Мой приёмыш

«Леди и джентльмены! Добро пожаловать в аэропорт Джона Кеннеди. Выход откроется ровно через две минуты. Пожалуйста, не забывайте личные вещи. Надеюсь, полёт был приятным», — прозвучал голос пилота, и пассажиры потихоньку начали выстраиваться в очередь к выходу. Шум, дневная духота и несколько часов полёта, — всё это осталось позади. Юнги надел солнечные очки и спустился по трапу. Он держал в одной руке белую джинсовую куртку и маленький чёрный портфель с вещами и документами, а в другой сжимал картонную визитную карточку. «Тайная полиция Нью-Йорка. Следователь и инспектор по борьбе с наркотиками Чон Чонгук. Звонить по телефону: ******». — Чон Чонгук, — вслух произнёс имя Юнги, осматриваясь по сторонам. Прошло уже десять минут, как он прошёл зону выдачи багажа и пришёл в назначенное место. Где-то здесь, в зале ожидания, должен стоять полицейский в форме. Часы показывали ровно пять утра. Сонные туристы довольно быстро забрали свои чемоданы и разъехались по номерам в отели. «В то время, когда ты приедешь в Нью-Йорк, Хосок уже 18 часов будет находиться там. Это значит, что для него наступит второй день пребывания, а у тебя будет только один, чтобы найти его», — в голове прозвучали слова Намджуна, — «Ваша с Чонгуком задача найти отель, где они могли остановиться. Первое, что нужно сделать — попросить записи камер видеонаблюдения с зоны парковок. Оттуда они уехали. Если повезёт, узнаете номер машины водителя и сможете составить цепочку событий. Если нет, будем думать на месте». Юнги прикусил губу и ещё раз огляделся вокруг. — Молодой человек, Вы, кажется, потеряли свою группу? Я могу Вам помочь? — к Мину обратился подошедший администратор в синем костюме. — Нет, я не турист. Я жду своего друга, он должен меня встретить, — ответил блондин, сжимая в руках чемоданчик. Он начинал волноваться, ведь по словам Намджуна, который обо всём договорился, они должны были уже давно встретиться. — Простите, в таком случае, не буду Вам мешать, — молодой человек кивнул и направился к лифту. — Подождите! — Юнги обернулся и побежал к юноше. — Дело в том, что я приехал сюда к своему брату, — начал говорить находу, запыхаясь, — он забрал моего сына на выходные, а я сегодня как раз должен к ним присоединиться, у меня отпуск начинается. Дело в том, что мой телефон сел, а номер телефона я не смогу сейчас вспомнить. Единственное, что я знаю, они взяли такси, когда прилетели сюда вчерашним рейсом. Возможно, я мог бы до них добраться, если бы нашёл таксиста, который отвёз моего сына домой к брату. Администратор недоверчиво оглядел Мина с ног до головы. — А кто Вас встречает? Разве он не знает, где ваш сын и брат? — сухо спросил он. — Мой друг, но он не в курсе, где они. Поверьте, я рассчитывал на телефон, но он сел, и я ничего не могу поделать, — мысленно Юнги уже ругал себя на чём свет стоит. Вся импровизация выглядела до жути нелепой. Слишком много случайностей. Мин опустил глаза и так крепко сжал в ладони визитку, что её острые картонные кончики больно впились в кожу. Он уже понимал, что ему никто не поверит. — Оливия! — неожиданно крикнул парень, жестами подзывая к себе одну из девушек со стойки регистрации. — Проводи этого человека к Тому и передай, чтобы он показал все вчерашние записи камер с парковки, которые только попросят. Оливия кивнула юноше и, взглянув на Юнги, улыбнулась: — Следуйте за мной, пожалуйста. Неожиданный план сработал. Обрадованный Мин направился за девушкой, по дороге незаметно печатая сообщение Намджуну, что так и не встретился с Чонгуком. — Удачи Вам найти брата и сына, — услышал он вдогонку от администратора, когда двери лифта закрылись. *** *за день до этого* Америка встретила Хосока своим колоритом и отличной погодой. Яркое солнце, улыбающиеся люди, теплый ветер, — всё говорило о том, будто сегодня наступил праздник. — Здесь каждый день так, — говорил мальчику Дон, когда они сели в такси. Машина выехала на дорогу, ведущую к центру города. По бокам не было тротуаров и пешеходных зон. Сплошная трасса и высокие здания. Высокие этажи, казалось, скрывались в молочных облаках, похожих на вату, и уходили ещё дальше. Автомобиль ехал на такой скорости, что Хосок едва успевал запечатлеть у себя в воспоминаниях каждый дом. Перед глазами всё бежало куда-то в противоположную от города сторону. Ужасно хотелось спать, но страх пропустить что-то интересное и необычное был сильнее. Утро начиналось прекрасно, и Чон на короткое время смог даже расслабиться и забыть обо всём, идя вместе с Ли по Таймс-Сквер. Раньше он видел эту улицу только в мультиках