Папочка!

Учитывая, что я в этом доме была не особо желанным гостем (иначе считал только один человек), искренне думала, что мне для мытья подготовят какой-нибудь небольшой тазик с прохладной водой. Жаловаться бы не стала. Но, к моему удивлению, была подготовлена целая деревянная ванна. Она была заполнена, конечно, не до самых краёв, но для ребёнка, вроде меня, хватало более чем. Встав на табуреточку, окунула руку в воду. — Горячая, — изумлённо констатировала я. И снова мысленно выдала себе оплеуху. Дурацкое Подземелье в очередной раз заставляло меня восхищаться чем-то абсолютно нормальным. Как же я ненавижу это чувство. Как же мне презренно это место… — «Горячая»? — переспросила вошедшая в комнату Изабель и прикрыла за собой дверь. — Добавить холодной воды? — Иззи, — повернулась на голос, видя её перед собой с чистыми полотенцами. Мне вновь стало грустно от того, что я теперь примечаю подобные вещи… — Нет, всё хорошо! Водичка изумительная, — улыбнулась я. — О, тогда ладно, — показала улыбку в ответ. — Тебе помочь раздеться? Я помотала головой, и та лишь пожала плечами, отворачиваясь и начиная что-то искать на полках. Быстро сняв своё платье фасона «лучшая тряпка на всей помойке», отвязала мешочек с деньгами и хлебом с талии и… обнаружила, что он оказался дырявым, а все деньги, что были, выпали бог знает сколько времени назад. Возможно, по этим монеткам меня и обнаружили те работорговцы. Остался лишь чёрствый хлеб, который в дырку не проходил… Гадство! Спрятав, тем не менее, свой мешочек под тканью, я всё-таки залезла в ванну, и… Ох… Всё напряжение этого сумасшедшего дня вдруг отступило. Будто и не было предателя-Рона, встречи с работорговцами, папочки-Леви… Всё внезапно стало таким далёким и неважным в объятиях горячей воды, что я уже была не в силах сдержать удовлетворённый стон. Как же хорошо… Сразу почему-то вспомнился последний день в моём теле, как мы с Миш принимали общую ванну. Я вела себя тогда как идиотка, когда та просто прикалывалась надо мной, видя мои реакции. Хотелось бы вновь вернуться в те времена… К тем глупым посиделкам и разговорам ни о чём. Изабель рассмеялась, глядя на моё расслабленное состояние, а я словно вернулась из своей жизни в эту отвратительную реальность. Но сейчас хотя бы была горячая ванна, по которой я так скучала все эти годы, поэтому решила продолжить нежиться в ней, облокотившись о бортик, пока давали возможность. Немного понаблюдав за мной (хоть я уже должна была смириться с тем, что я ребёнок, мне всё ещё было немного некомфортно, когда меня видели голой, но в этот раз горячая ванна решала всё), девушка полила из ковшиком мои волосы и стала перебирать их. — Хм… У тебя очень спутанные волосы, ты знаешь? — Знаю. Без нормального ухода они путались, собираясь в какое-то гнездо. Расчёска тут вообще не помогала. Самым оптимальным было — убирать их в хвост или пучок. С этими кудрявыми волосами, доставшимися от Рона, было очень тяжело жить… — Хорошо хоть они не сильно длинные. И вшей вроде нет, братик будет очень рад. — «Вшей»? Тех маленьких насекомых? — Да-да! Мне кажется, вместо «Братик будет очень рад» было правильнее сказать «Братик был бы в ярости, будь они у тебя». Ладно, попытаюсь опять расслабиться… — Хотя всё равно подойди к нему потом. Он более внимательный, чем я. Изабель! — Хорошо, — пришлось согласиться. Было бы странно, окажись «нет» ответом, учитывая все мои речи про «папочку». Настало время пожинать плоды своих действий… Позволив мне ещё поваляться в ванной, девчонка вернулась ко мне через десять минут и приступила шоркать жёсткой вехоткой. Было немного неприятно, но я ничего не говорила. Мне хотелось поскорее смыть с себя всю грязь, что годами впитывала кожа, и ощутить себя чистой. Голову Изабель мыла тщательно, но осторожно, чтобы мыло не попадало мне в глаза. Всё-таки она очень милая. И своей заботой обо мне напоминала Нел, хоть по характеру были совсем разные. Я чуть потрясла головой, отгоняя ненужные мысли. Смыв с меня грязную пену, она помогла выбраться из ванны и тут же укутала в полотенце, не давая замёрзнуть, а вторым стала тереть влажные