Мой приёмыш

Вы помните стадии принятия неизбежного? Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Большинство из нас не воспринимает перемены или же относится к ним скептически. Мы со страхом принимаем любые известия, не можем пережить расставания, измены, тревожно воспринимаем и радостные вести. Мы привыкли к постоянству, которое уже затянуло нас в свои спокойные сети. Каждый человек проходит определённую жизненную ситуацию, когда ему приходится переступать через себя и просто покоряться судьбе, смиряться.

***

      

На дворе стояло жаркое лето. Начинался июль. За это длительное время мало, что изменилось внешне. Всё шло абсолютно так же, как и до этого. Скорее, затишье перед бурей. Юнги отлично работал в ресторане, и его планы постепенно выполнялись. Мин отложил часть денег на квартиру и смог позволить себе занятия с инструктором из частной автошколы. Теперь он вставал раньше и ездил по утрам вместе с ним. Права у юноши были в порядке, но многое забылось и пришлось вспоминать. О машине молодой человек не беспокоился. В прошлом он водил большой чёрный форд, который после произошедших событий отвёз в гараж, куда не возвращался. Не возвращался, стёр из памяти на несколько лет. Юнги и забыл бы про него совершенно, если бы, делая уборку, не нашёл у себя в шкафу какие-то ключи. Сначала блондин даже не понял, откуда они взялись. Затем схватился за голову и прыгал по всей квартире как ребёнок. В то время он рассматривал самые бюджетные варианты подержанных авто и сильно волновался по этому вопросу. Юнги ни в чём не собирался уступать Дону, поэтому хотел показать, что даже тут он тоже не отстаёт. Тягаться с его внедорожником не было смысла, но вот что касается опыта, то, несмотря на длительный перерыв, парень ездит хорошо. Воспоминания нахлынули окончательно, когда Мин открыл скрипучие железные ворота и залез на первое сидение автомобиля. Он тогда взялся за руль и долго вертел его в руках, треснуто улыбаясь. Затем обернулся назад, всматриваясь в пассажирские кресла. На полу валялся фантик от детской жевательной резинки. Юнги наклонился, взял его в руки. Это была обычная маленькая бумажка, но юноша внимательно вертел её в руках, будто пытаясь что-то найти. Наконец глубоко вздохнув, он аккуратно расправил фантик и положил его в бардачок. — Хоть что-то осталось, — с горечью произнёс Юнги, вспоминая тот день, когда вёз семью в аэропорт и ругался на детей, потому что они жевали свои конфеты и, дурачась, бросали бумажки на пол. На следующий день парень вывез форд и поставил у себя во дворе. Целый выходной пришлось посвятить машине. Сначала Юнги с Чимином и Намджуном отмывали её, а потом отвезли в автосервис. Форд стал совсем как новенький, чему блондин был несказанно рад. Что снаружи, что внутри его внедорожник ничуть не уступал иномарке Дона. Кстати и о нём есть, что сказать. Отношения отца с сыном, как ни странно, постепенно налаживались. По крайней мере, Хосок не сбегал и не боялся его больше. Дон взял привычку забирать мальчика после школы. Чаще всего они доходили пешком до детского дома, но потом Ли стал и подвозить его. Чон мало доверял ему, но учился. В этом ему помогал и Юнги, который навещал его почти каждый вечер. Они подолгу шёпотом беседовали в столовой, чтобы не мешать другим детям спать. Именно своему хёну Хосок доверял всё и рассказывал новости в мельчайших подробностях. Мальчик чувствовал со стороны Мина поддержку без намёков на укор и обиду. Хотя злиться было на что. Юнги задерживался на работе, занимался в автошколе и следил за своим домом, бюджетом, постоянно что-то откладывая на будущее. Из-за этого видеться с Хосоком было труднее, но парень приходил часто и всегда надолго. Дону в этом плане было легче. Он не был стеснён в бюджете и жил в пятизвёздочном в отеле, постоянно имея свободное время. Ли возил Хосока по торговым центрам, паркам развлечений, даже отвёл на тест ДНК, чтобы окончательно убедить сына в том, что он его родной отец. Юнги понимал, к чему это идёт, но пока не задумывался, чтобы не нарушать установившуюся идиллию. С Доном юноша оставался в неплохих отношениях и переговаривался с ним по поводу порядка встреч. Казалось бы, всё действительно хорошо и не о чем волноваться. Так думали все, кроме Чон Хосока. Он часто скучал по Юнги. Мальчик был рад общаться с отцом, которого пока и папой назвать не решался, но он совсем не такой, как хён. Хён тёплый и мягкий человек. Он никогда не злится и не обижается, ценит мальчика и искренне любит его, хотя редко говорит это. Дон часто повторяет, как