и в жизни себе не мог представить, что когда-нибудь пройдётся вдоль этих высоких зданий с экранами, поедая самый вкусный в мире хот-дог, купленный в обычной лавке. Снова куча народу, машин. Мальчика совершенно это не пугало, а, наоборот, удивляло и заряжало энергией. Он во все глаза смотрел на мир, который ему открывался. Дон шёл рядом, держа за руку и о чём-то говоря по телефону. Хосок не обращал на него внимания, ему хотелось верить, что отец наконец перестанет быть таким серьёзным, и они смогут вместе веселиться. Хосок думал о том, что бы такое сделать, чтобы посмеяться с отцом от души. Дон никогда этого раньше не делал. Внутри теплилась надежда, что, может быть, здесь их отношения изменятся к лучшему. Попытки показывать разные смешные картинки, которые без конца крутили на экранах, были тщетны. Мужчина лишь кивал и продолжал говорить с кем-то по-английски. — Малыш, я очень занят. Дай мне ещё немного времени, и я в твоём распоряжении, — наклонился к Хосоку Ли, после того как тот нарочно нарисовал себе усы остатками кетчупа и начал строить рожицы прохожим. Чон приуныл, но решил не падать духом. Они зашли в торговый центр, где купили мороженое. Увидев, как загорелись глаза мальчика при виде аттракционов, Дон купил билеты на всё. — Я оставлю тебя здесь, просто отдавай каждому контролёру по билетику и иди, на что захочешь. Я буду ждать на той скамейке, — он указал рукой Хосоку на место, где будет сидеть и, пожелав веселья, ушёл. Начался час новых открытий. Мальчик старался болтать ногами в такт знакомым мелодиям из мультиков, вертясь на карусели. Все дети вокруг хохотали и бегали друг за другом в перерывах между аттракционами. Один раз к Хосоку, отдыхающему у маленького фонтана, подошёл мальчик лет десяти. Он держал в руках игрушечного робота, забавно делающего шаги в воздухе. Спросив о чём-то ребёнок, улыбаясь, посмотрел на Чона. Тот растерялся, удивлённо уставившись на ровесника. Первый раз к Хосоку кто-то подошёл с намерением подружиться, и он не понимал, о чём с ним говорят. Немного помолчав, мальчик повторил вопрос, при этом указывая пальцем сначала на себя, а затем на робота. Хосок застыл, словно статуя, и смог только неразборчиво пробормотать на английском: «Я не понимаю». Ребёнок недоверчиво оглядел Чона и ушёл, не оборачиваясь. Было видно, что мальчик обиделся. Хосок чувствовал себя потерянно, ведь все вокруг говорили не на его родном языке. Из английского, который кое-как преподавали в школе, он знал всего несколько слов вежливости по типу «здравствуйте», «пожалуйста» и «до свидания», а также учил цвета и тему еды. Ему было не понять, о чём говорят его сверстники и над чем смеются. Он бы с удовольствием подошёл к ним и познакомился, но не знал как. Почему-то вспомнилась школа в Кванджу, где его считали изгоем за то, что он был из детдома. Теперь он почувствовал себя также, даже несмотря на то, что нашёлся его родитель, языковой барьер давал о себе знать. Больше кататься на горках и каруселях не хотелось. Сложив оставшихся два билета в карман, Чон отыскал взглядом отца и направился к нему. — Пошли дальше, — тихо сказал он, повернувшись спиной к Ли. Тот лишь молча положил телефон в карман и зашагал к выходу вместе с Хосоком. — Ты чем-то расстроен? — спустя какое-то время осторожно спросил Дон, наклонившись к голове сына. К тому моменту они уже обошли весь Таймс-сквер и спустились в метро, чтобы добраться до следующего места. Мальчик стоял отвернувшись от старшего и опустив голову. — Я… — Хосок замялся, оглядываясь по сторонам в надежде, что кто-то ещё всё же знает его родной язык, — я не понимаю, о чём вокруг говорят. Ты сказал, что мы будем жить здесь, что я буду ходить в школу, что у меня появятся друзья, — Чон сжал губы и проглотил подступивший к горлу комок. Ему вдруг стало страшно, что он и здесь будет никем, ни с кем не подружится. Единственный человек, с которым он может поговорить — его отец. А если вдруг они сейчас потеряются в толпе? Как Хосок объяснит всё охране? Мальчик отвернулся, незаметно стирая слезу. Его пальцы дрожали. Дон опустился на колени и развернул Хосока к себе. — Ты будешь учиться в хорошей школе для иностранцев. Там все дети и учителя говорят на корейском, но вы будете активно учить английский, чтобы понимать остальных. Когда выучишь этот язык, ты сможешь общаться и с другими ребятами, которые с рождения живут здесь. Всё получится, Хосок, — с этими словами он обнял мальчика, ласково гладя его по голове. — Но сначала мы поедем в клинику и разберёмся с той проблемой, о которой нам сказал врач. — Он сказал, что мне