***
Узнав, что Дамблдор отбывал свой домашний арест не в школе, Драко задался вопросом, нельзя ли им с Гарри вернуться на занятия. Он обсудил этот вопрос с крёстным на следующий же день, но Северус подтвердил худшие его опасения: так как Альбуса оставили руководить проведением Турнира, тот вернулся в Хогвартс. Снейп запретил им с Поттером там появляться, пока окончательно не станет ясно, каковы в действительности планы Дамблдора на их счёт. Оба парня были не рады таким неожиданным каникулам. Хотя образовавшиеся пробелы в знаниях не были единственной их проблемой, пренебрегать учёбой не следовало. Драко и Гарри хорошо это понимали и не собирались накапливать долги. Гермиона, приходившая на Гриммо после уроков чуть ли не каждый день, приносила обоим парням домашнее задание и отдавала их готовые эссе преподавателям. Но всё же не учеба была сейчас в приоритете. Гермиона потом шла разучивать с Гарри Заклинание головного пузыря, Релашио, Асцендио и другие полезные чары, которые могли бы пригодиться для прохождения этапа в озере. Затем девушка отправлялась в библиотеку, оставив Поттера практиковаться. Драко пришлось открыть для этих целей одно из пустующих подвальных помещений. Кроме этого, Гермиона штудировала книги и манускрипты, в огромных количествах представленные в библиотеке Блэк-хауса, в поисках каких-нибудь необычных заклинаний в дополнение к уже известным. Освободившись, она вместе с Драко перебирала артефакты, способные помочь Гарри находиться в течение часа под водой, передвигаться и колдовать в озере. В особняк Гермиона теперь попадала через камин Снейпа. Каждый раз, потревожив его, она начинала извиняться, а на Гриммо атаковала Драко своими переживаниями по поводу того, что она беспокоит его крёстного. В то же время Гермиона не могла оставить Гарри без поддержки и поэтому снова и снова кидала летучий порох в камин глубоко в подземельях, после чего просила Драко, чтобы он извинился за неё перед Снейпом ещё раз. Сначала Малфой пыталась объяснить девушке, что нет никакого неудобства, а есть лишь польза от её помощи, но потом бросил и просто перестал обращать внимание. Крёстного он, правда, спросил, не возражает ли тот, но Северус иронично заметил: — Как ты полагаешь, Драко, должен ли декан факультета Слизерин оказывать содействие без пяти минут леди Слизерин? Похоже, все были в курсе серьёзных намерений Поттера. Снейп приходил в особняк не только рассказать последние новости. Они с Драко запирались в дуэльном зале, который тоже пришлось спешно расконсервировать и восстанавливать. Северус обучал юношу Сектусемпре, а также контрзаклятию Вулнера санентур. — Гарри пригодятся такие умения, — объяснял Снейп. — Под водой на него могут напасть многочисленные подводные обитатели — гриндилоу или русалки. Сектусемпра обладает высоким поражающим эффектом, от него невозможно спастись, поэтому с ней Поттер сможет быстро и эффективно расчистить себе путь под водой. Будем надеяться, что моё изобретение ему не понадобится, но теперь, после драконов, я бы не хотел оставлять ни единого шанса силам Добра и Света. — Последние слова были сказаны Северусом так, что не оставалось ни тени сомнения, что он на самом деле думает об идеях и сторонниках Дамблдора. На вопрос Драко, почему крёстный не обучит самого Гарри, тот ехидно спросил, неужели у лорда все мозги усохли. Ведь Снейп, являясь профессором Хогвартса, не имел права помогать Чемпионам. А вот крестника он обучать мог, и никто не мешал самому Драко при желании поделиться знаниями о Сектусемпре со своим другом, но уже по собственной инициативе. Этим Драко и занимался после того, как уходила Гермиона — снова камином, чтобы не гонять домовика, перемещая её в школу и обратно. Малфой вёл Гарри в дуэльный зал, и вскоре тот под его руководством в совершенстве овладел этим уникальным