Распятый

У него больше нет глаз, или его темница лишена света как единственной возможности осознать что-то, кроме того, что Легато вкладывает в его голову, — остаётся загадкой. За стенами наверняка беснуется буря. Но иногда кажется, что в двери бойко стучит Вэш, нетерпеливо и настойчиво как в детские годы, в его каюту на корабле проекта «Семена». — Просыпайся, братишка. Рэма научит нас играть в покер. — И добавляет шепотом. — На деньги. … Которые не стоят ничего в новом мире, что нарисует себе новую валюту. Найвз всегда им проигрывал. Он прекрасно чувствовал свои карты и читал человека напротив. Но он не хотел, чтобы Вэш плакал, когда проиграет. — Разумеется, он сойдет с креста. — Сказал Легато тихо, словно обезличенный белый шум. — Хотите отправиться на поиски? Нейронити расслабляются до такой степени, что Найвз может запросто порвать Легато на куски, а может растянуть удовольствие на годы. На свой безумный вкус. Однако, он, игнорируя выедающую глаза тьму, ступает навстречу выходу. Найвз впервые ощущает себя по-настоящему живым, осознавая нутром, что чувствует в какой стороне свобода. (По правде говоря, Легато контролирует его тело лишь с целью поддержки расслабленного после долгого заточения мышечного каркаса. Не усилием больше.) Найвз падает и поднимается, разбивая лицо и колени, с иррациональной человеческой жаждой жизни. Тело время от времени трансформируется в сосредоточения лезвий, кромсая что-то неопределимое (все единое), в безразличии абсолютного мрака. Когда ножи его высшей, ангельской воли, способной на все, чего никогда не сумеет человек, рассекает полотно титановой двери, кажущейся и вовсе бумагой, Найвз лицезреет свет. 
Он не слеп. И они вовсе не пустыне, как казалось ранее Найвзу. Город, в котором ранее заправлял Билл Конрад, выдавая себя за графа, теперь устлан из густого, богатого ковра своих покойных обитателей на последней стадии зловонного разложения. Дома стоят девственными, нетронутыми. Война закончилась без него. Найвз останавливается, будто уклоняясь от удара. Вечеринка без куска пирога на своей тарелке. Мелко, унизительно. Масштабно, великолепно. — Ступайте, господин. — Говорит Легато в самой опасной для себя близости, на шаг позади, в неизменно учтивом поклоне. Найвз лишь улыбается. И смотрит перед собой, на бесконечную пустыню неживого. — Приготовь обед. *** Света прибавилось и Найвз лицезреет много нового. Даже слишком для открывшихся глаз. Если Вэш и ушел, то искать то, чего уже не найдет никогда. — Что ты творишь? — Найвз отталкивает Легато в сторону и становится у плиты. — Это же стейк! Сейчас я бы выломал твои руки. Ну, разумеется. Он должен быть с кровью. А Легато не верит в сохранность настоящего живого мяса в этом гиблом месте. Уцелела пара городов на Гансмоуке или нет — остается неважным. Куча не приспособленной к жизни и цивилизации падали — не враги его господина. К тому же первоклассные стейки им всегда пригодятся. Кто-то должен служить. А кто-то господствовать. В руках Найвза все сгорает до обугленных краев. В сковороде злостно шипит масло, обжигая руки стоящему рядом Легато (а Найвз всегда успевает увернуться). — Я не пробовал ничего ужаснее. — Говорит Найвз, все больше понимая, что в нем нет ничего от созидателя, сидя за столом напротив Легато. Впервые. Плоть стейка сгорела из середины, как и его собственная, и потому Легато не может оторвать взгляда от господина. Словно его поедает. Глаза болят от непривычно яркого света. (Легато бы не допустил, чтобы Найвз переживал испытание мраком в одиночку.) Легато копошится приборами в собственной тарелке, вырезая уцелевшее, перекладывая живое, румяное мясо в тарелку Найвза, подставившего ее с покорной злобой, почти