нужна операция, — ответил Хосок, съёжившись от страха. — Если нужна, сделаем. Ты не бойся, здесь отличная медицина. Завтра днём мы едем туда. Клиника находится в пригороде, недалеко от Нью-Йорка. После больницы вернёмся сюда. За это время как раз приедет новая мебель, и мы будем жить вместе, — отцовский голос звучал успокаивающе и, казалось, страх должен был уйти. Но он остался сидеть внутри и ждать своего часа. А пока, поудобнее разложив свою оборванную мантию, начал перебирать худые пальцы и творить волну постепенно растущего ужаса. Эта волна, похожая на морскую, будет то опускаться, то слегка приподниматься, ожидая шторма, чтобы потом возвыситься над берегом надежды и разбить силой удара камни доверия. Хосок шмыгнул носом и глубоко вздохнул, обняв Дона за шею. Ему ничего не оставалось, как плыть по течению в неизвестность, представлявшейся бездной. С каждой остановкой город открывался с новой стороны. Пусть он и застроен огромными комплексами, в нём всё же была доля романтики. Разбитые на каждом шагу зелёные скверы и масштабные парки с высокими многолетними деревьями и садами делали своё дело. Пока на дорогах гудели машины, а суматоха шла бесконечно вдоль всех центральных улиц, можно было ощутить умиротворение и тишину, расслабиться. Пройдясь по современному зоопарку, где все животные находились в больших и просторных вольерах, что немало удивило и обрадовало Чона, Дон пересёк с ним Бруклинский мост и добрался до парка Свободы. Там они сели на частный катер и поплыли по реке вдоль Статуи Свободы. Хосока поражал масштаб всего, что он видел, начиная с моста и ничем не заканчивая, так как было чему удивляться бесконечно много. — Мы обошли сегодня самую малость того, что здесь есть, — услышал мальчик, когда они доплыли до другого берега и высадились на набережной. В этих словах даже усомниться было трудно, потому что день и ночь в Нью-Йорке, как солнце и луна, белый и чёрный. Хосоку казалось, что все здания выкрашены в небесно-голубой цвет. Но какого же было его изумление, когда эти же высотки полностью повторили оттенки заката. Небо здесь совсем другое, не как из окна детского дома. Оно поистине свободное и оттого величественное. Там, в Кванджу, облака казались недостигаемыми, так они были высоки. Здесь небо низкое, будто на полотно разлили фиолетовые, розовые, оранжевые, жёлтые тона и положили на крыши каждого дома по лоскутку. Небо необъятное, но кажется, что до него рукой подать и достанешь до заветных облаков, за которыми прячутся звёзды. Звёзды, которых так молил Хосок со слезами на глазах каждую ночь, мечтая увидеть мир и найти родного человека. Было уже очень поздно, когда мужчина средних лет в чёрных очках, держащий за руку уставшего мальчика, появился в отеле. Хосок не помнил, как они добрались до номера. Ему запомнились только слова Дона, утверждавшего, что они заселились в отель, находящийся в самом дорогом районе, что здесь абсолютно безопасно гулять так поздно, ведь им ничего не угрожает. Но, честно, эти слова были не важны, ведь до этого он жил в общей комнате, где из своего у него была только кровать. Никогда ещё Чон так сильно не уставал, как в этот день. Приняв душ и переодевшись, он лёг на кровать и не мог пошевелиться от усталости. Хосок ещё не спал, но был не в состоянии не думать, не двигаться. Он лишь слышал, как ходит по комнате отец и разбирает вещи, как с кем-то разговаривает по телефону вполголоса. Хосок чувствовал себя мумией, только вместо бинтов и гипса его собственное тело замерло, превратившись в фигурку. Где-то неудобно лежало одеяло, но даже пальцем пошевелить не хватало сил. Постепенно звуки вокруг становились тише, шум на дорогах стих. Всё умолкло, и Хосока уволокло в пучину крепкого детского сна. *** Прошёл день, как Хосок не вспоминал о Юнги. Пытался не напоминать себе или действительно смог отвлечься и забыть? Сквозь багровые плотно затянутые занавески пробивался яркий луч солнца. Он был похож на золотой меч, который с широкой рукоятки постепенно переходил в острый конец. На улице слышался обычный городской шум, хотя было ещё совсем рано. В затемнённом номере царствовала тишина. Дон, лежавший на полутораспальной кровати ближе к двери, ещё спал. Хосок это понял по храпу и посапыванию сквозь сон. Мальчик протёр глаза и осторожно приподнялся. Кровать не скрипела, как старая. Она вообще была в три раза больше его. Хосок перевернулся на правый бок и увидел рядом тумбочку, где стояли часы и лежали полотенца. Сейчас было семь утра. Чон бесшумно забрался на середину кровати и огляделся по сторонам. Вчера он ничего