волосы. — Вот, — одобрительно кивнула та. — Теперь совсем как ангелочек, взглянь! Изабель подхватила меня на руки и поднесла к настенному зеркалу, позволяя мне взглянуть на себя. Я, наверное, впервые разглядывала своё новое отражение так чётко, до этого удавалось смотреть лишь через витрины магазинов или лужи. А ведь я… довольно симпатичная. Большие карие глаза и милые чуть пухлые губки, доставшиеся, видимо, от Нел. Густые брови и чёрные, на ощупь жёсткие, кудрявые волосы, которые выглядывали из-под полотенца, — от Рона. Чёрт, внешне совсем не похожа на Леви; у него были серые прищуренные глаза, тонкие брови и прямые волосы. Из общего только цвет нашей шевелюры. То есть я, конечно, понимаю, что в этом ничего странного нет, ведь мы не родственники, но всё равно… Слишком палевно. Переведя взгляд с себя на его сестру, приметила, что она тоже на своего братца ничуть не похожа. Возможно, боги рандома выдали им совсем разные черты внешности от своих родителей, оставив общим только низенький рост. В принципе в случае с нами можно дать то же объяснение, мол, я пошла в маму. Чёрт, о чём вообще думаю? Я не собираюсь всю жизнь играть с ним в «Дочки-материотцы», так что пускай всё это выглядит со стороны так, как есть, и пофиг. — А ты больше похожа на ангелочка! — улыбнулась я той, вызывая у неё смех. Ну, на самом деле она и правда очаровательна. В Подземелье не так часто можно встретить приятных людей, но мне видимо повезло, ведь мне встретились аж двое: она и Нел. Что ещё забавнее, помимо этого, их объединяло кое-что ещё — пренеприятные мужчины подле. — Арья… — расплылась она в улыбке. — Само очарование. Хотела бы, чтобы ты у нас осталась. Я люблю Леви и Фарлана, но я так мечтала о сестрёнке! — Я тоже всегда мечтала о сестрёнке, — прижалась к ней щекой, обнимая за шею. Господи, где всё время носит академиков, когда тут разыгрывалась такая сцена, достойная премии «Оскар»? — Милашка, — сдавленно произнесла Изабель, приобнимая меня в ответ. — Ты просто обязана понравиться им, и я тебе в этом помогу. Даже не знаю, к лучшему это или к худшему… От одной мысли о таком «отце» у меня мурашки по телу. Настолько он жуткий. Девчонка на время дала мне свою одежду, чтобы я не ходила в одном полотенце или вообще без него. Поэтому сейчас на мне была её рубашка, которая в длину доходила мне до колен, а рукава были закатаны, чтобы я не выглядела, как сбежавшая из психбольницы. На ногах — носки, тоже закрученные, чтобы не спадали. В принципе, даже так я смотрелась лучше, чем до этого в своём мешке из-под картошки. — Вот, — гордо продемонстрировала меня она парням. — Как видите, я могу управиться с детьми. Фарлан был не особо заинтересован этим, поэтому, быстро глянув на меня, тут же отвернулся, продолжая заниматься своим делом — сейчас он чистив какой-то маленькой щёточкой дуло пистолета. Леви тоже не сидел без дела — он натирал тряпочкой нож, и, когда он перевёл взгляд с того на меня, у меня чуть ноги не подкосились. Моя бурная фантазия вырисовывала, как он этим ножом вскрывает мне горло… Парень осматривал меня куда дольше своего друга. — Ты хорошо её вымыла? — уточнил он, будто говоря о какой-то вещи. — Конечно! — та подтолкнула меня к своему брату. На деревянных ногах и с, наверное, очень неестественной улыбкой я подошла к лавке, на которой он расположился, и покружилась, разведя руки в стороны. В моей голове в этот момент повторялось без конца «Господи, помилуй душу грешницы, не оставляй меня в этот момент, Господи…». — Сойдёт, — сухо произнёс он, вертя в руке ножик. Господи, спаси… — Значит, теперь я могу тебя обнять, папочка? — невинно хлопая ресницами, спросила я, наблюдая за его реакцией и пытаясь не грохнуться в обморок от ужаса заодно. Он, естественно, нахмурился и немного скривил губы, всем видом показывая, что при возможности с радостью бы вообще меня не касался. Предсказуемо. — Ну конечно можешь, что за вопросы? — возникла рядом его сестра и, подхватив меня, усадила ему на колени. Взяв за мои руки, как какую-то куклу, она заставила меня обхватить его торс, утыкаясь носом в мужскую грудь. М-мамочка… У меня