Я всего лишь искал утешения...

Небольшая горстка песка, ровно столько, сколько можно унести в одной, сложенной ковшиком ладони. Горка выходит небольшая – кисть у Алана узкая, с длинными тонкими пальцами, много грязи не почерпнёшь. Он весь такой, похожий на свои руки – тощий и костлявый. Алану всегда хотелось иметь сложение побольше да пошире, и рукам не помешали бы мышцы, но тут уже ничего не поделаешь. Что Господь дал, тем и приходится пользоваться. Затем эта горсть щепкой аккуратно разделяется на две абсолютно одинаковые части. Одна из них, чаще всего правая, остаётся на месте, другая – придвигается поближе. Главное придвинуть к себе всё до последней песчинки, а то тот, кому достанется нетронутая часть, автоматически получит больше. Больше, чем самому Алану. Теперь, когда горстка придвинута самым тщательным образом, можно делить. Мысленно Алан расчленял её на великое множество частей, а в жизни – на семь. Что поделать, раз песка так мало. В делёжке на семь частей тоже есть свой особенный смысл. Одну нужно оставить себе, остальные шесть распределить между теми, кому Алан хочет их отдать. Это могут быть… Грязная босая нога с желтыми отросшими ногтями наступила на отложенную в сторону горстку песка, взметнув в воздух облачко пыли. Вторая, такая же, снесла почти разделённую на семь частей другую горстку. Алан даже головы не поднял, тут же переключившись на какой-то мусор, лежащий рядом и до трагической гибели кучек песка совершенно его не интересовавший. Ноги потоптались несколько секунд, затем начали сгибаться в коленях. Вскоре в поле зрения Алана возник молодой парень, явно старше самого Хамфриза. Острый запах немытого тела вполз Алану в ноздри, и тот звонко чихнул. - Давно здесь? - коротко отозвался гость, вынимая из-за пазухи внушительный кусок хлеба и разламывая его напополам. Одну часть он оставил себе, другую сунул Алану чуть ли не под нос. Хамфриз крепко вцепился в подарок пальцами, оставляя на белом мякише грязные следы, и одновременно отрицательно покачал головой на вопрос парня. Он и впрямь сидел здесь, в маленьком тупичке между тесными лондонскими домами всего пару часов, занимаясь всякой важной ерундой. - Я был сегодня на Бейкер-стрит. Тот смотритель опять прогнал меня, но я успел взять эту булку, - самодовольно усмехнулся парень. Он уже прикончил свою долю и теперь заглядывался на быстро исчезающий во рту Алана кусок хлеба. Хамфриз молча кивнул, торопливо дожёвывая. Когда с едой было покончено, он ещё немного понюхал собственные пальцы, слизал оставшиеся на них крошки и только тогда поднял на пришедшего взгляд. - Спасибо, Арчи. Скоро я тоже пойду туда. - Вместе пойдём, - улыбнулся тот, кого Алан назвал Арчи, - Только не туда, там нас все знают. Лучше на бульвар. Алан поморщился, но спорить не стал. Арчи был старше него на целых четыре года, частенько кормил его, да и вообще, был лучшим и единственным другом Хамфриза. К тому же, Арчи лучше знал, где можно разжиться едой и подаянием. - Не кривись, - шлёпнул его по руке друг, - Нормально всё будет. Там этих дамочек много бродит, кто-нибудь да пожалеет. - Пускай бродят, - хмуро отозвался Алан, - Но одни. Я не нравлюсь их мужьям. - А они не нравятся нам, - парировал Арчи, елозя длинными худыми ногами по земле, отпихивая тем самым от себя слежавшийся мусор, - Всё нормально. Дома-то был? - Был. - Ну и как? - По-прежнему, - Хамфриз начал медленно распрямлять ноги, онемевшие от октябрьской прохлады и долгого сидения. Арчи чуть прищурился, рассматривая друга. Тот поймал его взгляд, затем вновь опустил глаза, глядя на то место, где ещё недавно лежали горстки песка. Одна для него, другая – Арчи. Сидели молча, навалившись на грязную каменную стену, и прислушивались к доносящимся с оживлённых улиц звукам. Редкие скрип кэбов и цоканье копыт перемежались с гулом людских разговоров. Где-то плакал ребёнок, и кричала на него мать. Лаяли собаки. Испуганно ржали лошади, когда одна из особо расхрабрившихся шавок резко бросалась наперерез упряжке. Долго