Алгебра

Обстановка была напряженной. От оказываемого сексуального давления со стороны Алишера Слава с каждым шагом оказывался ближе к тому, чтобы выпилиться. Удивительно, но тот молчал, больше из его грязного рта не слетело ни одного пошлого намека с того дня, как их посадили вместе; похоже, парень решил сменить тактику. Теперь он действовал по-другому. Более незаметно, исподтишка. Слава даже возмутиться не мог, потому что это выглядело бы странно и Алишер вполне мог сыграть дурачка, мол, брат, я просто хотел ручку взять, при этом обняв тебя за плечи, только и всего! Ну, а руку между ног положил чисто для опоры. В общем, из-за такого веселья Слава не мог расслабиться ни на минуту. Ему в принципе находиться в доме Алишера было странно и тревожно. Тот ведь не просто сидел рядом, а был вообще везде, в каждом предмете; в воздухе витал его запах, щекочущий ноздри и нервы. В углу комнаты лежал скейтборд. Ну да, неудивительно. Сколько раз этот идиот падал с доски, прежде чем все мозги себе отбить? Они сидели за рабочим столом хозяина комнаты, сгорбившись над учебниками. Иногда Славе казалось, будто все это не зря и Алишер в самом деле начинает что-то, да понимать, но потом тот делал какую-то глупость, из-за которой вся уверенность Славы сходила на нет. Моргенштерн прижимался так тесно, что иногда его волосы задевали щеку, руками тот постоянно пытался приобнять Славу, или просто потрогать. Кажется, Алишеру нравился телесный контакт, в особенности, именно с ним. — Можешь повторить этот пример? — чуть повернув голову и тем самым опалив щеку юноши горячим дыханием, Алишер ткнул пальцем в задание в учебнике. Сглотнув, Слава быстро кивнул и чуть отодвинулся, но тщетно; Алишер постоянно уменьшал расстояние между ними. И в какой-то момент Слава даже привык к пыхтению настолько близко, но все-таки, когда чувствовал, как чужая рука скользит к коленке, шлепал ее и всем видом показывал, что это ему не интересно. Вчера Слава весь вечер провел за тем, что яростно дрочил, вспоминая Алишера, его прикосновения и голос, полный обещаний. Так уж вышло. Он просто подросток, который решил вдруг расслабиться, и очень некстати вспомнил о главной выскочке школы. Не заметил даже, как начал в голове у себя представлять картины всего того, что Алишер успел ему наговорить. Но заниматься с ним чем-то подобным в реальности уж точно не собирался. Наверное. Черт, Слава не знал. Ему, как и любому другому подростку, хотелось секса, но это же Алишер. Слава не простит себе, если потом тот зазнается. — Тебе не жарко? — как бы невзначай поинтересовался Алишер, дернув его за ворот футболки и оголив ключицы. Слава видел, как тот сглотнул и задержал взгляд на выпирающих костях. — Можешь снять футболку. — Спасибо, — убрав его руку, сдавленно выдал юноша. — Но я, пожалуй, воздержусь. — Может, водички тебе принести? Такая жара ведь. Подумав немного, Слава благосклонно кивнул, не подозревая, что это часть хитрого плана. Спустя несколько минут он сидел с огромным мокрым пятном на груди, а Алишер, держа в руках полупустой стакан, скрывал улыбку ребром ладони. — Ой, какой я неуклюжий, — слишком наигранно произнес он. — Тебе точно придется раздеться. Слава глубоко вздохнул, с каждой секундой все больше понимая, что так просто его из этого дома не выпустят. Наверняка, Алишер придумает что-то еще, лишь бы задержать его. Возможно, даже какой-то предлог для ночевки. — Нет, — улыбнувшись, он покачал головой. — Мне и так нормально. Освежает. Сжав стакан до такой степени, что тот чуть не треснул, Моргенштерн тихо выдохнул, успокаиваясь, и предложил вернуться к занятиям. Он видел, что тоже нравился Славе. По крайней мере, тот его явно хотел, и это не было неожиданностью, Алишер знал, что хорош собой, да и трудно сдерживаться перед его харизмой. Но Слава так, видимо, не желал показывать этого, что готов терпеть любые унижения. Очередное затишье длилось недолго. — Покажи мне свой многочлен, — с придыханием прошептал Алишер Славе на ушко, на что тот, вспыхнув, влепил ему ладонью по щеке и отпихнул от себя. — Ай-ай, блять, да я буду рад, даже если