чуть сердечный приступ от подобного не случился. Я нервно хихикнула. — Кстати, заодно вшей посмотри у неё, — сказала она, наконец отступая. — У неё что, вши?! — резко выдал он и, отложив своё оружие, отстранил меня от себя. Возможно, хотел просто скинуть на пол, но при Изабель не стал. — Ну, я вроде не заметила, — пожала плечами та. — Но лучше глянь сам. Мы пару секунд смотрели друг на друга, после чего он молча пересадил меня с себя на подушку. В следующее мгновение я почувствовала холодные пальцы на коже головы — по телу тут же пробежались мурашки, — они ловко перемещались, убирая волосы с пути. Я задержала дыхание, молясь всем богам, чтобы у меня ничего не было. Внезапно парень остановился и словно что-то достал с меня. Медленно повернув голову, уставилась на него, теперь уже ожидая худшего. — Твою мать, перхоть, — фыркнул тот. Перхоть… Чуть вслух не произнесла, облегчённо выдыхая. Обычно, если бы кто-то заметил, что у меня перхоть, я бы смутилась, но сейчас чувствовала себя прекрасно. Перхоть! Всего-то перхоть! Меня же не вышвырнут из-за неё за порог? Да нет, не думаю. — Ничего? — уточнила, искренне улыбаясь. — Я ещё не закончил. Уже расслабившись, я и не ожидала, что он что-то ещё найдёт у меня на голове, а посему беззаботно мотала ногами. Конечно, у меня периодически чесалась голова, но зуд ведь не означает только вшей, верно? Я довольно редко мыла голову из-за дефицита воды, да и с другими людьми в тесные контакты не вступала, кроме Нел. От неё я могла подцепить педикулёз в теории, но наверняка бы заметила, что у меня в голове завелась какая-то живность! — Вошь, — раздалось сзади как приговор. Приговор, как я поняла, к переселению либо на улицу, либо в другое тело.

***

К моему глубочайшему удивлению меня не убили. Даже не ругали. Ругали Изабель, которая пропустила вшей, так ещё и тёрлась об меня. Сказать, что я была в шоке, не сказать, конечно, ничего. Впрочем, даже не против такого поворота событий, раз меня пока не собирались отправлять на тот свет. Да и за дверь не выставили. Но тут я, правда, была ещё не уверена — повезло мне или нет. С одной стороны снаружи опасно, а с другой — здесь Леви. И тут даже объяснять не надо, просто «Леви», этим всё сказано. Изначально парни хотели просто меня обстричь под корень и больше не думать о проблеме. Я в целом была даже не против. Мне только четыре года, а короткие стрижки в таком возрасте не вызывали каких-то проблем, по крайней мере в Америке. А я в этом плане эксперт, у меня был стригущий лишай раза два-три точно, притом всегда на голове. «Удача» моё второе имя, ага. Но Изабель встала железной стеной, доказывая, что волосы для девочки очень важны и чуть ли не священны. Как итог — нас мыл дегтярным мылом сам Леви, и он же вычёсывал гребешком вшей. (Кстати, он всё равно со словами «Это дерьмо не чешется» волосы мне отрезал, оставив каре (во влажном состоянии, при высыхании стала кудрявым одуванчиком, да), когда я уже чуть не плакала от боли). Сей процедура у меня проводилась неделю, а у Изабель во имя профилактики всего пару дней. О том, что всё это время мы пахли просто отвратительно, говорить даже не стоит. Но кожный зуд на голове у меня и правда прошёл, как не было. Всю эту неделю я спала на скамейке (по размеру она мне идеально подходила, по ощущениям — не очень, но возникать не стала, предпочтя и дальше лежать на жёстковатой перине, но хотя бы не на холодном полу) в их главной комнате, поэтому, как обычно, просыпаясь в шесть утра, видела Леви, гуляющего по комнате или пьющего чай, будто ему заняться нечем в такую рань. В первый день пыталась притворяться спящей, но, видимо, получилось неубедительно, потому что он почти сразу понял, что я уже не сплю. — Так что с твоими родителями? — поставив кружку с морсом передо мной, спросил он. — Ого, — тут же удивилась такой щедрости от него. — Это… морс? — не сразу вспомнила, как он назывался на их языке. — Да, Изабель очень любит. — Всё-таки я оказалась права, сестричку он обожает, хоть это и не говорит. — Давно уже стоит, допивать надо. — А… Теперь поняла, почему он мне его дал. Ну, раз плесень не