Элис нетерпеливо выдохнула. Еще с детства она не терпела похороны. Не потому,что грустно - покойник уже на лесбийском облачке потягивает "маргариту",чего его жалеть? Врожденная чопорность англичан не позволяла разводить на панихиде завывания, но всё же, было бы куда справедливее предаться любимым занятиям покойного. Если его любили за широту души, не лучше ли устроить богатое застолье? Если кончилась скаредная старуха, так закопайте её поскорее,чтобы не тратила время живых попусту.
Пусть смерть не говорит больше,чем могла сказать жизнь.
Лондон хмурился. Высокое небо затянули молочные тучи, изумрудную листву кленов обнимала влажная прохлада. Кто-то шмыгал носом, кто-то тихо тараторил "отче наш", встретившиеся на похоронах старые знакомые обсуждали покупку загородного дома.
Элис стояла позади всей процессии, оглядывая близстоящие памятники. Настоятельница была добрейшей хваткой женщиной с румяным открытым лицом. Внимательный прищур серых глаз выдавал её недурной ум. С благоразумностью зрелой проворной женщины, нескучно прожившей более полувека, настоятельница Мария не вдавалась в расспросы, кто такая эта девушка, Элис; почему искала в монастыре ночлег и как её ливерпульский выговор занесло в Лондон.
Смирение монашек восхищало Элис. В лучистом взгляде теперь уже покойной настоятельницы, девушка читала благодушную открытость всему, что ниспошлет Господь. По основательности и ясности речи почившей можно было распознать юношеский размах её натуры, нашедший покой в послушании богу.
"Я верю,что у Господа для тебя припасена конфетка",лукаво говорила настоятельница, стоя в проходе в залу, где Элис просидела больше полутора часов в молчании перед ликом Святой Девы. Мария точно знала, что эта новая гостья не умела молиться. Это было видно по тому, как сторонится девушка убранства монастыря и как прямо смотрит в лики Святых. Настоятельница отлично помнила это немое вопрошание к небесам, ведь почти двадцать лет назад сама пришла с той же загнанной яростью в глазах в эти намоленные стены.
Элис всматривалась в черную древесину гроба, скрывавшего тело почившей, и всё еще ощущала тепло, обыкновенно разливавшееся в воздухе в присутствии этой доброй женщины. Даже плотный деревянный короб был не в силах сдержать широту духа настоятельницы.
Среди процессии, состоявшей в основном из постоянных прихожан монастыря и его обитателей, девушка заметила знакомый сухой профиль женщины, укрытый за короткой черной в горошек вуалью. Та, будто почувствовав на себе чужой взгляд, также приметила Элис и, после недолгого раздумья, направилась к ней.
— Соболезную, миссис Хадсон, — проговорила Элис, не переставая наблюдать за церемонией.
— Это всё просто ужасно, — отозвалась Миссис Хадсон. Она встала рядом и также следила за тем, как священник заканчивает прощальную речь.— Кому могла насолить монахиня?
Элис видела миссис Хадсон дважды и оба раза девушка была в восторге. Миссис Хадсон с настоятельницей Марией водили дружбу, и по заговорческим их перешептываниям было видно, что этих двух немолодых женщин связывает не только общее прошлое, но и авантюрность натур. А также очертания бутылки вина, проступающих в элегантной дамской сумке миссис Хадсон.
— Тоже не верите в это смертельное падение? — спросила Элис. Миссис Хадсон пожала плечами: "да разве в этом можно было поверить?". Настоятельницу нашли в её комнате, лежащей возле своего письменного стола с проломленным черепом и держащей в руке сочинения Аквината. — Они, в общем-то, тоже, — девушка кивнула на скучившихся у гроба монахинь. — Монастырь закрывают для вольнослушателей. Милость настоятельницы больше не прикроет мой зад.
— Тебе есть куда пойти? — Миссис Хадсон внимательно посмотрела в лицо девушке, точно определяя степень безнадежности её положения. Оглядывая кого-то вот так, женщина по обыкновению слегка подавалась вперед, склоняя голову вбок, что придавало ей вид чрезвычайно озабоченный и учтивый. Коротко стриженные рыжие волосы усиливали сходство с подряхлевшей орлицей.
— Пока нет, — ответила девушка. — Мне сообщили об этом почти перед самыми похоронами. Нужно прикинуть, как много в Лондоне желающих задарма приютить бездомного художника.
