Ginger

       День икс приближался так же неумолимо, как и мой нервный срыв. Примерно на пятый день усиленной подготовки я перестала следить за количеством выпитого быстрорастворимого кофе, спала максимум три часа в день и совершенно забыла о таких простых радостях человечества как питание. Наверняка я выглядела просто ужасно, однако думать о презентабельности собственного вида мне не приходилось — вавилонская клинопись полностью завладела рассудком. Мне было жизненно необходимо сдать экзамен профессора Скатт и усиленная зубрежка была мне в этом лучшим другом.        Было бы нечестно сказать, что моя фанатичность здесь была направлена сугубо на получение новых знаний. На самом деле, я была полна решимости доказать циничному преподавателю, с которым с самого начала обучения у меня сложились самые премерзкие отношения, что способна достичь отличных баллов сама, а не благодаря моей высокой фамилии, как он любил повторять. Впрочем, сомневаюсь, что даже после успешно сданного экзамена, отношение Скатта хоть в чем-то бы переменилось. Он был именно из той категории людей, что судят по обложке и на всю жизнь.        А еще он был из Готэма и ненавидел Уэйнов так же сильно, как и любых других богачей в этом погрязшем в коррупции и преступности городе. И так уж сложилось, что я была дочерью Томаса и Марты Уэйн.        Вообще-то у меня было личное мнение о том, что Скатт наверняка пострадал из-за всех этих бесконечных готэмских распрей, однако оно не выходило за границы моей черепной коробки, и лезть в прошлое этого брюзги я не собиралась. Не для того я покинула родной город, чтобы связываться с чем-то, что привело бы меня обратно.        В общем, вавилонская клинопись, мы отдалились от темы.        Утром в среду мне предстояла пересдача самого объемного цикла археологии, а в обед вторника в дверь моей съемной квартиры забарабанили с такой силой, что я даже подскочила, едва не опрокинув все свои конспекты с многочисленными цветными пометками на мягкий сиреневый ковер.        — Черт!        Никакие визиты не входили в мои планы, ведь изучение материала было распланировано буквально по минутам, и малейшее промедление могло означать упущение важной даты или исторического факта.        — Бекки, открывай! Я знаю, что ты еще жива там, под завалами макулатуры.        Против воли у меня вырвался смешок. Аккуратно переложив многочисленные тетради с коленей на стол, я в два шага, слегка покачиваясь от быстрого подъема и борясь с цветными кругами перед глазами, подскочила к двери.        — Вали к чертям, Ли Бо, — с усмешкой произнесла я, рассматривая гостя через порог.        — Ты удивишься, но я уже здесь, — фыркнул он в ответ, заинтересованно заглядывая за мое плечо и рассматривая неубранную комнату. — Так я был прав. Решила похоронить себя в методичках Скатта?        — Разве это не было бы поэтично?        — Ну, в свете всех событий — вполне.        — Мне нужно сдать этот экзамен, Крис, — устало выдохнув ответила я, а после вскинула брови. — Ты меня отвлекаешь.        — Сколько дней ты не ела?        Вместо того, чтобы любезно удалиться мой друг Кристофер бесцеремонно сдвинул меня с прохода и прошел внутрь моей однокомнатной квартирки. Окинув взглядом завал за моим рабочим столом, заляпанный кофе и моими отпечатками айпад, а также разбросанные по полу распечатки, изображающие древние горшки и ложки, покачал головой и открыл холодильник, расположенный в неприметной кухоньке в углу квартирки.        — О-ой, — присвистнул он, зажимая свой нос. — Тут повесилась мышь? Ты вообще знаешь, что такое гигиена?        Мои щеки тут же залились румянцем. Я действительно давно уже пренебрегала уборкой, питаясь либо в забегаловках, либо в студенческом кафетерии и большую часть времени проводя в кампусе университета. Собственно, меня это не особо напрягало, пока кое-кто не смерил меня уничижительным взглядом.        Резко захлопнув дверцу холодильной камеры перед другом, я сложила руки на груди в защитном жесте.        — Ты из общества анонимных санитаров? Мне надо заниматься, Крис.        Вскинув руки перед собой, прикидываясь будто испуган моего недоброго взгляда, он отступил на шаг.        — Ладно, не кипятись. Клянусь, что отстану, если сходишь со мной в Мак. Прогуляемся и ты поешь, а после грузись дальше своей историей.        — Археологией, вообще-то.        — Как скажешь. Так, что?        Словно предавая мой скептичный настрой, желудок громко заурчал, стоило импульсам голода дойти до мозга. Я ведь действительно уже очень давно нормально не ела, перебиваясь чипсами и крекерами, и теперь эта восхитительная какофония звуков была причиной понятливой ухмылки на лице друга.        — Давай, пошли, Бекс.