плавает, то пить можно. — Ещё раз. Родители? — Это ты, папочка, — упрямо настаивала на своём, отпивая немного. Вкусненько… Кажется, смородина. Он тяжело вздохнул. — Хорошо, пойдём другим путём. — Надеюсь, не насильственным… — Как ты до этого жила? — Очень грустно. — С кем ты была? — Без тебя, папочка, потому мне и было так печально! Почему ты раньше не приходил? Пристально на меня смотря, он сделал два глотка чая. Возможно, в его голове я заимела парочку переломов. Улыбнулась, скрывая в этом действии свою нервозность и страх перед ним. Я не могу сказать, кто мои родители, ведь он точно вернёт меня Рону, а тот в свою очередь — работорговцам. Вернёт, даже если будет знать, при каких обстоятельствах на меня напали те мужики, которых он так просто раскидал. С Леви мне было безопаснее хотя бы потому, что из тех ужасных слухов он не продавал никого в рабство. Просто убивал. Это уже куда милосерднее.  — Помнишь хотя бы свою фамилию? — «Фамилию»… — Что-то вроде второго имени. — А! — кажется, поняла, о чём он. И, что забавно, даже будь у меня желание ему рассказать, фамилии Нел и Рона я не знала. При мне их называли только по имени или какими-то эпитетами. — Солнышко, — назвала я то, как меня ласкательно звали, прекрасно осознавая, что это не то, что он хотел. — «Солнышко»? — свёл брови. — Я не про это. Фамилия это… — он провёл ладонью по подбородку, — то, что идёт вслед за именем. Изабель Магнолия. Фарлан Чёрч. — О, так вот какие у них фамилии! Леви тоже Магнолия? Леви Магнолия… Не очень звучит, конечно. — Ты не знаешь своей фамилии, так? Отрицательно помотала головой, и он раздражённо цыкнул. Хоть я этого не показывала, но в этот момент была так счастлива тому, что решила назваться собой, а не чёртовой Джой. Ища родителей Арьи, Леви вряд ли кого-то найдёт, даже если бы было кого искать. Понятия не имею, как он собирался искать родственников этой несчастной девочки, зная лишь внешность да имя (неверное). В итоге каждое утро он пытался что-то выяснить у меня обо мне, узнавая лишь то, как сильно его люблю и какой он замечательный отец. Я рассказывала что угодно, кроме того, что ему нужно было: любимый цвет — синий, фрукт — яблоко, овощ — картошка (на самом деле, редис, но я не знала, как он называется на их языке) и так далее. И, наверное, делала это зря, ведь этим безумно его бесила, а не трогал меня, потому что сестрёнка расстроится. С сестрой, как я заметила, у него достаточно тёплые отношения. Он никогда с ней особо не ругался и иногда вступал на её сторону, когда она спорила с Фарланом (а делала она это часто и по разным поводам), ещё трепал по голове, когда та из-за чего-то грустила (из-за того, что проиграла в споре с Чёрчем). Наблюдать за этой троицей было занятно, но я чувствовала себя лишней рядом с ними, хоть и Изабель старалась это исправить, скажем так. Она постоянно проводила со мной время, если ей никуда не надо было, играла и рассказывала истории на ночь. Роль моей старшей сестры она отыгрывала ответственно, видимо, пытаясь доказать блондинчику, что и она в чём-то бывает совестливой. В общем, я для неё была, как та кукла младенца в качестве проекта у средних классов. С Фарланом я не особо контактировала, он старался игнорировать моё присутствие, а я, не зная, что с ним вообще делать, тоже притворялась, будто для меня существовали только двое, в число которых тот не входил. И лучше бы входил… Вместо Леви, естественно. Его я боялась, как вши — дегтярного мыла, поэтому, если не считать рассказов о прошлом, была максимально покладистой перед ним, на что ему было абсолютно плевать. Мишель бы меня обсмеяла за это, но жизнь мне была дороже гордости. — Папочка! — я подбежала к убирающемуся парню и попыталась обнять его за ногу, но тот остановил меня, схватив за голову. Я чуть вздрогнула от неожиданности и на мгновение застыла. Однако, моя черепная коробка не раскололась в его руках, как орех в щелкунчике, поэтому широко улыбнулась, заодно ловя на себе его раздражённый взгляд (я почти перестала дрожать от него, прогресс!). Таким он становился всегда, когда слышал подобное от меня. Я бы может