заклинанием. Чтобы не скучать и не терять время даром, Драко предложил Поттеру в оставшееся до Турнира время просто проводить спарринги. Им обоим эта идея пришлась по душе, потому что Драко давно был нужен сильный соперник, чтобы он мог тренировать боевые заклинания Блэков. Малфой решил, что он будет учиться контролю не по дневнику своего предка, который давал очень медленный прогресс, потому что начинал с контроля слабых заклинаний. Драко решил поступить наоборот — научиться контролировать сильные. Боевые заклинания для этого проходили лучше других. Гарри, хотя и не готовился сражаться ни с кем, кроме обитателей озера, всё равно не прочь был размяться. Драко в основном проигрывал, потому что Гарри сносил его чистой силой, и Малфой, как бы ни старался, не мог противостоять мощи своего спарринг-партнёра. Но иногда Драко всё же одерживал верх, если придумывал какую-нибудь необычную комбинацию, чем заставал Поттера врасплох. Тот смеялся, что Малфой побеждает хитростью, а Драко, ухмыляясь, предлагал Поттеру быть менее прямолинейным и перенимать опыт. Гарри не возражал и действительно запомнил пару-тройку коронных приёмов Драко. Кроме этого, Драко занимался делами. Их накопилось очень много, поэтому он начал с неотложных. Так, он отправил анонимное письмо колдомедику Бриггсу, чтобы тот не возвращался в Британию, где его мог ожидать суд, и отдал несколько необходимых распоряжений адвокату по другим важным вопросам. Кроме того, Драко написал несколько писем, не очень длинных, но потребовавших от юноши всех его дипломатических талантов, поскольку каждая написанная строчка требовала очень точных формулировок. Как только со срочными делами было покончено, Драко воспользовался свободным временем для начала более активной переписки с отцом. Если раньше юноша писал Люциусу письма такого содержания: « Здравствуй, отец, получил твое письмо, рад, что ты здоров. Посылаю тебе…» Дальше шёл длинный перечень: одежда, лекарства, продукты питания и прочие предметы первой необходимости, которые теперь разрешалось отправлять. Список обычно занимал значительную часть письма, и Драко не приходилось ломать голову, чем заполнить пергамент. После этого Драко ставил дату и подпись: «Драко Люциус Малфой, лорд Блэк» и с чувством выполненного долга вставал из-за стола. Теперь Драко начал осторожно посвящать отца в драматические подробности своей жизни, тем более что он подозревал, что Люциус и так знает больше, чем хотелось бы его сыну. Благодаря адвокату теперь и лорд Малфой мог вместе с посылками из дома получать свежую прессу, из которой узнавал о происходящих в стране событиях. В ответ Люциус писал, как проходят его дни. Он, конечно же, устроился лучше всех заключенных Пожирателей. Кроме питательной и вкусной еды он получил от сына тёплую одежду, а также ряд незапрещённых артефактов, которые существенно улучшили его жизнь в сырой камере. Например, он стал обладателем большого термоса, расписанного рунами. Налив в него холодной воды из маленького ручейка, сочившегося из стены, он получал несколько стаканов кипятка и мог наслаждаться горячим чаем или кофе, которыми его тоже снабдили. Люциусу передали также большой стеклянный шар, зачарованный так, что стоило его потереть, как он начинал давать довольно яркий свет. По вечерам в камере наступала тьма; слабое освещение оставалось только в коридорах, но магический светильник лорда Малфоя позволял даже читать. Конечно, он не испытывал недостатка в газетах и книгах, раз уж они были теперь разрешены. Люциус был рад посылкам. Теперь у него в камере появился тонкий мягкий матрас, скрашивающий неудобство жёсткой койки, тёплая пушистая шкура огромного дикого зверя на полу, чайные принадлежности на небольшом столике, привезённые адвокатом в уменьшенном виде. Надзиратели получали неплохие галеоны за то, чтобы лишний