На помощь!

Он шёл со спящей через Лес. Оборотню хотелось запомнить каждый миллиметр её лица, пока он ещё его видел. Перья на теле девушки приятно щекотали грудь, заставляя улыбаться. Как он умел, радостно скалясь. Но всё же это была улыбка. Пусть от неё шарахались, это было не важно. Ведь она не шарахнулась, не убежала в страхе. Может быть, просто не могла, но не убежала. Но об этом Слепой не думал. Где находится её комната, он не знал, поэтому отнёс в четвёртую и положил на свободную кровать. Македонский, как всегда, встал обработать ноги вожака и, судя по секундной замешке, удивился уже вынутому стеклу. Слепой сел у окна и закурил. К нему подошёл кто-то, от кого пахло металлом и сигаретами.  — Сфинкс, как ты общаешься с Русалкой? — Слепой не боялся говорить, он знал, что все, в комнате, кроме Македонского, делающего кофе, спят, а тот не был болтливым. Сфинкс вздохнул.  — Я знал, что этим и кончится. Слепой ждал ответа.  — Для начала тебе нужно научиться улыбаться, а то в твоём исполнении улыбка выглядит, как оскал. Вожак расстроенно отвернулся.  — Всё настолько плохо?  — Попробуй не показывать зубы, — посоветовал Сфинкс. Слепой попытался улыбнуться.  — Так?  — Забудь. Так ты похож на идиота. Бледный расстроился ещё больше.  — И ещё кое-что, — продолжил лысый. — Забудь про Габи. Не упоминай при Ласточке о ней.  — Это я и так знаю. Опиши мне её цвета, Сфинкс. Тот чуть умилённо усмехнулся.  — У неё светлые волосы и небесные, немного печальные, но наполненные жизнью глаза. Розовые губы. Лёгкий румянец на белой коже. В одежде в основном тёмные цвета. Однотонные футболки с рукавами до локтя. Потёртые джинсы. Поношенные кроссовки… Сфинкс не договорил: Слепой приставил палец к губам. На общей кровати зашевелился Табаки, вылезая из своего гнезда. Он громко зевнул и, увидев на кровати девушку, замер, забыв даже дышать.  — Я всё ещё сплю? — спросил он наконец.  — Едва ли, — ответил Сфинкс.  — Табаки, — обратился к нему Слепой. — Почему она пахнет Рыжим? Сфинкс чуть слышно чертыхнулся и рассмеялся.  — Что? Ах Ры-ыжий! Она проиграла ему поцелуй… — Шакал хотел сказать что-то ещё, но осёкся. Внутри Слепого что-то ёкнуло.  — Так и думал, что не поможет… — успокоившись сказал Сфинкс.  — Не поможет что? — спросил Табаки, потягивая поданый Македонским кофе. Сфинкс не ответил. На кровати зашевелился, только что проснувшийся Лэри.  — Какого хрена вы так орёте? — пробубнил Лог заспанным голосом. Он уже было снова засопел, когда Табаки радостно закричал, заставляя проснуться остальных жителей четвёртой:  — Эгей! Король Бандерлогов пробудился! В Джунглях начался новый день! Из всех углов послышались недовольные стоны. Нанетта, чуть слышно каркнув, отряхнулась. До Слепого долетел звук удара и последовавшее следом Шакалиное «Ай!». Он не видел, но чувствовал изумление повисшее в воздухе.  — Это Ласточка? На неё опять напали? — не выдержал изумлённый Курильщик.  — Да! — ответил Табаки. — Бедняжку атаковал оборотень и притащил в своё логово. Судя по затихшему Курильщику, его такой ответ ещё больше запутал. Слепой потянулся за гитарой. Нащупав струны, он начал интуитивно перебирать их, извлекая из инструмента мелодию. Бледный никогда не был задумчивым, но сейчас поток сознания нёс его куда-то далеко. Настолько далеко, что он ничего и никого вокруг не замечал. Не замечал Нанетту прилетевшую на его плечо. Не замечал удивлённо переминающегося рядом со спящей Лэри. Не замечал выкрикивающего что-то Табаки. Не замечал надоедавших вопросов Курильщика. Не замечал Македонского, поставившего чашку с горячим кофе на подоконник. Не замечал, как начал играть очень уж нежную для обычно чёрствого вожака Дома мелодию. Очнулся он лишь тогда, когда Ласточка, разбуженная гомоном четвёртой, пошевелилась и недовольно простонала в подушку: — Ммм… Голова…