не рассматривал, так как хотел спать. Сейчас представилась идеальная возможность. Комната оказалась довольно просторной. Справа от окон стояли две полутораспальные кровати, на одной из которых сидел мальчик, а на другой спал Дон. Напротив постелей располагался журнальный столик, а на стене висел большой современный телевизор. Чуть ближе к выходу на балкон стоял письменный стол, где была лампа и проводной телефон. Сквозь шторы Хосок увидел, что окна здесь стояли панорамные, а подоконник был достаточно широкий, чтобы на него можно было спокойно усесться с ногами. Ловко перевернувшись, мальчик слез с постели и босиком потопал к окну. Убедившись, что отец всё ещё спит, Чон аккуратно отодвинул край шторы и незаметно забрался на подоконник. На мгновение Хосок почувствовал, будто оказался в отдельной комнате. Часть, где был подоконник и дверь на балкон, полностью закрывалась тёмной завесью, так что тени сидящего мальчика совсем не видно снаружи. Хосок сел на колени и припал к окну, пейзаж за которым вызвал у него восторг. По голубому небу плыли облака, похожие на пёрышки, солнце вышло из-за горизонта. Небоскрёбы, казалось, были пронизаны золотыми лучами насквозь. А вдалеке блестел океан. Прищурившись, можно было заметить «барашков». При сильной волне образуется белая пена, похожая на шерсть барана (почему и называют ласково такие волны барашками). Хосок увидел сквер, мимо которого они вчера проходили с отцом. Он разглядел даже Бруклинский мост, скрывающийся за какой-то высокой башней. Чон о чём-то вспомнил, поэтому слез с подоконника и прислушался. Дон всё ещё спал. Тогда Хосок тихо повернул ручку двери и проскочил на балкон. Это было довольно приличное по площади пространство. Посередине находились два лежака, между которыми стоял маленький столик. По периметру балкон был украшен свисающими лианами и необычно-яркими цветами. Хосок подошёл к перилам и глубоко вдохнул грудью утренний свежий воздух. Вдалеке он услышал, как кричат чайки, а на самом горизонте заблестел пароход. Мальчик снова огляделся вокруг, улыбнувшись. Он увидел внизу идущих детей, за которыми шли мама и папа. По пешеходному переходу шла девушка, держа на руках собаку. Каждый прохожий, каждая деталь дома придавали тот шарм, который уже успел ощутить Хосок в первый день. Например, если отойти вправо и сесть на корточки, можно уловить слабый аромат кофейни, находящейся на первом этаже отеля. Там же располагался цветочный магазин. Если проделать всё то же самое, но на этот раз пойти в левую сторону, то почувствуешь запах воды. Недалеко располагалась река, которую, к сожалению, не разглядишь за небоскрёбами. Но то, что она там есть, Хосок был уверен. Он уже тысячу раз успел восхититься Нью-Йорком, он ощутил всю его романтику, которую только можно почувствовать, будучи ребёнком. Однако, на душе вдруг стало тоскливо, а эта радостная детская улыбка пропала. Хосок скрестил руки на груди и погрустнел. Ему захотелось, чтобы Юнги тоже увидел всё, что видит сейчас он, стоя на самом высоком этаже отеля. От мысли, что вряд ли когда-нибудь они увидятся снова, мальчик почувствовал холодное веяние одиночества, но, может, это просто ветер? Он поёжился от внезапного холода и, вспомнив, что стоит в лёгких шортах и тонкой растянутой футболке, выскочил обратно. Оказавшись в комнате, Хосок не медля залез под одеяло и больше не вставал, ожидая, когда проснётся Ли. Знал бы он, что в эту самую минуту его большой друг тоже в Нью-Йорке и ищет своего приёмыша. *** Юнги молча стоял, прислонившись к двери, наблюдая, как охранник неторопливо щёлкает мышкой. На экране менялись чёрно-белые видеозаписи с видом то на улицу, то на парковку, то на зал ожидания. Мин искал взглядом только одну фигуру, которую узнает из тысячи. — Стоп! — он подскочил к охраннику и указал пальцем на мужчину в чёрных очках с большим чемоданом и мальчика в зелёной кепке. — Это они, — сердце затрепетало при виде Хосока, проходящего мимо кресел, где Юнги недавно сидел. Сверху мальчик казался ещё меньше, чем был на самом деле. Мин обеспокоенно смотрел, куда они идут. — Если это точно они, то не волнуйтесь, сейчас мы их найдём. Я здесь почти всех таксистов знаю, — сказал охранник, взяв кружку с горячим кофе и отмотав записи к парковки, немного подождал и поставил видео на паузу. — Вот, видите, они сели в этот внедорожник, — показал он Юнги. — Идёмте теперь со мной, Оливия, покарауль тут без меня, — попросил мужчина девушку, сопровождавшую Мина. Выйдя на улицу, охранник направился к человеку, стоящему под крышей аэропорта. Это был молодой человек, одетый