потом ругающийся возница отскребал забившиеся в выемку копыта кусочки мяса и клочья шерсти. Алан вскоре перестал вслушиваться в какофонию уличных звуков, перевёл взгляд на Арчи и склонил голову набок, будто приглашая. Тот кивнул и поднялся на ноги. Идти по улицам, узким и витиеватым, напоминавшим клубок спутанных червяков, они не стали, отправившись вместо этого во дворы. Арчи шёл быстрыми широкими шагами, Алан же чуть ли не бежал следом. Он никогда не успевал за ним. - Гарри вчера вынесли, - вдруг отрывисто бросил Арчи, скребя заросшую щетиной щёку. Хамфриз споткнулся, но тут же выровнял шаг, глядя на друга. - Как так? - Не знаю, - покачал головой Арчи, - С ним было что-то непонятное. - Что? - Он был какой-то напуганный, - Арчи закашлялся и сплюнул, - В смысле, не труп его, а сам Гарри, когда был жив. Вечно бледный, затравленный. Я спрашивал его, но он отмалчивался. Я думал, этот ублюдок Роб опять тянет к нему лапы, хотел помочь… - А он? - Он сказал, что Роб здесь не при чём. После той взбучки, которую мы с тобой ему устроили, Роб и близко не подходил. При упоминании той недавней драки Алан невольно расправил плечи. Как-никак, он тоже там отличился – сломал нос Робу, не дававшему Гарри покоя. - Почему ты мне не сказал раньше? - Не надо было тебе к нему ходить, - вдруг заявил Арчи, - Он странным был, странным и помер. - Гарри хороший, - вступился за покойника Алан, - Он нам помогал. Забыл? Арчи молча повёл плечами, не сбавляя шага. Хамфриз изо всех сил спешил следом, чувствуя, как горят лёгкие. - Луку вчера увели, - буркнул Арчи, меняя тему разговора. Алан насторожился. Маленького Луку он знал лично – десятилетний мальчуган, круглый сирота, как и Хамфриз с Арчи постоянно ошивающийся в Ист-Энде. Обладатель недоверчивого характера и остро развитого инстинкта самосохранения, он умудрялся избегать самых опасных ситуаций. Новость о том, что кто-то сумел его забрать, была удивительной и пугающей. - Кто забрал? - Не знаю, - привычно ответил Арчи. - Куда? Думаешь, в работный дом? Арчи с жалостью глянул на своего младшего товарища. В отличие от него, Арчи в свои неполные девятнадцать знал и понимал куда больше, и не отличался той наивностью, которая, хоть и изредка, но была присуща Хамфризу. Потому лишь отрицательно мотнул головой и тяжело вздохнул. - Нет, не думаю. На всякий случай будь осторожней, заметишь хоть малейшую опасность – беги сразу же, не раздумывая. Если уж и Луку поймали, то тебя и подавно схватят. Они таких как ты и Луку отлавливают. Алан кивал, задумчиво перебирая в голове варианты того, чем мог привлечь похитителей Луку или же он сам. Вскоре пришёл к выводу, что точно не внешностью - ни тот, ни другой мальчик не обладали красотой или ладным сложением. Оба кареглазы, невысоки и крайне худы. Волосы невразумительные, какого-то коричневого цвета, определения которому Алан не знал. Кого может привлечь такая серость? Арчи, видимо, считал иначе. Во всяком случае, сейчас он не пожалел пяти минут своего времени, дабы прочитать Алану лекцию о безопасности. Так, за разговорами, они незаметно дошли до одного из многочисленных бульваров. Здесь улицы были богаче и оживлённее. Тут и там стояли кэбы; дремавшие на козлах возницы лениво потягивали какое-то мутное пойло из бутылок, но не забывали внимательно поглядывать по сторонам, боясь, что какой-нибудь лихой воришка залезет в кэб, а то и в карман самому вознице. Мимо спешили люди, переговариваясь или же молча, шумели дети. Несколько высокомерных, явно дворянского происхождения дам презрительно скривили губы и демонстративно обошли стоящих рядом Алана и Арчи. Те остались стоять на месте, но, как только дворянки отвернулись и пошли дальше, Хамфриз, не удержавшись, показал им язык, а Арчи тут же скользнул следом за ними. Алан проводил его взглядом, мысленно пожелав удачи, развернулся и побрёл в другую сторону. У него не было той ловкости пальцев и изящности движений, коими наградил Господь Арчи, потому Алан помышлял мелким воровством с прилавков и