Город длиною в жизнь

Киев сидел в своём кабинете и напряжённо смотрел на телеграф. Он до конца не мог осознать, что происходит, как и большинство других людей. Киев уже побывал на линии фронта, где велись военные действия, он видел раненых, видел убитых, но осознать всё это было до сих пор проблематично. Середина двадцатого века, процветание новых технологий, увеличение свободы (не везде, но всё же) и... Величайшая война с массовыми геноцидами людей. Звучит как бред? Да, но лучше от этого не становится. Киев всё ещё помнил свою первую битву этой войны. В Луцке. Запах крови на поле боя. Шум самых разнообразных орудий: и танков, и пулемётов, и даже обычных пистолетов. Страх и в то же время решительность в глазах солдат, причём с обеих сторон. Тысячи убитых, ещё больше раненых, и всё равно неизбежное отступление. И вот, враг уже на пороге столицы УССР, а Киев и многие другие люди всё ещё не могли осознать, что это всё происходит. Что это не страшный сон. Что это реальность. Дверь в кабинет с небольшим скрипом открылась и Киеву пришлось оторвать взгляд от телеграфа. Вошла УССР и, сев на стул напротив, сложила руки на столе. Ей пришлось слегка прищуриться, глядя на свет солнца который ярко бил в окно. –Если судить по твоему лицу, разговор не удался?– спустя минуту молчания всё же спросил Киев. –Мягко сказано– вздохнула УССР и покачала головой. Она только вернулась из уже оккупированного Львова, в ещё не оккупированный Киев– Они всё ещё считают, что немецкое наступление это отличный шанс избавиться от СССР. Но хотя бы не питают надежд на их помощь, УПА сказал что нужно будет бороться против всех. Киев накрыл её кисти своей ладонью в знак поддержки. Она лишь слегка улыбнулась уголками губ. –А как здесь дела? Опиши масштабы трагедии. –Как будто неясно. Немцы уже на подходе. Мы с Житомиром вчера мост взрывали, не знаю насколько их это задержит, но будем надеяться на лучшее. Сколько их, представить невозможно, а вспоминать не особо хочется. Но всё равно все эти воспоминания, к примеру, о том же вчерашнем дне, были очень живы в его памяти. Яркое солнце нещадно слепило глаза и пекло голову. Сухая трава колола ладони которыми Киев опирался лёжа на земле. Они с Житомиром лежали там примерно час и глядели на дорогу к каменному мосту через реку Ирпень. Эта река была отличным природным барьером на пути к столице. Им нужно было дождаться момента, когда приедут немецкие танки проходить через этот мост, после чего взорвать его. Почему нельзя взорвать его заранее? Таким образом не получится особо навредить вражеским танкам, а так хотя бы один утонет в реке вместе с мостом. К слову, утопить им удалось даже два танка. –Хорошо. Не хочешь проверить состояние и боеспособность армии?– после недолгого молчания спросил Киев. «Кто бы твоё состояние проверил»– пробежало в голове Киева. С каждым днём оккупации, УССР становилось всё хуже, но вместо того чтобы хоть чуть отдохнуть она разъезжала по всей территории (в основном передовой) и старалась держаться. Ведь если не выдержит она, то что говорить о других, простых людях. УССР покачала головой, но после сказала: –Толку от проверок. Мне на фронт надо, воевать. Можно подумать, что ты тут долго сидеть собирался. Армия располагалась в не большом «селе» около города, ехать туда нужно было около трёх часов. –Сейчас Красную Армию сдвинули уже на Киевский укрепрайон. Может ты помнишь, в августе 37-го была проверка его боеготовности. Всего по результатам проверки в укрепрайоне на тот момент было построено 246 сооружений. Потом, когда мы вернули западную Украину в 39-ом, стройка и достройка была законсервирована и ничего с того момента почти не добавилось. С 10 августа, уже этого года, на базе войск Киевского укреплённого района создана 37-я армия– объяснял Киев уже сидя за рулём своей машины. УССР слушала не перебивая. Пока они ехали, Киев успел рассказать почти всё об этом районе. Но главное то, что он не так уж и плохо оборудован, ведь в отличие от многих других укрепрайонов, этот успели хоть чуть-чуть подлатать и где надо подремонтировать. Приехали они уже ближе к вечеру. Солдаты разошлись на ночлег, кто-то лежал в плащ-палатке, кто-то на голой земле, а кто-то в сколоченной наспех в одном из бывших сараев, небольшой деревянной казарме. –Здравия желаю, товарищ Киев!