Забытая память

      — Я обязательно, ты слышишь? Я обязательно, — сказал Медвежонок. Ежик кивнул.       — Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда.       Ежик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал.       — Ну что ты молчишь?       — Я верю, — сказал Ежик. Сергей Козлов

      Небо было пасмурным. И после такого светлого и весёлого марта это было вдвойне настораживающим для напряжённых обитателей огромного замка. Причин для волнения и без того хватало.       Сидя в очередной серый будний день за столом Гриффиндора в Большом Зале, Марлин скучающе помешивала рагу. Есть не хотелось совершенно, а летающие тут и там совы отнюдь не сопутствовали пробуждению аппетита. Тем временем подруги занимались кто чем: Лили внимательно читала «Ежедневный Пророк», Астра изучала учебник по Защите от Тёмных Искусств, который ей благосклонно одолжила профессор Стоутон, а Адара быстро уничтожала огромную миску хлопьев, отстранённо смотря в окно. Мэри снова открыла еженедельный журнал со своими зверушками и уже в который раз изучала всё тех же тварей, не обращая внимания на окружающий мир. Через пару минут угрюмой тишины Эванс облегчённо выдохнула, тем самым разрушая повисшее напряжение.       Понять Лили было несложно: её родители, как никак, были магглами, а потому она постоянно переживала, что на маленький городок в графстве Суррей кто-нибудь из Пожирателей нападёт. Можно подумать, им было больше нечем заняться, кроме как вычислять места обитания родителей магглорождённых из Хогвартса.       — Марлин Маккиннон, смею тебя заверить, недоедание и недомогание ещё никогда не способствовали хорошему пищеварению, — поучительно заметила Адара, махая в её сторону ложкой. Марлин нахмурилась: Адара довольно редко занималась поучениями.       Её ничто не радовало. Все вокруг казалось каким-то серым и унылым — даже обычно слишком яркие эмблемы каждого факультета, казалось, поблёкли на фоне всеобщей апатии и страха. От этого гриффиндорке становилось тошно. Почему все сидят и молчат? Почему никто не хочет ничего делать? Неужели всем плевать? Или все так боятся за свои шкуры?       Марлин покачала головой и поморщилась:       — Я не хочу есть.       Адара на это только закатила глаза:       — Я понимаю, что тебе сейчас очень сложно со всех сторон и как ни крути, но всё же пихать в себя что-то надо. Иначе…       — Ты станешь такой же худой, как сама Маунтвиль, — заметил подошедший Джеймс, на ходу взъерошивая волосы, — А это, поверь мне на слово, хуже, чем отработка у Филча.       Марлин нахмурилась: вот теперь ещё её недоедание станет причиной для очередного спора между Адарой и Джеймсом. И пускай эти перепалки уже были шуточными, но на душе продолжали почти что визжать кошки у каждого, кто слышал их препирания. По крайней мере, сама Марлин всего этого терпеть не могла.       Всё же тема веса Маунтвиль была весьма болезненной как для неё самой, так и для друзей: за просторной рубашкой мужского кроя, которые всегда обожала Адара, чрезмерной худобы видно не было, а потому скрывание подобного факта сложностей не представляло. Но Марлин не раз замечала, как сама подруга устало смотрит на заметно выпирающие рёбра и тут же отворачивается от зеркала с недовольным выражением лица. Конечно, это волновало не только её, но и всех соседок по комнате, в том числе и саму Марлин. Поэтому Маккиннон ничуть не удивилась тому факту, что Джеймс уже был в курсе. Наверняка Астра пожаловалась Ремусу, а тот совестно попытался надавить на чувства Сириуса, а последний естественно рассказал лучшему другу. Хотя сама Адара не раз указывала подругам, что это её личная проблема, которая никак не связана с кем бы то ни было. И, действительно, Марлин сама была свидетелем того, насколько плотно подруга и завтракает, и обедает, и ужинает. С таким аппетитом на приём пищи приходили разве что Питер и Сириус.       Но лишний раз давить на больную мозоль со стороны Джеймса было как минимум нетактично, а как максимум звучало как оскорбление.       — Мой вес, Джеймс Поттер, тебя не касается, — ухмыльнулась Адара, продолжая плавно рассекать ложкой воздух, — Но если ты продолжишь перебивать мой аппетит, то твоя сломанная рука станет касаться мадам Помфри.       Марлин весело прыснула, забывая о проблеме, которую затронул Поттер. Определённо, шуточные предупреждения Адары не могли не поднимать настроение. Поэтому Марлин тут же заинтересованно посмотрела на Джеймса, ожидая его ответа:       — Ох, и как мне теперь жить? Ты ударила меня в самое сердце, Адара! — и в подтверждение своих слов он прижал руку к грудной клетке, упал на колени прямо посреди коридора и зажмурился, словно от боли. Адара скептически выгнула бровь, а Джеймс уже через минуту осторожно приподнял одно веко, проверяя реакцию всех девушек. Краем глаза он заметил, как Лили закатила глаза и поспешил принять наиболее серьёзный вид, прекращая гримасничать. — Что же ты делаешь с людьми, Дара. Вначале Сириус, теперь я. Кто следующий в твоём списке? А меня, между прочим, ещё некая Лили Эванс у алтаря ждёт. И наши сын с дочерью тоже. А ты…       Лили резко повернулась к Поттеру, снова недовольно хмурясь:       — Дара, забери уже этого актёра, умоляю: мне нужно детей из садика забирать.       Джеймс, как болванчик, согласно закивал:       — Вот видишь, Маунт… Стоп, каких детей? Какой садик? Это что вообще такое? Эванс, я чего-то не знаю?       Именно на последней фразе к столу подошли остальные Мародёры. Марлин краем уха уловила бормотание Адары: «Теперь вся команда шутов в полном составе». Мэри, сидящая рядом с ней и, судя по всему, тоже слышавшая короткую реплику, весело прыснула, сосредоточенно перелистывая страницу журнала и пряча карандаш за ухо. Сириус в свою очередь явно услышал последнюю реплики и Лили, и Сохатого, потому что похлопал друга по плечу:       — Вероятно, мой дорогой друг, ты пропустил момент, когда Цветочек пошла на свидание с Кальмаром и у них появились дети. Поэтому теперь тебе только и остаётся вступить в поединок с избранником Эванс и сразить его своей… — Бродяга сделал театральную паузу, ожидая заинтересованности со стороны слушателей, — шевелюрой.       Все сидящие за столом прыснули и Марлин в том числе. Только Лили и Джеймс покраснели. Первая гневно посмотрела на Бродягу, а Сохатый в очередной раз нервно взлохматил ту самую шевелюру, которая уже считалась чуть ли не главной отличительной чертой гриффиндорского капитана:       — Пожалуй, ты прав, дорогой Сириус. Сейчас я пойду плакать в ванную к Плаксе Миртл. Возможно, хоть с её стороны я найду поддержку и совет перед поединком со столь сильным соперником.       Питер тут же весело покачал головой, хлопая Сохатого по плечу с другой стороны:       — Боюсь, мой друг, что и здесь ты не преуспеешь. Все прекрасно знают, что мисс Миртл питает особо нежные чувства к нашему Лунатику.       Марлин снова расхохоталась, весело беря булочку со стола. Теперь настала очередь краснеть Астре и Ремусу, которые даже отвлеклись от чтения и идентичными осуждающими взглядами посмотрели на Хвостика.       Определённо, если каждый её завтрак будет начинаться в такой дружеской атмосфере, то дни точно не будут похожи друг на друга. И полными апатии тоже не будут. И… В общем, это уже не так уж и важно. Тем временем Адара с ухмылкой закатила глаза и прокомментировала всего одним словом:       — Шуты.       Сириус поспешил поклониться в её сторону:       — О серьёзность очей моих! Счастлив видеть тебя в добром здравии и хорошем расположении духа! Надеюсь, что ты, о невозмутимость, сменишь свой гнев на милость и окажешь нам честь поддержать нашу светскую беседу.       