал перед обедом.       Минуту все удивлённо на него смотрели. Потом Джеймс расхохотался, Ремус сдавленно улыбнулся, сдерживая смех, а Питер продолжал смотреть на Сириуса как на ненормального.       — О, Мерлин, Бродяга, — задыхаясь от смеха, проговорил Сохатый, — то есть ты на неё так бесишься, потому что она тебе мадам Блэк напомнила? Ты серьёзно?       — Представь себе, — мгновенно ощетинился Сириус и уже тише пробормотал: — Лучше бы я вам не рассказывал. Глупость какая-то.       Джеймс мгновенно сбросил с лица улыбку, смутно догадываясь о том, что тревожит обычно такую непробиваемую душу Бродяги.       — Эй, Бродяга, ты чего? Я же не издеваюсь над тобой. Мне просто стало смешно, что причина твоей злости на Маунтвиль кроется в такой банальщине. Как никак, признайся, что сегодня она смогла тебя поразить.       — Она на тебя даже не засмотрелась, — почти восхищённо выдал Питер, потому что за сегодняшний день и вечер это было действительно редкостью. Сириус уже получил пару весьма неоднозначных комплиментов от старших змеючек, а с некоторыми даже успел пофлиртовать. С самыми очаровательными.       — Да она святая просто, — со смешком выдал Лунатик, прыская на пару с Сохатым и явно насмехаясь. Иногда их мистер Совесть был той ещё язвой.       — Ну, или Бродяга у нас просто баловень и привык, что девушки вешаются ему на шею, — заметив подозрительные взгляды Лунатика и Сохатого, Хвост поспешно исправился, пока ему не скрутили голову два влюблённых придурка: — Ну, все, кроме Лили и Астры, конечно. И Марлин тоже, да, в принципе. Хотя в ней я до конца не уверен, — со скромной улыбкой закончил Хвост, с наигранным прискорбием разведя руками. Сириус усмехнулся. Можно сказать, от приближающейся расправы Хвост еле унёс ноги.       Сириус смотрел на друзей и думал о том, что в чём-то они однозначно правы, конечно. Да, он терпеть не мог матушку, не мог её высказать всего, что думал, но Маунтвиль-то тут при чём? Это ведь не значит, что она должна расплачиваться за его проблемы с семьёй, даже если она о чём-то там догадалась. Но иногда она так сильно напоминала ему всю эту чистокровную знать своей непомерной гордостью, холодностью и вот этими уничижительными взглядами… Порой даже больше, чем те жалкие в своих насмешках Мальсибер и Эйвери. А затем он представил Маунтвиль в образе своей матушки… Представил, как она могла бы строить всю их семейку и сам безудержно расхохотался. После такой мысли всё произошедшее казалось втройне глупым.       — Я, конечно, приглашу её к нам на вечеринку, но извиняться не буду, — после паузы сказал Блэк, — я просто не умею да и не хочу перед ней унижаться. С неё и так достаточно.       Все остальные Мародёры насмешливо переглянулись: о гордости Бродяги можно было уже легенды слагать. Сириус с этим и не спорил.       — Ну, так уже всяко лучше, чем было, — удовлетворённо хмыкнул Питер, пытаясь поддержать решение друга.       Сириус надел футболку и молча вышел из спальни. Питер вдогонку уточнил ему координаты Маунтвиль, а затем повернулся к оставшимся парням, всё ещё слегка посмеиваясь.       — Да уж, с первым мартобря, что называется! — хмыкнул Ремус, — Ну, и денёк у нас сегодня, скажу я вам! А что будет дальше — вообще страшно! — в наигранном испуге прибавил он, приложив ладони ко рту и широко распахнув глаза.       Джеймс и Питер дружно рассмеялись и продолжили подготовку к вечеринке. После разрешившегося конфликта стало как-то немного легче. И возникла надежда, что этот год принесёт определённые изменения в жизнях у каждого.