скучал и как Хосок ему дорог. Он старается обеспечить его всем, чем не может Юнги, уделяет больше времени. Иногда Хосок чувствует, что стоит на развилке, где ему нужно решить, с кем оставаться дальше. Но как сделать этот выбор, он не знает. *** — Как твои дела? — отвлекает Чона от мыслей отец. — Ты сегодня какой-то задумчивый. — Я… Просто засмотрелся на витрину, — оправдывается Хосок и собирается идти дальше, но Дон его останавливает. — Тебе нравится это большое растение? — кивает он на мандариновое дерево. — Хочешь, я куплю его и поставлю в твою комнату? — Нет, не надо! — отрицательно машет руками Хосок. Он ведь просто не знал, как опустить тему его сегодняшнего настроения, и сказал первое, что пришло на ум, а получилось «засмотрелся на витрину дорого цветочного магазина в торговом центре». — Тем более, это не моя комната, а наша общая с ребятами. Вдруг у кого-нибудь начнётся аллергия. — А я и не говорил про детский дом, — с улыбкой отвечает Дон и смело берёт сына за руку. — Как тебе идя пожить у меня? Мальчик тут же выдергивает ладонь и с удивлением смотрит на мужчину, вытаращив глаза. — Ты шутишь? — спрашивает он, часто моргая. — Нет. Ты достаточно натерпелся и совсем не знаешь, что такое иметь отдельную комнату, не мыться в общей ванной и есть у себя на кухне, а не в столовой. Я предлагаю тебе отличный вариант. Заберу тебя на недельку к себе, ты поживёшь, освоишься, может ещё на некоторое время останешься. — А Юнги? — выпаливает Чон, нисколько не задумываясь. Он ведь знает, что только в детском доме они смогут видеться, а что будет у Дона, представить невозможно. — Причём здесь Юнги? — в голосе слышатся нотки раздражения, но также быстро скрываются. — Юнги будет навещать тебя, если ты так хочешь. — Нет. — Что, прости? — Нет, — быстро мотает головой Хосок. — Ты не хочешь жить у меня? Я тебе предлагаю все человеческие условия. Странно, что твой хён не додумался до этого первым. «Хён не хотел торопить события», — промелькнуло в голове у мальчика, но он промолчал. Его учили не дерзить старшим, тем более родителям. — Я не хочу. Меня устраивает детский дом, — наконец отвечает Чон, опустив голову. — Что ж, хорошо. Это твоё решение. Однако я бы на твоём месте ещё подумал, — произносит Дон и, взяв Хосока за руку, ведёт дальше по торговому центру. Тот молча следует за ним. — Всё же тебе стоит начать привыкать, — продолжает господин Ли после короткой паузы. — К чему? — К тому, что мы всё равно скоро будем жить вместе. При этих словах мальчик резко останавливается и ошеломлённо пятится назад. — Почему? — вопрос, наверное, очевидный. — А ты сам не догадываешься? — усмехается мужчина и кивает на недалеко стоящую скамейку. — Я думал, ты всё прекрасно понимаешь, — вздыхает он, усаживаясь. — Ты собираешься… — Хосок замолкает. Ему вдруг стало страшно произносить те слова, которые вертелись на языке. — Естественно, я усыновлю тебя, — Дон говорит это так, будто всё совершенно просто и ясно. — Я твой родной отец, ты мой любимый сын, в чём проблема? — Я не привык к тебе. Прошло совсем мало времени, — бормочет Хосок, опуская глаза. — Не беда. Ещё месяц попривыкнешь, а потом мы уедем, — пожимает плечами мужчина. — С чего ты взял, что я соглашусь? — удивлённо спрашивает мальчик, поднявшись со скамейки. — Я не игрушка, чтобы меня везде таскать. Я имею право выбирать. — А, кажется, понял. Ты выберешь Юнги? Конечно, лучше предпочесть его родному отцу. Не думал, что всё так получится. Хосок теряется и не знает, как ответить. У него резко закончился весь словарный запас. Внутри он чувствует смятение и понимает, что обидел отца. — Ты куда? — спрашивает Дон, обращаясь к направившему куда-то сыну. — Отвези меня в дом, — глотая комок в горле, негромко произносит мальчик. — Без проблем, пошли, — равнодушно отвечает отец, и они спускаются на эскалаторе вниз. Хосок молча садится на заднее сиденье, самостоятельно пристегивает ремень безопасности и едет всю дорогу не проронив ни слова. Дон пытался его разговорить, начал шутить, задавать мелочные вопросы, но мальчик уставился в окно и не смотрел в его сторону. Для Хосока последний диалог с отцом оказался настоящим шоком. Он не понимал, как быстро Дон сам решил такую важную вещь и за него тоже. Внутри всё перевернулось вверх тормашками. Начинавшийся рисоваться в детской фантазии сказочный мир рухнул, а груды стен песочного замка превратились в жаркую душащую пустыню. Хосок не представляет своей жизни без Юнги. Почему, здесь объяснять не надо. А Дон Ли? Он родной отец. Эти два слова всё решают. Родитель