в повседневную одежду и держащий в зубах сигарету. — Подождите меня здесь, я Вас позову, — тихо проговорил мужчина и направился к юноше. Юнги отошёл в сторону и, зайдя за угол, остановился, чтобы понаблюдать. Тем временем охранник подошёл к тому парню и обменялся с ним рукопожатиями. Судя по тому, как дружелюбно начался их разговор, Мин догадался, что это старые знакомые. Они над чем-то посмеялись, после чего охранник наклонился к юноше и с серьёзным видом что-то сказал ему. Юнги сделал несколько шагов вперёд, пытаясь прочитать по губам. — Простите, это Вы Мин Юнги? — блондин вздрогнул от неожиданности и обернулся. Перед ним стоял парень высокого роста, одетый в полицейскую форму, с блестящей на голове фуражкой и чёрными лаковыми ботинками. Незнакомец улыбнулся и проговорил извиняющимся тоном: — Я, наверное, ошибся. — Это вы, Чон Чонгук? — Юнги протянул ему намджунову визитку. — Он самый, — тот склонил голову и снял фуражку. Его чёрные волосы растрепались на ветру. — Простите, что опоздал, меня задержали на работе. Я как раз собирался идти к Вам, но вижу, Вы уже тут справляетесь. Вас, кажется зовут, — Мин оглянулся. Охранник махал ему рукой. — Это нам, — пробормотал он и бросился бежать. Чон едва поспевал за ним. — Знакомьтесь, это мой друг, который немного задержался, — представил Юнги подошедшего Чонгука, подмигнув ему. — Не обращайте внимания, я просто работаю в полиции, — спокойно сказал он, заметив беспокойство охранника и стоящего рядом с ним знакомого. — В таком случае, прошу за мной, — знакомый охранника открыл дверь чёрного внедорожника и жестом пригласил мужчин сесть. — Я работаю здесь таксистом, и вчера как раз возил ваших родственников по городу, — сказал он, обращаясь к Юнги. — Вы помните места, по которым вчера ездили? — спросил Мин, отблагодарив охранника за помощь и сев в машину. — Не совсем, но, как я понял, нужно последнее место? — Желательно, чтобы это был отель, в который они заселились, — Чонгук захлопнул дверь. Машина выехала с парковки в сторону центра города. — Отель я назвать не смогу. В конце пути мужчина попросил меня отвезти их в Манхэттен. Там полно отелей, но где именно они заселились, мне неизвестно, — таксист закрыл боковые окна и включил кондиционер. Автомобиль поехал вверх по мосту. Слева стояли новостройки, где-то висели подъемные краны, строящие новые дома, людей совсем не было видно. Справа внизу бушевали волны, ударяясь о чёрные камни, преграждающие им путь. Был ли это залив или протекала полноводная река, понять сложно. — А можете высадить нас на том же самом месте, где высадили вчера их? — попросил Чонгук, подвинувшись вперёд и взглянув на водителя. — Могу, но выходите очень быстро. Надеюсь, за остановку в незаконном месте господин полицейский меня не оштрафует, — молодой человек усмехнулся, посмотрев на Чонгука через зеркало. — Не сегодня, — ответил, улыбаясь. — Вы не против музыки? — получив утвердительный ответ, юноша включил радио. Воспользовавшись моментом, Чонгук наклонился к Мину и прошептал: — До Манхэттена ехать два часа. Я вызову подкрепление, чтобы быстрее прочесать все отели. Ты выйдешь там, где остановится водитель, а я чуть раньше. Заеду за своей машиной, иначе на полицейской мы быстро спалимся. Мне недалеко, так что тебе советую оглядеться. Мои ребята будут у отеля Плаза, запомни. Вы распределитесь, а я приеду сразу к тебе, — закончив, он повернулся к окну и больше не проронил ни слова. Чон старался действовать осторожно, чтобы не вызвать подозрений у водителя, который, к счастью, даже не подозревал о том, что сзади него сидит не обычный полицай, а следователь, расследующий дела о пропавших детях, заведующий по борьбе с наркотиками и вызывающий прямо сейчас подкрепление в пятнадцать человек. Юнги в этот момент думал лишь об одном: «Только бы успеть». *** Было восемь утра, когда у Дона зазвонил телефон. Тот моментально подскочил с постели и, взяв мобильник с собой, ушёл в ванную. Хосок, притворившись, что спит, лежал неподвижно, уткнувшись носом в подушку. — Вставай, нам нужно срочно ехать, — громко послышалось у дверей. Хосок поморщился и приоткрыл глаза. — Куда? — спросил он, сбитый с толку. — Узнаешь, — ответил Дон, — твои вещи уже высохли, одевайся, — он бросил на кровать одежду и снова ушёл в ванную, по дороге завязывая галстук. «Какого чёрта», — подумал Чон, сев на одеяло и надевая футболку. Что-то явное заставило его отца так рано встать и начать собираться, но что именно, думать времени не было. Едва мальчик успел одеться, Ли потащил его на завтрак. Во всём, что началось со вставания