там микрочлен, ну Слава..! — Д-да нормальный у меня член, прекрати уже! — отскочив от него в дальний угол комнаты, воскликнул Слава. Теперь его и Алишера разделяла только кровать, и, если честно, это было не к добру. — А ты покажи, а то я не поверю! — нашелся что ответить Моргенштерн, вскочив следом. Следя за каждым движением Марлова, он осторожно обходил кровать, дабы приблизиться к нему. — Обойдешься, извращенец. — Пупсик, можно тебя трахнуть или нет? — выходя из себя, выдал Алишер. Он взобрался на кровать с ногами, сделал рывок и оказался прямо перед Славой, тот же банально не успел сбежать. Алишер стоял над ним грозной тучей, и от понимания неизбежного Славе тошно становилось. — Ты заебал уже цену ломать, я тебя когда-нибудь выебу или нет, нахуй?! — Обойдешься, — неизменно плюнул ему в лицо юноша, обещающий, что не сдастся до самого конца, но вдруг ощутил давление в области груди и, не удержавшись, повалился назад. Благо, за спиной была кровать. — С-стой… За долю секунды Алишер уже нависал над ним. Его руки сцепились на запястьях Славы, крепко прижали к изголовью кровати. Марлов дернулся в попытке вырваться, но он всегда был достаточно хилым и в сравнение с Алишером никак не шел. Тот с явным довольством смотрел на него сверху вниз, придавливая к постели весом своего тела. Резко стало жарко, Слава пожалел, что остался в футболке. Впрочем, похоже все шло к тому, что сейчас его от нее избавят. — Я же вижу, как ты на меня смотришь, — мягко произнес Алишер, скользнув одной рукой к груди парня и обводя мокрое пятно. — Не понимаю, нахуй нужен весь этот цирк. — Это не цирк, — возмутился Слава. — Слезь с меня. — Значит, я тебе все же нравлюсь? — не услышав возмущений на первую свою фразу, хитро сверкнул глазами Моргенштерн. Одним движением он задрал футболку Славы до груди, вызывая со стороны шумный вздох. Пробежался подушечками пальцев по втянутому животу, очертил линию бедра. Слава промычал что-то, дернулся и задрожал. — Нравится? — Уйди, — в привычной манере буркнул тот, часто задышав. Ладонь полностью легла на живот, затем пошла выше, пересчитала выпирающие ребра и намеренно задела торчащие соски. Слава выгнулся, против воли подавшись навстречу прикосновениям, и эта реакция Алишеру очень понравилась — несмотря на все слова, Марлов, очевидно, хотел Алишера так же, как и он его. Хмыкнув, парень обхватил пальцами сосок и легонько сжал. Едва почувствовав это, Слава дернулся, как от удара тока, и ударился затылком об деревянное изголовье кровати. — Б-блять! — воскликнул он от боли и удовольствия, смешавшихся воедино. — Не надо… — Не надо или не хочется? — выгнув бровь, Алишер подцепил другой сосок и сжал его так, что Слава всхлипнул от смеси различных ощущений, которые, тем не менее, заставили возбуждение всколыхнуться с новой силой. — Хватит, — прикрыв глаза и заломив брови, тихо попросил Слава. — Я вырвусь и ударю тебя. Запихну ручку в глаз или, еще хуже, в задницу. — Ох и зря ты это сказал, — протянул нараспев Алишер, оглядываясь. Впервые в жизни он радовался тому, что в комнате царил бардак, а вещи лежали повсюду. На кровати как раз лежал ремень, которым он не побрезговал воспользоваться. — Я тебе сегодня в задницу тоже кое-что засуну. Слава заскулил, уже предугадывая, как закончится этот день, и от этого ему становилось и страшно, и непонятно, и удивительно и вообще как-то странно, но он уже был возбужден, поэтому сопротивлялся не так ярко, как до этого Скорее больше для того, чтобы доказать себе, что еще не до конца попал под обаяние этого наглого мудака, который отточенными движениями привязывал руки Славы к изголовью кровати при помощи ремня. О боже. Теперь у него вообще не будет возможности вырваться. Но почему он не так уж возмущен этому? Почему тот факт, что он связан и не сможет оттолкнуть Алишера от себя, нравился ему? — Это разве не насилие? — попытавшись взглянуть на руки, ядовито поинтересовался он, на что Алишер тихо посмеялся. Краем глаза Слава увидел, как тот расстегивает ширинку, и резко повернул голову в его сторону, глядя, как кролик на змею, готовую вот-вот