Снова только углубившиеся в чтение книги Джойс и Люпин одновременно прыснули и отвлеклись от изучения ЗоТИ. Мэри, не отрывая взгляда от книги, подняла руку и похлопала Адару по плечу, не замечая, что при этом локтем пихает саму Марлин. Даже Лили оторвала свой хмурый взгляд от «Пророка» и приготовилась слушать предстоящий концерт. Питер, и до этого внимательно слушавший, осторожно отодвинул от себя все приборы и тарелки, чтобы в припадке хохота не сбить ничего наземь.       Стоило заметить, что на это выступление уже обратили внимание не только за гриффиндорским столом, но и за преподавательским, и за равенкловским, и за слизеринским, и тем более за хаффлпаффским. Марлин оглянулась и увидела довольную улыбку наблюдающего профессора Дамблдора, и сжатые губы декана Макгонагалл, и заинтересованный взгляд Регулуса, и отстранённый — Пандоры Квайт, и смешки со стороны барсуков.       Адара отвечать не спешила, гордо поднявшись и став на скамью, чтобы смотреть сверху вниз на Блэка и Поттера. Конечно, теперь она возвышалась над ними на сантиметров так пять, что уже было довольно непривычным, учитывая её небольшой рост. Напустив на себя всю возможную серьёзность и королевское величие, Адара чинно ответила:       — Чтобы вы знали, о рыцари шутовского колпака, при общении с дамой нужно кланяться с предельной вежливостью и осторожностью. И да, касательно твоей просьбы, о кавалер мотоцикла, единственное, чего ты заслужил своим поведением, это купание миссис Норрис в ванной с запретом на утопление последней. Поэтому исчезни с моих светлых очей сейчас же, вассал, если не хочешь отправиться на занятия с остриженной шевелюрой. А это, насколько я знаю, твой самый ценный кладезь в том месте, что нынче называют головным мозгом.       Секунду в Большом Зале царила тишина. За это время Адара успела усесться обратно и заглянуть в газету через плечо замершей Лили. До этого чисто высокоинтеллектуальный (по признаниям Хвоста «трудный для понимания») юмор Маунтвиль слышали только самые «приближённые» и теперь он многим казался небывалым открытием. К тому же, такой весьма закрученный и полон подозрительно умных слов. Тишину разорвал хохот Астры, которая чуть ли не рыдала, смотря на застывшего в шоке Сириуса. Через минуту к ней присоединились Ремус, Питер, Лили и сама Марлин. Мэри только весело улыбалась и пожимала руку довольной эффектом Адары. Джеймс, отчаянно хлопнув друга по спине, принялся хохотать. И даже Бродяга спустя секунду уже заливисто и хрипло смеялся откинув голову назад.       Астра тщательно утирала слёзы, прислонившись к плечу смеющегося Ремуса, но потом всё же выдавила из себя:       — Мерлин, лысый Бродяга… Это же просто оксюморон какой-то!       Питер, на секунду сдерживаясь от смеха, заметил:       — А вы ведь помните, что у Адары были хорошие отношения с близнецами Пруэттами? — задал риторический вопрос он. — Сразу видно, что они действительно друг друга стоили! Те тоже отвечали с такой же серьёзностью!       Адара только улыбалась и качала головой, перехватив газету из рук смеющейся Лили. Правда, через минуту она, уже не обращая никакого внимания на смех окружающих, быстро перелистнула страницы и нахмурилась, читая какую-то явно не самую приятную новость. Тем не менее, подруга быстро совладала с собой и продолжила завтрак, иногда покачивая головой и подозрительно сосредоточенно усмехаясь.       Правда, когда Адара отдавала газету Лили, Марлин успела заметить большую надпись на странице: «Умер глава Совета Попечителей Хогвартса, Абраксас Малфой». Но углубляться у Марлин не было времени: до начала занятий оставалось всего десять минут, а первым у неё были как раз Древние руны. Профессор Баблинг опоздания жутко не любила, поэтому Маккиннон стоило срочно поторопиться. Для своего же блага и очков факультета. Поэтому Марлин, попрощавшись со всеми, быстро пошла к выходу из Большого Зала.       Как только она покинула помещение, Адара серьёзно повернулась к Джеймсу и заметила:       — Я согласна, чтобы ты шутил над моим «лишним», — гриффиндорка изобразила в воздухе кавычки, — весом, но только с условием, что Марлин каждый раз будет есть так же нормально, как сегодня.       Джеймс поджал губы и улыбка на секунду слетела с его губ, но затем снова заиграла новыми красками:       — Я знал, что ты примешь такое решение.       Адара криво ухмыльнулась, давая другу «пять». Лили неожиданно положила газету в сумку, закрыла её с громким щелчком и быстро заметила, вставая и пряча лицо за упавшими волосами:       — Если мы хотим успеть на Зельеварение, то стоит поторопиться: до звонка осталось ровно семь минут.       Все шестикурсники тут же засуетились, собирая свои вещи. Уже у самого выхода Мэри, идущая рядом с Адарой, попридержала её за рукав и тихо спросила:       — Тебе тоже показалось странным, как Лили отреагировала на вашу с Поттером радость?       Адара пристально посмотрела на подругу и задумчиво кивнула, поджав губы. А затем ухмыльнулась:       — Кажется, крепость Лили под упрямым натиском Джеймса уже давно упала, но ещё тщательно собирает обломки, пытаясь защититься. Но думаю, что самому крестоносцу об этом сообщать пока не стоит.       Мэри закатила глаза и отрывисто засмеялась:       — Не можешь ты без своих метафор, Адара, вот прямо никак!       Адара весело пожала плечами, пропуская Мэри в дверях и быстро оглянулась, чувствуя чей-то взгляд на их компании. Ничего не заметив, она пошла дальше, но потом обернулась ещё раз и уже успела успела уловить задумчивое выражение пронзительно голубых глаз.       — У вас осталось двадцать минут, а затем я пройду по классу и проверю противоядия каждого.       Адара глубоко вздохнула, сдувая очередную непослушную прядь со лба. В принципе, ничего сложного в их задаче не было: конкретно ей и Сириусу надо было придумать оригинальный рецепт улучшенного противоядия от магических ядов по типу яда докси или антенницы. Пустяк, если говорить начистоту. Наверняка достаточно было добавить лежащих рядом аконита и смоковницы, которые благополучно усиливают эффект, но Блэку неожиданно захотелось не пойми перед кем выпендриться: он взял и словно нарочно кинул ещё и парочку пауков прямо в котёл. И присыпал это сверху красивыми листьями китайской жующей капусты.       — Теперь я понимаю слова Эванс о том, что зельеварение — это тоже искусство, — с довольным видом сказал он, плавно помешивая всю эту кашу в котле. И весь этот шедевр был создан буквально за минуту, пока Адара отвернулась к Слизнорту, который вежливо и уже в очередной раз поздравил её с победой в квиддичном матче и поинтересовался, насколько сложно даме быть в роли ловца.       Зато теперь у Адары было непреодолимое желание проверить, насколько жующей является китайская жующая капуста и что будет с Сириусом, если она запихает вот это ему в рот? Точнее не так, в случае смерти Блэка получится сделать вид, будто это был несчастный случай и он сам случайно проглотил эту… это растение?       — Ты кусок идиота, Сириус, ты знал об этом?       Теперь их зелье было не просто универсальным противоядием от обычных ядов, но и минимальным аналогом Костероста, который должен был (по идее) залечивать мелкие раны.       — Если я кусок чего-то там, то из меня получился бы неплохой ингредиент для зелья, Адара. Может, устроим эксперимент и окунём мою голову в котёл?       