Первое ноября, 1986 год.
Самым наглым образом капля осеннего солнца, взбирающегося на небосклон, разогнав тучи, пробилась через маленькую щель меж не до конца задёрнутых занавесок, и облизала обнажённую кожу девушки, сладко посапывающей в моих объятиях. Наступало утро, Сара совсем недавно забылась спокойным сном, а вот я никак не мог уснуть, то и дело воскрешая в памяти окончание вчерашнего вечера. — Ещё раз, куда мы едем? — О’Нилл, наконец-то успокоившись, приземлилась на байк, крепко сжимая меня в объятиях. — «Singing Wind», может быть, слышала? — но любимая лишь отрицательно помотала головой. — Тогда не буду ничего рассказывать, всё равно это лучше увидеть, — я сорвал с её губ поцелуй, и мы помчались в ночь. Сам я узнал об этом месте относительно недавно, и то только потому, что с годик назад забирал здесь какие-то важные документы для мамы. В тот вечер я был заворожен этим небольшим кемпингом настолько, что пообещал себе вернуться сюда отдыхать, когда это будет возможно в финансовом плане, но, главное, когда того потребует сердце. Сейчас же поводов приехать было сразу несколько: я действительно морально слишком вымотался за то время, что Бобби не было дома, а ссора с Сарой и битва в лесу меня и вовсе истощили, а потому нужна была передышка. Немаловажным предлогом было и официальное признание в помолвке на публике, да и вообще, мне просто хотелось провести хотя бы несколько дней со своей девушкой вдали от всего мира, чтобы быть предоставленными только самим себе, не переживая за то, что кто-то может нас побеспокоить. До этого дня мы не могли позволить себе такую роскошь как, например, проваляться в кровати целые сутки, просто упиваясь объятиями, поцелуями, ну… и не только. Чёрт возьми, как я завидовал оболтусу Харлотри! И дело-то было не в том, что у меня нет возможности снять нам квартирку, а в том, что пока никто не позволит О’Нилл жить со мной под одной крышей. Что говорить, если бы у меня была дочь возраста Сары, я бы тоже не отпустил её к какому-то там парню, даже если бы он был положительным со всех своих сторон. Конечно, сейчас можно было просто заселиться в номер в отеле или даже арендовать на несколько дней какой-нибудь домик на окраине Сентфора, но ведь это было бы слишком просто и даже банально. Мне хотелось удивить девушку, увезти куда-то в особенное место, чтобы воспоминания о первых прожитых нескольких днях вместе не ассоциировались у неё с побегом в обшарпанный отель, где тебя могут узнать и неверно извратить ситуацию, а всплывали в сознании как нечто необычное и очень приятное. — А ехать далеко? — вырывая меня из мыслей. — Успеешь устать ровно настолько, чтобы по приезду прогуляться, принять горячую ванную, а потом уже переместиться в постель, — и мы тронулись с места, оставляя Сентфор далеко позади. Нас встретила самая умиротворяющая тишина, способная излечить даже глубоко израненную душу. Здесь было так спокойно, так красиво, что одно лишь созерцание этого великолепия захватывало дух. Сара слезла с мотоцикла и тут же замерла с приоткрытым от восторга ртом. — Боже, Майкл… — гладь озера, усыпанная отражением от звёздной вьюги, спирала дыхание. — Это невероятно! Лёгкий шелест ветра касался крон деревьев, пробегаясь по ещё не до конца опавшим листьям, срывая некоторые из них и унося далеко-далеко. — Я рад, что тебе здесь нравится, — обнимая невесту со спины, я вдыхал любимый аромат её волос. Меня обволакивало спокойствие, а любовь заполняла каждый миллиметр организма. — Как же сильно я тебя люблю… — О’Нилл развернулась, обвивая меня руками. — Не очень устала? — я легонько поцеловал Сару в уголок губ, окидывая взглядом засыпающий кемпинг. — Какая у нас там программа? — любимая расплылась в улыбке, забираясь ладошками мне под футболку. — Для начала нужно узнать, какой домик из этих — наш, — и я потянул её в сторону административного помещения, дабы рассчитаться за аренду и получить ключи. Когда вопрос с нашим пребыванием был решён, мы выдвинулись к небольшой хижине под номером двенадцать, располагающейся прямо на берегу озера. Территория была достаточно большой, и мы осознанно оставили байк на въезде, желая прогуляться в ночной тиши, просто держась за руки. Сжимая нежную ладошку О’Нилл, я не чувствовал потребности о чём-то говорить, ведь тишина нисколько не угнетала, а позволяла прочувствовать то, насколько тесно сплелись наши с девушкой сердца, какими родными стали души и как мало