раз убрать и проветрить его камеру. Когда Люциус не читал, он с удовольствием переговаривался с соратниками, сидящими по соседству. Драко с нетерпением ждал ответных писем отца; ему становилось легче на душе от того, что его усилия по улучшению условий содержания арестантов не пропали даром. Юноша больше так ни разу и не побывал в Азкабане после того памятного посещения, вызвавшего у молодого лорда панический ужас. Сперва ему было просто некогда, к тому же, он надеялся, что скоро он сможет, посадив Дамблдора, освободить отца, и они увидятся уже на свободе. Сейчас же освобождение Люциуса откладывалось на неопределенный срок, и Драко не был уверен, что ему хватит духу ещё раз увидеть отца за решёткой. Пока же младший Малфой с сожалением ограничивался перепиской, в которой он не мог сказать того, что собирался сообщить отцу при личной встрече. Конечно, Драко продолжал переписываться с матерью, но теперь он посылал ей не только свои письма, но и письма Люциуса. Нарцисса наконец смогла писать мужу, и Драко через адвоката передавал от неё нераспечатанные конверты отцу. Кроме того, мать стала писать сестре. Насчёт Беллатрикс Лестрейндж у Драко не было никаких сомнений в том, что ей следовало оставаться там, где она находилась сейчас — в Азкабане, в самой надёжно охраняемой тюрьме волшебного мира. Было просто невозможно представить, чтобы он предложил «бешеной Белле» освобождение с условием вступить в группу тех, кто уничтожает земные якоря её возлюбленного Лорда, после чего тот точно не сможет вернуться, чтобы возродиться вновь. Малфой был уверен, что даже отсутствие палочки не спасёт того, кто предложит подобное его тётке: за своего лорда она могла впиться зубами в горло и разорвать его, а потом вырвать сердце голыми руками. Белла была урождённой Блэк, а Драко совсем недавно стал главой этого рода, поэтому он, понимая, как важно заботиться о своей семье, приказал адвокату Кларксону включить ведьму в список тех, кому он посылал передачи. Принадлежность миссис Лестрейндж к семье Блэк не была единственной причиной этой помощи: она была женщиной, а представительницам слабого пола заключение в таком страшном месте давалось особенно тяжело. К тому же, за неё волновалась Нарцисса, которая приходилась ей родной сестрой, и Драко следовало позаботиться о Белле хотя бы ради матери. Люциус писал, что Белла всё получила. Она завесила решётку большим куском плотной ткани, который по совету матери Драко включил в посылку. Теперь её камера не просматривалась мужчинами — надзирателями и заключёнными — двадцать четыре часа в сутки. Отгородившись ото всех, Лестрейндж могла уединиться, ведь даже преступницы имеют право быть женщинами, к тому же, Драко вовремя сообразил, что в камерах очень холодно, и повсюду гуляют сквозняки. Белла также получила зелья, приготовленные Снейпом, тёплую одежду и усиленное питание. Были опасения, что надзиратели не позволят Белле повесить присланную ткань в качестве занавеса. Однако те странным образом оказались не против. Надсмотрщиков даже устраивало то, что бунтарку не было видно. После того, как Пожирателям стали делать послабления, Лестрейндж вдруг успокоилась, чем несказанно расположила к себе охрану. Её было не только не видно за повешенным полотнищем, но и, что ещё более важно, не слышно. Десятки ушей отдыхали от воплей Беллы, а чем она там занималась, было неизвестно, и никто, даже охранники, не хотел узнавать. Для Драко было вполне достаточно сообщения Люциуса о том, что она жива, получила помощь и способна выдержать заключение, к которому её приговорили. Другие Пожиратели также получили необходимый минимум еды, одежды и лекарств, которые им присылали родные. Однако, по сравнению с тем, что было прежде, казалось, что на Азкабан извергся рог изобилия. Ещё немного, и впору будет представлять картину не