Адара не имела ни малейшего желания возиться с этим «шедевром». Вообще изначально она осторожно отошла подальше от зелья, делая вид, что ей срочно понадобились ингредиенты из шкафа. Но затем прошла минута, две, а это новшество не взорвалось. И голову Адары посетила шальная мысль: а, может, стоит попробовать? И она — обычно до предельного нормальный человек, — повелась. И теперь Блэк сидел, халтурил, а она пыталась хоть как-то усовершенствовать его импровизацию.       — Лучше я стукну твою голову об котёл, Сириус. Так будет гораздо эффективнее.       Что можно добавить так, чтобы получилось противоядие хоть от какого-то зелья? Адара устало потёрла виски. И тут ей в ум стрельнул один рецепт.       — А как же мои драгоценный волосы? Они наверняка после удара будут в плачевном состоянии, а я их целое утро улаживал.             — Ты представляешь, Адара, ты хоть представляешь? Это же уникальнейший бразильский яд! Его привёз один близкий мамин приятель, которого я еле уговорил дать мне хоть каплю зелья для изучения… Я уже вычислил основные ингредиенты и могу тебе сказать, что он невероятно прост и вместе с тем сложен в приготовлении, потому что сам рецепт абсолютно противоположен по составляющим. Я уже представляю, сколько его модификаций можно приготовить! Это будет нечто!             — А противоядие хоть есть?             — Любимый единый ингредиент Слизнорта? Я пока не нашёл, но думаю, что там будет не один ингредиент, а штуки так три-четыре… Может, стоило бы там ещё универсальное зелье добавить. Не знаю, одним словом, это надо пробовать и решать, сама понимаешь — у меня нет столько средств…       — Может, твои волосы заменят тебе мозги, Сириус, и ты станешь умнее. Мы все могли взлететь на воздух.       Адара быстро соображала. Тёмно-бордовый яд, который тогда ей показывали, наверняка имел в составе болиголов и корни асфоделя. А их противоположным ингредиентом как раз является смоковница. А её действие усиливает аконит. Хоть с чем-то она угадала.       Адара быстро схватилась за так называемую кровь рябины (попросту её кора, но когда волшебники искали лёгкие названия?), лежащую на соседней парте. Лили, сидящая неподалёку с жутко довольным видом, бросила удивлённый взгляд на её метания и тихо спросила, не нужна ли помощь.       — Нет, что ты, Цветочек, просто Адара мне яд варит, не обращай внимание.       И что ей теперь делать: сидеть вылавливать пауков или просто верить в удачу? Эх, была не была. Может, маленькие паучки помогут избавиться хотя бы от яда акромантулов?       — Время окончено! — Слизнорт довольно хлопнул в ладоши, а Адара с нескрываемым ужасом смотрела, как их зелье медленно превращается из тёмно-красного в какое-то молоко сливочного цвета. Сириус, увидев их результат, только хмыкнул и положил свои руки ей на плечи:       — Ничего, Дара, мы и так с тобой гении: тот факт, что ты меня не убила и что мы не взорвали весь этот класс, уже заметный прогресс.       Тем временем Слизнорт неуклюже переминался с ноги на ногу с заметной тоской наблюдая за непонятной… консистенцией на дне котла Джеймса Поттера. После парочки горьких вздохов он всё же заметил:       — Если я не ошибаюсь, мистер Поттер, то вашей задачей было приготовить Рябиновый отвар? Что ж, у вас явно вышло что-то новое и необычное, но испортившее не только котёл, но и стол вокруг, — при этом он указал на пятна копоти, которыми было укрыто всё рабочее место гриффиндорца. — Поэтому вынужден назначить вам на пятницу отработку за испорченное школьное имущество. Приходите, пожалуй, в семь вечера.       И быстро пошёл подальше от котла гриффиндорца, потому что вместо пара оттуда неожиданно пошёл дым. Лили и Астра, стоящие рядом с ничуть не удивлённым Сохатым, быстро взмахнули палочками. Поттер же подошёл к ним и заглянул в котёл:       — Как я вижу, у вас получилось хоть что-то. Прямо удивительно, что при этом все живы.       Адара хмыкнула:       — Скажи спасибо, Джим, что мы тут всё не взорвали. Сириус кинул туда совершенно несочетаемые ингредиенты.       — Если уточнять, — подхватил Сириус, поднимая указательный палец, — то это были пауки и листья китайской жующей капусты.       Джим понимающе хмыкнул, снова сдержав печаль на лице. Но затем он лукаво ухмыльнулся и спросил:       — Признайся, ты хотел его взорвать?       Сириус пожал плечами и улыбнулся фирменной улыбочкой, от которой не сводившие с Блэка взгляда слизеринки мигом растаяли, сбросив свои заносчивые маски:       — Кто ж знал, что вперемешку с универсальным противоядием и руками Адары они дадут вот это нечто.       Адара чуть не задохнулась от возмущения и прошипела:       — А если бы кто-то пострадал, ты об этом не думал?       Сириус беспечно махнул рукой:       — Адара, признайся, ты сама об этом не думала, когда пыталась исправить моё творение.       Адара поджала губы и ничего не ответила, скептически пожав бровями. Теперь идея запихать Сириусу в пасть жующей капусты не казалась такой же плохой, как раньше. Да и, к тому же, обретала всё более реальные подробности и очертания…       Но в тот самый миг, когда она уже придумывала себе алиби, её мысли были прерваны вторжением Слизнорта: профессор пришёл проверять их работу:       — Как интересно… Если я не ошибаюсь, то вашей задачей было приготовить противоядие от магических ядов?       Адара угрюмо кивнула, покосившись в сторону Сириуса:       — Да, профессор. Но потом наши планы слегка изменились, — Адара тщательно старалась игнорировать насмешливый шёпот со стороны слизеринцев. Почему этот чёртов Блэк молчит в этот самый момент? И куда подевалось его дурноватое красноречие? — И мы попробовали приготовить противоядие от одного недавно увиденного мною яда… Я, правда, сомневаюсь, что у нас что-то вышло, профессор, — неожиданно выпалила Адара, — поэтому можете смело назначать отработку.       Сириус, как ни странно, кивнул, прекрасно понимая, что за невыполненное задание это самое минимальное, чем они могут отделаться. Хотя Слизнорт, судя по всему, с выводами не спешил, а это уже давало Адаре хоть какую-то надежду:       — Не торопитесь, мисс, не торопитесь. Интересно, интересно… — зачастил он, отдалённо напоминая всем гриффиндорцам какого-то попугайчика. — Какой необычный выбор, однако. Где-то я его уже видел… И совсем недавно, — Слизнорт поспешно приложил палец к третьему подбородку, пытаясь вспомнить. — Кажется, он назывался… Такое экзотическое название…       Адара поспешно закончила:       — Уроборос, профессор.       — Да, да, именно, мисс Маунтвиль! — кивнул Слизнорт, щёлкнув пальцами и спрятав флакон с антидотом к себе в карман. Затем улыбнулся и протянул свою пухлую руку: — Если я правильно понял, то вы прекрасно знали, противоядие от чего пытались сварить. Это весьма похвально. Ах, и кажется, я вспомнил, где видел этот яд. Мистер Блэк, вы принимали участие при его создании?       Сириус пожал плечами и честно ответил:       — Я помогал добавлять ингредиенты, но всем процессом руководила сама Адара.       Сириус улыбнулся, но саму Адару это ничуть не успокоило, а потому она поспешила поправить:       — Профессор, Сириус сейчас скромничает, не обращайте внимания. Мы вместе придумывали рецепт и некоторые ингредиенты были исключительно его инициативой.       Адара услышала, как Мэри и Астра единодушно хмыкнули. Смотреть на Северуса в конкретно этот момент ей не очень хотелось — во время приготовления зелья ей даже в голову не пришло посоветоваться с ним, это зелье ей, собственно, и показавшим. А теперь Адара затылком чувствовала, как он прожигает в ней дырку. А ведь этот и обидится может.       Неожиданно на Адару накатила непонятная дрожь — в принципе, в последнее время это было довольно частое явление, а ди в подземельях было довольно промозгло. Но какое-то плохое предчувствие, которое не покидало её последние пару дней, снова начало ощутимо так сквозить в воздухе. Сейчас гриффиндорке даже не было дела до реакции Слизнорта, настолько трудно ей было дышать и настолько сильно её колотило.       