часто просил подаяние. В такие моменты неказистая внешность весьма выручала его, а почти детский вид гарантировал, что хотя бы одна из женщин растрогается и поделится монеткой. Ступая по мощёному булыжником, залитому грязью и помоями тротуару, Хамфриз успевал просительно заглядывать в глаза прохожих, подмечать полицейских Скотланд-Ярда, следящих за улицами, попутно отмечать лавки с торговцами всякой всячиной и одновременно обдумывал сложившееся положение дел. Зима была не за горами, и это тревожило Алана. В пору снега на улицах жить ой как несладко, а потому придётся возвращаться домой. Мать-то примет, она всегда принимает, а вот отца надо опасаться. Мистер Хамфриз любил выпить, и побольше, отсчитывая свою жизнь не в днях, а стаканах. Детей он на дух не переносил, неважно, будь то чужой ребёнок или собственный. Настроение Алана испортилось. Он мысленно прикидывал, куда можно пойти, кроме родного очага, перебирал и отбрасывал варианты. Всё не подходило, было так или иначе опасно, и единственной надеждой оставалось то, что Арчи, подрабатывающий в винной лавке и живший там же, в подвале, сможет уговорить хозяина принять в помощники и Алана. Неудивительно, что, задумавшись и просительно держа на весу вытянутую руку, Алан резко столкнулся с каким-то толстым седым мужчиной. Высокомерно-брюзгливое незнакомца выражение лица выдавало себялюбивую натуру, редкие волосы были тщательно зализаны. - Смотри, куда идёшь, сопляк! – надувшись, гаркнул он, занося над Аланом трость, видимо, для придания своим словам большей весомости. Впрочем, такой тяжёлый и неповоротливый он не мог тягаться с ловким и юрким Хамфризом. Мгновение – и мальчик уже был на ногах и рванул прочь, пока сумасбродному аристократу не вздумалось бы кликнуть на помощь слуг. Удача была сегодня не на стороне Алана. Пробежав от силы метров пять, он зацепился ногой о выбоину в дороге и, неловко взмахнув руками, вытянулся на залитой помоями дороге в полный рост. Лающий хохот вызвал в мальчике жгучую обиду и ненависть. Быстро поднявшись, Алан обернулся, злобно глядя вслед уходящему обидчику, и в сердцах пнул землю. Теперь заболел ещё и большой палец ноги. Тихий смех, мелодичный и переливающийся, раздался совсем рядом. Алан резко развернулся и тут же увидел молодого (лет двадцати) в круглых очках парня с длинными лохматыми волосами тёмного цвета. Незнакомец сидел на скамейке, небрежно развалившись и закинув ногу на ногу. Что-то в нём показалось Алану странным, но тот никак не мог сообразить, что именно. - Что такое, лапочка? – очкарик поймал внимательный взгляд Хамфриза, - Любуешься? Изящной рукой в элегантной чёрной перчатке он поправил налезшую на глаза чёлку. Алан машинально отметил некую дёрганность в движениях, даже, скорее, истеричность, больше присущую богатым избалованным дворянкам, нежели мужчине. Да и голос, высоковатый и манерный, настораживал. «Из этих, что ли?» - Нет, - буркнул Алан, затем поспешно добавил, - Сэр. Патлатый улыбнулся, затем порылся в карманах короткого чёрного пальто и достал булочку, тщательно упакованную в непонятную полупрозрачную шуршащую тряпку. Затем приоткрыл рот и медленно надкусил головокружительно пахнущую выпечку. На Алана он не глядел, полностью погрузившись в свои мысли. Стёкла его очков сверкнули, как показалось мальчику, насмешливо. Алан переступил с ноги на ногу, мысленно оценивая хозяина булочки. С виду обычный человек, физически не особо развит. Но на голодающего не похож, выглядит куда лучше, чем большинство встречаемых Аланом людей. Тут же бросилась в глаза та странность, которую мальчик поначалу сформулировать не мог – необычайная чистота незнакомца. Он резко констатировал с не моющимися годами лондонцами, видящими даже в простом умывании невероятный грех перед Богом. Впрочем, не это интересовало Алана. Он старался прикинуть, догонит ли его очкарик, если Хамфриз присвоит себе его булочку. - Какой очаровательный малыш, - вдруг промурлыкал незнакомец, разглядывая мякиш булочки, - Все эмоции наружу, даже