напасть. Впрочем, так оно и было, Алишер действительно смотрел на него, как на жертву. И от этого голодного взгляда по телу табуном пробегали приятные мурашки. Слава поерзал, не заостряя взгляд на его движениях, чтобы тот не думал, будто они ему интересны. — А ты разве против? — с этими словами Моргенштерн стянул с себя толстовку, оголяя широкую грудь и подтянутый торс. Слава выдохнул, осознавая, что все это время не дышал. Он никогда не засматривался на мальчиков, но Алишер ломал любые рамки; и на этот раз Слава подметил, что ему нравится его тело. Но никому знать об этом необязательно, поэтому он небрежно фыркнул. — Да, я против этой идеи, — снова начал возмущаться он. — Тебе лучше развязать меня. Как ты мне потом в глаза смотреть будешь? — Довольно и с любовью? — предположил Алишер, притянув его к себе за коленки. Слава съехал ниже по постели, руки заныли от боли. Зашипев, он попытался пнуть обидчика, но тот быстро осадил его. — Мне и ноги тебе связать? Слава представил, как, полностью обездвиженный, лежит нагим перед Алишером и находится в его полной власти. От этой картины закружилась голова, он мотнул головой в попытке заставить себя успокоиться. Нежные поглаживания по бокам помогли ему переключиться со своих мыслей на Алишера, сидящего между раздвинутых ног и смотрящего с вызовом. Фыркнув, Слава поджал губы и отвернул голову. — Ты такой забавный, — со смешком выдал Алишер. — Но такой вредный. Мне нужно тебя наказать. Почувствовав неладное, Слава хотел было открыть рот, чтобы послать одноклассника далеко и надолго, но тот вдруг перекинул его ноги на другую сторону постели и принялся стягивать штаны. Стыд и предвкушение одолели юношу, он специально дергал ногами, чтобы оттянуть этот момент, но рано или поздно оказался без защиты в виде одежды и нижнего белья. По коже пробежал холодок. Господи, как стыдно. Алишер все видел, видел, и, кажется, отводить взгляд не собирался. Лицом, больше напоминающим помидор, Слава ткнулся в сгиб локтя. Он не хотел смотреть на Алишера, не мог заставить себя сделать это, особенно когда его ладонь легла на щиколотку и медленно начала подниматься выше, будто специально доводя Славу до маленького срыва. Затем Алишер обхватил одну ягодицу, сжал легонько, что-то довольно хмыкнул и слегка шлепнул. Слава издал короткий звук от неожиданности, но сразу прикусил губу и весь сжался. — Можешь не сдерживаться, — мурлыкнул бархатный голос. — Моя мама не скоро вернется домой. Рука Моргенштерна взмыла, затем снова грубо столкнулась с кожей. На этот раз Слава промычал, неосознанно подался назад, прогнулся в спине и оттопырил зад. Честно, он сделал это не ради того, чтобы подразнить Алишера, который совершил еще несколько ударов. Боже, Слава никогда бы не подумал, что его будут шлепать, а сам он будет испытывать от этого своеобразное удовольствие. От звука удара кожи о кожу, извиняющихся поглаживаний по задетым местам, ощущении теплых рук на ягодицах и жжении внизу. От того, что это делал Алишер, и как именно он это делал. Растягивал момент, откровенно наслаждался происходящим. Он слегка царапнул нежную кожу короткими ногтями, оставляя на ней алые полосы, и оказался доволен той картиной, которая стояла перед глазами. Часто дыша и дрожа всем телом от возбуждения, стыдливого, но жутко сильного, Слава уже сам начал хотеть, чтобы Алишер… сделал хоть что-нибудь. Возбуждение притупляло все мыслительные процессы. В последний момент он не сдержался и вскрикнул, потому что кожа и так горела, а от очередного удара стало еще больнее. Алишер решил, что этого достаточно. Он погладил упругие ягодицы, затем вернул Славу в прежнее положение и тот снова оказался лежащим на спине. Поймав его взгляд, томный и блестящий от непролитых слез, Алишер с трудом подавил в себе желание просто взять и трахнуть упрямого зазнайку, но вместо этого потянулся к тумбочке. Слава следил за его действиями вполглаза, слабо соображая, но, увидев в руках юноши смазку и презерватив, тут же все понял. Глубоко вздохнув, он приготовился к худшему, и когда Алишер взглянул на него с просьбой, все-таки развел ноги