– прозвучал голос так близко и неожиданно, что УССР сначала вздрогнула. –Ты... Товарищ Житомир, ще раз так вискочиш, я тебе з німцем переплутаю и пристрілю!– схватившись за сердце проговорил Киев. –Извините! –Да ладно уж... Ты лучше глянь кто приехал– с улыбкой сказал Киев кивнув в сторону УССР. –Ой! Вибачте, я тебе одразу і не помітив, привіт, ой, тобто, здравия... Ай, все одно!– произнёс Житомир и кинулся обнимать УССР. –И я тебя очень рада видеть– ответила девушка зажмурив глаза. В отличие от Киева, Житомиру, как и другим удавалось увидеть УССР куда реже, из-за этого и радости от встречи гораздо больше, пусть даже и от такой. –Ты кстати очень вовремя пришёл! Тут собирают письма, завтра на почту будут относить – сказал Житомир через несколько минут повернувшись к Киеву. –Какие письма? – слегка недоумённо спросила УССР. –Фронтовые, какие же ещё – пояснил Киев пока и рылся во внутреннем кармане своей гимнастёрки – Держи – сказал, после того как достал письмо-треугольничек. Фронтовые письма-треугольнички. В один листик каждое. На обороте адрес родного человека – его город, улица, дом и обратный – войсковая часть с её номером. –Я поняла о каких письмах идёт речь. Я просто не совсем поняла, зачем тебе, тому у кого есть доступ к телефону и телеграфу, писать письма. Или ты кому-то в деревню пишешь? – поинтересовалась республика. –Нет, Харькову. –Кто бы сомневался. –Просто эти письма это другое! Да и не надолго я имею возможность пользоваться всеми этими чудесами техники. Или ты думаешь я всё время в кабинете просиживаю? УССР на это кивнула соглашаясь с его словами. –Ага, а ещё, когда объявляли о том что будут собирать письма и отправлять на почту, кто-то подошёл к Киеву и спросил: «Товарищ, неужели у вас нет дамы сердца которая бы обрадовалась письму с фронта?». Он посмеялся и сказал что есть что-то подобное, и что это что-то подобное, будет не то что обрадовано, но отправить можно – добавил Житомир, за что тут же получил в бок от Киева. Но вообще он смеялся так же как и УССР от этой истории, разве что не так заливисто. –А вы письма только в тыл отправляете? – задала вопрос украинка после того как посмеялась. –Нет, ну думаю в другие военные части тоже доставляют, главное адрес точный и чёткий написать– пожал плечами Житомир. –А на оккупированную территорию никак не доставляете? –Нет конечно! –Жаль. –А что, у тебя есть дама сердца которой можно было бы отправить письмо? – спросил Киев. –Дурак! – произнесла УССР и также шутливо толкнула смеющуюся столицу в бок. –Можешь написать Полтаве с Украиной– предложил Житомир. –Да мы с ними созваниваемся регулярно и не успею я уже письмо написать. Может в следующий раз – покачала головой УССР. –Как хочешь. Я тогда пойду отнесу тому кто эти письма собирает. –Постой, ты в казарме ночуешь?– спросила УССР пока Житомир не ушёл. –Нет, вон там моя плащ-палатка – ответил он указывая пальцем где конкретно. –Хорошо, мы учтём – как будто сам себе сказал Киев. –Не дай Бог у меня что-то из еды пропадёт, я тогда вас двоих съем!– пошутил Житомир и тут же ушёл по направлению к казарме. Житомир вернулся к тому моменту когда УССР и Киев уже поставили свои плащ-палатки и сидели около них о чём-то негромко беседуя. УССР сидела обняв свои колени и иногда поднимала голову на уже тёмное и усыпанное звёздами небо, а Киев сидел по-турецки подпирая подбородок рукой. Ночь была тихая и безоблачная, звёзды было очень хорошо видно, как и месяц. –Что обсуждаете?