cast your bitterness into the sea

Мир изменился, когда Цзян Чэну исполнилось семнадцать. Первые несколько месяцев до них доходили только слухи. По подсчетам заклинателей, Пристань Лотоса находилась недалеко от Безночного Города, но между ними не было ни официальных линий связи, ни регулярного обмена новостями, ни приглашенных заклинателей. Последним официальным посланием от Цишаня было то насильственное приглашение на перевоспитание. С момента возвращения адептов Цзян — с той катастрофической стычки в пещере Сюань У и попытки Вэнь Чао похоронить их заживо вместе с чудовищем — они с опаской ждали следующую попытку возмездия. Прошло две недели, но ничего так и не произошло. Цзян Чэн несколько раз пытался писать письма Вэнь Цин, но каждый раз прятал их в письменный стол. Он никогда не заходил дальше нескольких высокопарных фраз. Во всяком случае, она ему тоже не писала. Цзян Яньли, конечно, поддерживала связь со всеми; но она знала только об одном единственном вежливом, формальном письме, в котором Вэнь Цин интересовалась здоровьем Цзян Чэна и Вэй Усяня после ночной охоты на горе Муси. На следующие два письма Цзян Яньли она не ответила. Это было примерно в то же время, когда первые слухи о несезонных штормах в Цишане, разрушенных торговых путях и беглецах пронеслись, как вихрь, по Юньмэну. — Так что, вероятно, дева Вэнь просто занята, — спокойно и твердо сказала Цзян Яньли, желая, чтобы Цзян Чэн перестал беспокоиться и дал ей сделать все самой. — Она врач и заклинатель. Она будет среди простолюдинов, делая для них всё, что в ее силах. Конечно, времени отвечать на мои письма не останется.  — Не-сюн написал, — сказал Вэй Усянь, кладя письмо и завернутый пакет на стол Цзян Яньли. Они встретились в ее комнате, которая располагается ближе всего к воде. Стояла жаркая, душная ночь, до летних дождей оставалось еще несколько недель. Яньли распахнула все решетчатые двери, чтобы впустить легкий ветерок в комнату. — Он прислал тебе расписной веер, шицзе, и донесение от нескольких заклинателей Не, которые проходили через Лиян. Это те мелкие кланы, которые жаловались на неприятности от Вэней? Теперь давление ослабло. Вэнь Жохань сосредоточился на чем-то другом. Веер был расписан неземной картиной зеленых гор, окружавших розовое озеро с цветущими лотосами. Цзян Яньли смущенно улыбнулась ему, прежде чем взять письмо. Вэй Усянь обменялся печальным взглядом с Цзян Чэном и начал обмахивать лицо сестры подарком от Не Хуайсана. Иногда он удосуживался направить немного прохладного воздуха в сторону Цзян Чэна. — Молодой господин Не, кажется, не очень много знает, — с сомнением произнесла Цзян Яньли, наконец отложив письмо Не Хуайсана. — Заклинатели Вэнь возвращаются обратно в Цишань… может быть, они поняли, что переступили черту, после того, что Вэнь Чао сделал с вами, мальчики, в пещере Сюань У. Цзян Чэн фыркнул. — Вэнь признаются, что переступили черту? Они даже не вернули наши мечи обратно, — его левая рука всё еще казалась пустой без знакомого веса Саньду. Столько лет он тренировался с мечом, носил его повсюду, учился использовать его как еще одну часть своего тела — его отсутствие выводило его из равновесия. Опустошало. Он сказал: «А как же Гусу? Лань Ванцзи писал?» Вэй Усянь выглядел пораженным, затем увёртливо сказал: — Нет? Зачем ему писать? — О, наверное, потому, что я нашел тебя в пещере, обнимающимся с ним и был вынужден вытащить тебя из его объятий. — У меня была лихорадка, — холодно заметил Вэй Усянь. — Пожалуйста, не спорьте, мальчики, — сказала Цзян Яньли, разглаживая двумя резными нефритовыми прессами новый лист бумаги. Цзян Чэн опередил Вэй Усяня, растерев