никогда не сходящей с его лица последнее время. — До чего я дошел... — Говорит Найвз, убеждаясь, что не все потеряно. — К истине? — спрашивает Легато, словно и самому желая причаститься к знанию, едва заметно склоняя голову, обнажая шею для сечения лезвием. Если господин сочтет нужным. *** Легато откровенно ожидал другого, когда речь заходила о плотских желаниях Найвза. Господин создавал противоречивое впечатление. В нем была истерия желанной, оберегаемой девственности и садист, зашедший так далеко, что не нуждался в собственном члене для удовлетворения плотского. Легато — человек. И, разумеется, он — прогадал. Лежа на простынях, полностью обнаженным, распростертым, с раскинутыми врозь ногами, он понимает насколько долго ждал этого, настолько, что это пронзило его естество вместо позвоночника, не раз терявшего целостность. Его желание — его новый позвоночник. Это помогло бы жить. Это позволило бы умереть. Господин бы не касался обнаженной кожи ни с трепетом, ни с ненавистью, ни с брезгливостью. Просто испытывая то, насколько смертного человека перед собой, жалкого, беспомощного, можно презирать. Он бы позволял касаться лишь того, без чего бы пожелал родиться в мире, где ангелы, подобные ему, заполнят Гансмоук и многие другие планеты. Он будет бить, наступать ногой на лицо, почти раздавливая череп, не потому что хочет, а потому что может. — Ляг ровно. — Разбивает десяток лет сбивчивых фантазий Легато в горький прах. Найвз просто раздвигает Легато ноги еще шире, и с трудом входит в него. Жестко по неопытности и только. И получает совершенно человеческое удовольствие, роняя голову Блусаммерсу на плечо. Даже неловко касаясь его шеи сухими губами. Легато дает волю своим рукам, касаясь тела господина так легко, будто он — туман, мираж и не более. Пока Найвз двигается в нем до самозабвения автоматически, уходя в себя все больше. Даже почти не дыша. Легато вдыхает запах его теплой, белой кожи. Совсем человеческой. — Просто лежи и, мать твою, не двигайся, Блусаммерс. Рассекает пространство жесткое. Лезвиями. Неуверенное. Перьями. *** — Ты не мог ничего получше придумать? — Найвз недовольно покрутил в руке авторучку. — Пустой город полон всего, господин… Я могу… — Ты все, человек, можешь. И сбежать — тоже. — Найвз заставляет Легато снова упасть в кресло напротив одним взглядом. Найвз понимает о Легато больше, чем даже сам Легато знает о себе. Легато хочет пройтись по ковру из костей и наведаться в чьи-то безымянные, пустые дома неизвестно зачем. Зато Найвз точно понимает почему, вновь смеется над человеческой глупостью и предсказуемостью каждого действия. 
Найвз — не бог, но Найвз — машина, и это уже позволяет бесконечное пространство для спекуляции. Легато уже и сам боится своего предложения, совсем невинного и до ужаса опрометчивого в то же время, и открывает рот, чтобы оправдаться. — Ты думаешь, что жил в моей голове все это время, смертный тщеславный ублюдок? В это время я разложил тебя на молекулы. Ты дернешься — и умрешь. — Перебивает его Найвз. Это прозвучало приятней, чем контракт о пожизненной службе. — Тогда, господин, — Легато склоняет голову в почтении, — мы пишем письмо Вэшу авторучкой? — Продиктуй мне что-то слишком человеческое, Блусаммерс. Так, чтобы он хотя бы открыл конверт. Разумеется, Найвз знает все переменные, однако, формула у него не складывается воедино. Отсутствует связующее звено, что до сих не связало Вэша по рукам и ногам. Легато, как и положено человеку его рода, понял условия. Недоставало элемента Рэм. Как просто. — Знаешь, я так устал. — Начал Легато натурально безжизненным голосом для записи на белоснежно пустой бумаге. И продолжит что-то, уже совсем незначительное…