***
Кар-Карыч, Совунья и Копатыч знали, что до вечера им можно было не волноваться о Лосяше. Они спокойно пообедали и теперь сидели в палатке у Совуньи и Кар-Карыча, как всегда, развлекая друг друга историями из жизни. Но дело близилось к ночи. После ужина прошёл час, потом два, потом три... А Лосяш всё не объявлялся. Около десяти вечера друзья забили тревогу. Лосяш уже несколько часов как должен был вернуться, ведь наутро они собирались пойти к колонии пингвинов все вместе. — Слушайте, не знаю, как вы, но я больше не могу просто сидеть и ждать! Я очень переживаю за Лосяша, — вскочила на ноги Совунья. — Он же даже еды с собой не взял! Голодать столько времени вредно, хо-хо, желудок посадить можно! А вдруг... с ним что-то случилось?.. — перешла она практически на шёпот, ужаснувшись своим мыслям. — Совунья, успокойся, — Кар-Карыч взял неугомонную сову за крыло. — Всегда надо надеяться на лучшее. Я уверен, что наш учёный сейчас в исследовательском раю и просто не хочет оттуда выбираться! — Да уж, бросил нас незнамо где и рад, забодай его пчела. Как его искать-то по такой темноте? С этим фонарём едва ли видишь дальше своего носа, — Копатыч, как всегда, пребывал в скверном расположении духа. — Никого сейчас не нужно искать! Подождём до утра. Если наш рогатый друг не появится, то я возглавлю спасательную экспедицию, — пообещал Кар-Карыч. — Карта и компас у меня с собой. Сказано — сделано. Товарищи остались на месте и все втроём легли спать в одной палатке. Только уснуть той ночью не мог никто.Судьбоносное знакомство
10 января 2021 г. в 13:09
В следующий миг, как показалось Лосяшу, он снова лежал на чём-то твёрдом с ощущением холода на лбу.
Попытка открыть глаза отозвалась в голове Лосяша пульсирующей болью, поэтому их пришлось тут же закрыть. Но желание узнать правду — а, точнее, научную истину — билось в Лосяше гораздо сильнее боли. Собрав всю свою волю в кулак и повторив действие ещё несколько раз, учёный наконец заставил свой взгляд сфокусироваться.
Он понял, что находится в помещении. Освещено оно было очень слабо — Лосяш предположил, что главным источником света сейчас служил его собственный налобный фонарь, заботливо снятый кем-то с его травмированной головы и теперь лежавший рядом с его местом.
Присмотревшись внимательнее, Лосяш определил, что помещение было раз в десять просторнее их с Копатычем палатки, а его белые стены плавно переходили в полукруглый свод.
Кажется, он уже читал о такой крепости в школьные годы! У неё было забавное название — «иглу». На севере такие домики изо льда и снега строили люди — существа, когда-то прибывшие в холодные края извне и обладавшие гораздо более развитым интеллектом, чем любые из известных Лосяшу разумных животных. И прямо сейчас он находился внутри самого настоящего иглу. Вот только его построили птицы, испокон веков жившие в покрытой ледниками Антарктиде! Сколько же ему ещё предстояло о них узнать!
Во входном проёме снежной постройки показалась чёрная голова. Один из пингвинов осторожно вошёл внутрь и, пристально глядя на Лосяша, остановился на расстоянии пары метров от него. За ним в иглу ввалилась целая куча крайне похожих на него птиц разных размеров и возрастов. И взрослые, и дети, и пожилые — все сгрудились недалеко от входа и, как один, глазели на Лосяша. Смотрелось это комично. Лосяш понимал причину такого поведения — для этих милых созданий он выглядел инопланетянином, не меньше, особенно в такой одежде.
Наконец через толпу протиснулись два взрослых пингвина, которые сразу же направились к Лосяшу. «Наверное, они и принесли меня сюда», — подумал учёный. Пингвин побольше подошёл к Лосяшу вплотную и потрогал ледяную примочку у него на лбу, проверив, не растаяла ли она, а потом... задал ему какой-то вопрос.
И вновь Лосяш не смог даже идентифицировать язык, на котором говорили пингвины. С языками у него в принципе всегда было не очень. В университете им английский преподавали только в первом семестре, и то там всем ставили пятёрки просто на основании посещения пар, а школьный курс за все эти годы начисто выветрился у него из памяти. Другие языки Лосяш учить никогда не пробовал — не было интереса. Поэтому в ответ он смог выдавить только:
— Hello, how do you... do?
Пингвин непонимающе посмотрел на него, а потом что-то прошептал стоявшему рядом сородичу поменьше. Тот кивнул и тоже попробовал обратиться к Лосяшу. Естественно, безуспешно.
— My name is Losyash. Do... you... speak English? — предпринял он ещё одну попытку, хотя знал, что смысла в этом нет. Пингвины явно не понимали английский, да и у него самого словарный запас подходил к концу.
Его несостоявшиеся собеседники вопросительно переглянулись, но больше ничего не ответили.
Лосяш знал, что не имел права расстраиваться: он должен был быть счастлив, что пингвины вообще умеют говорить! А ещё они строят такие масштабные сооружения, что само по себе говорит о наличии у них высокого интеллекта... Казалось бы, о большем он, как учёный-зоолог, и мечтать не мог! Не это ли главное?
Но ему так хотелось расспросить пингвинов обо всём лично! О том, как они приспособились жить в месте, где день и ночь длятся по полгода... О том, как они добывают себе пропитание... О местных развлечениях, в конце концов...
