Пять секунд до лета.

Их посиделки вышли на славу. Они много пили, танцевали и наслаждались молодостью. Не закончились бы они так плачевно, уговорил бы Дайки повторить их заход в бар через пару дней. Мурасакибара думал, что его личный пиздец начался в кофейне, но нет его личный пиздец начинается с этой минуты. Оказывается не только Акаши мстительный. Сегодня он понял, что тоже очень мстительный, а ещё немного тупой человек… Парень трёт буквы на асфальте мысом кроссовка. Почему, когда разум Ацуши вырубился в край, ни один из друзей его не остановил от этой херни? Мало того, что вчера вечером, как последний баран отказался принимать помощь с вызовом такси и перся домой пешком, таща Дайки и Куроко, так ещё и решил всем рассказать, что Джун сука. Что им двигало непонятно, но он склонен винить явно лишнюю бутылку Саке, которая была куплена по дороге домой. Куроко не в силах закрыть рот, который вытянул буквой «о». Как будто Ацуши и сам не знает, что перегнул. На самом деле попытка оттереть бесполезна, ведь они явились в универ только к третьей паре. Во-первых, Дайки блевал всю ночь, во-вторых, пары были не лучшие в начале дня, в-третьих, он и сам ловил вертолёты до рассвета. Даже сейчас черепную коробку давит так, что хочется скрутить нафиг звонки со стен и сжечь, ведь их трель сводит с ума окончательно. Много вопросов остаётся без ответов. Например: Где он вообще взял эту ебаную краску? Почему она так въелась и быстро высохла? Как вышло, что охраннику было глубоко насрать на пьяных парней около входа ночью? Момои долго будет есть его мозги хлеще, чем угрызение совести? Сможет ли он признаться сам себе, что совесть действительно бунтует?       — Если она это увидит, то подумает, что я идиот. — садится на корточки и запускает пальцы в волосы он.       — Вряд ли это станет для Джун новостью. — зевает Дайки и хватает зависшего Куроко за рукав.       — Охуеть поддержка. — в след уходящим гаркает Ацуши.       — С тобой так сложно. — вздыхает друг и тормозит.       — Есть что сказать — выкладывай. — скалится Мурасакибара.       — У меня есть. — совсем тихо начинает Куроко и шикает из-за головной боли. — Ты можешь быть взрослым, ради моего душевного спокойствия?       — А я кто по твоему? — цокает парень.       — Человек, который из-за спора о Йогурте сделал компрометирующую надпись. — ехидничает Дайки. И не поспоришь, он в проигрышной ситуации, поэтому Ацуши просто делает то, что привык… Недовольно скрипит зубами, чтобы больше не разгонять эту тему. Парни понимают тонкий намёк. Им и самим не до этого. Им бы не сдохнуть от засушливой пустыни во рту, а не о необдуманных поступках трепаться. Слюны не хватит, чтобы в полной мере объяснить, что зря Мурасакибара так взвёлся. Куроко лишь ещё раз укоризненно качает головой, пока Дайки направляет его тело в здание, ведя прямо за собой. Их путь лежит к источнику воды, а то есть, к автомату с прохладными напитками. Ацуши не собирается продолжать разговор о девушке, желательно никогда, ведь сознание и так кувалдой бьет, а от этого виски разрывает. Они плавно обходят парочку студентов, прежде чем выйти к своему спасению. Мурасакибара первый засовывает пару монеток в автомат, уже предвкушая вкус холодного энергетика на кончике своего языка. Четкий выкрик в конце коридора заставляет его отвлечься от баночки в руке и повернуться. Значит видела. Он дико осуждал ее за отсутствие алкоголя в стакане с соком, который Джун пила весь вечер… Зря. В отличии от всех из их «сплочённой» компании, у неё бойкая походка, который она преодолела расстояние между ними в считанные секунды. Может и была логика в том, что она сама не пьёт и Момои не даёт. На ее лице ни малейшего намёка на усталость, вся при марафете: белоснежная, идеально выглаженная рубашка, заправленная в узкие джинсы, лицо намалёвано, волосы уложены, вообщем подъем у нее прошёл нормально, не то что у него. Ацуши себя кое как с кровати сковырнул, в душ сходить сил не осталось, лишь зубы почистил. А о чём-то кроме толстовки, чтобы накинуть на голову капюшон, речи не шло. Синяки под глазами такие, что в отражение смотреться страшно, тот хоть немного прикрывает опухшее лицо. И реакция у него довольно заторможенная, не такая как у Куроко, который поворачивается на звук, только когда седовласая около них оказывается, но все же. Больше осуждать в ней отсутствие страсти к алкоголю не будет. Найдёт что-то другое. Тут ее взяла.       — Мурасакибара Ацуши! — подходит и толкает его в плечо Джун, щурясь.       — Знаешь, девчонки обычно не так звучат, когда кричат мое имя. — сверху вниз смотрит он на ее недовольное лицо и с пшикающим звуком открывает энергетик.       — А ты действительно прав. — задумывается она, опуская руки по швам. — В следующий раз постараюсь, чтобы вышло более разочарованно! Момои, которая еле поспевала за своей соседкой хватается за грудь и с ужасом смотрит на смену эмоций на лице Ацуши. Дайки давится газировкой, которая льётся у него через нос и пачкает белоснежную футболку. Тёмная аура медленно скапливается между Джун и Мурасакибарой. Совсем немного, и ту можно будет потрогать руками. У парня будто душа от тела отделяется. Слишком резко она перешла в наступление. Но он тоже «молодец», сделал ей сюрприз прямо с самого утра. Правда его надпись потянула на семь из десяти по шкале жесткости, а Аоки выбила десять из десяти.       — Тебя уничтожили. — произносит своё умозаключение Куроко, хлопая глазами и стуча по спине Дайки.        — Кроме тебя этого было не кому сделать, чудила! — топает ногой девушка и ее перехватывают руки Момои.       — Это мелкая сука же понимает, что если я ее ударю, то она вряд ли очнётся до завтра? — сжимает он свой кулак и другой ладонью берётся за ее рубашку, специально сжимая посильнее, чтобы остались складки.       — А ты попробуй! — со всей силы бьет его ногой между ног Джун.       — Ацуши. — подбегает к нему Рёта и смотрит в выпученные глаза друга. — Покойся с миром. — смеётся он и хлопает его по плечу, потому что кому, как не дружбану, стебать дружбана? А тут и повод такой нарисовался.       — Я убью тебя! — рвано дыша, говорит парень и опускает взгляд.       — Если сможешь разогнуться до завтра. — хватается за косяк пальцами Джун и показывается в его сторону фак, пока Момои берётся руками за ее талию, таща подальше от Ацуши и поближе к безопасности. ☀️☀️☀️ Благодаря многочисленным хобби Момои, Джун успешно нашла давно забытое и свое. Танцы два раза в неделю были отличной разрядкой. Они отвлекали ее от всего сразу. Стоило только услышать музыку, как важнее преображения движений в ноты ничего не остается. Сегодня это как раз кстати, потому что надпись перед входом и вопросы одногруппников выбили почву из-под ее ног. Наверное только слепой не обратил внимания на эти яркие буквы на асфальте, а только немой не поинтересовался, заметила ли она эту надпись. А Аоки заметила. Прямо с самого утра, наверное одна из первых. И это было… Неожиданно. Нет, ну может она и сука, может и бесит его, но почему же нельзя было в лицо сказать. Что за детский сад? Вот Джун то ему вчера в морду изощрённые обзывательства кидала. И он мог бы, если бы его язык не заплетался, но не она заставила Ацуши так накидаться. Это был его личный выбор. Спортивный зал, кажется намного больше, чем в день игры. Пустые трибуны и отсутствие людей, позволяет рассмотреть его полностью, чем собственно и занимается девушка, пока ее подруга тащит маты из кладовки прямо на середину. Вообще у них был ещё час до начала тренировки, но Момои сочла необходимым прийти пораньше, видно, чтобы Джун не вернулась и снова не психанула. А она уже не особо хотела психовать. Синеглазая убедилась, что ее подозрения падали именно на того человека, который стал виновником сплетен о ней. Высказалась ему по этому поводу и немного, самую малость, переборщила. Признаёт, но не жалеет. Мурасакибара заслужил. Но Сацуки осталась непреклонна, поэтому Джун стягивает с ног ботинки и садится на один из матов. Йога, которую так бойко рекламировала розововолосая должна была помочь ее чакре и из едко-красного стать опять серой. С чего Момои взяла, что ее основной цвет серый? Может быть из-за отношения к реальности вокруг? Фиг знает, что с цветами не так, но вот очередная поза показала, что в ее теле есть мышцы, о которых она и не знала. Мидорима, который так вовремя пришёл в зал покидать мячик в перерыве между парами спешит раскрутить из неестественного положения девушку, которая валится на мат и не может распутать свои ноги. Джун обреченно стонет и кивает благодарно парню, который садится около неё.       — Я, наверное, должен принести извинения за Ацуши от всей нашей команды. — поправляет на носу очки он.       — Ты не должен. — снимает резинку со своего запястья она.       — Они уже квиты. — довольно глядит на них розововолосая, выкручивая свой позвоночник так сильно, что парень и девушка невольно ёжатся.       — Тренер про матч говорил. — подтягивает к себе ноги парень и садится по турецки.       — И? — тянет Момои и ее голос звучит весьма забавно, ведь та стоит вниз головой.       — Сказал, что все прошло хорошо. — поворачивает голову на хруст костей он.       — Это абсолютно самый худший момент моей жизни. Без сомнений. — замирает с поднятыми руками Джун. Завязывание хвостика переходит на второй план, потому что на первом стоит Момои, которая пытается размассировать ее спину и причиняет этим дикий дискомфорт. А она была правда. Надпись вообще больше не колышет. Теперь Джун беспокоит возможный перелом позвоночника. Это беспокоит и Мидориму, который наматывает круги около них и быстренько вычитывает в телефоне, что нужно делать при таких случаях и объясняет Момои, куда следует нажать. По мнению Аоки лучше всего будет нажать на пару кнопочек в телефоне, чтобы вызвать скорую. Ей определенно нужна помощь, кого-то кроме студентов, чья будущая профессия никак не связана с медициной. Вот так всегда, когда думаешь, что хуже быть не может, лови подставу побольше. Танцы отменяются и моральная разгрузка тоже.       — В следующий раз будет легче. — разминает плечи подруги девушка.       — Тебе кто-нибудь говорил, что твоё упорство иногда пугает? — страдальчески вздыхает Джун.       — Каждый день это слышу, с класса так четвёртого. — давит чуть сильнее Момои и девушка вскрикивает.       — Не так сильно. — тормозит ее Мидорима. — Надо плавно, чтобы разогреть мышцы, а не сломать кости.       — Дави сильнее. — слышится до ужаса раздражающий голос и стук мяча об пол.       — Уже не болит? — язвит Джун, не поднимая свой взгляд.       — Встань и проверь. — сухо произносит Ацуши, издеваясь.       — О, боже! — прикрывает рот ладонью Сейджуро. — Ты все-таки сломала ее.       — Она сама сломалась. — резко опускает руки Момои вниз, когда у подруги что-то хрустнуло в пояснице. — Сейчас вправлю, подожди.       — Нет. — мотает головой седовласая. — Не трогай меня, ты и так постаралась. — скользя жопой по мату, отодвигается она.       — А вы чего тут забыли? — поправляет свои очки Мидорима.       — Решили размяться. — хрустит шеей Ацуши.       — Поздновато пришли. — ставит руки на бока Момои. — Тут сейчас тренировка по танцам будет.       — А как же ваш зал? — отвлекается от сочувствия в сторону Джун Куроко.       — Стены покрасили. — пробует встать на ноги синеглазая и матерится в слух, поджимая губы.       — По-моему, для одной из вас танцы отменяются. — подрывается Мидорима и поднимает на ноги девушку, которая оловянным солдатиков встаёт с пола. — Я несу, а ты страхуешь. — командует он Куроко, который крутится вокруг девушки.       — Вы ее так уроните. — цокает Ацуши, наблюдая, и запускает мяч в кольцо. Один вопрос из головы решился. Вот откуда взялась краска. Получается, тот, даже не хотя этого, оказался ближе к ней, чем думал. То, что Джун занимается чем-то кроме разрушения его будней, стало новостью. На странице ни слова о танцах и даже намёка не было. Да и она выглядела довольно не пластичной и заклинивший позвоночник тому доказательство. Вообще, ее миниатюрное тело вызывает в нем какой-то чертов инстинкт. Прямо как с котятами. Он терпеть их не мог, ему больше собаки по душе, но сюсюкался с ними иногда. Тут, конечно, не все так просто. Они, очевидно, не переваривают друг друга и ничего больше. Не на столько, что при мимолётном взгляда на неё, сирена в его голове бы зажигалась — это было бы попросту нелепо, но все же, та изредка мигает, предупреждая об опасности.       — Слишком умный? — возмущается Момои. — Сам тогда отнеси. Для тебя это же будет легче лёгкого. Аоки хмурится, потому что не настолько наивна, как подруга, чтобы ждать от парня какой-то помощи. Тот скорее придушит ее. Нет, теперь единственный человек, который воспользуется удушением станет именно она, потому что Момои откровенно его провоцирует. Джун после ее очередной фразы вбивает подругу в пол одним взглядом и в мыслях уже заколачивает ее комнату досками, а затем обливает дверь бензином, чтобы пламя точно спалило дотла не только комнату, но и их дом. Розововолосая прячется за Куроко, как за живым щитом, пока Ацуши идёт в их сторону. Седовласая шаг сделать не может, не то что ударить, но видно, у соседки выработался рефлекс на такое лицо подруги. Но это сейчас она не может, а как только спина отойдёт Сацуки лучше ходить, оглядываясь, потому что ей конец. Чертов провокатор, который пытаясь исправить ее день и направить его в мирное русло, взяла и просто перевернула все с ног вниз головой, как и Джун Мурасакибара, когда закинул на своё плечо. Двигаться ей больно, но зато сыпать угрозами нет, поэтому это девушка и делает. Парень стойко не обращает внимания на ее слова. Это просто нереально, думает Джун, уставившись пустым взглядом в пол. Это же просто не может быть по настоящему. Похоже на галлюцинации. Может она влетела башкой в пол, когда делала позу «хер знает кого»? Ну, не может Мурасакибара так бережно нести ее по коридорам до вызванной машины. Не может ехать с ней домой и уж точно не может положить ее на диван, а затем притащить плед из комнаты Момои и укрыть. Сацуки кстати в армии не служила вроде, но голос довольно командирский сейчас указывает на все, что нужно сделать в первую очередь. На пояснице Джун появляется грелка о существовании, которой в их квартире она не знала. Розововолосая укладывает ее ноги на подушку и подкладывает вторую под ее шею. Боль медленно отступает, но напряжение во всем теле это не снимает. Хотя то не из-за спины. Есть ещё причина для этого. Седовласая не любила гостей. Хотя когда это останавливало ее соседку? Нельзя же так кому не лень рассказывать свой адрес. Этому в детских садах учат. Видно именно в тот момент Момои поняла, что слушать людей совсем не интересно и забросила это занятие раз и навсегда. Тогда же она походу и освоила тотальный игнор всевыжигающих взглядов, которые в неё посылает девушка, прозрачно намекая, чтобы та выперла нафиг Ацуши. Нет, плюсы в том что та так бойко замешивает тесто есть. Готовит она божественно и с любовью. Джун на ее стряпне и выживала во время экзаменов. А фраза «я новый соус только что придумала» была великолепна и аппетитна. Только в этот раз такое совсем не прокатит. Косяк слишком большой, чтобы обойтись одной едой.       — Вот увидишь, однажды ты будешь оглядываться на это и смеяться. — лепечет Момои, гипер-активно высыпая муку в миску.       — Я уверяю тебя, до конца жизни, каждый раз, когда я буду это вспоминать, тебе будет грозить опасность. — хмуро сдвигает брови Джун. В жизни обязательно должны быть паузы. Такие паузы, когда с вами ничего не происходит. Когда вы просто смотрите на мир, а мир на вас… Похоже Джун эти паузы на пенсии вернут, потому что сейчас приходится смотреть на парня, который решил проебать оставшийся учебный день именно в их доме. Она впервые на полной серьёзности задумывается, что эта квартира проклята. А если нет, то откуда взялась вся эта нечисть, которая мило беседует? Ну, как беседует. Момои просто разговаривает и делится своим нескончаемым марафоном идей, по поводу их команды, а парень лишь изредка отвлекается от своего телефона, чтобы угукнуть. Лучшее решение не привлекать внимание, чтобы розововолосая не перекинулась на неё, ведь шансов сбежать у Джун сейчас нет. Телефон свой она достать не может, потому что сумка валяется около входной двери. Спина окончательно затекла. Старенький диванчик совсем на отличается своим удобством. Седовласая собирается с силой воли, которая особо выходить не любит и… Надо было не пробовать… Попытки слиться с местностью пошли по пизде. Парень оборачивается на звук, который та непроизвольно издаёт и Джун спешит одернуть голову, встречаясь с ним взглядами, ведь ее глаза начинают слезиться. Она не плакса какая-то, но жидкость без разрешения выступает в уголках. Все же надо было две таблетки обезболивающего выпить. А лучше сразу три, но Момои приверженец инструкций и больше одной пилюльки ей не дала.       — Я хотела промолчать. — начинает подруга, ставя руки в боки и тем самым пачкая свой фартук. — Но тебе надо съездить в клинику к родителям.       — Не поеду. — твёрдо отвечает седовласая и руки вперёд вытягивает, намекая всем видом, чтобы Момои вместо трёпа лучше помогла ей.       — Они быстро тебя на ноги поставят. — берётся за ладони девушки розововолосая.       — Поставят. — неохотно соглашается синеглазая, щурясь — А потом посадят за работу.       — Попроси у Рёты мазь. — не отвлекаясь от «очень важных» дел в своем мобильном, говорит Мурасакибара. — У него тоже были проблемы со спиной. Вроде помогла. — пожал плечами и хмыкнул он.        — Точно. — будто осенило Мамои и та не рассчитала свою силу резко дёрнула девушку на себя. Хочется материться, и Джун именно это делает, встречаясь щекой с полом, будто мысли его прочитала. Когда-нибудь тесное общение с Момои ее убьёт. Парень немного дёргается вперёд на инстинктах, которые требует помочь девушке, но его опережает сама она же, переворачиваясь с живота на спину. Судя по красноте на скуле там будет нехилый синяк. Ацуши протягивает многозначительное «Бля» и усмехается в кулак, когда в его сторону отправляется гневный взгляд и фак сложенный из крохотных пальцев. Джун всегда выглядит не грозной, а сейчас особенно. Так и не скажешь, что именно она ему по яйцам зарядила. Не был бы он пострадавшим, ни за что бы не поверил, что это крохотное существо могло такое выкинуть. Глазами ещё этими огромными хлопает невинно. Теперь Ацуши понял, почему все не замечают то, что заметил он. Аоки Джун милашка, а от таких подвохов не ждут.       — Давай я ещё что-нибудь приготовлю. — вытанцовывает около соседки Момои, не решаясь дотронуться снова. — Чего ты хочешь?       — Личного пространства. — страдальчески стонет седовласая. Джун молча прикидывает, сколько будет стоит уехать из страны, пока соседка волочет ее в комнату. По-любому где-то существует тихий тропический остров так и зазывающий к себе. Пальмы, свежее кокосовое молоко, песочек и самое главное — никаких друзей рядом. ☀️☀️☀️ Ацуши сидел на подоконнике и гонял клубничный леденец во рту, держа обе руки в карманах спортивной куртки. На пары по английскому он ходил только по хорошему настроению, а сегодня оно в говно. И он бы хотел быть в таком состоянии, но в столовке не продают бухло. Если бы не Куроко, его бы тут вообще не было. Зачем ему такой громкий будильник? Нафига Ацуши озвучил этот вопрос с утра и показал, что не спит? Мог бы остаться незамеченным, но нет, Куроко никогда не упускает шанс выволочить его вместе с собой и Дайки, потому что, что? Потому что прогуливать плохо. Кого это волнует? Точно не Ацуши, ведь к первой паре ходят только ботаны или те, кому надо кровь из носа сдать долги по учёбе. Мурасакибара приверженец правила «лучше поздно, чем никогда», поэтому свои хвосты опять закроет в самом конце семестра. Напротив его лица открытая дверь в лекционную. Он лениво рассматривает друзей, которые в отличии от него вгрызаются в гранит знаний. Да. Конец семестра самое то. Мурасакибара определенно не готов прямо сегодня изменить свой взгляд на жизнь, а сосредоточенное лицо Кисе, который не догоняет что там на доске пишут, добавляют ему уверенности в том, что его суждения самые правильные. В мыслях медленно закрадывается идея взять больничный, не дожидаясь выходной недели. Все равно их игру перенесли на неопределённый срок. Парень рассчитывал выпустить скопившийся пар и возмущения в зале, но тренировка сегодня отменилась. Хорошо ещё вчера они немного абстрагировались от мира с Дайки, играя в приставку всю ночь и делясь своим мнением по поводу изменений в расписании чемпионата между Универами, иначе бы Ацуши точно взорвался. Именно поэтому Мурасакибара больше сонный, чем злой, а Дайки уже вовсю слюнявит стол под своей головой. Слабак. Слабак, которому он должен ящик пива. Пятница намекает собой, что долг можно вернуть вечером и это будет к месту. Он поворачивает голову на звук прокашливающегося горла около себя, переставая таращиться на друзей и резко спрыгивает с нагретого местечка.       — Доброе утро. — произносит мужчина, а по совместительству тренер и руководитель его отделения. Ацуши медленно моргает, рассчитывая, что за поклон это вполне сойдёт. Он встречается с ним взглядом и руководитель давит смешок, раскрывая журнал в своих руках. Хороший мужик. Никогда просто так мозг не выносит. Хоть так и не скажешь, но видать у него тоже была бурная молодость.       — Где настроение? — спрашивает он и мельком поглядывает на парня.       — Не думаю, что вы действительно хотите услышать ответ. — вяло выдаёт Ацуши и пинает левой ногой невидимый камешек.       — Я понимаю, — кладёт ему руку на плечо тренер. — Но на преподавателей и администрацию навалилось много работы по объединению потоков. Сейчас не до баскетбола.       — Зачем вообще нужны эти объединения? — хоть ему уже объясняли, но Мурасакибара так и не смог врубиться. Это объединение свалилось из неоткуда и задело собой много Университетов. Департамент образования выдал четкие инструкции, из-за которых теперь все в администрации носятся, как в жопу ужаленные. Вообще по словам какого-то умника, это поможет расширить горизонт возможностей для студентов. Вместо основных шести предметов они смогут выбрать дополнительные. Почему то все сочли такую идею грандиозной, не спросив мнения тех самых студентов. Мурасакибара может на пальцах одной руки посчитать мазохистов, которые вместо сна выберут дольше торчать в университете. А торчать в незнакомой группе людей будет ещё меньше желающих. Так вот и возникает вопрос: «нахуя?», который парень задаёт в миллионный раз, но в более мягкой форме. Потому что обьединение потоков — это бред полный!       — Вот увидишь. — усмехается мужчина. — Это облегчит жизнь и нам, и вам. — он косится на часы и хлопает его пару раз по спине, прямо со звуком звонка. — Еще один прогул и тебе влетит.       — Знаю. — цокнув, закатил глаза Мурасакибара, провожая мужчину взглядом. Тренер спешит по коридору, чтобы успеть до звонка пройти большую его часть и не нарваться на толпу студентов, которые затормозят движение мужчины. С таким количеством папок в руках ему будет трудновато пробиться к своему кабинету, который находится около столовой. Там как раз самый ажиотаж, потому что после первой пары все идут пить кофе. Ацуши очень хочет кофе, но ждет, пока препод отпустит его группу, чтобы не тащиться за ним в одиночестве. Быстрей бы вечер и пиво, но и кофе вполне сойдёт. Лучше это, чем ничего. Он хватает свой рюкзак с подоконника, когда из класса наконец вываливаются его друзья, которые сразу заметив его меняют траекторию движения. Слава богу, что в его группе учатся только двое из них. Терпеть треп сразу всех, он сейчас не готов. Кисе более оживлённо шевелит своей пятой точкой, а вот Дайки тащится, как помятая картошка.       — Слышал новости? — блондин закидывает ему руку на плечо.       — Какие именно? — приподнимает бровь в вопросе Ацуши.       — Парень съел сто шесть онигири и умер. — оживлённо сообщает абсолютно бесполезную информацию Рёта.       — Значит предел сто пять. — вытянув руки и хрустнув пальцами, с зевком выдает Дайки. Рёта щипает зависшего в своих мыслях Ацуши, который забыл опустить бровь, и уставился вдаль по коридору. Момои проскочила мимо них ракетой, вливаясь в глубь толпы и бормоча что-то себе под нос. Нетипичное поведение менеджера настораживает. Обычно, именно оно заканчивается его очередной отмашкой от всех дел команды. Вот и сейчас Мурасакибара прокручивает в голове, что случится на этот раз. Головная боль была совсем недавно, как и отравление. Черт. Надо придумать что-то посущественнее. Он кидает взгляд на окно и идея выпрыгнуть в него с каждой секундой не кажется безумной.       — Даже не пытайся. — щипает того за бок блондин.       — Перестань. — пихает его в пол силы в плечо Ацуши.       — Мы все свободны и она это знает. — монотонно произносит Дайки, но почему-то это звучит, как смертный приговор. Розовая макушка мельтешит в обратную сторону, таща в своих руках что-то по меркам нормальных людей странное. Ацуши реагирует первым, черта с два, это нечто станет его делами. Им не так часто выпадают полностью свободные выходные. Тем более Мурасакибара и сам может устроить себе тренировку. Сразу же отпадает вариант с окном, потому что есть вероятность сломать ногу, и тогда покидать мяч в кольцо не выйдет ещё месяц точно. Вот почему они не на втором этаже? Дурацкий четвертый. Мозговая активность запускается по полной и вот новый план затмевает старый. Он просачивается между друзьями и приветственно машет какому-то опешившему парню, будто они старые приятели. Лестничный пролёт становится все ближе и Мурасакибара почти сбегает, но… Блядский Кисе Рёта.       — Ты куда? — заорал друг на весь коридор и повис на его плечах, дьявольски сверкнув глазами. Один тонуть в этом дерьме тот явно не собирался.       — Мать твою за ногу. — хватается за цепкие рученки и пробует их разжать Ацуши.       — Ребят… — подходит к ним девушка, таща за собой Дайки и кидает все из своих рук на пол прямо им в ноги. Вот от этого ее «ребят» Мурасакибару пробирает до костей. Заставляет шевелиться волосы на макушке. А улыбка Рёты прямо ему в щеку добивает окончательно. Парень осматривает каждое лицо и зубы начинают скрипеть, от чего конфета в его рту лопается, рассыпаясь. Менеджер радостно сообщает, что у них есть возможность побыть волонтёрами. Класс. Просто. Супер. Класс. Общественная работа — первое в списке, что он люто ненавидит, было бы восхитительно, если бы та прониклась к нему тем же и убралась из его жизни нафиг. Но самостоятельно она это сделать не может, а вот Момои притащить ее может и блять, как же это здорово у неё выходит. ☀️☀️☀️ Делать вид, что в гостиной никого нет, больше не работает, как и надежда уснуть заново. Ну, почему все эти люди опять собрались именно в их квартире? Джун зарывается лицом в подушку, а затем накрывает ей голову, но ребят все равно слышно. Приходится встать с кровати, когда очередной отборный мат слетает с уст довольно подкованного в ругательствах человека. Все его слова будто с ее губ сняты. Ещё немного и Аоки тоже их озвучит. Она пальцами приглаживает волосы, но это не помогает, потому что лечь вчера спать с мокрой головой было фиговой идеей. Один тапок так и не нашёлся под кроватью, а происходящее за дверью начинало выглядит интересным. Можно сказать интригующим, потому что грохот и беготня по паркету, перерастает в самый настоящий топот лошадей. Девушка мешкает, прежде чем повернуть дверную ручку. Точно ли ей необходимо знать, что там творится? Нет, вообще-то, но звук разбитой посуды очень сильно поторопил ее выйти. Если хотите знать как оказаться в пижаме, с лохматыми волосами, нечищеными зубами, с повязкой для сна на подбородке и одном тапке перед тремя парнями, то спросите Джун. Она обязательно расскажет и покажет на практике. Первым пунктом для этой цели, нужно найти соседку с полным отсутствием мыслей о неправильности. Хотя наверное, для всех в двадцать правильно все. Ладно. Зато кухня цела. Какой-то плюс. Не существенный, но плюс. Мидорима смотрит на неё, вскинув свои брови. Вот как будто Джун и сама не знает, что в данный момент похожа на бомжа. Не обязательно так очевидно таращится. Нет. Понять его можно, ведь обычно они все видят ее совсем другой. Без синяков под глазами, с не опухшим лицом, с укладкой, в отлично подобранной одежде и в двух ботинках. Да. Вот такая вот Джун по утрам и это нормально. Ладно. Это пиздец полный. И дело тут не только в ее внешнем виде.       — Момои, твою ж… — хлопает себя по лбу Джун, когда замечает рулоны ткани, которые пристроились у стены.— Что опять?       — Благотворительность. — любезно улыбается она и направляет взгляд на ничего не видевшего из-за предмета в руках Рету.       — Господи. — проводит рукой по лицу седовласая. — Дай мне сил. — шепчет себе под нос она.       — Его нет. — подмечает Мидорима, который от усталости валится на диван и запрокидывает голову к потолку.       — О, кстати. — поднимает палец вверх и бросает своего парня на произвол судьбы Момои. — Когда я проснулась, сделала тебе завтрак и сходила к Рёто за мазью.        — Когда я проснулась, то потратила пол часа, просто просыпаясь. — говорит синеглазая и морщится, когда Рёта влетает в диван и скатывается с него на пол. Так вот откуда столько мата и грохота. А она и не знала насколько развит словарный запас у блондина. Нашёл кому довериться. Орет так имя своей девушки, будто это может что-то изменить. А что Момои? Момои просто вдохновлённая натура, которая уже успела переключиться на поиски тюбика в своей сумке.       — Сейчас помажем тебе спину и ты сможешь пойти с нами. — несётся через всю гостиную розововолосая. Джун нервно икает и ищет поддержки, косясь на Куроко, который обречённо вздохнул и пожал плечами, садясь на стул. Подмоги ждать ниоткуда. Каждый в этой комнате уже погряз в этих зыбучих песках… А ведь мама предупреждала, что взрослый мир жесток, а люди в нем суровые.       — А я хочу пойти с вами? — неуверенно уточняет седовласая, беря протянутый ей тюбик.        — Конечно. — твёрдо кивает Момои. Розововолосая окидывает взглядом соседку и та уже не выглядит пострадавшей, а значит ее без зазрения совести можно добавить в список помощников. У неё две руки, две ноги, не больше, не меньше — отличный волонтер. Только вот подруга слишком бодрая, что не вписывается в норму. Все три дня своего больничного она еле волочилась по квартире. Джун говорила, что спину попустило ещё вчера, но она все равно не пошла сегодня в Универ, поэтому Сацуки думала, что та врет, чтобы не продолжать массаж, который Момои лично делала, после просмотра парочку роликов с обучением. Но два часа дня на часах немного успокаивает и убирает все подозрения. Аоки действительно бодрая.       — Как в прошлый раз? — скептически сдвигает брови Джун. А в прошлый раз это заняло целый день, не считая дороги. Кому во благо они чистили вольеры, если приют закрыт, так и не было объяснено. Собаками и хер пойми чем от них двоих несло ещё неделю. Прекрасная трата летних деньков, ничего не скажешь. Это было первое хобби Момои, что попробовала Джун и кстати то оказалось самым безобидным. То есть, одноразовой акцией. Ещё тогда шестое чувство просило свалить куда подальше, но надежда на то, что это не повторится была сильнее. Вообще надежда штука странная и нехера не практичная.       — В этот раз мы будем работать с людьми. — довольно быстро начала своё объяснение девушка.       — Работать-это когда за это платят. — облокотился на диван локтями Рёта, подмечая в слух все, что хотели подметить остальные.       — Любой труд полезен. — насупилась Момои и сложила руки на груди.       — Ого. — отвлеклась от созерцания пространства вокруг Джун, когда наткнулась взглядом на пластинки в углу комнаты. — Это тоже вы принесли?       — У нас не было выбора. — провожает ее взглядом Мидорима, когда та огибает диван.       — Сколько им лет? — садится на корточки и достаёт одну пластинку Джун. — Тысяча девятьсот семидесятый. — задумчиво читает в слух на краю обложки она.       — Так и знала, что тебе понравится. — довольно улыбнулась Момои. — Это твоё поле деятельности.       — Мы что устроим дискотеку? — усмехнулась Джун, подгружаясь в изучение остального добра коробки.       — Устроим день кружков в доме престарелых. — щёлкнул кнопку на чайники Куроко.       — Мне чай. — поднял руку вверх Мидорима. Где только откопала такой раритет? Хотя, Момои и мертвого откопает, если захочет. Не дай Бог, она действительно этого захочет… Труп в доме хуже, чем живые гости. Девушка медленно раскладывает пластинки по полу. Они просто в отличном состоянии. Такие даже не во всех музыкальных магазинах есть… Если подумать, прямо вдуматься, то Джун даже допускает мысль, что Сацуки не такая уж плохая соседка. В первой пятёрке точно, потому что та уже вовсю звонит организаторам и говорит о ещё одном человеке, который на секундочку не согласился. Похоже пора оторваться от пускания слюней на винил и сообщить об этом, пока не слишком поздно.       — Я не уверенна, что смогу. — поднимается с корточек девушка. — У меня сдача курсовой.       — До сих пор? — удивляется Рёта, отрывая голову от обивки, в которую уткнулся.       — Ага. — седовласая снимает тапок с ноги и проходится босыми ногами до кухонных шкафчиков.       — Так возьми мои старые конспекты. — любезно предлагает Куроко. — Можешь найдёшь для себя что-нибудь оттуда.       — Мне кажется, единственное. — привстает на мысочки и достаёт две баночки с чаем и кофе Джу. — Что поможет это жертвоприношение.       — Гринпис не одобрит. — усмехается Мидорима.       — Кровь животных вряд ли подойдет. — хмыкает задумчиво Джун.