День 21

Я никогда не подходила к океану так близко. Волны накатывали на берег, скользили по белым гладким камням, разбиваясь в пену и мелкие брызги. Ветер срывался, менял направление – носился туда-сюда, словно спущенный с цепи пёс. Я и не знала, что так бывает. Щиты блокировали воздушные массы, которые – бесконтрольные – несли на материк беду, но сейчас щитов не было. Была лишь я и природа, живая, дикая, та самая, которая давно перестала существовать. Но это было будущее, я точно знала. Не сон, не фантазия, не воспоминания предков, а будущее. И эта мысль пронзила меня, и я вздрогнула. По глазам резанул яркий свет – откуда только взялся? Волна скользнула по моим голым ногам, и вспышка обратилась в ровное сияние закатного солнца. Сбитые пятки защипало солью, я испугалась – вдруг токсин теперь передаётся через кожу? - Не бойся, - знакомый, чуть насмешливый голос. Дэм… Я обернулась. Он стоял чуть позади меня – смуглый, со светлыми, выгоревшими на солнце прядями, в офисных штанах, завернутых по самые колени, но все равно мокрых, в синей рубашке – моей любимой – с закатанными рукавами. Он улыбался искренней, почти светящейся улыбкой, и протягивал мне руку. Я боязливо протянула ему свою. Дэмиан крепко сжал мою ладонь, и я, наконец-то, ощутила себя в безопасности. Улыбнувшись в ответ, я прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Я знала, эта рука не отпустит меня, даже если океан под нашими ногами заштормит. Наконец, я поверила, что теперь-то точно всё будет хорошо. Наверное, мы оба умерли… Когда я распахнула глаза, то увидела перед собой маму. Она была в медицинском защитном костюме, но я узнала её по глазам, скрытым под защитными очками. - Флоренс. Я попыталась ответить, но меня замутило. Мама отшатнулась. Рвота заражённого довольно опасная штука. - Ты жива, невероятно… Говорить было бесполезно – меня тошнило, но желудок был пуст, и меня скручивали сухие мышечные спазмы. Я словно выбиралась из мутного тумана, но, удивительно, голова работала максимально чётко, потребовала информации. - Который час? – выкашляла я. - Который день, скорее, - отозвалась мама. – Ты пролежала в коме восемнадцать дней. - Восемнадцать… дней… - с трудом проговорила я. Наверное, поэтому у меня всё болит. Я отлежала себе всё на свете. У меня ныли мышцы. Даже те, о наличии которых я и не подозревала. А сколько всего могло произойти за это время… Немыслимо. - Когда ты начала приходить в себя… вчера… - Мама продолжила. - то говорила в бреду про некоего Дэмиана. Могу я узнать, кто это? Услышав его имя, я мгновенно подобралась, но у меня не было сил даже оторвать от кровати плечи. Онемевшие пальцы вцепились в края постели, острая боль пронзила руку до локтя. Мама не изменяла своей привычке всё контролировать. Даже сейчас. Но, если бы я и захотела ей что-то сказать, я бы этого не сделала – информация о нём с некоторых пор стала закрытой, и я, пролежав в бессознанке столько времени, не могла знать, изменилось ли что-то. Но вряд ли её волновало это, ей не давал покоя мой семейный статус, ведь именно из-за моего развода у нас окончательно испортились отношения. Я не собиралась посвящать её в перипетии моей личной жизни, но мне до слёз хотелось выудить из неё хоть частичку информации. Я не знала, что делать. - Я не имею права говорить на эту тему, - почти не соврала я. Как бы мне хотелось связаться сейчас с Иеном или Тедом, а не лежать под испытующим взглядом моей матери, которая не может успокоить мою боль, потому что не владеет информацией. Дэмиан был почти мёртв, когда я его обнаружила. Пытка неведением для меня хуже заражения… - Дэмиан Браунинг поступил сюда вместе с тобой, сейчас он в изолированном боксе, меня туда не пускают. Он стабилен, если тебе это важно, конечно. Потерял много крови, но... Лежи, тебя не пустят! Флоренс! Позовите санитаров! Когда я проснулась в следующий раз, в палате было темно и пусто. Была ночь. Болела рассечённая кожа у виска. Я тоненько завыла – я столько терпела, но эта боль казалась мне невыносимой. Кто-то тихо прошмыгнул в мою палату, неприятно шевельнул катетер в вене. Я снова захотела спать. Кто-то тронул меня за руку. Под веками расплывался глубокий бордовый, снова яркий свет бил мне прямо в лицо. Я приоткрыла глаза и поняла, что на улице солнечное утро. - Ты упала с кровати и ударилась. Прибавила себе ещё пять дней