с постелей, Хосок заметил спешку. Спешку, как будто они серьёзно опаздывают на самолёт, рейс которого бывает раз в полгода. Или это спешка в связи с каким-то очень важным и неожиданным событием. Не может же это быть побегом от кого-то? «Зачем нас кому-то преследовать?» — рассуждал Хосок, ковыряясь вилкой в яичнице с помидорами. — Ты долго так будешь сидеть? Мы уже пятнадцать минут тут торчим, а скоро выселение, — сказал Дон, прервав тишину, длившуюся всё это время. — Почему мы должны так рано уехать? Ты торопишься куда-то? — непонимающе спросил Чон, беря в рот кусочек сосиски. — Я тебе всё объясню по дороге, а сейчас жуй. — Но почему ты не расскажешь мне сейчас? Я могу кушать и слушать, что ты говоришь, — возмутился мальчик, скрестив руки на груди. — Перестань капризничать! — Дон взял вилку и, прихватив отломленную яичницу, протянул всё это Хосоку, — советую поесть прямо сейчас, потому что мы уезжаем в пригород Нью-Йорка, а поедим на одной из заправок неизвестно когда. Давай, вперёд! — Хосок забрал протянутую вилку. — А если я всё съем, ты расскажешь? — Всё в машине, объясню всё в машине! — Ли серьёзно посмотрел на Чона, дав понять, что вопросов на утро достаточно. Сразу после завтрака Дон вызвал такси, пока Хосок чистил зубы и собирал свои разложенные вещи в чемоданчик. Машина подъехала через десять минут, как раз тогда, когда Ли с Чоном выселились из отеля. Погрузив вещи в багаж, автомобиль тут же уехал. Теперь, когда наступило относительное спокойствие, Хосок, решившись задать волнующие вопросы, обнаружил, что отец уснул. Мальчик прикусил губу от обиды и закатил глаза. — What’s happened? — спросил водитель, и Хосок понял, что вопрос был адресован ему. Он просто не видел своё лицо в этот момент. Оно было полно разочарования и неизвестности, внутренней боли, какой-то боязни, страха. — Where we go? — задал встречный вопрос мальчик после минутного молчания. Он составлял предложение в голове. Из прозвучавшего ответа было понятно только «hospital». Услышав это слово, Хосок вздрогнул от ужаса. — Hospital? — он внимательно посмотрел на водителя через стекло. Мужчина утвердительно кивнул. «Мы уезжаем в пригород Нью-Йорка», «поедим только на заправке», «сначала врачи», «нужна будет операция, сделаем», «врачам надо доверять», «куда мы? узнаешь потом», «больница», — пазл у Чона в голове сложился. И что-то ему подсказывало, что обычным обследованием здесь не кончится. *** — Где они?! — через два часа Юнги высадили у выхода из продуктового магазина. Он пулей вылетел из автомобиля и побежал к отелю «Плаза», как и просил Чонгук. Благо, отель долго искать не пришлось, и через минуту парень стоял уже у входа. — Пока вас с Чонгуком не было, мы обошли все ближайшие отели и нашли кое-что, — полицейский с сигаретой в зубах протянул Мину блокнот. «Заселение: 23:24 | Дон Ли и Чон Хосок. Номер 325. Выселение: 8:40» — холодок пробежал по спине, а сердце бешено заколотилось от осознания информации, что была на жалком клочке бумаги. Юнги взглянул на часы. Они опоздали на тридцать минут. Цепочка действий, которая казалась удачной, не сработала. Юнги потерял связь, и дальше двигаться было некуда. Бесполезно искать на дорогах города машину, номера которой они даже не знают. Неужели всё пропало? Как солнце, согревавшее Юнги, как звёзды, которых так молил Хосок со слезами на глазах каждую ночь, как они допустили. Жестоко, несправедливо и больно. Мин понял свою ошибку. Наверное, это самое огромное упущение в его жизни, которое он ни за что себе не простит. Родную душу, которую небо свыше послало, оставлять никогда нельзя. Может быть луна решила наказать Юнги за эту ошибку? Если теперь всё кончено, наказание слишком сурово. Вторую потерю в своей жизни не пережить. Юнги только пустоту впереди видит, она чёрной дырой к себе тянет его. Без Хосока ничего не будет. Ни неба, ни звёзд, ни Юнги. *** *Кванджу* Вечерний город окутывала подступавшая ночь. Если бы не фонари и не горящий в окнах свет, Чимин бы просто потерялся во дворах, так и не найдя дорогу. Он шёл по тротуару с телефоном в руках, постоянно оглядываясь. Наконец, впереди показался одноэтажный домик с красной черепицей на крыше. Он был огорожен забором и совсем не походил на обычный многоквартирный дом, каких тут было много. Пак облегчённо выдохнул и ускорил шаг. Уже подходя к калитке, он услышал шум. Сначала это был громкий мальчишеский смех, затем начался душераздирающий плач и крики. Через некоторое время на крыльцо дома вышла небольшая группа ребят, впереди которых шла женщина средних лет в зелёном плаще. Увидев