смотреть не надо, и так всё чувствуется. Жаль, детишками не увлекаюсь. Он зачем-то махнул рукой перед очками и глянул на Алана прямо. Цвет глаз у него оказался тёплый, зеленоватый, но сам взгляд был полон холодного равнодушного любопытства. - Побираешься, зайчонок? - Кто? - Ладно, крольчонок. Так для тебя будет понятней? - Да… сэр. - «Да» – понятней, или «да» - побираешься? - Э-э-э… И то, и то, сэр. - Лапочка, - восхитился невесть чему очкарик, уже ополовинив булочку, - Так ты что-то хотел? «Сожрать всю вашу еду», - чуть было не ляпнул Алан, но вовремя прикусил язык и неопределённо пожал плечами. - Нерешительный, - вдруг разочарованно протянул тот и потерял к Хамфризу всякий интерес. Алан сглотнул, взволнованно шагнув вперёд. - Сэр… Очкарик скучающе разглядывал улицы. Взгляд его скользил по прохожим, не задерживаясь на ком-то конкретном. - Сэр, я хотел попросить у вас что-нибудь из еды или немного денег. Парень вновь перевёл взгляд на Алана и улыбнулся. - Даже не знаю, котёнок. Мне самому нужна эта булочка. Сегодня утром закончилась моя диета, - Алан сощурился, не понимая, о чём вещает очкарик, - И я решил это отпраздновать. Всё-таки, эти муки длились целых двадцать дней. Алан справедливо решил, что «диета» - какой-то вид наказания. - Но, если подумать, как следует, - разглагольствовал парень, - То… - Сатклифф! От сердитого окрика и Хамфриз, и парень с булочкой подскочили на месте и одновременно обернулись. В их сторону направлялся высокий крепкий мужчина в простой мещанской одежде. Он походил бы на обыкновенного лондонского работягу, если бы не цепкий взгляд из-за очков, равнодушный, как и у того, кого он назвал Сатклиффом, да необычайно опрятная внешность. Всё, вплоть до растрёпанных тёмно-русых волос было чистым. - Сатклифф, - заговорил он уже тише, подойдя к очкарику вплотную, - Тебя где смерть за шкирку таскает? Я почему должен один с этим разбираться? - Эрик, не будь таким букой. У меня маленький перерыв, и я просто обязан съесть булочку. - Ты ушёл три часа назад. За это время можно было опустошить хлебную лавку, - Эрик явно был чем-то раздражён, и Сатклифф заметил это. - Судя по твоему виду, дорогой, нас опять ждут сверхурочные. - Не дай смерть, - буркнул Эрик, недовольно скрестив руки на груди, - Но всё к тому идёт. Ну-ка, быстро поднимай свой зад и неси его к Певснеру. Я в этом ни черта не понимаю. - Сейчас, докушаю только, - вздохнул Сатклифф, вновь неторопливо кусая булочку, - А то эта лапочка так на меня смотрит, что, боюсь, я не смогу удержаться и отдам остатки ему. - Какая ещё лапочка? - Эрик глянул на нетерпеливо слушающего их диалог Алана, - Этот? - Угу, - промычал с набитым ртом парень, - Милашка, верно? Эрик хмыкнул, окинув Хамфриза взглядом. На мгновение в глазах его возникли какие-то эмоции, что-то вроде слабого ленивого интереса, но и это вскоре затмило прежнее равнодушие. Алан помялся, затем, прокашлявшись, попросил у Эрика монеток. - И сколько же тебе дать? – усмехнулся вдруг он. - Сколько не жалко, сэр, - осмелел мальчик. - Молодец, - мурлыкнул сквозь еду Сатклифф и вновь затих. Эрик пошарил в карманах старой жилетки и вытащил на свет Божий три запыленных пенса. - Сколько есть, - он пересыпал в протянутую ладошку монетки. Разумеется, Хамфриз не поверил ему ни на секунду. Не может быть, чтобы у такого здорового, сытого с виду мужчины в наличии имелось лишь три пенни. Но подаяние, разумеется, взял. - Вмешиваться в их жизнь запрещено, Уилли тебе разве не говорил? - поддразнивающе протянул Сатклифф, ласково глядя на Эрика, - Ты мой маленький бунтарь, - он вытянул руку вперёд и игриво погладил эрикову ногу кончиками пальцев. Эрик, видимо, привык к странным выходкам этого парня. Никак не отреагировав на подобные поползновения, он махнул Сатклиффу рукой, велев подниматься и идти следом за ним. Алан удивлённо смотрел им вслед, затем, обнаружив на себе изучающие взгляды какого-то полицейского-смотрителя из Скотланд-Ярда, поспешил убраться прочь. Сегодня здесь делать было нечего.