нужно было для счастья. Просто быть с ней рядом. Дорожки петляли, и, лишь ориентируясь на редкие указатели, мы понимали, что двигаемся в нужном направлении. Когда, наконец, перед нами возникла табличка с числом двенадцать, мы увидели крошечный, но такой уютный домик, спрятанный от мира разросшимися деревьями. На небольшой террасе стояли два кресла с перекинутыми через спинки пледами, а ступеньки, ведущие с крыльца, уводили к бесконечно расстилающейся водной глади. — Посидим на берегу? — вопреки моему желанию как можно скорее оказаться в постели, Сара потянула меня к озеру, завороженно разглядывая отражение природы в зеркале воды. О’Нилл приземлилась на деревянный настил, приглашая усесться рядом. Я с удовольствием спрятал её в кольце рук, любуясь великолепием вокруг нас. — Так хорошо… — я провёл пальцем по запястью Сары. — Каких-то полмесяца назад в такой же тихий вечер ты признался мне в любви, — она протянула это как-то мечтательно, отдаваясь воспоминаниям. — И готов признаваться снова и снова. До конца своих дней, — легонько дотронувшись губами до румяной щёчки. О’Нилл чуть отодвинулась от меня, запуская руку в карман своей куртки. Через несколько мгновений, протянув мне кулачок, Сара раскрыла ладошку, на которой лежал небольшой ключ. — Что это? — в голове тут же закрутились шестерёнки. — Ключ, — безразлично пожимая плечами. — От чего? — по внешнему виду предмета нельзя было сказать наверняка, что именно он может отпирать: вариантов была масса. — От моего сердца, — хихикнула О’Нилл, запихивая свой подарок в мои джинсы. — Не хочу больше ссориться. Никогда! Если я что-нибудь подобное ещё восприму всерьёз, ты меня стукни по голове, пожалуйста. — Ты что! Как можно бить по такой чудесной головушке? — я рассмеялся, снова прижимая Сару к себе. — Ты прав, лучше просто отшлёпать, — акварельные глазки вспыхнули недобрым огоньком. — Смелая, да? — обдавая линию роста волос справа горячим дыханием. — Как-то тут холодно… — О’Нилл поёжилась от внезапно налетевшего порыва ветра, кутаясь в моих объятиях. — Ты же хотела посидеть на берегу! — я картинно возмутился, не позволяя ей встать. — А ты говорил что-то про горячую ванну, — промурлыкав мне в губы. И это стало спусковым крючком, дабы сию секунду подхватить невесомую фигурку на руки и потащить Сару в дом, позволяя ей на ходу расстегнуть мою куртку. Я кое-как смог попасть вверенным нам смотрителем ключом в замочную скважину, и мы наконец оказались внутри. — Прям как невесту переносишь в дом через порог, — голос О’Нилл был низким, словно бы сорванным. Стоило ли говорить о том, что особенно после сегодняшней вечеринки я просто не мог больше считать Сару просто своей девушкой? — Как уютно, — карие глаза засияли от восторга, и О’Нилл, выбравшись из моих объятий, словно завороженная, прошла в гостиную, попутно стягивая с себя верхнюю одежду. Я, так же избавившись от куртки и бросив её у порога, кивнул, замечая убранство домика. Неописуемо тёплое, родное по ощущениям, оно отзывалось болезненным трепетом в груди. Осознание, чего мне не хватало всё это время, закружило голову, обволакивая душу безмятежным спокойствием. Я шагнул вперёд, и ноги тут же утонули в мягком ворсе светлого ковра, расстеленного чьей-то заботливой рукой перед камином. На небольшом столике я заметил несколько ароматических свечей: даже будучи ещё не зажжёнными, они источали тонкий аромат хвои и ветивера, создавая атмосферу уюта. Маленький диван бордового цвета, видимо, предназначенный для удобного чтения, и кресла с деревянными подлокотниками довершали скромную обстановку. На полочке под журнальным столиком лежали спички и несколько старых газет, судя по всему, предназначавшихся для растопки камина. — Ты только посмотри, — шёпот Сары вырвал меня из мыслей, и я, оторвавшись от разглядывания гостиной, перевёл взор на девушку, приоткрывшую дверь в ещё одну комнату. Одного взгляда было достаточно, дабы разделить неописуемый восторг в акварельных глазках. Огромная кровать, застланная покрывалом хвойно-зелёного цвета в крошечной спальне, для освещения которой понадобилось бы лишь несколько огоньков свечей, занимала всё пространство, создавая уютное гнёздышко для влюблённых. Это было то самое место, способное прогнать прочь все тяжёлые мысли, спрятать от невзгод этого мира и позволить мне наконец укрыть любимую в своих объятиях. — Когда-нибудь у нас будет свой такой домик… — я облокотился плечом о