для нее чернила. Тот скорчил ему страшную гримасу, но снова принялся обмахиваться веером. Цзян Яньли с благодарностью в глазах нежно улыбнулась им обоим и намочила кисть. — Я напишу ответ молодому господину Не, — решила она. — И Цзэу-цзюню, чтобы предложить нашу постоянную поддержку в восстановлении Облачных Глубин. И короткую записку деве Вэнь, на тот случай, если мы найдем торговцев, готовых отправиться на северо-запад… Вэй Усяню всё еще было запрещено выходить за ворота Пристани Лотоса, поэтому Цзян Чэн был тем, кто доставил ее письма к причалу. Стояло жаркое утро, больше походящее на пекло, но люди всё еще выкрикивали приветствия и спрашивали о здоровье бедного молодого господина Вэй. Цзян Чэн не стал утруждать себя объяснением, что он был наказан, а не болен. Ему пришлось бы повторять это слишком много раз. Вместо этого он нашел Лао Го, который раньше передавал письма Цзян Яньли, и спросил, как скоро он вернется на север. Лао Го долго колебался, прежде чем ответить. — Молодой господин Цзян, этот старый купец уже слышал… неприятную новость, пришедшую из северных земель. Дым и огонь повисли над Безночным Городом. Тела плывут вниз по реке Вэй. Этот старый купец собирался отправиться на юг, к Янцзы, а оттуда уже в Гусу. — О, — промолвил Цзян Чэн. Он выудил еще одно послание из внутренних складок своего одеяния. — Ну так возьми это. Оно для главы ордена Лань из Облачных Глубин. Любой человек в городе Цайи может передать ему письмо. Кто вам рассказал о трупах в Вэй? Были ли они заклинателями или простолюдинами? Лао Го беспомощно пожал плечами. Он почти ничего не знал, но слышал эти слухи в каком-то чайном домике или еще где-то, и, в отличие от Вэй Усяня, Цзян Чэн не настаивал на большем. Но те же самые слухи распространились и среди большинства других купцов на причале. И несколько приукрашенных. Дым над Безночным Городом действительно был от извержения вулкана, и весь город был охвачен лавой. Нет, это было из-за восстания, какой-то дальний родственник Вэнь Жоханя восстал, чтобы свергнуть его за преступления. Нет, это сделало чудовище, гигантская змееголовая черепаха, которая сбежала из своей тысячелетней тюрьмы, чтобы убить всех в Цишане… — Это неправда, — сказал Цзян Чэн. — Сюань У была заточена на горе Муси, но Вэй Усянь убил его. С… — добавил он неохотно, — некоторой помощью Ланей. Позже он нашел кого-то, кто готов был отнести письмо Цзян Яньли в Цинхэ и купил мешок свежесобранных коробков семян лотоса, чтобы забрать их домой. Вэй Усянь провел слишком много времени за последние две недели, жалуясь на то, что не может выйти и выбрать их сам. Лето продолжало гудеть, жаркое, душное и спокойное. Цзян Фэнмянь трижды решался пойти на место учений Вэнь, чтобы потребовать возвращения конфискованных мечей своих учеников, и трижды возвращался назад. Было слишком много тревожных слухов. Междоусобица в Цишане, извержения вулканов, люди, которые впадают в безудержное безумие, превратившись в дегенеративных зверей. Вэнь Жохань стоял за всем этим. Вэнь Жохань был безумен. Вэнь Жохань был мертв, и его сыновья убивали друг друга за власть вместо него. Затем из Облачных Глубин пришло письмо, принесенное усталой заклинательницей в белых одеждах и с налобной лентой. Она должным образом поклонилась Цзян Фэнмяню и Юй Цзыюань в приемном зале, в то время как Цзян Чэн, Цзян Яньли и Вэй Усянь сидели за своими обеденными столами сбоку. Письмо было адресовано молодой госпоже Цзян, объяснила заклинательница ордена Лань, но новости, которые она принесла, передавались от одного главы ордена к другому. — Глава ордена Лань принял посланника из Безночного Города пять дней назад. Тот стремился восстановить связи между Цишань Вэнь и Гусу Лань. Он предложил щедрый подарок —золотые слитки, шкатулку из розового дерева, наполненную солью — и голову Вэнь Сюя. Вэй Усянь уронил свою чашку. Цзян Чэн прошипел ему, чтобы он вел себя тише, прежде чем его мать заметит это. Но на этот раз ему не стоило беспокоиться. Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань были полностью сосредоточены на заклинательнице Лань. — Голова Вэнь Сюя, — повторил Цзян Фэнмянь, словно желая убедиться, что он правильно расслышал. — Старший сын Вэнь Жоханя? Его наследник? — А кто отправил посланника? — требовательно спросила Юй Цзыюань. — Вэнь Жохань всё еще правит в Безночном Городе, или этот пес Вэнь Чао добавил к своим преступлениям отцеубийство? Заклинательница ордена Лань поклонилась. Едва заметная улыбка заиграла в уголках ее рта. — Посланник прибыл от Вэнь Му, вежливое имя Вэнь Шуочжэнь. Она провозгласила себя главой ордена Вэнь и хозяйкой Безночного Города. Последовало долгое молчание. Цзян Чэн и Вэй Усянь снова обменялись взглядами: Ты когда-нибудь слышал о ней? — Нет. — Вэнь Шуочжэнь, — медленно произнесла Юй Цзыюань. — Вэнь Му. Я помню… да. Единокровная сестра Вень Жоханя. Талантливый заклинатель, хотя я никогда бы не подумала — неужели она убила Вэнь Жоханя и его сына? «Или его сыновей», — подумал Цзян Чэн. Он не мог себе представить, чтобы этот надменный ублюдок Вэнь Чао склонил голову, принимая власть тетушки. И надеялся, что он умер в страшных мучениях. Заклинательница, отвесив очередной поклон, добавила: «- Госпожа Юй, я мало что знаю. Глава ордена Лань принял посланника и его дары, но мы узнали только то, что он хотел нам сказать. Может быть, орден Цзян слышал что-нибудь еще?» — Только слухи, — пренебрежительно промолвила Юй Цзыюань, прежде чем кто-либо успел заговорить. — Восстание внутри ордена, извержения вулканов, последователи Темного Пути… кто знает, что правда, а что ложь? Но если Вэнь Шуочжэнь сейчас чувствует себя достаточно уверенно в своей власти, чтобы протянуть руку помощи Гусу Лань… — она покрутила Цзыдянь на пальце, задумчиво прищурив глаза. Цзян Фэнмянь откашлялся. — Вы сказали, что глава ордена Лань принял дары. Значит ли это, что он намерен принять предложение ордена Вэнь о… примирении? Губы заклинательницы сжались в тонкую линию. Должно быть, она была одной из тех, кто выжил во время нападения Вэнь Сюя на Облачные Глубины всего два месяца назад. Конечно, она не успокоится, увидев шкатулку с золотом и голову старшего сына. — Глава ордена Лань надеется на новую эру мира между орденами. Он считает, что новое Собрание глав кланов может положить конец некоторым обидам прошлого. К сожалению, Облачные Глубины находятся не в том состоянии, чтобы устраивать такое мероприятие, и глава ордена Не... — Никогда бы не позволил Вэнь ступить ногой в Нечистую Юдоль, — закончил за нее Цзян Фэнмянь, нахмурившись. Юй Цзыюань снова покрутила Цзыдянь на пальце. — Глава ордена Лань желает, чтобы в Пристани Лотоса состоялось Собрание глав кланов, не так ли? Заклинательница ордена Лань низко поклонилась, вытянув перед собой руки, белые рукава которых касались пола. Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань обменялись долгими молчаливыми взглядами. Цзян Чэн наблюдал за ними, сжимая в кулаках подол своего одеяния так сильно, что шелк грозил порваться. Он не мог припомнить, когда в последний раз видел, чтобы его родители обменивались таким взглядом, молчаливым общением без горечи или обиды. Может быть, в то время, когда ему было двенадцать или тринадцать, и Цзян Фэнмянь привел группу старших адептов, чтобы усмирить яогуай, который вырезал целую деревню? Без сомнения, такого не случалось с тех пор, как он сам был младшим адептом. Мгновение тянулось медленно. Цзян Чэн затаил дыхание. — Орден Цзян согласен, — наконец сказал Цзян Фэнмянь, и Юй Цзыюань натянуто улыбнулась. — В Пристани Лотоса состоится Собрание глав кланов… скажем, через восемь месяцев после Праздника середины осени. С двадцатого по двадцать третье число, если глава ордена Лань согласится. — Эта заклинательница немедленно сообщит об этом главе ордена Лань, — она снова поклонилась, так же низко, как обычно. — Глава ордена Цзян щедр и мудр. — Хм, — издала Юй Цзыюань, но жестом велела Цзиньчжу и Иньчжу увести женщину поесть и отдохнуть перед возвращением домой. Затем она повернулась к Цзян Яньли. — А что тебе пишет Лань Сичэнь? Цзян Яньли, должно быть, прочитала письмо, пока заклинательница Лань всё отвешивала уважительные поклоны. Она разгладила бумагу на поверхности своего обеденного стола. — Цзэу-Цзюнь передает свои наилучшие пожелания здоровья и безопасности всему ордену Цзян, а также особое беспокойство своего младшего брата по поводу выздоровления А-Сяня. Вэй Усянь выскочил из-за стола. — Он этого не говорил. Шицзе! Она дразняще улыбнулась ему, но тут же посерьезнела. — В его письме нет ничего такого, о чем не сообщил бы его посланник. Правда, Матушка. Всего пару слов о том, как важно для Пристани Лотоса провести это Собрание, но вы с отцом уже поняли это. — А я нет, — сказал Цзян Чэн. — Разве Ланьлин Цзинь не самое привычное место для подобных вещей? В Башне Кои есть все эти банкетные залы, украшенные золотом. Даже Вэнь были бы в восторге. Брови Юй Цзыюань резко опустились. — Я ожидала, что мой сын поймет политические последствия, присущие просьбе Лань Сичэня. Подумай, прежде чем говорить, А-Чэн, — она быстро заговорила снова, прежде чем он успел возразить. — Яньли, поговори со мной, прежде чем писать ответ. Мы должны тщательно обдумать твою формулировку. Глава ордена Цзян, Вы можете оставить планирование Собрания мне. Я посоветуюсь с Вами, когда мне понадобится. Ее рукава взметнулись, когда она уходила. Цзян Фэнмянь вздохнул и последовал за ней. — А-Цзе, — начал Цзян Чэн одновременно с Вэй Усянем, — Шицзе! — Цзэу-Цзюнь действительно упоминал о тебе, — резонно заметила Цзян Яньли, передавая ему письмо. — А-Чэн, ты действительно не понимаешь, почему Пристань Лотоса будет лучше Башни Кои для Собрания глав кланов? — Ну… если всё дело в том, чтобы восстановить связи между орденом Вэнь и другими… это значит, что Вэнь Шуочжэнь не собирается командовать, как это делал ее брат, призывая всех нас в Цишань. Но она не собирается идти в Башню Кои и подниматься по всем этим лестницам, как проситель. Значит, это позволит ей сохранить лицо? Пристань Лотоса была не совсем подходящим местом для обсуждений. Но даже Цзян Чэн должен был признать, что его дом был… более уютным, чем другие резиденции орденов, которые он посещал. В ней не было небесной отчужденности Облачных Глубин, которая была слишком-хороша-для-этого-мира. В ней не было суровой и неприступной воинственности Нечистой Юдоли или безвкусной позолоченной экстравагантности Башни Кои. Это деревянные, решетчатые двери, отдаленные звуки веселых криков с причала, тренировочные площадки, безмятежная красота цветущих лотосов и аромат пряной стряпни. Было ли это подходящим местом для того, чтобы Вэнь Шуочжэнь впервые появилась среди других глав орденов после того, как свергла своего брата и обезглавила его сына? Цзян Яньли похлопала его по плечу и улыбнулась. — Очень хорошо, А-Чэн. Это главная причина. А еще… — она сделала паузу, словно подыскивая слова, а затем деликатно добавила, — ты же знаешь, что большинство других глав орденов уважают отца как талантливого заклинателя и принципиального человека. А еще Цзян Чэн слышал, что они не уважали Цзинь Гуаншаня, так что сестре и не нужно было этого говорить. Вэй Усянь, конечно же, не испытывал подобных угрызений совести.  — Ты думаешь, что глава ордена Цзинь будет оскорбительно себя вести по отношению к женщине-главе ордена? Он действительно вырастил мудака… — Цзинь Цзысюань в данный момент не обсуждается, — твердо сказала Цзян Яньли. — Но мама гораздо более сильная заклинательница, чем госпожа Цзинь. Она находится в более благоприятном положении, чтобы приветствовать Вэнь Шуочжэнь как равную в заклинательстве и руководстве орденом. А обычное поведение главы ордена Цзинь по отношению к женщинам может быть… сдержанным, когда он гостит в чужом доме. — Так оно и должно быть, — проворчал Цзян Чэн. — Матушка воспользуется Цзыдянем, если он попытается поднять руку на кого-нибудь здесь, в Пристани Лотоса, — он сделал паузу, — но все знают, что он боится мадам Цзинь. Так что, конечно же, он не станет оскорблять главу ордена Вэнь. Только не перед своей женой! — А-Чэн, — обратилась Цзян Яньли, — как думаешь, сколько есть способов оскорбить женщину? Особенно ту, что только что заняла свое место силой и ожидает, что ее свергнут в любой момент? — А… много? — он взглянул на Вэй Усяня, ища поддержки, но получил только пожатие плечами. — Я имею в виду, что если бы он был хоть немного похож на своего павлиньего сына, то, вероятно, просто сказал бы что-нибудь глупое о ее внешности или ее воспитании… Цзян Яньли слегка поморщилась. — А-Цзе, я вовсе не имел в виду... — Спасибо за пример, Цзян Чэн, — ехидно промолвил Вэй Усянь. Цзян Чэн ударил его кулаком. — Мальчики, — проговорила Цзян Яньли. — Конечно, есть еще одна причина. Ты узнал ее в письме Цзэу-Цзюня, А-Сянь? Вэй Усянь немедленно взял письмо, разгладил его и поднял вверх, как будто послеполуденное солнце могло раскрыть его тайны. Цзян Чэн обернулся через плечо. Каллиграфия Лань Сичэня была гладкой и плавной, такой же безупречной, как и всё остальное в его ордене. По крайней мере, он, похоже, не складывал свои слова в четырех символьные идиомы, как это, вероятно, делал Лань Ванцзи. — Нога Ванцзи почти зажила, — медленно прочитал Вэй Усянь, — благодаря молодому господину Вэй и его заботе. Я уверен, что он хотел бы, чтобы я выразил его благодарность и искреннюю надежду на то, что молодой господин Вэй не испытывает никаких пагубных последствий своего испытания на горе Муси. Мы также благодарим молодого господина Цзян за его героические усилия в приведении помощи. Видишь, Цзян Чэн, люди действительно считают тебя героем! У тебя уши покраснели. — Как у тебя, — парировал Цзян Чэн. — Искренняя надежда, да? — Не дразни его, А-Чэн, — укоризненно сказала Цзян Яньли. — Ты понимаешь, к чему он клонит? — О том, почему должно проходить именно здесь? — он снова уставился на бумагу. — Испытание Вэй Усяня, мои героические усилия… но Лань Ванцзи помог Вэй Усяню убить это чудовище. А Цзинь Цзысюань помог мне доставить всех остальных учеников в безопасное место — с таким же успехом можно сказать, что и он герой. — Цзинь Гуаншань, наверное, так и сказал. — Но Цзинь Цзысюань не пострадал, — заметил Вэй Усянь, задумчиво прищурившись. — И он не бежал целых семь дней за помощью, чтобы спасти нас. Так. Вэнь Сюй сжег Облачные Глубины и убил Цинхэн-цзюня, поэтому Вэнь Шуочжэнь должна сначала сблизиться с орденом Лань, чтобы восстановить связи. Но кроме них, нашему ордену был нанесен наибольший ущерб, поэтому Вэнь Шуочжэнь должна прийти на нашу