Чимина, она сказала: — Молодой человек, Вы, кажется, перепутали время посещения. Приходе завтра! — с этими словами дама, ведя за руку детей, прошла мимо мужчины. — Я к госпоже Кан! — ответил Пак, и женщина обернулась. — Зачем? — спросила она удивлённым голосом и остановилась. — У меня важное дело. И это касается воспитанника, которого недавно забрали, — Чимин не хотел раскрывать все карты какой-то женщине, но найти без её помощи воспитательницу не получится. Незнакомка в плаще промолчала. Затем она задумалась, а после подошла к Чимину и тихо проговорила: — Госпожа Кан подойдёт к Вам через десять минут. Подождите её во дворе на площадке, — она показала ему на скамейку с песочницей у дома и ушла. Позади слышался только цокот каблуков, но и он через некоторое время стих. Со скрипом открылась калитка, и Пак оказался на территории детского дома. Было уже десять вечера, в окнах погасили свет. Кое-где Чимин заметил включённые ночники и детские силуэты. Кто-то сидел с компашкой на кровати, кто-то в углу листал журналы. Парень с грустью улыбнулся и сел на скамейку спиной к дому. Он знал, что два часа назад Юнги встретился с Чонгуком и нашёл таксиста, который вчера ездил с Ли и Хосоком. Он также был в курсе про то, что Чонгук вызвал свою команду для прочёсывания отелей, но больше вестей не получал. Не получал их и Намджун, который с момента отъезда Юнги почти не спал, а если и дремал, то предварительно включал все телефоны на полную громкость. Они вдвоём здесь делали, что могли, и пытались поддержать Юнги. Чимин на время даже перебрался к Намджуну, потому что видеть, как тому плохо, было невыносимо. «Страдать легче вдвоём» — сказал он позавчера Киму, переступая порог квартиры с чемоданом. Намджун ничего не ответил, благодарно посмотрел на друга и ушёл на кухню заваривать чай. Все эти воспоминания крутились в голове у Чимина прямо сейчас: как они провожали Юнги, созванивались с ним, с Чонгуком; как Намджун кричал на Чона, что тот опаздывает в аэропорт; как искали больницу, куда должны поехать Дон с Хосоком; как он, Чимин, кипятил ромашку и пил её вместе в Намджуном, успокаивая его и себя. Кто бы мог подумать, что им обоим так понравится Хосок. Чимин, который вообще не планировал детей, уже скучал по этим любопытным глазам и смеху. Он думал про их бесконечные споры о Гарри Поттере. Как Хосок заткнул уши и визжал, чтобы не услышать спойлеры к книге. А потом пришёл Юнги и наругал друга за шум. Пак в тот день здорово смеялся. Хосок постоянно спрашивал Намджуна про его работу. Тот даже боялся получить нагоняй от Мина, если пацан вдруг увлечётся криминалистикой. Благо, обошлось. Чон считал Намджуна супергероем, который ловит всех преступников и сажает в тюрьму. Он всегда это говорил с особой гордостью, отчего самый серьёзный следователь смущался и кашлял, подавляя радостный смешок. Ким никогда не показывал свои эмоции, в отличие от Чимина, но его лицо менялось на глазах при виде Хосока. Пак никогда не забудет плохо скрываемую счастливую улыбку, когда Хосок принёс с кухни Намджуну конфету со словами: «Дядя Ким, давай поиграем с тобой в морской бой, а я потом тебе преступников буду ловить!». Парень поёжился от прохладного ветра и смахнул проступившую слезу на щеке. — Не ожидала, что молодой человек будет меня так долго ждать, — Чимин повернулся и увидел перед собой ту самую даму в зелёном плаще. — Так это Вы, — пробормотал он, отодвигаясь в сторону и давая женщине присесть. — Извините, я подумала, что это какая-то шутка. У Вас что-то действительно случилось? Я никогда раньше Вас не видела, молодой человек, — участливо сказала госпожа Кан, внимательно разглядывая его. — Меня зовут Пак Чимин. Я друг Мин Юнги, который... — Я поняла, о ком Вы, — резко прервала воспитательница, — если Вы хотите спросить у меня контакты отца Хосока или его адрес, то ничем помочь не могу. Это конфиденциальная информация, я не имею права её предоставлять, тем более незнакомцу. — Вы не понимаете, Дон Ли не отец Хосока. Именно по этому вопросу я и пришёл, — спокойно ответил Чимин. Лицо госпожи Кан изменилось. — Как не отец? Он же предоставил тест ДНК, этого не может быть! — она воскликнула, не веря Паку. Затем, помолчав, продолжила. — Вы, должно быть, пытаетесь оклеветать его, но Дон Ли хороший человек. К тому же, действительно ли он отец Чона уже не важно. Господин Ли собрал все документы, всё подписано и одобрено. Хосок и так уже его сын, а родной или нет... Из-за этого вам не вернут мальчика, если вы пытаетесь этого добиться, — она нахмурилась и скрестила руки на груди. — Я понимаю