стену, пытаясь в деталях запечатлеть это мгновение в памяти. О’Нилл развернулась, одаривая меня нежной улыбкой. На её щеках расцвёл мечтательный румянец. И в тот миг я понял, что Сара разделяет мои мысли, мои взгляды на будущее, не твердя о них вслух. Ей не нужны были слова, достаточно было одного лишь взгляда. От осознания этого по телу пробежал электрический импульс, вторя громкому раскату грома, прерывающему наваждение. От такого долгого и откровенного разглядывания О’Нилл слегка смутилась, тут же захлопав ресницами. Она опустила взор, рассматривая мягкий ворс под ногами. Но предательский румянец не сходил с щёк Сары, выдавая с поличным все мысли девушки. — Разожжём камин? — О’Нилл, словно слегка занервничав, суетливо поторопилась ко мне, присаживаясь перед дровницей и протягивая руку к поленьям. — Тебе не кажется, что это не женское дело? — я усмехнулся, наблюдая за тем, что она будет делать дальше. — Но… — щёчки снова ощутимо порозовели. — Мы ещё не заглянули в ванную, может быть, пока разведаешь обстановку? — наконец я присел рядом с девушкой, перекладывая части расколотого дерева в камин. — Да, — но сама уйти не спешила, завороженно наблюдая за моими действиями. — Нет! Я лучше зажгу свечи! И, вскочив с места, словно всклокоченный воробушек, выхватила у меня из-под носа спичечный коробок, принимаясь за своё увлекательное дело. Когда пламя поглотило газету, предназначенную для растопки, и брёвнышки начали разгораться, я стянул бомбер, отправляя его на кресло. Тепло, исходящее от камина, ещё больше наполняло домик уютом. — Ауч! — Сара отбросила спичку в камин, прижимая палец к мочке уха. В одно мгновение я оказался рядом с ней, испуганно заглядывая в акварельные глазки. — Что такое? — тут же перехватывая запястье и рассматривая ладошку в поисках признаков повреждения. — Палец обожгла, — как-то виновато протянула О’Нилл, вновь завораживая меня своим взглядом. Я осторожно притянул нежные пальчики к себе, невесомо касаясь их губами. Очередной раскат грома за окном тут же подтолкнул девчонку, уже приоткрывшую рот в ожидании поцелуя, в мои объятия. Проведя подушечками больших пальцев по щекам Сары, я почувствовал, как изменился характер её дыхания. Оно стало прерывистым, рваным, словно О’Нилл не хватало кислорода в лёгких. Не позволяя девчонке отступить, хоть, кажется, она об этом и не думала, я притянул Сару к себе, утопляя в таком необходимом сейчас поцелуе. Истосковавшись по ней до сводящих мышц, я подхватил О’Нилл под ягодицы, и девушка тут же обвила меня ногами. Я даже покачнулся, но совсем не от вдруг оказавшейся на мне приятной тяжести тела любимой, а от головокружения, что вдарило по нейронам, вытесняя из сознания все совершенно ненужные сейчас мысли. — Я соскучилась… — как-то совсем по-особенному, мягко-мягко прошептала Сара, потащив мою футболку наверх, обнажая спину. — И я… — не выдержав больше и секунды томительного ожидания, я уложил О’Нилл на пушистый ковёр перед камином, отодвигая горловину свитера и пылко целуя её шею. — Моя девочка… Почти вся одежда за ненадобностью улетела на кресло, предоставляя мне долгожданный доступ к любимому телу. Сара дрожала. Нет, не так… Её било крупной дрожью, но не от холода, а от достигнувшего апогея возбуждения, что наряду со звуками грома вырывалось из груди мисс О’Нилл сладкими полустонами, нежными полувсхлипами, пока я осыпал её нежную кожу поцелуями. Карие глазки затуманились, светлые волосы разлетелись по ковру, пухлые губки маняще приоткрылись, и казалось, что девушка вовсе перестала отдавать себе отчёт в том, где находится, в этой ли вообще вселенной. Кое-как оторвался, дабы разглядеть её получше в этом интимном освещении, снова и снова впечатывая в сознание каждую утекающую сквозь пальцы секунду. Каждое невероятное мгновение! До чего же она красивая! Я провёл пальцами по талии Сары, спускаясь всё ниже, поднимая из уголочков души сладкие воспоминания первых трепетных касаний. Сколько же прошло времени? Вечность. — Холодно, — мисс О’Нилл заныла, притягивая меня к себе и увлекая в совсем уже не нежный поцелуй. Её касания были столь страстными, столь пылкими, что и я просто не смог больше сдерживаться, рвано и быстро покрывая кожу, осыпанную мурашками, поцелуями, прокладывая себе вниз дорожку из укусов, перемешанных с терпкими касаниями губ. — Ты смерти моей хочешь, — как-то удивлённо прошептала девушка, стоило мне стащить с неё кружевное бельё и