территорию, чтобы извиниться. У Цзян Чэна немного потеплело в груди от этого «наш орден». И он решил побыстрее напомнить Вэй Усяню: — Ты главный ученик ордена Цзян. Обидеть тебя — значит оскорбить нас. Конечно, она должна извиниться! — Она этого не сделает, — мягко сказал Цзян Яньли. — Она не может себе этого позволить. Даже если часть ордена Вэнь поддержит ее восстание против брата, она не посмеет выглядеть слабой против других глав орденов или сделать что-то, что может поставить под угрозу ее легитимность. Вот почему она послала голову Вэнь Сюя Цзэу-цзюню в качестве подарка, а не в качестве компенсации. Принятие подарка, в свою очередь, накладывает на Цзэу-цзюня обязательства, которые он и выполняет, организовывая это Собрание. Иногда Цзян Чэн был уверен, что он никогда не научится достаточно быстро думать, воспринимать достаточно глубоко, чтобы стать хорошим главой ордена. Цзян Яньли должна была быть названа наследницей, независимо от ее уровня развития духовных сил. — А то, что мы принимаем предложение провести его тут, не накладывает на нас никаких обязательств, А-Цзе? — Долг гостеприимства и долг обеспечения безопасности наших гостей — не более. Я так думаю, — Цзян Яньли забрала письмо Лань Сичэня у Вэй Усяня и аккуратно сложила его. — Я бы хотела, чтобы у нас был способ связаться с девой Вэнь, это очень помогло бы узнать, что происходит на самом деле. — Ты думаешь… — Цзян Чэн заколебался, — дева Вэнь будет в безопасности, не так ли? — в конце концов, она была врачом. Даже этот придурок Вэнь Чао не посмел мешать ей на горе Муси. Но с другой стороны, она ведь тоже не рискнула ему перечить. — Вэнь Цин может убить любого, используя две иглы и кусочек сухого листка, — бодро сказал Вэй Усянь. Это не было большим утешением, но это было всё, что они имели. Начались дожди. Поднялась жара. Каждый день казалось, что они живут в пароварке. Наконец-то наказание Вэй Усяня было смягчено, и он мог присоединиться к Цзян Чэну, чтобы вместе с младшими адептами искупаться в озере, но оно было не таким освежающим, как в прошлом году. Вэй Усянь всё еще смеялся, плескался и пытался погрузить Цзян Чэна под воду, но оба они не сводили глаз с горизонта, высматривая лодку, плывущую по реке, или меч, летящий над холмами. Лань Сичэнь согласился с предложенными Цзян Фэнмяном датами проведения Собрания глав кланов. Глава Юньмэн Цзян отобрал посланников из числа самых взрослых и стойких старших учеников и послал их с приглашениями в Ланьлин, Цинхэ и Цишань, а также в небольшие кланы, отобранные для участия. Человек, отправившийся в Цишань, вез с собой дополнительные письма, но вернулся ни с чем, встретив ни Вэнь Цин, ни ее брата. Он сообщил, что Безночный Город лежит наполовину в руинах. Большинство заклинателей ордена Вэнь, казалось, были заняты восстановлением. Он видел Вэнь Шуочжэнь только один раз, на расстоянии, с дальней стороны ее приемного зала. Она была высокой и выглядела суровой. Слуги пронесли его послание через весь зал к ее рукам, а затем ее ответ принесли обратно. Ее каллиграфия была сильной, темной и под наклоном, совсем не женственной. Она приняла приглашение ордена Цзян. Шуочжэнь прибудет в Пристань Лотоса на девятнадцатый день восьмого месяца. Она поставила на своем письме печать красными чернилами: глава ордена Вэнь. Цзян Яньли отнесла письмо знатоку каллиграфии для анализа личности писавшего. Вэй Усянь пошел купаться, а Цзян Чэн стоял на коленях в кабинете своей матери, обливаясь потом сквозь три слоя шелковых одежд, и пытался запомнить пятнадцать различных форм обращения. Не Хуайсан послал письмо с посланником, который вернулся из Цинхэ. Письмо