перестала так делать, но для меня было смертельно важно, чтобы он привык к этому. — Дай мне тряпочку, пожалуйста. — Нет, — отрезал тот. — Иди с Изабель играй. — Но я так хочу помочь тебе… — Я справлюсь. Ну вот как с таким человеком вообще общаться? Что ж… Лучше не нарываться, я полагаю. Леви мне в принципе ничем не позволял заниматься в их доме, поэтому «идеального ребёнка» мне удавалось разыграть только за столом на фоне Изабель (кстати, она как раз давала мне как-нибудь ей помочь). Та ела быстро, оставляя за собой кучу крошек, которые, пока брат не видел, стряхивала на пол, а ещё много говорила. Поэтому я ела нерасторопно, не оставляя за собой даже капли супа, а открывала рот только перед трапезой, желая всем приятного аппетита, и после, благодаря за еду. К слову, кормили меня хорошо. Иногда даже слишком, что я переедала, но всё равно съедала порцию до самого последнего кусочка. В этом мне помогал серьёзный взгляд «папули», хоть сейчас отправляй его больным анорексией. Стопроцентное выздоровление. Побочка — булимия. Бр… Проснувшись в свой последний день лечения от педикулёза (хотя уже два дня у меня ничего не вычёсывалось), я снова увидела Леви, сидящим за столом за кружкой чая. Перед ним уже стояла вторая для меня. Это выросло в какую-то странную традицию, хоть и жили вместе мы недолго. Даже Нел так быстро не заметила, что её дочь начала вдруг просыпаться рано в одно и то же время. — Доброе утро, папочка. — М-м. Забравшись на стул, заглянула в свою посудину. Жёлтый напиток, по запаху яблоко. Я немного отпила. Точно, яблочный морс. С удовольствием отпила ещё. Обычно к этому времени у него уже были вопросы ко мне, как например, при каких обстоятельствах я встретила тех работорговцев. Для себя я давно решила, что наша встреча с ними произошла случайно, и именно это я и говорила Леви, хоть и иными словами. Тем не менее, он всё ещё глядел куда-то сторону, сидя полубоком на стуле, и ничего не говорил. Мне даже как-то неловко стало, в остальное время не сказать, что комфортно, но то было хотя бы ожидаемо, а сейчас… я не знаю, как реагировать. Мы и до этого оказывались в подобных ситуациях, когда он молчал, а мне, соответственно, не на что было отвечать. Просто сосуществовали, пока не приходил кто-то. Если то был Фарлан, то он начинал о чём-то беседовать с Леви, чаще всего, о «работе». Изабель же в этом плане более желанна, она общалась с нами обоими, побуждая к совместной беседе. В общем, наедине нам было сложновато. Ему, подозреваю, не нравилась ушивающаяся рядом, как он сам порой говорил, «сопля», а я была… ну… из тех, кто просто любит жизнь? Мне, по идее, лучше держаться от него подальше, но имеем, что имеем. Да и у бандита куда больше шансов оказаться на Поверхности, чем у рядового жителя этого городка. Ладно, нужно рассуждать логически. Что нужно делать в данной ситуации, чтобы соответствовать статусу «идеальной дочки»? В первую очередь нельзя тревожить старших, если они того не хотят. Ага. То есть раз он не говорит, то говорить и не хочет, так? Звучит весьма логично. Во-вторых, нельзя создавать проблемы, которых можно избежать. Если я буду сидеть смирно, тихо попивая морс, то и хлопот никаких не появится. Тихие спокойные дети нравятся всем. Резюмируя, нужно… просто сидеть? Ха-а-а… Если так подумать, то от меня всю жизнь ждали, чтобы я была какой-то, не знаю, куклой. Кукла, которая тихо сидит в уголке и ничего не делает, а если ничего не делает, то и не косячит. Мда… Быть «идеальной» для взрослых та ещё скукота, ну и ладно. У меня есть хотя бы яблочный морс. Кстати, на самом деле у меня, пожалуй, и не было шансов следовать всем этим требованиям. Не я находила неприятности, как думали они, а неприятности — меня. Сиди на месте или не сиди, вещи вокруг просто… случались. Я всё ещё не совсем понимала, как работало сейчас моё невезение, но надеялась, что оно не активируется в самый неподходящий момент. К счастью, ничего плохого не произошло. К несчастью, ровно как и хорошего, ведь парень спустя некоторое время встал и молча ушёл. Что.

***

Днём мою голову мыла Изабель, поздравляя с победой над вшами.