Вас, — вздохнул парень. — Вы не верите мне, потому что думаете, что мы с Юнги занимаемся абсолютно несерьёзными вещами и сгущаем краски. Если не верите мне, прочтите это, — он протянул женщине папку Намджуна с печатями из уголовного розыска (Ким был прав, что печати и подписи не заставят усомниться), — эти документы передали мне с просьбой найти, куда Дон отвезёт Хосока. Госпожа Кан осторожно взяла в руки папку и внимательно осмотрела надписи на ней. — Откуда у Вас это? Если Вы подделали печати уголовного розыска только для того, чтобы Вам поверили, я вызову полицию. — Это не подделка, а самое настоящее дело. Я работаю помощником следователя. Всё, что написано в этой папке, абсолютная правда. — Вы не похожи на человека, который будет работать в таком серьёзном месте, — сомневаясь, женщина снова оглядела Чимина с ног до головы. В её глаза так и читалось, что Чим несерьёзен. — Если Вы действительно работаете в розыске, у вас должно быть удостоверение, — голос её звучал так, что стало вполне ясно: она поверит только после того, как увидит удостоверение. Пак усмехнулся, достал из верхнего кармана маленькую книжечку и открыл её. На проштампованном листе с гербом Кореи была фотография Чимина. «Помощник отдела уголовного розыска Пак Чимин» — написано справа от фото. Это было самое настоящее удостоверение с подписями, печатями. Была указана дата рождения и адрес работы. Чимин подавил смешок. «Мой начальник меня убьёт, если узнает, что я тайком взял чистое удостоверение из отдела работы с персоналом, приклеил туда твою фотографию, да ещё и подписал, что ты работаешь тут пять лет» — вспомнил он слова Намджуна. Ознакомившись с удостоверением, госпожа Кан уже с доверием взглянула на Чимина и открыла папку. Она долго читала, медленно переворачивая один лист за другим. Пак внимательно смотрел на черты её лица. Госпожа Кан сидела с серьёзным и печальным видом. Она прикрывала рот ладонью, шепча вроде: «какой ужас, бедный мальчик». Женщина смотрела на фотографию Дона, пальцами проводя по её краям. — Как я могла не заметить, что он не его отец… Мистер Пак, Вы понимаете, я поверила этому безумцу, — воспитательница прикрыла глаза, что-то произнося себе под нос. — И Конфуцию не всегда везло*, госпожа Кан, — произнёс парень, утешая. — Теперь, когда Вы мне верите, я могу обратиться за помощью? — Я сделаю всё, что угодно, чтобы помочь моему воспитаннику, — женщина достала из кармана плаща носовой платок и незаметно стёрла слёзы, — только я боюсь, что всё окажется напрасным. Этот преступник уже в Нью-Йорке, как Вы оттуда его поймаете? Это другая страна, огромный город... Он может быть где угодно! Всё равно, что искать в Сеуле господина Кима*, — она не выдержала и заплакала, закрыв лицо руками. Чимин устало вздохнул и, убрав папку, подсел к ней, обняв за плечи. — Мой друг уже связался с тайной полицией Нью-Йорка, но они мало, что могут сделать, ведь информации слишком мало. Госпожа Кан, может быть Дон рассказывал Вам о своих планах? Может, Вы слышали, как он говорил с Хосоком или с кем-то ещё? Вдруг он сказал что-то, что насторожило Вас. — Ничего такого я не слышала, мистер Пак, — безутешно ответила воспитательница, покачав головой. — Дон только сказал мне перед самым отъездом, что Хосоку нужно обследоваться, но они сделают это уже там… — Он не назвал больницу или врача? Хоть что-то, госпожа Кан, это важно, — умоляюще сказал Чимин. Изначально идея идти к воспитательнице могла провалиться, но это был единственный человек, который мог дать какие-то наводки. И Чимин верил. Верил в эту женщину, потому что это была единственная надежда. — Хотя постойте, — госпожа Кан подняла голову и посмотрела на Пака, — после нашего разговора, я слышала, как Дон болтал с кем-то по телефону. — Что он сказал? — глаза Чимина загорелись. — Он говорил на английском, но, кажется, что-то про больницу. Я плохо знаю английский, — посетовала она и продолжала, — Дон назвал какой-то пригород Нью-Йорка, но я могу ошибаться с названием. — Госпожа Кан, Юнги сейчас с командой полицейских, которые знают Нью-Йорк как свои пять пальцев. Если я позвоню ему, Вы попробуете рассказать всё, что помните о разговоре Дона по телефону? — Повторю, мистер Пак, я сделаю всё возможное, чтобы помочь Вам, — кивнула воспитательница, утирая слёзы. Чимин одобрительно кивнул и включил телефон. — Алло, Юнги? Это Чимин. Примечания: И Конфуцию не всегда везло — (японская пословица) русский аналог «и на старуху бывает проруха». Всё равно, что искать в Сеуле господина Кима — (корейская идиома) русский аналог «искать иголку в стоге сена».