было написано настолько каллиграфическим почерком, что должно было бы висеть где-нибудь на стене, но в нем было всего три страницы, и писавший был удивительно болтлив. Он сообщил все сплетни обо всех, кого они знали во время учебы в Облачных Глубинах, и о некоторых людях, которых они не знали. Мэн Яо, бывший слуга ордена Не, наконец появился снова, покинув Нечистую Юдоль в прошлом году. Очевидно, он помогал Лань Сичэню прятаться от заклинателей Вэнь в течение нескольких недель после того, как они сожгли тайники ордена, и теперь помогал в их восстановлении. — Там он должен быть счастливее, чем здесь, — писал Не Хуайсан, — Кто бы знал, что Лани будут нуждаться в его помощи! Полагаю, что Цзэу-цзюнь заслуживает немного утешения. — Хм, — задумчиво произнесла Цзян Яньли, прочитав письмо, но отказалась объясняться с братьями. Не Хуайсан больше ничего не знал о том, что происходит в Цишане. Торговля вниз по Желтой Реке возобновилась, но новости, доходившие до Цинхэ, были в лучшем случае из третьих или четвертых рук. Вэнь Шуочжэнь убила своего брата, потому что он оскорбил ее на пиру. Она была такой же высокомерной и мстительной, как и Вэнь Жохань. Вэнь Шуочжэнь убила своего брата, потому что увидела, как он набрасывался на одну из ее служанок, потому что она хотела помешать ему достичь бессмертия раньше нее, потому что боялась его растущего господства в мире заклинательства. Она была завистливым тираном; она была благородным убийцей. Шуочжэнь сама отрубила голову Вэнь Сюю одним взмахом меча. Нет, она никогда не владела мечом, а Вэнь Сюй был казнен палачом на глазах у десяти тысяч жителей Цишаня. Ее красота топила рыбу и валила птиц; по меньшей мере, она выглядела просто посредственно; она была так же уродлива, как Чжунли Чунь. — Чжунли Чунь была знаменитой умной и способной супругой царя Сюаня из Ци, — сказала Цзян Яньли, постукивая ногтем по губе. — Интересно, это сравнение подразумевается? — А почему ты думаешь, что это правда, А-Цзе? — спросил Цзян Чэн. — Всё это не может быть правдой. Большинство этих слухов категорически противоречат друг другу. — У нас тоже было некоторое возобновление торговли с Цишанем, — заметил Вэй Усянь. — Мы могли бы спуститься на причал и выяснить, какие слухи там распространяются. Если мы услышим одно и то же из нескольких источников, то это, скорее всего, правда. — Только если эти источники надежны, — сказала Цзян Яньли, сложив письмо и сунув его в рукав. В последующие недели им не очень-то удавалось найти надежные источники информации. Никто из торговцев на причале Пристани Лотоса на самом деле не приехал из Цишаня. Они обменивались своими товарами в портах с караванами, прибывшими по суше, в месте слияния рек Фухэ и Юньшуй в Суйчжоу. Их новости тоже были из вторых, и даже третьих, рук. Некоторые факты казались очевидными. Вулканические извержения в Цишане прекратились. Урожай, похоже, был неплохим, несмотря на облака и пепел в начале года. Тела уже не плыли вниз по реке Вэй. Заклинатели ордена Вэнь возобновили ночную охоту, хотя в основном они держались в пределах границ Цишаня и обращали свое внимание даже на более мелкую добычу, такую как низкоуровневые ходячие мертвецы и деревенские проклятия, которые они могли проигнорировать два месяца назад. — Значит, она может быть ужасным братоубийственным тираном, — заключил Вэй Усянь, — но… возможно, хорошим главой ордена? — Если быть хорошим главой ордена означает просто правильно проводить ночную охоту и не заполнять реки трупами, то почему я получаю все эти дополнительные уроки в течение многих лет? — проворчал Цзян Чэн. Дополнительные занятия не прекратились даже сейчас. Цзян