отбытия наказания в тюрьме, а отдыха в санатории. Однако Драко не обольщался. Он прекрасно знал, что даже со всеми послаблениями Азкабан — это Азкабан. Каждый лишний день, проведенный там Люциусом и отцами других слизеринцев, наносит непоправимый вред их здоровью. Сколько бы плиток шоколада не передавал через адвоката Кларксона лорд Блэк, их всё равно не хватало, чтобы вернуть бывшим сподвижникам Тёмного лорда спокойствие и душевное равновесие, поскольку дементоры из Азкабана никуда не делись и каждый вечер перед сном совершали свой облёт, особенно долго задерживаясь теперь возле камер Пожирателей. Их привлекала появившаяся у тех надежда, которую ужасным стражам не терпелось осушить до капли и поглотить.***
За две недели до начала Турнира Северус решил, что парням можно вернуться в школу. Директор, по словам Северуса, был занят подготовкой и никак не интересовался их существованием, а учебный процесс требовал их возвращения. Гарри как Чемпиону можно было не появляться на уроках, но Драко никто официально не освобождал, хотя Минерва и другие профессора относились к его отсутствию с пониманием. Драко и Гарри, вернувшись на занятия, увидели, что Дамблдор похудел и помолодел. Это было странно, ведь, по словам Перси, Молли по-прежнему жила у Альбуса в доме в Годриковой Лощине, а готовила эта ведьма вкусно и кормила на убой. Альбус сменил свои яркие просторные балахоны со столь раздражающими движущимися и мерцающими рисунками на облегающие мантии блеклых оттенков. Директор вновь стал бодрым и деятельным, даже наполовину укоротил бороду, чтобы та ему не мешала. Свои дни Альбус проводил в непрекращающемся движении, неустанно перемещаясь по замку, по пришкольной территории или по озеру на лодке. В его руке всегда была зажата длинная белая волшебная палочка, подходившая старику даже своим внешним видом — она была крупной и узловатой. Похоже, Дамблдор во время подготовки следующего этапа Турнира очень в ней нуждался, поскольку ему разрешили оставить её при себе, чтобы использовать для повседневного колдовства. А может, Великий Светлый волшебник не чувствовал себя в безопасности и держал свою палочку наготове для обороны. Директор постоянно был весь в делах, его повсюду сопровождали недовольные Игорь Каркаров и Олимпия Максим, лица которых выражали явное недоверие к Светлейшему. От министерских присутствовали авроры, их число с началом очередного тура должно было увеличиться, но среди чиновников не было Персиваля. Перси присылал записки — короткие весточки, при помощи которых он держал друзей в курсе происходящего в Министерстве. К сожалению, хороших новостей не было. С Визегамотом у Персиваля пока не получалось. Официально ему не могли отказать, но, поскольку свободных мест там не было, чтобы лорд Пруэтт мог примерить сливовую мантию, нужно было кого-то оттуда убрать. Это в планы политиков не входило, поэтому Перси поставили невыполнимое условие: чтобы получить место, он должен окончательно освободиться от должности заместителя министра. Тогда, по словам чиновников, он сможет отдавать заседаниям все свои силы и время. Таким образом, Перси должен был сам по собственной инициативе подать в отставку, но он этого делать не собирался. Так что Персиваль Уизли, лорд Пруэтт находился пока в подвешенном состоянии — этот достойный молодой волшебник заслуживал две должности, но на самом деле не занимал сейчас ни одну из них. Министерских возглавлял тот неприятный волшебник с цепким взглядом. Его фамилия была Эриксон, и он улаживал с Дамблдором все возникающие вопросы по текущим делам. Драко поражался тому, что, когда Перси убрали, рядом с министром вдруг начали появляться вполне толковые волшебники. Юноша задавался вопросом, почему же они не были с Фаджем раньше? Поразмыслив, Малфой пришел к неутешительному выводу, который только подтверждал