– спросил Житомир подсаживаясь к ним. –Причины наших поражений– ответила УССР оторвав взгляд от неба и посмотрев на Житомира. –Отличная тема, ничего не скажешь. –А о чём ещё разговаривать? Смотри, тут ведь у большинства нет военного образования, почти все изначально добровольцы, но ведь у немалого количества есть опыт в войне! Кто в гражданской воевал, кто против Польши, кто ещё где-либо, в той же Испании, например – рассуждал Киев глядя в неопределённое место. –Ага, вот только немцы не белые, а Гитлер не Деникин– произнёс Житомир. –Но ведь всё равно в ту же гражданскую бывали ситуации и по хуже: Юденич под Петроградом, Деникин Орёл взял, на Москву шёл, у нас здесь Махно и те же немцы... Ничего, в конце концов переломили. –А как скоро переломили? Да и мы вообще изначально не за победителей воевали, а за свои отдельные интересы. Да и у Деникина авиации и танков не было. В какой-то момент УССР надоело слушать тяготы уже прошедшей войны и она отползла под свою плащ-палатку. Портили тишину лишь голоса некоторых солдат и звуки сверчков. Лишь потом где-то вдалеке послышался шум бомб, но это же неудивительно, фронт как-никак. Этот совсем небольшой и весьма далёкий шум не помешал УССР быстро заснуть. Проснулась УССР в начале трёх ночи из-за шума в небе и криков на земле. Совсем молодой паренёк кричал о приближении самолётов и действительно: в небе было явно не очень-то спокойно. —Самолёты! — продолжал кричать тот самый красноармеец. —Так это ж наши! – крикнул Киев с прищуром глядя вверх. УССР подняла голову. Заспанным взглядом не очень получалось сфокусироваться на чём-то, но всё же она разглядела как прямо над ними, на сравнительно небольшой высоте, шли три ТБ-3. Наверно, бомбёжка, которую она слышала ещё перед тем как уснуть, была результатом их работы. Теперь они благополучно возвращались, медленно набирая потолок, но её всё равно охватило какое-то предчувствие чего-то нехорошего. Что-то произойдёт, и очень скоро. Действительно, откуда-то сверху, выпрыгнул маленький и быстрый «мессершмитт» и с пугающей скоростью стал догонять бомбардировщики. Все замерли забыв о себе и забыв обо всем на свете, с ужасным ожиданием смотрели в небо, зенитки здесь были не оборудованы, да и зенитчиков вроде как даже не было, поэтому помочь они ничем не могли. «Мессершмитт» вкось прошел под хвост заднего, отставшего от двух других бомбардировщика, и бомбардировщик задымился ужасающе быстро. Он продолжал ещё идти, снижаясь и все сильнее дымя, потом повис на месте и, прочертив воздух черной полосой дыма, упал на лес. «Мессершмитт» ушёл вверх, развернулся и, визжа, зашёл в хвост следующего бомбардировщика. После «мессершмитт» снова взмыл, а второй бомбардировщик полминуты тянул над лесом, все сильнее кренясь на одно крыло, и, перевернувшись, тяжело рухнул на лес вслед за первым. «Мессершмитт» с визгом описал петлю и по косой линии, сверху вниз, понёсся к хвосту третьего, последнего, ушедшего вперёд бомбардировщика. И снова повторилось то же самое. Еле слышный издали треск пулеметов, тонкий визг выходящего из пике «мессершмитта», молчаливо стелющаяся над лесом длинная черная полоса и далёкий грохот взрыва. И только тогда послышался грохот зениток откуда-то сбоку где, вероятно, находился другой отряд. Все моментально отвернулись от единственного оставшегося в небе истребителя и повернулись на звук раздававшийся из леса. УССР поразило, что там принялись за оружие лишь сейчас, но, скорее всего, зенитки там в плохом состоянии и воспользоваться ими и получилось только сейчас. Лишь с третьего выстрела удалось попасть и «мессершмитт» загорелся и начал падать, а его единственный член экипажа выпрыгнул, но, что странно, без парашюта. Теперь где-то в лесу было три советских самолёта-бомбардировщика и один немецкий истребитель. –Это всё?– тихо нарушил наступившее молчание и тишину Житомир. –А тебе мало было? – спросил Киев повернув голову к нему. –Мало или нет, но то ли ещё будет – тихо произнесла УССР и покачала головой не отрывая глаз от вновь чистого и покрытого звёздами неба. Но оно уже было не таким тёмным, а значит совсем скоро снова рассвет и новый день.