в больнице, - Дэмиан тяжело вдохнул и покачал головой, будто говорил с неразумным дитя. Я и повела себя, как дитя – разрыдалась. Ничего не могла с собой поделать, будто всё, что я старательно давила в своей душе все эти долгие месяцы расследований, выплеснулось наружу. Дэмиан был жив, он сидел прямо передо мной. Больше ничего не имело смысла. - У меня не было выбора, Флор. Я не могу просчитать всё, пришлось рискнуть, - он ответил на мой невысказанный вопрос. Волна рыданий схлынула так же резко, как и нашла на меня. - Ты имеешь к этому какое-то отношение? - Нет, иначе я бы здесь не сидел. Уже легче. - А твой отец? - Согласился сотрудничать. Он нужен временному правительству. Пока у него есть интересующая их информация, он будет условно на свободе, под охраной, - Дэм потёр переносицу. Я заметила, что он всё ещё неважно выглядит. - Мне не дают с ним контактировать. Подполье гораздо шире, чем мы думали. Я успела убедиться в этом. Лаборатория у них прекрасно оснащена. - Откуда они узнали про твой иммунитет? - Через отца. Но он не предполагал, что однажды они возьмутся работать с живым материалом, и уж точно не рассчитывал, что они захотят использовать меня. Нам удивительным образом повезло. Если бы Дэм не сдался, у Джеймса Браунинга не взыграли бы отцовские чувства. Как ж всё сложно, чёрт побери. - Ты вообще что-нибудь знаешь о разработках Подполья? – я попыталась подняться на локтях и присесть, с третьей попытки мне это удалось. - Почему у нас никто этим не занимался? Мне не попадались подобные исследования. - Разработки всех препаратов основанных на исследовании крови, содержащей антитела, невозможно было начать официально, потому что официально врождённый иммунитет не признан. Действительно, даже я узнала о существовании иммунитета от Иена в частной беседе, в ту самую ночь, когда мы ехали ним на военную базу. - Врождённый иммунитет считается редким исключением, мутацией. Правительство не рисковало обнародовать данную информацию, боясь, что жители ринутся проверяться на антитела, и ежегодная вакцинация будет сорвана. А какие последствия этого будут, никто не мог предположить… Он помолчал, укусил губу, он всегда так делал, когда хотел сказать что-то непростое, или подбирал слова. Я смотрела на него, не веря, через что мы прошли. Мы оба были на волосок от гибели, хотя, казалось бы, только вчера обедали вместо за «столиком для социопатов». Будто целая жизнь прошла. - Ты должна была умереть с вероятностью девяносто шесть и восемь десятых процента, - начал он. - Тебе вкололи сыворотку, которую синтезировали из моей плазмы в ой лаборатории. Твоя мать дала согласие. Шанс был минимальный, но другого не было… Ты очень сильная, Флор… Мама спала мне жизнь. Консерватор до мозга костей, она вероятнее дала бы мне умереть, но всё же… В груди запекло, а глаза снова наполнились слезами. - Всё позади, Флор. Ты – молодец. Мы оба молодцы. Дэм двинулся ближе и обнял меня. Его кожа пропахла больницей, но тепло его рук, осторожность и трепетная нежность объятий остались прежними. Мне больше не хотелось рыдать. Я улыбалась. В моей квартире было непривычно пусто. Немногочисленные оставшиеся вещи были аккуратно сложены в коробки – скоро должны были приехать рабочие и погрузить всё в машину. Я переезжала. Иен похлопотал, чтобы казённая квартира оставалась за мной, чтобы в случае чего мне было, куда вернуться… Но я была уверена, что «в случае чего» в моей жизни больше не повторится. Не с Дэмианом. Я привыкла к уединению, в нём были свои плюсы, но желание засыпать и просыпаться вместе с Дэмом было гораздо сильнее. Рядом с Дэмианом Браунингом мне было лучше, чем одиночку. Нелл говорила, что это главный критерий – в отношениях должно быть хорошо, если кому-то плохо – оно того не стоит. Мне было хорошо и спокойно. И я с радостью расставалась со своими «одинокими» привычками. Дэмиан уже был в Отделе - умчался, едва получив назад свой допуск и пройдя все тесты по здоровью. Нам предстояло много работы – мы так и не нашли Шохолла, а всё Подполье разлетелось, как осы из разорённого гнезда. Нам предстояла распутать этот клубок. И у нас было много вопросов к Объединённому правительству, и, когда мы получим ответы, всё может сильно измениться. Но пока в моём бардачке респиратор, а под сиденьем защитный комплект номер одни. И я снова иду хорошо делать свою работу.