всегда должен быть рядом со своим ребёнком. И счастье Чона, что его папа нашёлся здоровым, непьющим, а ещё и успешным бизнесменом. Пришёл бы Дон раньше, может, и не было никаких сложностей. Усыновил бы и всё. «Надо обо всём рассказать Юнги», — думает Хосок про себя. А как тут расскажешь? Эта новость совсем не подходит для коротких разговоров на пару минут в столовой поздно вечером. Значит, дождаться выходных? А неделя только началась. Придётся всё это время молчать и из всего выбираться самому. — Я завтра заберу тебя после школы. Поедем в один ресторан, заодно покажу тебе город с высоты птичьего полета. Там можно забраться на крышу и посмотреть в подзорную трубу, — сообщает Дон, когда они подъезжают к детскому дому. — Ты бы хоть ответил что-нибудь! — кричит он вдогонку выбравшемуся из машины Чону. — До завтра! — натягивает улыбку мальчик и слабо машет рукой. Господин Ли улыбается во все зубы и отъезжает. *** Вечером, когда Юнги приходит в дом, Хосок уже сидит в своей пижаме в столовой и ждёт его. Мин выглядит уставшим. Под глазами большие мешки, укладка растрёпана, молодой человек медленно ступает по полу, делая маленькие шаги. — Я рад тебя видеть, — шепчет он, садится на скамейку, и мальчик сразу переползает к нему на колени и прижимается всем телом. — Хён, возьми выходной, — бурчит тот, слабо стуча кулачком в грудь, будто прося прислушаться к совету. — Не могу, малыш. А как же ты? Кто тебя будет обеспечивать? Я должен сделать всё сейчас, потом мы с тобой вместе обязательно отдохнём. Хочешь, пойдём в парк аттракционов в воскресенье? — Так долго ждать, — смеётся мальчик, а у самого внутри всё сжимается и колется острыми иглами. Он ведь и забыл совсем, как Юнги долго утешал и с нежностью повторял, что скоро заберёт отсюда и они будут вместе. — Ничего, неделя пройдёт быстро, мой смышлёныш, — радостно приговаривает блондин, играясь с короткими волосами Чона. У пианиста уже болят пальцы, но он никогда не откажет себе в удовольствии коснуться шёлковых прядей и погладить по голове. — Кстати, как твои дела? Есть успехи? Хосок глотает комок в горле. Ему вдруг резко захотелось всё рассказать до мельчайших деталей, объяснить. Хочется уткнуться в крепкое плечо и тихо поплакать, потому что с каждым днём становится тяжелее. До этого он чувствовал, что что-то начинается. Теперь же боялся собственных мыслей и не знал, куда деваться. Только Юнги может успокоить. — День хорошо прошёл, просто я немного устал, — бормочет мальчик и сильнее жмётся к Мину. — Точно? — мужчина вопросительно приподнимает бровь и смотрит на сжавшегося Хосока у себя на руках. — Мне скоро надо идти. Посмотри на меня, пожалуйста. Чон бесшумно приподнимается и старается полностью разглядеть лицо Юнги в темноте. — Если что-то случилось или случится, расскажи мне обязательно, — просит он, а у мальчика внутри сердце трескается и разбивается на мелкие кусочки. Мучительно больно, мучительно медленно. — Расскажу. Обязательно, — раздельно отвечает тот и обхватывает хёна за спину. С Юнги так тепло и хорошо, что хочется уснуть и обо всём забыть. Мальчика останавливает лишь то, что Мину ещё идти домой, поэтому терпит и не расслабляется до конца. Молодой человек по-настоящему измотался. Он всей душой обожает свою работу, ведь занимается любимым делом, но устаёт постоянно. Юнги бы один денечек взять и отоспаться как человек, но нельзя. Парень из себя все соки выжмет, но ради Хосока всё сделает. Для него самая большая награда сидеть с ним вот так в детской столовой в полной тишине и мраке. В эти минуты он чувствует себя дома, ощущает разливающееся внутри сладкой золотистой патокой тепло. Наверное, это и есть счастье. Его совсем не хочется нарушать, хочется просидеть так вечность. Только ничто не бывает вечно. — Хосок-и, мне пора. Спокойной ночи, — шёпотом произносит Мин, и мальчик аккуратно сползает с колен. Уходя, Юнги оборачивается и смотрит на Чона ещё разок. Он чувствует, что-то не так. Он давить не хочет и осторожно повторяет: — Надеюсь, ты правда в порядке. — Со мной всё хорошо, хён, — говорит Хосок. Его глаза наполняются слезами при бьющей в голову мысли, что он соврал самому близкому человеку. Хочется крикнуть «подожди», броситься на шею и никуда не отпускать. Мальчик искренне благодарен за темноту в столовой, иначе бы он давно себя выдал. Юнги стоит несколько минут в проёме, смотря на невзрачную худую фигуру в тёмно-синей пижаме. — Я рад. Люблю тебя, — коротко кивает он, выходя за дверь и оставляя Хосока одного наедине со своими смешавшимися в единое чувствами.