в стороны. — Смотрю, ты уже совсем не против, — с довольством произнес тот, выдавливая жидкость на пальцы. — Отвали, — только и ответил парень. — Н-не отвлекайся. Алишер присвистнул. Кажется, им теперь пытались управлять. Черта с два. Предвкушающе улыбнувшись, одной рукой он обхватил сочащийся смазкой член Славы, вырывая с его уст слабый стон, а пальцами другой принялся неспешно проникать внутрь. Стенки ануса поддавались нехотя, то и дело туго сжимались, но Алишер так часто занимался чем-то подобным, что мастерски игнорировал любые трудности. Сгибая пальцы, он растягивал упругие стенки и постепенно пальцы двигались все свободнее и свободнее. Слава практически не обращал внимание на то, что внутри него находилось что-то постороннее, все его внимание притягивала рука, ритмично двигающаяся на члене. Не слишком быстро, чтобы кончить, а медленно, так, чтобы возбуждение точно не спало. В один момент, Моргенштерн решил, что можно разбавить ощущения юноши и согнул пальцы под конкретным углом, подушечками надавливая на комок нервов, найденный внутри. Славу прошибло, вывернуло на изнанку. Он выгнулся от удовольствия и неожиданности, громко простонал. Замер в таком положении точно так же, как и Алишер, затем с тихим вздохом сам подался назад в надежде снова ощутить нечто подобное. Алишер не двигался, лишь смотрел на Славу с интересом. Вот же черт. Слава прекрасно понимал, чего тот хотел. Честно, ему было уже плевать на гордость. — Пожалуйста, — на грани слышимости произнес он, вновь пряча лицо в сгибе локтя. Алишер улыбнулся шире. — Прости, что? Не слышу, — и сделал движение пальцами, задевая заветную точку. Слава дернулся, прикусил губу. — П-пожалуйста, — произнес он куда более громко и взглянул на него взглядом, полным мольбы. Черт. Только вчера он и видеть Алишера не хотел, а сегодня тот уже трахал его пальцами. Жизнь — удивительная штука. Моргенштерн тоже об этом подумал: — Сначала ты говоришь, что и общаться со мной не хочешь, а теперь сжимаешь мои пальцы внутри себя и находишься в шаге от того, чтобы кончить, — его пальцы, наконец, начали двигаться, медленно и не спеша. — Скотина ты, Славик, но твоя взяла. Алишер стал чаще давить на простату, раз за разом вырывая с уст Славы стоны и ругательства. От переизбытка ощущений, доселе никогда не испытываемых, он терял связь с реальностью. Происходящее больше походило на что-то невероятное, настолько сильным было удовольствие. Пальцы на ногах поджимались, ногтями Слава царапал руки, а губы кусал до такой степени сильно, что вскоре ощутил привкус крови на языке. С каждым новым движением он всхлипывал, потому что пальцев было недостаточно. Слава ощутил острое желание, чтобы внутри оказалось что-то побольше, чтобы от боли внизу все стянуло, а слезы навернулись на глазах. Он метался на кровати, с трудом успевая дышать, руки его уже ныли, а ремень натер кожу на запястьях; при каждом неудачном движении те начинали болеть с новой силой. Слава посмотрел на потолок, вздохнул глубоко, проглотил свой же стон. Не заметил, как все резко прекратилось и его организму дали отдохнуть от бесконечных ласк. Алишер навис над ним, закрыв собой свет солнца, обхватил лицо юноши руками и оценивающе осмотрел, чувствуя вкус победы на языке. Честно, он думал, что с упрямством Славы придется бороться дольше, но, похоже, переоценил его. Тем лучше. Он не знает, как долго мог бы терпеть это отрицание очевидного с его стороны. Возможно, в какой-то момент действительно бы совершил насилие. Алишер щедро смазал свой член; мурашки тянулись от позвоночника и распространялись по всему телу, когда прохладная жидкость потекла по стволу. Чтобы не смущать лежащего снизу юношу еще больше, он сделал вид, будто не заметил, как тот смотрит, но специально для зрелищности сделал пару движений на члене, тяжело дыша. Безусловно, Славе понравилось это, судя по тому, как шумно он вздохнул, резко отвернулся и зажмурился. Именно в этот момент, когда тот отвлекся, Алишер мягко толкнулся в него. Слава мученически простонал, но стоически вытерпел неприятные ощущения и даже не попытался отпрянуть от