Она вспомнила то, что ей снилось уже две ночи подряд. — Мой Лорд, Вы читали сегодняшнюю газету? — Блестяще, Люциус. Наш эксперимент прошёл просто великолепно. Думаю, теперь мы сможем сделать всё так, как планировалось изначально. И никто мне не помешает. — Конечно, мой Лорд. Я каждый раз восхищаюсь Вашим умом и находчивостью. — Думаю, что против такого оружия, как у меня есть сейчас, не справиться ни Альбусу Дамблдору, ни Министерству магии. — Министерство не только в Великобритании, но и в Европе наверняка преклонит колени перед вашим безграничным могуществом, ведь все они и в подмётки вам не годятся. А у Альбуса Дамблдора просто нет шансов. — О, да. Но, пожалуй, моей первой жертвой станет не он. Ты меня понял, Люциус? — Уже всё давным-давно сделано, мой Лорд. — Великолепно. Можешь быть свободен. И позаботься о том великолепном зельеваре, о котором ты мне рассказывал. Такие люди нам однозначно нужны.       Адара поглубже вдохнула и придержалась рукой за краешек стола, боясь упасть. Собачья печень, почему она вспомнила об этом именно сейчас? Что всё это означает? Какая к чертям газета? Неужели именно та, которая вышла сегодня, в которой чёрным по белому написано, что скоропостижно скончался от болезни Абраксас Малфой, сына которого, по удивительному стечению обстоятельств, зовут именно Люциус?       Адара резко повернула голову, почувствовав чьё-то прикосновение к её плечу. Рядом, слегка сжимая её руку и незаметно поддерживая, стоял Джеймс. Янтарные глаза поблёскивали из-за оправы очков и участливо спрашивали: «С тобой всё в порядке?». Это, стоило признать, беспокоило её не меньше, чем друга. Но Адара не смогла сказать, а потому спокойно моргнула и осторожно прикоснулась пальцами к руке Джеймса, стараясь успокоить хотя бы его.       Потому что всё было не в порядке. Но Джиму об этом, пожалуй, знать не стоило.       Хотя, в то же время, она снова ощутила на себе чей-то взгляд. Нервно обернувшись, — пожалуй, стоит в ближайшее время сходить к Хагриду и попить его успокоительного чая, — Адара встретилась с нахмуренным лицом Лили, которая буравила глазами их сплетённые с Джеймсом руки. Этого только не хватало.       Тем временем профессор осторожно набрал в колбу немного сваренной Адарой и Сириусом жидкости и, не сильно заморачиваясь, благосклонно улыбнулся:       — Десять очков каждому за безрассудную отчаянность и блестящую оригинальность, — а затем развернулся к столу Лили и спросил: — А что у вас есть для меня, мисс Эванс?       Лили была любимицей Слизнорта и это знали все. Самой Адаре что-то подсказывало, что одинокий зельевар видел в гриффиндорке свою дочь, которой у него никогда не было. Такую же талантливую, умную и находчивую. И Лили платила ему той же монетой, уважая Слизнорта с любой стороны и всегда обрывая все шепотки за профессорской спиной на корню. Адару это не могло не радовать: как бы сентиментально это не звучало, но наблюдать за беседами этих двоих было весьма интересно.       Вот и сейчас Слизнорт заглянул в котёл Лили в ожидании нового чудного варева, но… не увидел там ничего. Котёл был пуст, а сама Лили неожиданно раскрыла ладонь и показала маленький камешек. Не узнать его было невозможно: чрезвычайно редкая добыча из желудка жвачных. Попросту — безоар.       Секунду в подземелье царила напряжённая тишина. Но затем сам Слизнорт весело расхохотался, схватившись за свой заметный живот:       — Блестяще, мисс Эванс, просто невероятно! Как всегда великолепно! Действительно, против большинства обычных и магических ядов вам вполне может помочь безоар. Да уж, вы меня снова порадовали… Право слово, какой необычный подход. Можете все быть свободны — колокол сейчас прозвенит. И да, мисс Эванс, десять очков Гриффиндору за удивительную изобретательность! — и профессор, посмеиваясь и покачиваясь, отправился в свои покои. Но на выходе он всё же обернулся и погрозил пальцем: — Не забудьте, мистер Поттер, в семь вечера в пятницу.       Уже на выходе идущий впереди Сириус обернулся и поднял палец вверх:       — Слышала, Адара? За безрассудную отчаянность и блестящую оригинальность! А ты всё: взлетим на воздух, взлетим на воздух! — и с весёлым хохотом побежал догонять своих друзей, которые не стали дожидаться героя дня.       Лили устало шагала по коридору рядом с подругами. Марлин уже тоже присоединилась к ним, и все они дружно возвращались с обеда. Настроение было лучше некуда. Пара Зельеварения прошла на высшем уровне, на ЗоТИ сегодня, как, впрочем, и всегда, была практика: изучали методы защиты от инферналов, а Трансфигурация в очередной раз поразила множеством интересных формул и серьёзным взглядом профессора Макгонагалл, которая попросила Мародёров задержатся после урока. Наверняка речь пойдёт о том, почему вчера вечером, во время дежурства старост-пятикурсников Эндрю Паркера и Маккензи Айс связанный и непонятно что мычащий Филч был обнаружен возле самого выхода на улицу. При этом, старик завхоз не помнил, как он там оказался и кто вообще решил так над ним пошутить. Впрочем, никого из них это, к счастью, не касалось. Разве что Астры, которая сейчас едва заметно поджимала губы, а на выходе из кабинета декана спрашивала: «Может, всё-таки подождём Мародёров? Мало ли, что с ними Макги за эту шалость сделает?»       Но поддержки среди «населения» у неё не было. А потому сейчас все они шли по коридору, неспешно приближаясь к родной Башне. Каждая думала о своём, а сама Лили никак не могла решить: стоило ли ей ехать на Пасхальные каникулы домой или лучше остаться в школе. Вопрос был не из лёгких по нескольким причинам.       Во-первых, в последнее время отношения Лили и Петунии ухудшились даже больше, чем раньше. Хотя младшая Эванс просто не понимала: куда ещё можно было катиться-то? Но, оказывается, и такой исход был возможен. А ответ прост: у Петунии появился особо верный поклонник, который стремительно превращался в жениха. Как писала мама, его звали Вернон Дурсль. Дурацкое имя какое-то, если на чистоту, но это ведь выбор сестры и ей с ним жить, не так ли?       И вот, во-вторых, перед Лили возникала дилемма: с одной стороны мама настоятельно просила приехать на семейный ужин, на котором будет и «жених» со своей сестрой, Марджори, а с другой — Петуния умоляла её остаться в школе и не позорить перед «человеком, которому чужды все твои уродские штучки». Конечно, подобные словечки задевали гриффиндорку, но та старалась молча глотать слёзы. Письмо пришло неделю назад, но её резко помрачневший вид тут же смутил всех подруг и не только их, ведь раньше Лили постоянно улыбалась направо и налево, а сейчас делала это как-то вымученно и через силу. И естественно, что под напором Астры и Марлин и тонким психологическим чутьём Мэри и Адары Эванс чуть ли не сразу рассказала всё то, что беспокоило её значительный промежуток времени. И о том, что её волнуют участившиеся нападения Пожирателей на пригороды Лондона, и о письмах Магнолии и Петунии Эванс.       И вот в то время, когда Лили уже даже не пыталась скрывать неожиданно подступившие слёзы, подруги проявляли свои эмоции по-своему: Астра металась из одного угла в другой, махая руками и обещая всяческие методы расправы; Марлин нервно постукивала по дереву, стоя возле кровати Лили, и возмущалась по поводу нахальства «некоторых приземистых магглов», соглашаясь с Джойс; Мэри отчаянно умоляла успокоиться и попробовать решить этот вопрос более мирным путём, например, наведавшись к Петунии незадолго до встречи и попытавшись поговорить с ней откровенно, ведь не может она, право слово, так ненавидеть родную сестру; а Адара просто сидела возле кровати старосты, положив руку ей на колено и молча уставившись вдаль, лишь изредка кивая каким-то своим, далёким от криков в комнате, мыслям.       