то, что он понял, и до чего недавно додумался сам Персиваль: Фаджу после ухода Амбридж не давали толковых заместителей, потому что министра решили слить. Те, кто принимал это решение, прекрасно знали, что стоит Корнелиусу остаться без поддержки умного и знающего человека, как тот начнёт совершать ошибки и сам сделает невозможным своё переизбрание. Наверняка теневые правители Британии сперва решили, что молодой амбициозный парень из семьи Уизли не будет хватать звёзд с неба, а тихо поможет своему боссу окончательно лишиться авторитета и влияния. Однако Персиваль смог всех удивить, так же, как молодой Малфой ранее, и политики поняли, что недооценили его, особенно после того, как на его авторитет стал работать титул лорда Пруэтт.***
На второй день их пребывания в школе к Драко и Гарри подошел Седрик. Он отвёл их в пустой класс, где после наложения защиты от прослушивания попросил о разговоре. — Понимаете, я просто обязан выйти на второй тур, но я для этого пока ещё недостаточно поправился, хотя зелье, которое ты мне достал, Драко, очень хорошее, и с ним мне постепенно становится лучше. Меня не интересует слава Чемпиона, лишь бы не утонуть в этом мордредовом озере и лишь бы мне не засчитали неявку. Я тут подумал, я на победу не претендую, ты, Гарри, говорил, что тоже, и что вообще недоволен своим вынужденным участием. Может, нам стоит договориться с остальными? Другие Чемпионы могли бы помочь нам с прохождением и позаботиться о нашей безопасности, если мы обещаем не мешать им. Гарри, Драко, что скажете? Крам и Делакур живут теперь в Хогвартсе, их можно незаметно от других иностранцев отловить где-нибудь и поговорить. — Отличная идея, — сразу сориентировался Малфой. — Только меня смущает, что сейчас школу охраняют авроры. Конечно, они не ходят по пятам за каждым иностранным гостем, но всё же сговор — это сговор, нам не стоит так рисковать. К тому же, сейчас в иностранных делегациях не только ученики. Вы забываете про официальных представителей, которые живут на корабле и в карете и значительную часть времени сопровождают своих студентов. — Что ты предлагаешь? — с надеждой поинтересовался Диггори. — Есть способ попроще. Я слышал, как какие-то девушки говорили в коридоре, что Виктор по утрам бегает вдоль озера. Наверное, он тренируется, чтобы выйти на пик формы к двадцать четвёртому февраля. Давайте-ка выйдем завтра с утра пораньше и тоже там прогуляемся до завтрака. Вдруг мы случайно встретим там Крама на тренировке? Парни переглянулись — да, так выйдет гораздо более естественно, и никто не заподозрит, что эта встреча не случайна. На следующий день так и сделали. Крам действительно тренировался, не жалея себя. Драко, гуляя по берегу озера в компании своего друга и его девушки, успел тихо шепнуть бегущему навстречу Виктору: «Пробеги ещё немного, потом развернись и незаметно иди за нами. Есть важный разговор». Дожидаясь Виктора, Гарри, Гермиона и Драко не торопясь пошли по узкой прибрежной полосе, покрытой мелкими камешками вперемешку с песком. По дороге к ним незаметно присоединился Седрик. Им пришлось применить нешуточное актерское мастерство — было очень трудно изображать удовольствие от прогулки в столь ранний час рядом со свинцовой массой ледяной воды, от которой тянуло туманом. Под ногами чавкала грязь, и было холодно, несмотря на щедро наложенные согревающие заклинания. Друзья дошли до группы больших валунов, за которыми их не было видно из замка. Пока ждали Виктора, Гермиона занялась подготовкой места встречи, для чего частично трансфигуровала несколько камней, придав им удобную форму для сидения. Малфой и Поттер негромко переговаривались, а Диггори отошёл к воде, с тоской глядя на её поверхность. Он первым заметил, как рядом вдруг завибрировал воздух. Седрик выхватил палочку, но оказалось, что он наставил её на… Флёр