Алишера. Ну, совсем чуть-чуть, может, поддался назад, но сильная хватка на бедрах не позволила. От этого странного, дикого ощущения наполненности Марлов растерялся. Было непривычно, но так приятно, и от мысли этой он почувствовал еще больший стыд. Одно дело, когда ты занимаешься сексом с парнем, которого недолюбливал, и совсем другое, когда тебе нравится его член внутри. Слава хорошенько прислушался к себе, понял, что, на самом деле, тот еще извращенец, и быстро выбросил эти мысли из головы, когда при следующем размашистом толчке головка члена проехалась по простате, вызывая сладкое ощущение в теле. — Сюда, пожалуйста, сюда, — проскулил парень между стонами, терзающими горло. Кровать неприятно скрипела, футболка намокла и до сих пор бесполезной тряпкой висела на уровне груди. Изредка она съезжала вниз, но Алишер зачем-то снова натягивал ее выше, когда прикасался к разгоряченной коже. Он не оставил ни одного укуса или засоса, все выше бедер было девственно чистым. Они не целовались. Просто занимались сексом, будто незнакомцы, но тогда ни одного из них это не волновало — уже после случившегося в мыслях появились сомнения, а все поцелуи и отметины были нагнаны. Двигался Моргенштерн без какого-либо ритма, в хаотичном темпе. Вдалбливался глубоко, так, что звуки шлепков кожи о кожу врезались в уши и смущали и так красного до невозможности Славу, иногда толчки становились медленными, чтобы продлить удовольствие и оттянуть конец. Слава хотел прикоснуться к себе, внизу все пульсировало. Оргазм должен был вот-вот настигнуть его, но чертов ремень не позволял потянуться к ноющему члену. Он слабо представлял, каким будет оргазм без прикосновений к самому себе, хотел даже попросить Алишера помочь, но это было уже слишком, после такого он не сможет смотреть ему в глаза. Парню не осталось ничего, кроме как скулить под ним, подмахивать бедрами в такт движениям и пытаться извернуться так, чтобы живот Алишера задел сочащийся смазкой член. Хоть что-то. Алишера ведет, он кладет ладонь на шею Марлова и наклоняется к его уху, понижая голос до шепота. — Смотри на меня, когда будешь кончать, слышишь? Говоря это, он замедляется, чтобы потом сделать резкий толчок на всю длину, затем ещё один, и ещё, выбивая из Славы рваные стоны. Тот шире открывает рот, стараясь вдохнуть ещё глубже, пока широкая ладонь обхватывает его член, сжимая в тугое кольцо. Наконец-то он чувствует хоть какое-то облегчение, от переизбытка эмоций слезы наворачиваются на глаза. Алишер водит рукой по его члену, поймав один ритм. Слава кивает, срывающимся голосом просит двигаться быстрее, сбито шепчет, что вот-вот кончит, ощущая в этот самый момент, как Алишер обхватывает его подбородок, заставляя устремить туманный взор на себя. С трудом удерживая глаза открытыми и позволяя последнему протяжному стону слететь с искусанных в кровь губ, Слава смотрит ему в глаза, чувствуя, как задыхается. Это неописуемо. Больше нет никаких слов. Когда сперма порционно выплескивается на живот, Слава все-таки закрывает глаза и блаженно откидывается назад, тряпичной куклой продолжая лежать на месте. Он чувствует толчки внутри, из последних сил сжимается вокруг члена Алишера, чтобы доставить еще больше удовольствия, и с довольством ловит ушами сдавленный стон, когда оргазм накрывает и его. После этого они долго приходят в себя. Слава потирает руками красные запястье, накрывшись одеялом, пока Алишер без сил ложится рядом. — Единственные уроки алгебры, на которые я готов ходить, — счастливо произносит он, утыкаясь лицом в подушку. — Теперь не думаешь, что это было плохой идеей? Слава смотрит на его кудрявые спутанные волосы, влажные от пота, на массивную спину и сильные руки, крепко обнимающие подушку. Впитывает в себя прокуренный хриплый голос, улыбается, когда видит широкую улыбку и румяные щеки, когда Алишер переводит на него сияющие глаза. В груди зарождается странное теплое чувство, и Слава думает, что — да, это было чертовски плохой идеей, потому что спустя несколько дней он понимает, что влюбился в этого идиота по уши. А через месяц узнает, что это взаимно.