К консенсусу тогда, естественно, никто так и не пришёл. Но Лили смутно подозревала, что разговор ещё не раз будет поднят и ожидала этого завтра или же в пятницу, перед самым отъездом. И это её не радовало. Совсем. Лили прекрасно знала о всём том, что навалилось на подруг: Астра постоянно тренировалась с Дамблдором, и времени у неё не оставалось даже на свидания с Ремусом; Адара, не отличавшаяся особым румянцем и раньше, теперь больше напоминала ходячего Жнеца; Марлин снова поссорилась родителям из-за их отказа выбраться с позицией в предстоящей войне против Волдеморта; а Мэри родители грозятся забрать из школы ещё после того случая с Эйвери. И вот тут она со своим конфликтом с Петунией, который вот уже шесть лет как не может быть решён. Староста, одна из лучших учениц школы, не может разобраться с собственной сестрой… Позор.       За своими мыслями Лили совсем не заметила, как они поднялись по ступенькам и уже зашли в свою спальню. Марлин, весело щебеча, рассказывала о прошедшем уроке Древних Рун:       — Представляете, у египтян были такие интересные иероглифы! Эти все собачки, кошечки, сфинксы и фараоны… Профессор Баблинг обещала устроить нам практику по этой теме. Я уже вся в предвкушении!       Астра весело расхохоталась, обнимая подругу и щёлкая её по носу:       — Марлс, мы сами учили Руны. Уж мы-то знаем, какие там темы. Хотя у нас вроде не по этой теме была практика… Кто-нибудь помнит, что тогда было?       Лили напряглась, пытаясь вспомнить и подняла палец:       — Вроде бы, если я не ошибаюсь, у нас была по кельтским рунам. Помните, там тогда ещё был такой джентльмен…       Астра коварно улыбнулась, припоминая, и перебила Лили:       — Ну, я бы назвала его мужланом…       — Который постоянно загадывал нам всякие викторины, — не обращая внимания на вставку подруги, с улыбкой продолжила Лили: — И в них постоянно были какие-то наборы рун, которые надо было расшифровать, перевести и вручить этому кельту обратно. Я помню, я ещё попутала Тейваз и Лагуз.       Адара хмыкнула, впервые за всё время вмешиваясь в разговор:       — Ну, они-то там всего одной палочкой отличаются. Так что неудивительно.       Лили благодарно улыбнулась подруге. Стоило признаться хотя бы самой себе: какая разница между рунами Тейваз и Лагуз не помнила до сих пор. Стоило только гадать, как Адара помнила это и сейчас. Марлин неспеша подошла к окну и, скривившись, сказала:       — Какая же отвратительная погода, — радоваться действительно было нечему: апрельское небо, обтянутое тяжёлыми тучами, не пропускало ни одного луча. Неожиданно Марлин воскликнула, указывая куда-то вдаль: — Дара, а вон там случайно не твой Пури летит?       Адара подошла к окну вслед за подругой и присмотрелась: действительно неподалёку была заметна относительно небольшая чёрная точка, которая стремительно приближалась к гриффиндорской Башне. Лили с удивлением заметила, как на лице Маунтвиль сама собой расцвела счастливая улыбка:       — Пуриэль! Лети сюда, крошка!       Лили сама невольно улыбнулась и обернулась к Мэри, которая отчётливо закатывала глаза:       — Какой чудик назовёт свою птицу Пуриэлем? Да вообще кто будет вместо совы заводить ворона?       Лили засмеялась, вспоминая, как перед третьим курсом Адара появилась в Хогвартсе не со своей привычной совой пепельного цвета, которую, кажется, звали Дума, а с иссиня-чёрным вороном, который недоверчиво стрелял глазами по каждому студенту, сканируя всех вокруг на предмет опасности, и был наречён странным именем Пуриэль. Адара на это ничего не отвечала, бережно придерживая птицу на локте и осторожно поглаживая по голове.       Лили в ответ Мэри бросила:       — А ты забыла, что у Астры вообще орлица и её Афиной зовут?       Все в комнате расхохотались, в том числе и хозяйки пернатых «диковинок». Тем временем Пуриэль, гордо взмахнув крыльями, приземлился прямо на подоконник перед Адарой. Та уже и так расплылась в улыбке, нежно поглаживая довольную собой птицу по голове. Астра же в это время шёпотом сказала Лили, Марлин и Мэри:       — Знаете, иногда я так ревную её к этой птице, — но когда Пуриэль подозрительно поднял голову, вперившись своими чёрными глазами прямо в Астру, Джойс мигом подняла руки и с притворной радостью: — Привет, дружище! Я тоже рада тебя видеть. Как жизнь?       Ворон неожиданно посмотрел на хозяйку, а затем взмахнул крыльями, подлетая к Астре, и осторожно клюнул её в щеку. Затем поочерёдно такая же участь постигла и Марлин, и Мэри, и саму Лили. Стоило заметить, что боли не ощущалось: ворон сегодня был настроен предельно доброжелательно.       Адара в это время уже внимательно читала письмо, которое до этого было привязано к лапке Пуриэля. Быстро просмотрев его глазами, подруга радостно сообщила:       — Астра, поздравляю, крёстный приглашает нас на Пасхальные каникулы с собой в круиз. Удивительно просто: он нам обещает полноценную экскурсию по Атлантическому океану. Как тебе?       Лили, сидя на своей кровати, заметила, что Астра как-то неловко замялась прежде, чем дать ответ:       — Идея, конечно, великолепная, но, боюсь, я не отправлюсь в это турне, — лёгкая улыбка на лице Адары исчезла в ту же секунду. Астра поспешила оправдаться: — Дара, прости, мне очень жаль, но я уже пообещала Рему, что на этих каникулах познакомлюсь с его родителями, — и Джойс извиняюще улыбнулась.       Адара только пожала плечами в ответ, безмолвно принимая этот факт как данность. Мэри поспешила загладить неловкий момент вопросом:       — Асти, у вас с Ремом всё так серьёзно?       Джойс мигом расцвела, вспомнив о Люпине. Сама Лили не могла смотреть без улыбки на их взаимоотношения: Астра и Ремус поддерживали друг друга так, словно были вместе уже вечность, а не неполный год. Эти двое выглядели настолько счастливыми, что плевали на всякие слухи по поводу того, что они как «престарелая супружеская пара», что «Джойс заслуживает кого-то получше, чем этот неопрятный Люпин», что «в распоряжении Люпина чуть меньше девушек, чем у Блэка, а он выбрал ту, которая раньше даже не проявляла к нему интереса», что «наверняка это всё Амортенция» и прочее.       Конечно же, подобные россказни затыкались весьма быстро: стоило только кому-то из Мародёров подойти к зачинщикам. Ну, или же Лили с Адарой: в их случае ставка делалась на то, что Эванс — известная всем строгая староста, которая и наказание при надобности назначит, и баллы снимет, а Адара — человек с подпорченной репутацией, ведь «мало ли, Блэк мог и соврать, что это не она его тогда прокляла», «Маунтвиль с Тем-Кого-Нельзя-Называть дружила, а потом ещё и дралась с ним» и всё в том же духе. Как ни странно, подобные приёмы срабатывали безотказно: те, кто начинал очередную волну сплетен, замолкали на максимально длительный срок, больше никого не беспокоя.       Так вот, Астра кокетливо покрутила пальчиком светловолосую прядь и счастливо улыбнулась:       — Ну, если честно, лучше не бывает. Хоть сейчас у нас и не хватает времени на прогулки, но я однозначно счастлива.       Адара, которая уже вполне справилась с собственным расстройством — или мастерски это скрыла, — подошла к подруге и крепко сжала её:       — Главное, чтобы ты была счастлива, Асти, а остальное — мелочи. И помни, что мы за тебя невероятно рады. Правда, девочки? — и с громким криком «Конечно, правда!» Лили, Марлин и Мэри, кинулись к подругам обниматься. Не удержавшись на ногах, весь их узел с весёлым смехом упал прямо на соседнюю кровать Марлин.       