Делакур, которая как раз в этот момент отменяла Дезиллюминационные чары. — О, месье, мадемуазель, простите! Мадам Максим увидела прогуливающихся Чемпионов, и решила, что их слишком много в одном месте, чтобы это было простым совпадением. Она сказала, что мне было бы неплохо пройтись в том же направлении, что и остальные, вдруг я понадоблюсь? — О да! — сладко улыбнулся Драко. Он и думать не мог, что им так повезет: Флёр они планировали найти позднее, после разговора с Виктором, а тут она сама на них вышла, чем сэкономила массу сил и времени. В этот момент послышался шум быстрых шагов, и показался Крам. Он восстановил дыхание, после чего достал палочку и увеличил тёплую куртку, которую извлёк из кармана брюк. Виктор оделся и оглядел присутствующих, словно говоря, что он готов и можно начинать. Драко наколдовал многоступенчатую защиту от прослушивания. Гермиона, якобы для того, чтобы дать Чемпионам возможность решить свои вопросы без свидетелей, отошла за камни. На самом деле она заняла удобную позицию для визуального наблюдения, а также, чтобы накладывать Гоменум Ревелио. Теперь никто не мог подкрасться к ним незамеченным. Чемпионы расселись лицом друг к другу на подготовленных Гермионой камнях, а Драко расположился позади, готовый при необходимости вмешаться в ход переговоров. Однако, все Чемпионы, включая Поттера, смотрели на него так, как будто лорд Блэк был организатором Турнира и готовился проинструктировать их перед вторым этапом. Малфой, осознав это, мысленно вздохнул — опять на него возлагают сглаживание всех сложных моментов. Пришлось взмахом волшебной палочки обустроить себе каменное сиденье рядом с остальными. Драко уселся и, удостоверившись, что его внимательно слушают, вкратце обрисовал ситуацию и изложил, в чём заключается предложение обоих хогвартских Чемпионов. — Таким образом, мадмуазель Делакур, мистер Крам… — начал он подводить итоги сказанного. — Флёр. Зовите меня Флёр, — перебила француженка. — После того ужаса, через который нам всем пришлось пройти, мы можем перейти к менее официальному стилю общения. — Я для друзей — Виктор, — заявил Крам. Лорды Блэк и Слизерин в этом обществе являлись самыми титулованными, но Поттер с детства не был тщеславным, а Малфой быстро излечился от этой болезни, оставшись без заботы родителей. Они оба с готовностью согласились перейти на ты. — А меня не было, когда ситуации с драконами вышла из-под контроля. К этому моменту меня уже отправили с ожогами в школьный лазарет, так что я не совсем ваш товарищ по несчастью, — грустно напомнил Седрик. — Это неважно! — темпераментно заявила девушка. — От пламени дракона у меня загорелась юбка, и я потом долго лечила ожог. Но это был обычный огонь! Не представляю, какие мучения испытывает тот, кто пострадал от драконьего огня. Так что для тебя, Седрик, я Флёр, так же, как и для остальных. Мы здесь все в одной лодке! — Верно! Наша общая цель — добиться условий, чтобы можно было спокойно состязаться, не опасаясь за свою жизнь, — поддержал француженку Виктор. За время, прошедшее с начала Турнира, иностранные Чемпионы существенно улучшили свой английский. Крам больше не говорил короткими рублеными фразами, а выговор Флёр смягчился, и она больше не грассировала так яростно. Иностранцы высказались в поддержку предложения англичан, потому что верили Поттеру, что тот не кидал своё имя в Кубок, и сочувствовали Диггори, у которого оказались такие серьёзные проблемы со здоровьем. Но по волшебному контракту нельзя было сняться с соревнований из-за риска потерять магию или даже жизнь, поэтому обоим хогвартским студентам приходилось продолжать участие в состязаниях помимо своей воли. Седрик и Гарри ещё раз заверили остальных, что не будут пытаться выиграть, ведь для них по-прежнему в приоритете было сохранение жизни и здоровья. — Итак, каково