***

       С наслаждением откинув в сторону обертку двойного чизбургера и отпив из полулитрового стакана колы, я блаженно улыбнулась.        — Напомни, почему голод превращает тебя в такую отвратительную язву?        Крис чуть нагнулся ко мне и прищурился. Челка из его кудрявых каштановых волос упала на глаза и он небрежно смахнул ее рукой, подмигнув компании девушек за моей спиной. Его карие глаза как всегда задорно блестели, а приглушенный свет выгодно золотил бледную кожу. Мой друг был очень обаятелен, высок, почти под два метра, и строен. В университете за ним толпами бегали девчонки, готовые быть кем угодно, лишь бы получить толику внимания. Но наперекор всему этому, Кристофер Ли Бо поддерживал лишь узкий круг общения, по какой-то неизвестной мне причине не слишком-то близко подпуская к себе людей. Имела ли к этому отношение его принадлежность к касте студентов факультета психиатрии, мне пока не удалось понять.        — Напомни, почему ты это терпишь? — ухмыльнулась я.        — О, это все твое исключительное… Как бы это сказать… Эго. Просто сложно устоять.        — Ха-ха.        Подобные шуточные перебранки были у нас в чести. И хотя порой мы могли переступать черту и говорить друг другу лишнего, с каждой новой ссорой это нас только сближало.        — Ладно, схожу-ка я в ту милую комнатку.        Махнув Крису на прощание, я покрутилась на высоком барном стуле и неожиданно для себя встретила завистливые взгляды девчачьей компании за соседним столиком, явно положившей глаз на моего друга. Смерив меня с ног до головы презрением, девицы мгновенно отвернулись, стоило мне послать им милую широкую улыбку. Пожав плечами, я расслабленно облокотилась о стену позади себя и закинула ногу на ногу.        Темнело и в кафе собиралось все больше людей. Тут и там толпились парочки, заказывая фаст-фуд, по углам сидели одинокие хипстеры, что-то строча за своими ноутбуками или заполняя тоненькие тетрадки. Я обреченно вздохнула, вспомнив о завтрашнем экзамене и подперла щеку рукой. Расслабленность после встречи с другом одолевала меня, и я была не в силах прямо сейчас нестись домой, чтобы исступленно зубрить предмет. Перебирая в голове причины посидеть в безделье подольше и притупляя кричащую совесть внутри, мой взгляд сам собой переключился на экран телевизора, вещавший вечерние новости. Картинки сменяли друг друга, рассказывая об экстренных ситуациях в стране, и я почти отвернулась, чтобы послать вылезшему из уборной Кристоферу издевательскую улыбку, когда вдруг меня привлекло одно кро-охотное словечко.        «Готэмский маньяк или вмешательство криминальных группировок?», гласила подпись в новостях.        Против воли прислушиваясь к словам смазливой дикторши, я пропустила возвращение Ли Бо.        — Напомним, что несколько месяцев назад уже была убита чета Уэйн, — сердце таки пропустило удар, а в горле образовался неприятный ком, заставляя судорожно сглотнуть. Я нахмурилась, внимательно вглядываясь в новости. — Дело было закрыто, а полиция утверждала, что это было случайное нападение с целью ограбления. Убийца так и не был найден. Так есть ли связь между нынешними событиями и той ужасной трагедией? Капитан полиции Готэма Сара Эссен не дает никаких комментариев, однако из анонимных источников стало известно, что состояние Брюса Уэйна, сына Томаса и Марты Уэйн и наследника огромной многомиллионной корпорации остается критическим и врачи не дают утешительных прогнозов…        Бум!        Стакан колы вылетел из ослабевших пальцев, пока я хватала ртом воздух и остекленевшим взглядом смотрела на фотографию младшего брата, крупным планом высветившуюся в телевизоре. Мне показалось, что на меня вылили ушат ледяной воды, иначе я не знаю как объяснить резко похолодевшую кожу и табун мерзких мурашек, пробежавший от поясницы до самого затылка. Руки охватила нервная дрожь, а в голове оглушительно зазвучал собственный пульс.        Когда широко распахнутые глаза заслезились, я резко сорвалась с места, лихорадочно пытаясь вытянуть из кармана мобильник. Распахнув входную дверь кафе плечом, с третьей попытки набрала номер нашего дворецкого Альфреда Пенниуорта и прикусила костяшки пальцев, вслушиваясь в протяжные гудки. Ожидание приводило в настоящее отчаяние, на том конце никто и не думал брать трубку. Что ж, поняла я, Альфред вполне мог быть и сам мертв.        — Боже! — воскликнула в ответ собственным мыслям и со всей силы зажмурила глаза.        Ни один из домашних номеров не отвечал, а звонить на сотовый Брюса и вовсе было бесполезно — благодаря моему усердию, я была благополучно заблокирована уже давно.        — Бекки… — плеча коснулась теплая рука Криса.        Испугавшись, я чуть не выронила смартфон, резко развернулась и едва не зарядила Крису по скуле, но вовремя остановилась.        — Ребекка, ничего еще неизвестно, — попытался успокоить друг.        Да, ничего не известно. Но, черт, я знала свой родной город как облупленный и подобного рода новости не просачивались за его пределы просто так. Вывод напрашивался лишь один и приводил меня в настоящий ступор, не давая трезво мыслить. Я не знала, что мне делать, истерика накатывала медленно, но верно, я уже чувствовала как мне сдавливает горло, не давая дышать. Чувство вины поднималось из закоулков сознания, прежде старательно упрятанное как можно дальше.        Мой маленький брат пострадал, а я стояла здесь, невредимая, просто потому что бросила его в этом чертовом городе и лишила семьи не менее жестоко, чем тот ублюдок из подворотни, перечеркнувший нашу жизнь в одночасье. Так чем же я была лучше?        Ведь это именно я, прекрасно осознавая свои действия, уехала из Готэма, ведомая эгоистичным желанием вырваться подальше. Это я переступила порог семейного особняка, старательно игнорируя умоляющий взгляд младшего брата и заглушила чувство вины самообманом. Да, я оставила потерянного ребенка именно тогда, когда он больше всего во мне нуждался и отправилась постигать археологию в Нью-Йорк. По крайней мере, я это так называла.        На деле же я просто сбежала как последняя трусиха из города, грозившего свести в могилу нас обоих. И теперь мне предстояло вкусить плоды своих поступков.