В этот момент Лили была по-настоящему счастлива и в очередной раз порадовалась тому, как же ей повезло с подругами. С такими, как эти девушки, забывались все горести. А разве могло быть иначе?       Среда, четверг и первая часть пятницы прошли для Джеймса с ощутимыми нотками скуки. После взбучки от Макги в среду все идеи для шалостей были нагло перекрыты проснувшейся совестью Лунатика, чтоб ей чёрт. Стоило признать, что до этого Джойс максимально сглаживала углы между их шутками и нравоучительной внутренностью Рема. Но после взбучки от декана здравомыслящее занудство Лунатика, опять-таки, проснулось и строго-настрого запретило его друзьям что-либо предпринимать.       Ну, как строго-настрого… Рем, предусмотрительно помня о находчивости своих друзей, наложил на них какое-то своё придуманное заклинание, которое чем-то напоминало Непреложный Обет. Возможно, это как раз он и был, потому что сейчас на руках всех троих — Сохатого, Бродяги и Хвоста, — красовались незаметные метки в виде восьмёрки. Поэтому зубрила Люпин — хороший мальчик, просто слов нет — заслуженно отправился на свидание с Джойс в окрестностях Хогвартса (предположительно где-то в районе оранжерей). Бродяга частично поддержал его идею и отправился на рандеву со своей Камиллой. И вот поэтому теперь Питер и Джеймс вместе скучали, сидя у камина и ждали…       А чего они ждут вообще?       — Безнадёга, — пробормотал Питер, со скуки лёжа вверх ногами на диване в гостиной. — Умираю со скуки. Может, мы попробуем как-то обойти лимиты Лунатика, а, Джим?       Джеймс не обратил на слова Хвоста никакого внимания: все его мысли были там, в креслах в самом углу, где уютным кружком весело щебетали гриффиндорки. Конечно же, абсолютно все те дамочки его не слишком интересовали — даже Бродяга уже не обращал ни на кого из них внимания, кроме так называемого «ближнего круга».       Лили Эванс. Вот кто занимал мысли Джеймса в последние года так четыре.       Сейчас она сидела в позе лотоса и весело смеялась с очередной шуточки Адары вместе с Марлин и Мэри. Рыжие волосы были завязаны в слабый пучок, ведь пришла пятница и, если ему не изменяла память, дежурств у неё не было. А это значило, что она могла преспокойно посидеть со всеми в гостиной и так своеобразно отметить окончание очередной четверти. А Джеймсу было одиноко. И печально, что сейчас она не сидела рядом с ним и не смеялась так с его блестящих шуток.       Питер, внимательно проследив за его тоскливым взглядом, вздохнул и заметил:       — Отстал бы ты от Лили, Сохатый. Может, тогда дело на лад пойдёт.       Джеймс встрепенулся от такого предложения. Как понять: отстал? Хвост, который всегда очень тонко чувствовал человеческие эмоции, поспешил оправдаться, поднимая руки в знак защиты:       — Не подумай, но твой напор, скорее, раздражает, чем вдохновляет. Наверняка за эти года Лили уже порядком достали твои… ухаживания. Поэтому попробуй отвлечься — увлекись другой девушкой. Или хотя бы сделай вид. Если ты Лили небезразличен, то это будет понятно.       Неожиданно за их спинами раздался насмешливый голос:       — С каких пор, Хвостик, ты стал так хорошо разбираться в психологии девушек, что теперь даёшь Сохатому советы? — Сириус с ухмылкой и привычной вальяжностью наклонился к Джеймсу и достал из кармана кожаной куртки серебристую ткань. — Вот, Сохатый, держи своё сокровище — я бы наверх занёс, но очень спешу к Камилле. Она ждёт меня за портретом.       Зычно хлопнув обоих по плечу, Сириус поднялся с корточек и, поправив волосы, медленно отправился к выходу. Но проходя мимо их дивана он ещё раз обернулся и небрежно бросил:       — Но ты прислушайся к совету Хвостика, Джимми. Наш милый мальчик дело говорит. И через пятнадцать минут у тебя, кстати, начинается отработка у Слиззи.       Джеймс выпучил глаза, не сразу понимая, о чём Сириус только что сказал. Какая ещё к Мордреду отработка? А затем, вспомнив пару Зельеварения в среду, когда он на уроке случайно засмотрелся на сидящую неподалёку Эванс и пропустил добавление сока мурлокомля в Рябиновый отвар. Поэтому быстро вложив в сумку всё, что было неподалёку, Джеймс что было сил помчался в подземелья.       И только дверь за ним захлопнулась Питер, который продолжал лежать в слишком неудобной позе на диване, свесив голову со спинки, скучающе произнёс:       — Ну, вот я и один остался. Эх, какая же скукота безмерная-то…       Джеймс устало перебирал карточки Слиззи, уже даже толком их не рассматривая. Все эти записи он отсортировал, разложил по годам и выставил в алфавитном порядке ещё за первые полчаса. И можно было бы смыться втихаря, но Макги сейчас и так готова убить его. А ему домой надо вернуться завтра живым и здоровым.       — Эх, скукота… — шёпотом произнёс гриффиндорец, наблюдая, как старик-профессор спокойно варит какую-то очередную бурду. И как такое может кому-то вообще нравиться?       Кажется, профессор про него совершенно забыл… Может, одеть плащ-невидимку и по-тихому смыться? Слиззи всё равно так увлечён процессом, что даже не заметит «пропажи».       Джеймс, мигом достав плащ-невидимку из рюкзака — надо будет поблагодарить Сириуса за то, что вручил, — поспешил к выходу. Если Слиззи его заметит, то Макги такому исходу не обрадуется. Краем глаза обратив внимание, что вокруг профессора чуть ли не десяток котлов, Сохатый размышлял, стоит ли захватить с собой какой-нибудь ингредиент по типу кожи саламандры. В принципе, лишним такое точно не будет — давненько они не подрывали вход в гостиную Слизерина.       Джеймс уже отошёл от бесчисленных полок с ингредиентами и поспешно направился к выходу, как неожиданно раздался стук в дверь. Моля всех святых, чтобы это была не декан, Джеймс быстро спрятался за полки. А что ещё оставалось? У МакКошки уже выработался нюх на его «шкуру».       Дверь после некоторой паузы, во время которой занятый своими дорогими зельями Слизнорт даже не дёрнулся, открылась и в кабинет вошёл знакомый седобородый старик в синей мантии. Джеймс опешил. Вот только профессора Дамблдора здесь не хватало.       Директор прошёл к Слизнорту, внимательным взглядом оглядев кабинет и, кажется, его не заметив. Хотя глаза буквально на мгновение остановились на том месте, где обычно покоятся ингредиенты и где сейчас спрятался Джеймс. Гриффиндорец подготовился к тому, что сейчас ему назначат ещё пару десятков отработок, но Дамблдор повернулся к Слизнорту и, сложив руки в замок, сказал:       — Я просил тебя зайти ко мне сегодня, Гораций, но ты сказал, что очень занят варкой зелий. А вопрос у меня слишком важный, чтобы его можно было откладывать, а потому я пришёл к тебе сам.       Слизнорт продолжал что-то помешивать, кажется, совершенно игнорируя слова Директора. Тот же явно был не похож на самого себя в Большом зале: не было ни привычной улыбки, ни доброго взгляда. Скорее, даже наоборот: вместо этого Джеймс впервые ощутил, что Дамблдор уже старик. Он ведь старше и Слизнорта, и Макгонагалл. Да что и говорить, у него даже внучка была, его, Джеймса, ровесница. Но как-то раньше возраст Дамблдора совершенно не волновал гриффиндорца, ведь Директор всегда чем-то напоминал ему бессмертного Мерлина. Сейчас этот образ рушился так стремительно, что даже не получалось собирать обломки.       — Да, извини, Альбус, но сам видишь — я просто не могу прийти. Предпасхальное время самое то для того, чтобы варить исцеляющие зелья. А они наверняка нам ещё понадобятся.       