ваше решение? — вежливо спросил иностранных Чемпионов Драко, тщательно скрывая волнение. Флёр, внимательно всё выслушав, вместо ответа встала со своего камня и сделала несколько шагов к озеру. Подойдя к кромке воды, она пристально вгляделась в холодную серую гладь, а потом обратилась к Краму: — Виктор, говорят, что ты тренируешься плавать и нырять в озере. Вода очень холодная? — Да. Я советую всем заняться этим вопросом сразу после решени проблемы с дыханием под водой. Мы здесь все доверяем друг другу, и я не буду скрывать свой способ: я буду использовать частичную трансфигурацию, рыбья голова позволит мне дышать. Для обогрева я использую руны, я нанесу их специальной невидимой краской на теле и дополнительно использую спрятанный в экипировке артефакт. Думаю, никто не будет против? Вы тоже можете использовать зачарованные предметы. Гарри использовал артефакты на первом Туре, что не осталось тайной для других Чемпионов. Он по достоинству оценил разрешение Виктора, благодаря этому можно было продолжать пользоваться артефактами без риска вызвать неудовольствие других Чемпионов, которые поддержали идею Крама. Гарри пока не подобрал волшебные предметы для подводного дыхания и собирался использовать Заклинание головного пузыря в случае, если у него не будет других идей. Как оказалось, Делакур и Диггори тоже собирались использовать это же заклинание. — Так что, мы будем помогать выиграть вам обоим? — обратился Драко к Флёр и Виктору. Это его «мы», хотя сам Малфой не собирался нырять в озеро и плыть вместе с Чемпионами, говорило о многом: как минимум о том, что он в команде. Флёр ещё раз окинула взглядом озеро, зябко передёрнула плечами и вернулась к другим Чемпионам. Заметив, что она мёрзнет, Гарри привычно наложил на неё согревающие чары, безмолвно взмахнув палочкой. — Я бы хотела побороться, правда, — жалобно проговорила француженка. — Но я плохо переношу холод, и никакие дополнительные заклинания или руны меня не спасут. Поэтому у меня не будет шансов быстро плыть под толщей холодной воды и доблестно сражаться с подводными обитателями. Полагаю, мне лучше присоединиться к нашим английским друзьям. Alors, мы втроём согласны пройти дистанцию формально, чтобы в этом туре победил Виктор. Виктор, от тебя мы ждём помощи, если кому-то из нас будет угрожать опасность. — Обещаю не мешать и по мере сил помогать Виктору победить и друг другу — безопасно пройти дистанцию, — сказал Седрик. Вспышка подтвердила, что его магическая клятва засчитана. Остальные Чемпионы последовали его примеру. Клятва Виктора была аналогичной, он лишь добавил, что обязуется ставить безопасность своих соперников выше победы. Это дополнение вызвано благодарные улыбки присутствующих. — Ну что ж, — подвёл итог лорд Блэк. — Чемпионы в результате обсуждения ситуации решили сделать Виктора Крама победителем второго Тура и содействовать ему в обмен на посильную помощь при прохождении дистанции. Полагаю, это соглашение необходимо внести ещё кое-что: оставшееся до Турнира время обмениваться новой информацией, если кому-то удастся её получить. Для этого нужно будет встретиться на этом же месте, время указать дополнительно. Драко обратился к Поттеру: — Гарри, зови Гермиону, пусть она раздаст галеоны для связи и объяснит, как они действуют. Драко, глядя, как девушка проводит инструктаж, был доволен: они основательно подстраховались, у Светлейшего, даже если тот рискнет что-нибудь выкинуть, не будет ни шанса им навредить. Через несколько минут, разобравшись в принципе работы устройства связи — фальшивых галеонов, наколдованных Гермионой на основе протеевых чар, — Чемпионы и их друзья небольшими группами, чтобы не привлекать лишнего внимания, отправились в Хогвартс. Им следовало поторопиться, потому что они уже опаздывали на завтрак. До второго Тура оставалось десять дней.