Сам того не заметив, Лосяш высказал эти мысли вслух:
— Нужно найти способ установить с ними контакт... Как только я смогу встать — сразу же пойду за блокнотом.
— Вы говорить по-русски? — внезапно донеслось со стороны толпы.
В глазах Лосяша загорелся огонёк надежды. Контакт есть!
— Да, говорю! — радостно воскликнул он и поморщился от громкости своего голоса. Чуть тише он добавил:
— Неужели вы... тоже?
Из толпы вышел невысокий пингвинёнок. На вид ему было лет десять.
— Здесь по-русски говорить только я, — сказал он чётко и понятно, несмотря на акцент. — Но я уже давно не встречать никого, кто бы знать этот язык.
Голос пингвинёнка был ещё высоким, но не по-детски хриплым. Интересное сочетание. Как и остальные его сородичи, он неотрывно смотрел на Лосяша, но по-другому — очень серьёзно, спокойно и открыто, как на... равного себе? Или даже как на коллегу? У детей редко можно было встретить такой взгляд. Казалось, он даже не удивился внешнему виду Лосяша.
Чуть помедлив, он подошёл ближе к Лосяшу и обеспокоенно спросил:
— Как вы себя чувствовать? Мы все очень испугаться за вас, вы лежать здесь несколько часов. Наверное, вы сильно удариться...
— Спасибо большое за вашу заботу, мне уже гораздо лучше, — улыбнулся Лосяш, хотя новость о том, сколько он пролежал без сознания, его слегка взволновала. — Простите меня, пожалуйста, за такое вторжение, я должен был лучше продумать систему передвижения в темноте.
— Кстати, ваш... лампа разбилься, когда вы упали. Я его починяйт. Теперь она целый, — пингвинёнок улыбнулся в ответ. — Раньше я видеть лампы только в книгах. Мы, пингвины, хорошо видеть без света.
— Прошу прощения за вопрос, а откуда у вас здесь... книги? — поинтересовался Лосяш. Вопросы в его голове рождались один за другим. — Ведь бумага, насколько я знаю, делается из древесины, а в Антарктиде деревья не растут...
Он уже жалел, что при нём не было блокнота: приходилось надеяться исключительно на свою память.
— Книги у нас и правда не печататься. Не из чего! Они достаться нам случайно: когда-то давным-давно на наш земля упаль ракета. Она совсем сломаться, от неё остаться большой гора металлолом. Всё дольжно быль сгореть, наверное! Но недалеко от ракета лежать книги, и они были совсем целый, только несколько страниц обгорель. Я их все просмотреть: там быль много картинок, и лампы там тоже были.
— Феноменально... Хотел бы и я посмотреть на остатки той ракеты, — восторженно проговорил Лосяш.
— О, я вам её обязательно показайт, когда вы поправиться! Это наш главный досто... достопримечательность. Дети любят играйт с металлолом больше, чем кататься с ледяной гора. Но я-то знать, что это не есть игрушки. Я уже делать из этот детали приборы, — гордо сообщил пингвинёнок. — Хотите, я принести свой радио?
— Конечно! Мне было бы безумно интересно на него взглянуть.
Пингвинёнок выбежал из иглу, выход из которого был уже свободен от толпы птиц, и так же стремительно вернулся буквально через полминуты. За это короткое время Лосяш успел раз двести поблагодарить небеса за то, что когда-то ему пришла идея об экспедиции. Он нашёл гораздо больше, чем предполагал.
Радиоприёмник был довольно маленьким, но он был очень похож на те, которые Лосяш регулярно видел дома. Даже антенна была на месте, причём очень длинная. Тот факт, что его сделал ребёнок, казался ему невероятным.
— Оно плохо работайт, наверное, потому, что Антарктида есть далеко от весь остальной мир. Но иногда можно что-то услышайт.
Пингвинёнок нажал на кнопку включения. В радиоприёмнике что-то громко зашелестело. Пара пингвинов, стоявших поодаль, даже вздрогнули от неожиданности, а Лосяш зажмурился от очередного спазма в голове. Но уже вскоре звук немного прояснился, и из приёмника донеслась едва разборчивая речь... на русском языке. Кажется, это была трансляция какого-то радиоспектакля.
— Феноменально! — повторил Лосяш, с восторгом оглядывая прибор. — Похоже, что у вас талант. Теоретически, в этой местности приёмники вообще не должны ловить сигнал, особенно в помещении... Как вам это удалось?
— В инструкция в одной книга быть сказано, что за сигнал отвечайт антенна. Я попробовайт сделать её чуть длиннее, чем в инструкция. А ещё я придумайт усилитель сигнала. Это не быль сложно, я просто...
Тут пингвинёнку пришлось прервать свой рассказ: к нему обратился кто-то из старших сородичей.
— Мне нужно уходить. Мама просить меня помочь с ловлей рыба на ужин.
Лосяш устало кивнул. От слабости его клонило в сон, хотя душа его летала.
Пингвинёнок пошёл к выходу, но на полпути обернулся.
— Быль очень приятно с вами познакомиться. А как вас звать?
— Меня зовут Лосяш, — ответил учёный. — Я тоже очень рад нашему знакомству. Я бы ещё о стольком хотел у вас спросить! А как зовут вас?
Пингвинёнок чуть смущённо улыбнулся.
— Меня звать Пин.