Джеймс напрягся. Получается, Слизнорт тоже участвует в том, что Сириус слышал под названием «Орден Феникса»? Удивительно, как такой трус, как их зельевар, мог на такое подписаться. Не то чтобы Джеймс плохо относился к профессору, но он, определённо, не был примером для подражания.       — Да-да, я благодарен тебе, Гораций, что ты на такое согласился. Хотя и жаль, что ты отказался поддерживать любую из сторон, — Джеймс усмехнулся. А профессор таки не изменил своим «принципам». — Но разговор сейчас не об этом. Можешь посмотреть на эти ингредиенты и сказать, в каком зелье они могли быть использованы?       Слизнорт, снова сосредоточенно помешав непонятное варево, посмотрел на протянутый список. Минуту он недоумевающе вглядывался в список, а затем пожал пухлыми плечами:       — Я не уверен, Альбус, это может быть какое-то новое и незнакомое зелье. А откуда у тебя оно? Подозреваю, что эффект у него нешуточный.       Джеймс, бесшумно прислонившись к стеллажу спиной, продолжал слушать. С каждой репликой разговор становился всё интересней. Что-то подсказывало ему, что это не просто какое-то экспериментальное зелье из личной лаборатории Директора.       — Сложно сказать, Гораций, но есть у меня подозрение по этому поводу. А какой эффект у него, не можешь сказать точнее?       В подземельях воцарилась пауза. По сопению Слизнорта, Джеймс догадался, что тот наверняка о чём-то крепко задумался. Спустя минуту он ответил:       — Мерлин его знает, что здесь за эффект. Но могу предположить, что это как-то связано с блокировкой внешнего влияния. Человек избавляется от возможных проникновений в голову, то есть леггилименция на него не будет действовать. И плюс попытка влиять на человека на расстоянии тоже, сам понимаешь, будет неудачной. Очень интересное зелье. Если ты мне закупишь ингредиенты, то я могу такое сварить, Альбус, — лукаво прищурившись, улыбнулся Слизнорт, а Джеймс ухмыльнулся: и какой же всё-таки пройдоха старик-профессор. Ничего за свой счёт или бескорыстно не сделает. Слизерин.       Директор ответил без заминки:       — Да нет, Гораций, я в таком не нуждаюсь. Скажи, а что будет, когда действие зелья закончится? И какова вообще его длительность?       Слизнорт снова всмотрелся в состав, раздумывая:       — Ну, смотри, здесь есть корень мандрагоры, так? Сам знаешь: она усиливает длительность эффекта. Неосторожный поступок, конечно, но, как я понимаю, попытка таки удалась, если ты спрашиваешь, — Джеймс мысленно согласился. Зелье, действительно, заинтересовало даже его, уж до чего далёкого от подобной «науки». — В любом случае, составлено оно было явно гением. И вариантов у меня не так уж и много среди тех, кого я имел честь знать. Давай на чистоту, Альбус: откуда у тебя один из рецептов Роберта Гриндевальда?       Джеймс опешил. Роберт Гриндевальд? И зачем ему было такое зелье? Какое, к Мордреду, внешнее влияние?       — Да, Флимонт Поттер передал, — Джеймс расширил от шока глаза. «Да ладно? Отец?» — Нашёл, перебирая старые записи. Видимо, пергамент случайно там оказался, потому что никто из Поттеров профессионалом в зельеварении не был, если не брать во внимание результатов нелепых экспериментов, — Джеймс улыбнулся: да, это у них семейное.       Слизнорт осторожно вытер руки об лежащее рядом полотенце и снова всмотрелся в рецепт:       — Я тебе так скажу, Альбус, если Роберт решил такое варить, то точно не просто так. Этот мальчик ничего просто так не делал. И если ты думаешь, что он варил его для своих детей, то тогда опасность им угрожала куда большая, чем мы можем представлять. А по поводу того, сколько оно будет длится, смею предположить, что срок его как раз на грани. Либо уже исчерпался. Всё зависит от обстановки вокруг твоей внучки. А что, мисс Джойс начали мучать какие-нибудь кошмары или же видения?       Джеймс нахмурился: смотря на Астру, нельзя было сказать, что с ней что-то не так. Она вела себя ничем непримечательно. Хотя мощность её заклинаний, стоило признать, заметно усилилась. Это Джеймс позавчера на себе проверил, когда они вернулись со взбучки от Макги, а Астра ждала их в гостиной. С такой силой его даже Эванс учебниками не била, а здесь какое-то заклинание, а шишка на голове до сих пор побаливала.       — Да в том-то и суть, Гораций. Астра чувствует себя прекрасно и ни на что не жалуется. У тебя на уроках никому плохо не становилось?       Слизнорт зажмурился и покачал головой:       — Нет. Скорее, мне становится плохо после зелий мистера Поттера.       Эти слова вызвали в Джеймсе улыбку.       Выбрался Джеймс спустя полчаса, но остаток разговора Дамблдора и Слизнорта не имел в себе ничего важного. Обсуждалось всё, кроме того, что интересовало самого Джеймса. Казалось, профессор Дамблдор нарочно обходил стороной затронутую ранее тему, а Слизнорт не особо-то и пытался.       Астра, как ни странно, нашлась в гостиной вместе с Ремусом, Адарой, Сириусом и Питером. Не сдержавшись, Джеймс, наверное, слишком грубо схватил Астру за руку и потащил в сторону мальчишеских спален.       — Хэй, Сохатый, полегче! Я тебе не игрушка плюшевая!       — Сохатый, что стряслось? — Сириус тут же подскочил и поспешил расслабить хватку Джеймса на руке девушки.       Джеймс дёрнул плечом:       — Не трогай, Бродяга! Мне с ней поговорить надо!       В глазах Питера плескался плохо скрываемый страх, но он всё же попытался успокоить:       — Сохатый, ну, не на глазах же у всей гостиной-то! Угомонись ради Мерлина!       Джеймс взмахнул руками, отпустив нахмуренную Астру:       — Меня не волнует гостиная. Я хочу знать правду.       Неожиданно за его спиной раздалось:       — Остынь, Поттер. Астра тебе не Веритасерум, чтобы ты правду через неё узнавал.       Джим круто обернулся и встретился взглядом с Адарой. Она стояла, облокотившись на стену прохода: одной ногой уже на ступеньке, а вторая ещё в гостиной. Вся её поза и даже взгляд говорили о том, что она категорически против поведения Джеймса.       — Дара, прошу не лезь. Не до тебя сейчас.       Маунтвиль вскинула брови:       — Пошли-ка со мной, — и посмотрела на парней, которые уже двинулись следом. — Это приватный разговор. Астра, но ты с нами.       Астру такое явно не обрадовало, а потому она закатила глаза:       — Вечно этот приказной тон.       Адара уже быстро поднималась по ступенькам, на ходу отвечая:       — Не бурчи и поживее. А то мистер Поттер, бедолага, изнемогает от желания узнать уникальнейшую в мире вещь — правду. — издевательски растянув гласные, Адара взмахнула кистью, и даже её спина выражала то насмешливое негодование, которое у неё вызвали слова Джеймса.       Джеймс пропустил Астру вперёд и попытался пробормотать что-то по типу «извини», но та лишь отмахнулась и буркнула: «Да иди ты к Мордреду, Поттер». Вот так. Вспылил, а уже «иди к Мордреду, Поттер». Что за народ такой, эти девчонки.       Совесть, конечно, Джима мучала, но в то же время он понимал, что узнать правду всё же интереснее. А потому он быстро поспешил следом за дамами и лишь благодаря своему чуткому слуху услышал хмыканье Сириуса:       — Меня в могилу загонят истерики Сохатого и эти приказы Маунтвиль. И с кем я связался!       «Тоже мне ворчун», — подумал Джеймс и уверенным шагом зашёл в комнату. Как только он с громким хлопком закрыл за собой дверь, Адара невербально наложила какие-то чары и объяснила:       — Это для того, чтобы не было лишних свидетелей.       Джеймс кивнул и поглубже вдохнул, внимательно рассматривая девушек. Вот даже выражение их лица было схожим. И как они могут быть не родственницами?       