Фэнмянь по-прежнему игнорировал Цзян Чэна, как всегда сосредоточившись вместо этого на обучении младших адептов и ведении их ночных охот, но Юй Цзыюань каждый день вызывала Цзян Чэна в свои личные покои на несколько часов. Это были учебно-тренировочные бои с Иньчжу и Цзинчжу или с самой Юй Цзыюань, держащей в руках Цзыдянь. Уроки истории, этикета и каллиграфии, бесконечная критика его осанки, его произношения, его памяти, его уровня заклинательства. — Это так достало, что заставляет меня скучать по Облачным Глубинам, — сказал он однажды вечером Вэй Усяню, лежа на крыльце перед его комнатой, их ноги болтались в прохладной воде внизу. Маленькие рыбки плавали под листами лотоса и время от времени покусывали их за пальцы ног. — По крайней мере, Учитель Лань почти всё время орал на тебя. — Я мог бы прервать ваши уроки и позволить госпоже Юй сделать перерыв, чтобы накричать на меня, — предложил Вэй Усянь. — Нет, — сказал Цзян Чэн, ужаснувшись этой мысли. — Этого достаточно за ужином каждый вечер, — вчера Вэй Усянь настолько громко чавкал супом, что заслужил в наказание целый день мытья полов в банкетном зале. От него всё еще слабо пахло лаком для пола. — Ну, на следующей неделе будет праздник Середины Осени, и тогда начнут прибывать ордены. Значит, конец уже близок! После этого госпожа Юй должна быть снисходительна. И вот что я тебе скажу — дядя Цзян поручил мне организовать добычу для большой ночной охоты во время Собрания. Ты можешь сказать госпоже Юй, что я обязательно всё испорчу без твоей помощи? Но Юй Цзыюань только холодно рассмеялась, когда Цзян Чэн затронул эту тему. — Ты думаешь, что ты справишься лучше, чем любимый ученик Цзян Фэнмяня? Ты никогда и ни в чем не был лучше этого сына слуги. Лучше практикуйся в заклинательстве здесь и молись, чтобы ты не опозорил нас перед всеми главами орденов в своем собственном доме. Он тренировался. Он сражался. Он учился. Он засиделся допоздна, слушая, как Вэй Усянь взволнованно расписывает планы предстоящей ночной охоты, заснул на полу в его комнате и проснулся в безумной суматохе, опаздывая на предрассветную тренировку с другими старшими адептами. Вэй Усянь часто опаздывал, но на этот раз именно Цзян Чэн привлек к себе укоризненный взгляд отца, когда они вместе бросились на тренировочное поле. Он должен был работать еще усерднее. Вэй Усянь был гением; всё давалось ему легко, от стрельбы из лука до фехтования, от запоминания непонятных руководств по заклинательству до получения одобрения Цзян Фэнмяня. Цзян Чэну приходилось потеть и бороться за самые маленькие достижения. К тому времени, когда он достигал одного из них, Вэй Усянь уже владел этим и двигался дальше. Здесь была комната для совершенствования только в тех вещах, которые Вэй Усяня не заботили. Этикет, о котором он редко беспокоился. Каллиграфия –искусство письма Вэй Усяня было прекрасно, как летающие фениксы, но совершенно нечитаемое. Детальные финансовые сделки ордена, в которые Вэй Усянь никогда не будет посвящен в любом случае. Как только приблизился праздник Середины Осени, Цзян Чэн перестал встречаться с ним вечером, чтобы выразить свое сочувствие. У него не было ни времени, ни сил. Праздник Середины Осени пришел и ушел. Цзян Яньли потащила всех вместе на несколько часов поедания юэбинов и наблюдения за луной. Они сделали бумажные фонарики, украшенные кроликами, чтобы почтить богиню Чанъэ и ее спутника Нефритового кролика на Луне. Цзян Чэн пнул Вэй Усяня под столом, когда тот начал слишком ностальгировать по своему кроличьему фонарю, и они вместе напились османтусового вина. Три дня спустя, словно штормовой ветер с запада, прибыли Вэни.