***

       Первая волна истерики была успешно предотвращена знаниями Криса в области психологии. Мне удалось взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Я еще несколько раз пыталась дозвониться до Альфреда, но все впустую. Успела хорошенько пожалеть, что удалила номер детектива Джеймса Гордона из готэмской полиции и успешно именовала себя распоследней тупицей.        — Скатт точно влепит тебе неуд, — обреченно проговорил Крис, проведя рукой по волосам.        — Скатт сейчас последнее, что меня волнует, Кристофер, — все еще дрожащим голосом ответила я.        Мы сидели в здании аэропорта в ожидании моего рейса. Гениальная идея вернуться «домой» посетила меня после трехчасовых попыток дозвониться и дотошно пролистанных новостных сайтов с абсолютно идентичной информацией. Поняв, что все как один журналисты пророчат смерть очередному Уэйну, я побросала свои скромные пожитки в сумку и заказала билет до Готэма. Вот-вот должны были объявить о посадке, и мы с Кристофером сидели в зале ожидания, крепко держась за руки. Поддержка друга ощущалась очень остро и вселяла надежду.        Было решено, что проблему с нашим деканатом уладит Крис, а вот, что теперь делать с профессором Скаттом я понятия не имела. Пропущенный во второй раз экзамен, и снова по семейным причинам, на этот раз уж точно станет катализатором моего скоропостижного исключения. В голове так и стояла картина того, как Скатт собственными руками выбрасывает мое личное дело из окна ректора, при этом гаденько посмеиваясь и пританцовывая. О да, наверное он ждал такой удачи с самого моего поступления, старый брюзга.        — Мы что-нибудь придумаем, — утешительно закивал Крис. — Ректорат должен принять во внимание ситуацию, к тому же твоя успеваемость говорит сама за себя.        — Если честно, сейчас я готова лично забрать документы из кампуса, лишь бы только с Брюсом все было в порядке, — прошептала я. — Это ведь я его бросила, Крис, что, если…        — Никакого «если». Если то, что я слышал о Брюсе Уэйне — правда, то этого парня так просто не прогнуть.        И я молилась, чтобы это было так.        Когда объявили о посадке, я резко подскочила, слегка напугано озираясь. Мне не хотелось возвращаться в Готэм. Это был город, с которым меня связывали самые худшие воспоминания, хотя и хорошего было не мало. В груди поселилось тяжелое чувство обреченности, словно я наперед знала, что эта поездка станет для меня судьбоносной.        Тепло попрощавшись с Крисом, я медленно побрела к стойке регистрации. В какую-то секунду мне захотелось развернуться и уйти, но я, сжав кулаки, шла вперед. И, когда за моей спиной закрылся трап самолета, я почувствовала себя запертой в клетке, из которой не было выхода. Собственные действия показались мне вдруг спланированными кем-то извне. Предчувствие советовало бежать, виски пульсировали, а я, отбросив панические мысли, напомнила себе:        Брюс. В этот раз ты его не бросишь.

***

       Перелет прошел словно в тумане. Давний недосып сказывался и большую часть времени я проспала. Меня разбудила стюардесса уже в аэропорту Готэма и, пройдя всю волокиту с багажом, я благополучно поймала такси.        Правда, прежде чем двинуться по названному адресу, тучный мужчина среднего возраста подозрительно смерил меня взглядом. Понятное дело, лохматая и помятая, со скудными пожитками я едва ли создавала хорошее впечатление. Однако, водитель и сам был далеко не душкой и мысленно я взмолилась небесам доехать до особняка в целости и сохранности. По пути я еще несколько раз названивала дворецкому Альфреду, но, как и прежде, результатов мои звонки не дали. Дурное предчувствие нарастало.        До особняка мы доехали сравнительно быстро. Машина остановилась у подъездной дорожки и я расплатилась с водителем, оставив ему щедрые чаевые. Так сказать, чтобы не провоцировать плохих мыслей. Вокруг не было ни души, дом казался пустым, все окна были закрыты. День был пасмурным, меня со всех сторон обдували холодные ветра и я, мрачно поежившись и запахнув куртку покрепче, подошла к большим дубовым входным дверям. Итак, у меня были ключи, если, конечно, мой брат и дворецкий не сменили замки. Покопавшись в кармане я достала золотой ключик и уже было поднесла его к разъему, как прямо перед моим носом неожиданно распахнулась дверь.        Передо мной стоял Альфред. Такой же удивленный, как и я. Однако, помимо удивления, на его лице я могла четко разглядеть некую обреченность, раскаяние и огорчение. Как всегда собранный, в дорогом костюме-тройке черного цвета, с шелковым галстуком и карманными часами на цепочке, в руке он сжимал кожаный чемодан. Удивление на моем лице сменилось отчаянием. Что такого могло случиться здесь, чтобы Альфред покидал наш дом? В моей голове назрел только один ответ.        — Мисс Ребекка? — словно не до конца уверенный в увиденном спросил Пенниуорт.        И я, позорно разрыдавшись, бросилась ему на шею, на чем свет стоит проклиная себя.        Я так и не увидела Брюса.