Но если Астра не Дамблдор-Гриндевальд, то Адара просто не может иметь с ней никакого родства. Хотя Маунтвиль ведь тоже наверняка знает имя настоящего внука или внучки Директора — уже неважно даже, кого конкретно. И тоже молчит. И покрывает враньё Астры. Ну, вот что это за друзья такие, если они даже от самых близких правду таят? Разве на этом построена дружба? Нет, Джеймс это не поймёт. Его моральные принципы визжали о том, что так не делается.       — Сохатый, скажи, что произошло, не томи, — как можно более ласково произнесла Астра. Уже даже про обиду забыла, надо же.       Адара смотрела молча, но с определённым изучающим прищуром. И что-то в таком взгляде Джеймса настораживало и заставляло содрогаться: глаза непонятного серо-синего оттенка словно видели его насквозь.       А потому, не имея больше сил носить подобное в себе и терпеть такие изучающие взгляды, Джеймс собрался и на выдохе выпалил:       — Я знаю, что ты не внучка Дамблдора, Астра. И у меня всего несколько вопросов: кто, как и почему? И советую вам рассказать правду, потому что… Потому что мы же друзья, — почти беспомощно пробормотал Джеймс, мгновенно растеряв весь запал и потерянно смотря на собеседниц, — А друзья должны друг другу доверять.       В комнате воцарилась тишина, нарушенная лишь вопросом дрожащей Астры:       — Откуда? — и она закрыла лицо руками, а затем неожиданно выпалила, повернувшись к Адаре: — А я тебе говорила! Я говорила, что так нельзя делать. Почему вы, Дамблдоры, такие неисправимые эгоисты и любители напустить туману?       Джеймс посмотрел на Адару, которая только хмурилась. И молчала. Астра же тем временем спрятала лицо в ладонях и постоянно качала головой. Но через минуту она посмотрела на Поттера и прошептала:       — Джим, прости, пожалуйста. Но всё не так, как ты мог подумать. Я… я хотела рассказать всё ещё несколько лет назад, уламывала вот эту «недотрогу», но она упёрлась и всё.       Джим покачал головой:       — Но зачем? Астра, хоть ты объясни. Я только что подслушал разговор Дамблдора и Слизнорта, — объяснил Джеймс. Адара подняла голову и внимательно посмотрела, снова хмурясь. — Они говорили о каком-то зелье, которое блокирует внешнее влияние. И что его варил Роберт Гриндевальд. И что он наверняка делал это не для себя. И что сейчас у внучки профессора Дамблдора должны быть приступы, но такого ни у кого не наблюдается. И у Астры в том числе. И как я понял, Дамблдор полагает, что его внучка или внук не в Хогвартсе.       Но ведь это всё бред. Джеймс так комфортно всегда чувствовал себя рядом с Астрой, за этот год он уже научился доверять Адаре. Правда, пройдя перед этим через целый десяток неприятных ситуаций, но научился же! И разве может теперь быть так, что эти две девушки скрывали от него целую историю? Что они врали всем окружающим, выдавая себя за родственников, за давних подруг? Если это было так, то… То Джеймс попросту не знал, как вести себя дальше. Как после этого смотреть в глаза Астре или Адаре и не думать о том, что они ему ежесекундно врут?       Адара вздохнула и на мгновение посмотрела в окно:       — Начнём с того, что это всё-таки внучка, Джимми. А закончим тем, что приступы наблюдаются. Ты сам стал его свидетелем.       Джеймс сцепил брови и недоумевающе уставился на Адару:       — В каком смысле? Я ничего подобного не видел. Ну, приступ я бы точно запомнил. — Как такое вообще можно не заметить?       Астра покачала головой:       — Это тебе не эпилепсия, Сохатый. И не первое превращение в анимага. Приступ может проходить тихо, почти незаметно…       — Лёгкая слабость, едва заметное головокружение при достаточном самоконтроле, — подхватила Адара. — И такое ты замечал.       Джеймс снова замотал головой и повернулся к Астре:       — Но у тебя такого не было.       Та закатила глаза и кивнула:       — Конечно, не было. Ты ведь сам сказал: я не Наследница. И, если честно, никогда не претендовала.       Поттер задумался. Значит, догадки Дамблдора верны. И про приступ, и про Астру. Но кто тогда? И как он мог быть свидетелем чьего-то приступа, если за эту неделю максимум с кем проводил время: Мародёры, Астра, Лили, Марлин, Адара, Макги, Антуанетта, Слиззи и Дамблдор?       И тут Джеймс припомнил… Зельеварение в среду. И то, как странно Адара покачнулась, уцепившись руками за столешницу. Неужели?..       Джеймс ошеломлённо посмотрел на неё. Действительно, наблюдая за Адарой сейчас, без тени привычной улыбки и прищуренного взгляда, он видел сквозящую усталость. И лёгкие тени под глазами, и излишняя замкнутость, которая всегда была ей близка… И вот это резкое похудание, по поводу которого все они так сильно волновались — видимо, следствие выходящего из крови зелья… И вся та заметная лишь в деталях привязанность и нежность, которую она из всех Мародёров смело могла проявлять только к нему… Да и то, лишь в последнее время. И то лёгкое, такое родное «Джимми», которое весь последний месяц ему о чём-то напоминало. И постоянные параллели, которые он случайно подмечал — то между профессором Дамблдором и Адарой, то между покойным Робертом и всё той же Адарой… Точнее, получается, совсем не Адарой.       Джеймс настолько опешил от своей догадки, что только и смог выдавить:       — Ты? Но как… Тогда… — кажется, он совершенно во всём запутался. Он точно помнил, что у Маунтвилей была девочка, их ровесница, он видел её буквально один раз, но она точно была…       Адара посмотрела на него и задумчиво наклонила голову:       — Я, Джимми, я. А по поводу Астры… Так это она Маунтвиль. Мы поменялись.       Астра с жалостью посмотрела на Джеймса, скривилась и на секунду отвернулась. Лицо того явно было слишком шокированное, потому что Джойс с сомнением и сожалением произнесла:       — Я тебя прошу, давай дадим ему время оклематься. Пускай сейчас хоть пять минут переварит. А потом уже всё расскажем.       Адара на это только пожала плечами, обняв себя руками и отвернувшись к окну. И казалась она при этом такой маленькой, такой слабой, такой… родной, пожалуй, что Джеймс искренне не понимал, как он всё сам не понял раньше. Он ведь пытался определить, кто именно может быть его старой подругой, но так сконцентрировался на Астре, так обрадовался тому, что все факты подходили под эту теорию, что даже не задумался о том, что мог ошибиться. И все те года, получается, он позволял, давал молчаливое (а иногда и не очень) согласие на все те шутки, оскорбления и издевательства, которыми Бродяга неустанно сыпал в адрес Адары… Мерлин, это что же она теперь думает об их старой дружбе, если тот, кто обещал всегда её поддерживать и защищать, так и не узнал при встрече?       Да, теперь Джеймс даже смог бы понять, почему она ничего ему не рассказала. На секунду ему стало противно от самого себя. И хоть он ощущал, что уже изменился с того времени, что уже не мог просто так задевать даже того же Нюнниуса — пусть у них и до сих пор случались стычки, — но всё равно всей его ответственности за те события это не отменяло.       Поэтому впереди ему предстояло заново доказать, что Адара действительно ему дорога и что это ни капли не зависит от того, кем она прикидывается или кем является. И ведь они начали дружить и так — смогли переступить через те четыре с лишним года вражды, а, значит, их дружба существует, а не просто была вызвана проведёнными вместе детскими годами.       Джеймс поглубже вдохнул и выдохнул. Стоило признать, картина происходящего запуталась и прояснилась одновременно:       — Можете начинать. Я весь во внимании, — и гриффиндорец улёгся на свою кровать, приготовившись слушать.