Шериф для Броктон-Бей

🔫🔫🔫

Тейлор не знала как и почему, но эта вещь оказалась у нее. Необъяснимо, но факт был в том, что когда она только очнулась, лежа на больничной кушетке, ее ладонь уже сжимала полированную рукоять тяжелого, старого револьвера. Револьвера, который она потея от страха поспешно затолкала под одеяло и еще два дня держала под подушкой в ожидании того момента когда из нее выдернут кучу иголок. Можно сказать, что Тейлор с двойным нетерпением ждала того момента когда из нее наконец уберут желудочный зонд, вытащат дыхательную трубку и за одно катетер из одного интересного места. После чего она сможет как-нибудь избавится от опасной штуки, длиной почти в двенадцать дюймов от мушки до курка и весом за два фунта с лишним. Однако стоило только врачам отключить быстро идущую на поправку пациентку от большинства аппаратов поддержания жизни, давая той относительную возможность все же проделать это. Как тут же, словно подслушав ее преступные мысли, явилась грозный следователь, которая лишь зайдя в палату уже смотрела на бледную, болезненного вида девочку так, будто она точно знает, что именно Тейлор главное воплощении зла на земле, или по крайней мере виновна в половине не раскрытых преступлений родного штата. Встреча с представительницей правовых органов вышла весьма запоминающейся и выпила ее морально похлеще месячного общения по душам с Медисон, Софией и Эмой одновременно. Но к счастью, подобно Сыну, лениво спускающемуся к страждущим с небес, явился Фрэнк. Пожалуй, что в самый острый момент внезапного допроса подростка со стороны неких нехороших личностей, намеревающихся провести встречу с малюткой Тей, без адвоката и какого либо разрешения ее родственников. К счастью, в больнице тоже были их люди, бухавши... эм, хорошо знающие ее отца и сочувствующие профсоюзному движению, которые смогли почти вовремя притормозить в край оборзевшую полицию, до того момента как не приехал Фрэнк. И весьма вовремя, ибо Тейлор к тому моменту доведенная моральным прессом профессионального следователя до ручки, уже собиралась покаяться во всех приписываемых ей грехах. Проводив грозную сотрудницу полицейского департамента и распрощавшись с Фрэнком, нервничающая Тейлор наконец получила относительную свободу передвижения и тут же попыталась наконец избавится от буквально жгущей ей руки улики. Но, к сожалению, быстро поняла, что незаметно выбросить огнестрельное оружие, находясь в одной больничной ночнушке, на четвертом этаже центральной больницы Броктон-бей, посреди реабилитационного отделения интенсивной терапии кишащего, словно насекомыми посетителями, больными и мед персоналом, действие граничащее с не научной фантастикой. Но все таки. Попытку избавится от орудия отстрела себе подобных, она произвела. Пребывая почти в неадекватном состоянии от страха, после всего произошедшего и вколотого за последнюю неделю в больнице, без очков, а значит фактически вслепую, держась одной рукой за стену, ежесекундно подозрительно оборачиваясь, трясущимися руками, затолкала опасную штуку в ближайшую мусорную корзину. И только приползя на подрагивающих от усталости и адреналина ногах в палату, Тейлор откинувшись на кровати подумала, что засовывать пистолет в первое попавшееся ведро для использованных перчаток было, мягко говоря, весьма не разумной идеей. Даже с точки зрения элементарной логики, а криминалистики в особенности. Но стоило пятнадцатилетней девушке на глазах седеющей от ужаса, решится бежать обратно, чтобы перепрятать орудие преступления, роясь в мусорной корзине посреди набитого людного коридора, как случилось это. В последствии, она разобралась с тем, что стоило ей только сложить пальцы определенным образом и напрячь руку, как в ней тут же появлялся инструмент для полного умиротворения окружающих. А тогда, она от внезапного ощущения характерной тяжести в руке, испуганно взвизгнув, запуталась в пока еще плохо держащихся ногах, поскользнувшись на ровном месте, чуть не разбила лоб об спинку собственной койки. При этом в безуспешной попытке не упасть, конвульсивно вжала от страха спуск. Пожалуй... что именно тогда Тейлор впервые от души выматерилась вслух. Что сказать? К счастью, от громкого звука выстрела в закрытом помещении, стойкого запаха сгоревшего пороха и немаленькой дырки в ближайшей тонкой гипсокартонной стене, а то и в чьём-то теле за ней, ее спасло только то, что агрегат в ее правой руке работал исключительно после самовзвода курка и никак иначе. Именно с этого самого момента началась ее героическая, но безуспешная борьба с тупой громоздкой железякой. Но тогда она еще наивно надеялась, что все же сможет выкинуть эту опасную, старую хренотень, да хоть куда-нибудь! В дальнейшем каждое утро, стоило Тейлор проснуться, «оно» уже лежало у нее под подушкой. Даже когда Тейлор точно помнила, что перед тем как заснуть, она забрасывала его за шкаф, засовывала в сливной бачок в уборной ее палаты, или выкидывала из окна на соседнюю крышу здания. Но все было тщетно. Как она вычислила из ряда неудачных попыток избавиться от револьвера, стоило ей его оставить и отойти где то на три дюжины футов, как он снова оказывался где то рядом с ней, как правило, на самом видном месте. Потому ей приходилось постоянно носить его собой. О том чтобы таскать железный булыжник весом за два с лишним фунта в руках или засунуть в трусики, не было и речи. Потому мы не будем говорить, сколько ей пришлось приложить усилий чтобы в первый раз надежно примотать эластичным бинтом холодную царапающую живот железяку. Да так, чтобы при обязательной пятнадцатиминутной прогулке по больничному коридору никто не смог заметить, что у нее под тонкой медицинской распашонкой. Вот когда пусть скрипя зубами, но все-таки поблагодаришь небеса за то, что ты уродилась такой длинной, худой и плоской. Причем настолько, что привычно согнув спину и чуть наклонившись вперед, предмет туго примотанный к костлявому телу никто так и не заметил. После таких мучений для своей итак расшатанной психики и постоянного закаливания нервов от участия в опасной игре под названием: "Не дай окружающим понять по выражению твоей кислой физиономии, что у тебя к животу примотан ствол". Поэтому неудивительно, что она буквально плакала не скрывая слез, когда Дени все-таки забрал ее домой.