Миссис Хадсон помолчала, немного помявшись, и аккуратно, но крепко взяла Элис за рукав пиджака, потянула её в сторону от процессии.
— Мария ,наверное, говорила, что я сдаю комнаты? — начала женщина, когда они подошли к самой часовне, к припаркованному подле самых ее каменных стен лакированному катафалку и курящему флегматичному шоферу в жилете нараспашку. — Я могла бы поселить тебя в одной, но она совсем дрянная... Нижний этаж, там такая плесень!
— Неа,миссис Хадсон,— покачала головой Элис. — Мне нечем платить.
— Мне нужна помощница, — спешно заверила девушку Миссис Хадсон. — По правде говоря, у меня есть пара постоянных жильцов, и мне не помешали бы лишние руки.
Женщина говорила, аккуратно подбирая слова, очевидно, не договаривая самую значительную часть намечающейся сделки. Она не слишком колебалась между новостью о бездомности Элис и предложением, стало быть предполагала заранее такой исход. Миссис Хадсон - старая лисица, хотя беззлобная и по-английски благородная. Элис с добродушным подозрением сощурилась:
— Миссис Эйч*, я,может и деревенщина,но не идиотка. Колитесь, в чем подвох? — Элис театрально сгорбилась, сложа руки на груди и заглядывая в глаза исподлобья.— Нужно драить клозеты? Исподнее хозяйское стирать?
— Ты задаешь слишком вопросов для той,где негде переночевать,милая, — заметила миссис Хадсон и одарила Элис снисходительным наставническим взглядом, мол "бери пока дают, на месте разберешься".
Девушка в ответ согласно кивнула:
— Резонно, — и, помедлив, тихо добавила — Большое вам спасибо, миссис Эйч. Вы очень выручаете меня. Клянусь отдать вам всё до последнего пенса,как только встану на ноги.
Когда девушка убежала паковать вещи, миссис Хадсон задумчиво посмотрела ей в след. Настоятельница Мария была её старой подругой, и ни за что бы не впустила в монастырь, бывший ей домом, дурного человека. И хотя они с этой забавной девушкой встречались всего пару раз, миссис Хадсон ощущала благодать верно сделанного выбора.
Почившую Марию Домингес убили и не просто так, это понятно любому, имевшему в мозгах больше одной извилины. Вопиющий случай смерти монахини непременно заинтересует Шерлока, и когда он снова начнет рыскать в поисках улик, то наткнется на неприступные монастырские стены, внутри которых даже его детина-братец, Майкроф, будет бессилен. Эта девушка, Элис, провела с убитой последние несколько месяцев, и её во что бы то ни стало нужно было удержать вблизи.
Более того, Шерлок, взвинченный азартом расследования, становился невыносим. Подобно торнадо, он носился по дому, наводя ужасный беспорядок. То и дело к нему начнут шастать полицейские, оставляя смачные мокрые следы на коврике в прихожей. От Джона Ватсона помощи ждать не приходилось, ведь он разрывался между страстью обзавестись дамой сердца и страстью к своему негомосексуальному сожителю.
В конце концов, теперь можно со спокойной душой отлучаться на встречи с мистером Гофманом, старым евреем из Северной части Лондона, с которым миссис Хадсон завела милое знакомство,стоя в очереди в пекарню. Мистер Гофман пах табаком и свежайшими букетами роз.
Да и обновить барельефы в гостиной и прихожей следовало давно, так что художественные навыки Элис не пропадут. Ручная роспись взвинтит и без того немалую стоимость жилья: сулимую выгоду миссис Хадсон высчитала тут же, в чем ей не могла помешать постоянная тоска по почившей Марии. Женщина умело сочетала в себе дельца,располагающего домом в центре Лондона, и женскую заботу, в отсутствие детей даримую обитателям этого самого дома.
Она определенно поступила правильно, и теперь, отключив внутреннюю бизнесвумен, с чувством тоскливой скорби наблюдала за тем, как тело настоятельницы опускают в могилу. Вместе с гробом под землю уходили все их вечера, проведенные за игрой в бридж, вся их юность, прожженная под песни Битлов и под небом Вудстока. Мария назубок знала "Сумму теологии"**и обожала дешевые стеклянные бусы, горстями сыпавшиеся на фестивалях. Она была светлейшим человеком, но при случае могла наподдать так,что у обидчика трещали суставы. Пила как грузчик, флиртовала как Софи Лорен.
Марии не стало в одночасье, и без того небольшой мир миссис Хадсон стал ещё меньше, сузился, точно обручальное кольцо.
— Нет,нет,нет! Идиоты!— послышался возмущенный голос Шерлока. Широкими шагами он пересекал кладбище, направляясь к процессии. Позади него немного отставал Джон, крича вдогонку сыщику приказы остановиться. — Они же не дадут осмотреть тело!
Процессия вяло зашушукалась, кто-то с сочувствием смотрел на прилетевшего детектива, распознав в нём убитого горем родственника или ещё бог весть кого. Миссис Хадсон безучастно смотрела на похоронный балаган, чувствуя отступающую скорбь. Беснующийся сыщик, приторный, тяжелый воздух, грохот комьев земли о крышку гроба погибшей подруги смешались в цветастое месиво.
— Миссис Хадсон? — Ватсон отвлекся от достававшего священника Шерлока и заприметил одинокую фигуру женщины. — Что вы здесь делаете?
Домовладелица тем же взглядом, не выражавшим интереса, мазнула по приближающейся фигуре Джона Ватсона, коротко, со стоном выдохнула, улыбнулась и , обмякнув окончательно, осела на смоченную дождем землю.
***
Миссис Хадсон пришла в себя уже на кушетке собственной гостиной. Рядом на прикроватной тумбе отливали тусклыми бликами пузырьки нашатыря и сердечных капель. За окном зачинались сумерки, значит без сознания она пробыла пару часов. На включенном экране телевизора вещал Грэм Нортон, на алых диванах которого заливались те ребята из нового сериала про вампиров. В дверном проёме появился Джон Ватсон с подносом чая руках.
— Вы очнулись! — обрадовался мужчина, спешно поставив поднос на тумбу и припал к её постели. — Вы нас испугали,миссис Хадсон.
—Я в порядке, Джон, — заверила домовладелица, погладив его по сложенным на её постели ладоням. Декорации собственного дома внушали спокойствие, будто кутерьмы на кладбище не было вовсе. Но чувство зияющей тоски не давало усомниться ни на секунду:Марии больше нет,и её смерть была чрезвычайно странна. — Мария была мне дорога.
— Вы были знакомы? — спросил Ватсон, подавая женщине чашку, наполненную чаем до самых краев (верный признак холостяка и лентяя).
— А Элис уже пришла?— спохватилась миссис Хадсон, будто не слыша вопроса.
— Какая Элис? — непонимающе нахмурился Джон. В ответ на его реплику раздался дверной звонок.
— Это наверное она, — с уверенностью произнесла домовладелица. О недавнем приступе обморока напоминала лишь некоторая помятость лица и прически женщины, которые обыкновенно бывают после затяжного полуденного сна. — Джон, эта девушка поживет немного здесь. Будь душкой, помоги ей с вещами. Она занятная особа! — сказала она чуть громче уже вслед уходящему Ватсону.
Не снимая с лица гримасу озабоченности, Ватсон открыл входную дверь, изнывающую под монотонным дребезжанием звонка. В стоявшей на пороге девушке в сопровождении пары чемоданов и в бейсболке набекрень, Джон незамедлительно припомнил свидетельницу недавнего происшествия в закусочной.
— О, и ты тут, Коротышка, — отозвалась девушка, очевидно, также узнав Ватсона. — Я Элис, а это мои чемоданы. Разберешься по ходу, — бросила она, протискиваясь внутрь коридора и по-братски хлопнув по плечу Ватсона, так и застывшего с раскрытыми дверью и ртом.
— А я... мда, — вымолвил мужчина, оглядываясь. Новая знакомая, деловито уперев руки в бока, обвязанные рукавами пиджака, осматривала прихожую.
— Неплохо, — присвистнула она,— а где миссис Эйч? — она обратилась к Джону: тот всё еще растерянно стоял в дверях. — Да ты не стесняйся, проходи. Миссис Эйч, спрашиваю, где?
— А.., — только и успел начать Ватсон, как из комнаты миссис Хадсон послышался голос женщины: "Джон! Комната Элис на первом этаже".
"Миссис Эйч!", воскликнула Элис, направившись вглубь дома. Смутно осознавая происходящее, Ватсон внес чемоданы и покатил их к ближайшей комнате, что никогда не сдавалась за всё то время, что они прожили с Холмсом в этом доме. Джон видел эту комнату лишь однажды, около года назад, когда Мориарти спрятал в ней пару ботинок в честь начала их большой Игры.
"Шерлок будет в ярости", приговаривал он с довольной усмешкой, открывая дверь.
Вкатив чемоданы внутрь, Ватсон осмотрел предлагаемую для девушки комнату: внутри пахло сыростью и ностальгией. Небесная краска стен кое-где была изъедена бурым грибком. Камин зиял черной распахнутой пастью, давно не знавшей тепла зажженных брёвен.
На чемоданах мужчина приметил пару цветных клякс, из внешнего кармашка торчали патлы кисточек. Сами саквояжи были достаточно новые, мягкая охра кожи лишь слегка была испещрена мелкими морщинами, что говорило либо об аккуратности хозяйки, либо о том, что куплены они были не так давно. Памятуя о босяцком виде гостьи, оба варианта слабо увязывались с действительностью.
Снова усмехнувшись, Ватсон в предвкушении большого переполоха отправился к себе в спальню. Шерлока дома не было: после провала на кладбище он отправился просить Майкрофта посодействовать эксгумации тела покойной монашки. "Шерлок будет в ярости", повторил он, краем уха уловив доносящиеся из коридора непривычные отзвуки молодого женского голоса.
***
Было около восьми вечера, когда в мирное пространство общей гостиной влетел Шерлок. На лацканах его пальто, плечах, растрепанных кудрях волос светились крохотные капли от недавнего дождя. На ходу сняв верхнюю одежду, Шерлок широкими шагами пересек комнату, схватив со стола пару дротиков для дартса, всегда лежавших под рукой, и тут же метнул всю охапку в стену, украшенную улыбающейся физиономией.
Джон пил вечерний чай, закинув ногу на ногу читал газету и лишь поглядывал на разъяренного друга, снова и снова отправлявшего дротики в многострадальную стену миссис Хадсон.
— Эти, с позволения сказать, люди либо безмерно тупы, либо пытаются помешать мне заниматься своим делом, — отчеканил Холмс, с остервенением выдергивая впившиеся в штукатурку стены иглы. — Религия! Опиум народа! Что за чушь!
Вжих!вжих!вжих! Теперь Шерлок отправлял по одному дротику за раз, видимо, устав от постоянной надобности выуживать их обратно.
— Пусть кормят голодных детишек и красят яйца!
Вжих!
— "Настоятельницу Марию не вернуть этим", — паясничал Холмс. — "Мы не хотим внимания". Какое малодушие!
Вжих!
— Я думал, ты поехал просить помощи Майкрофта, — Ватсон спокойно взирал на взбешенного сыщика, прихлёбывал чай и предвкушал реакцию на новость о новой постоялице.
— "Британское правительство не может вмешиваться в дела церкви", — повторил Шерлок интонацией брата. — Превосходно!
— Вот как? И что же ты намерен делать? Бросить расследование? — спросил Джон, окончательно оторвавшись от чтения.
— Пока не знаю,— огрызнулся Холмс, устало плюхнувшись на кушетку и закрывая лицо ладонями.
— А у меня новость. Миссис Хадсон поселила нового жильца...
— Да плевать я хотел на нового жильца, если у него из головы не торчит разрешение на эксгумацию тела монашки!— процедил Холмс, не поднимая головы.
— Насколько я помню, у неё,— выделил местоимение Ватсон,— ничего ниоткуда не торчит.
— О, только женщин в этом доме не хватало,— проворчал сыщик в сомкнутые у самого рта кончики пальцев. — Мало мне твоего кудахтания.
— Миссис Хадсон говорит,что... постой, что? Кудахтания? —переспросил доктор, опешив от грубости друга.
—Именно, Джон,— Шерлок поднялся с места и широкими шагами отправился на выход.— Мне нужна тишина.
— Знаешь,что,Шерлок..., — начал было Ватсон, но был грубо прерван хлопком двери. — Ты будешь скучать по моему "кудахтанию", надменный засранец, — пробубнел он, недовольным жестом расправляя полотно газеты, дочитать которую, всё же, пришлось без удовольствия.