языком продолжить путь к средоточию желания. Блядь… Казалось, что на внутренней стороне бёдер Сары просто не оставалось даже маленького сухого островка. Сладковатая смазка была всюду, и осознание того, как сильно она жаждет меня, не позволяло ни одной трезвой мысли остаться в сознании. Соприкосновение моего языка с её разгорячённой плотью спровоцировало такой громкий вскрик О’Нилл, что девчонка даже смутилась, зажимая рот ладошкой. — Мы здесь одни, малышка, — я аккуратно потянул руки Сары к себе, вновь возвращаясь к исследованию горячего лона. О’Нилл ухватила меня за волосы, подбирая нужный ей темп и напор, больше не стесняясь своего совсем не тихого высказывания мнения по этому поводу. Как только девушка начала хаотично цепляться за всё, что попадалось под руку, я ускорился, иногда слегка прикусывая пульсирующие складочки зубами. — Иди сюда. Пожалуйста… Сара захныкала, сцарапывая мне плечи, не позволяя себе взорваться ярким оргазмом. — Майкл, пожалуйста… Девушка откинула голову назад, выгибаясь всем телом мне навстречу. — По… — хрип, вырванный из лёгких, прервал любимую на полуслове. Родное тело содрогнулось от волны эйфории, накрывшей нас обоих. Окончательно теряя голову где-то между ног любимой, я вдруг понял, что презервативы-то остались в куртке, брошенной у входа… А вот сил оторваться от О’Нилл уже не было. Звёзды рассыпались перед глазами, как только я навис над Сарой, одним резким махом врываясь в неё сразу на всю длину. Даже не пытаясь сдерживать застилающую взор страсть от её разливистого вскрика, я сразу же начал двигаться как можно быстрее, словно от скорости моих движений зависела чья-то жизнь. — Сядь… — мисс О’Нилл легонько подтолкнула меня к дивану, а я, не желая останавливаться, перевернулся, предоставляя ей возможность быть сверху, и всё же сел на месте, упираясь спиной в основание мягкой мебели. — Что-то новенькое, да? — я совершенно честно попытался взять себя в руки, но как это вообще можно было сделать, когда перед глазами то и дело мелькала упругая грудь Сары, прикрытые от удовольствия глаза, а до сознания доносились лишь её нежные всхлипы. Девчушка выдыхалась, а потому я обвил руками её талию, помогая держать заданный бешеный ритм и не позволяя ей вымотаться раньше времени. — Не… Могу… Больше… — и О’Нилл прильнула ко мне, полностью расслабившись, позволяя делать так, как хочется. А я и сам подходил к грани, потому снова уложил её на спину, продолжая движения уже в чуть более замедленном режиме, разнося удовольствие по нашим сплетённым воедино телам. Сара вздрогнула, обвивая меня ногами. Сердце готово уже было вылететь, ведь и меня самого практически накрыл оргазм. Выдыхая, я потянулся к члену, дабы излиться на офигительно плоский животик, но чертовка О’Нилл вцепилась в мои запястья с такой силой, резко уваливая меня на себя, что я даже не успел сориентироваться в произошедшем. Отчаянно мотая головой, девушка мёртвой хваткой впилась в моё тело, не позволяя выйти. — Сара! — я было дёрнулся сильнее, но О’Нилл не отступила. — Пожалуйста… — мои вмиг похолодевшие плечи вдруг обожгли капли, выступившие на её глазах. — Ты уверена? — оставляя вопрос без ответа, девушка лишь сильнее задвигала бёдрами, возвращая нас к состоянию, на котором мы остановились парой секунд раньше. Будь, что будет. Издав утробный рык, я перехватил Сару под попу, сильнее вколачиваясь, а в итоге взрываясь прямо в ней. Мир, кажется, тоже взорвался. В попытках усмирить дыхание, я свалился рядом с О’Нилл, притягивая девушку к себе и укрывая руками. Наши сердца колотились в унисон так быстро, громко и гулко, что казалось, сейчас выпрыгнут из грудной клетки и сцепятся в ведомом им одним порыве. В голове трещало осознание только что случившегося, и я как можно крепче стиснул Сару в объятиях. — Маленькая… — но девчонка не позволила договорить, закрывая мне рот ладонью. — Помолчи… — О’Нилл посмотрела на меня со всей серьёзностью, накрывая мои губы своими. Она ни о чём не жалеет. А свечи так и остались незажжёнными… Провалявшись в постели ещё какое-то время, я решил ретироваться, чтобы выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха, напитанного озоном, запустить кислорода, ну и немного никотина, в лёгкие. Ослепляющее солнце уже не согревало, а лужи, что оставил после себя вчерашний ливень, больше смахивали на озеро, которое как раз расстилалось бесконечной гладью перед домиком. Было достаточно зябко, и я закутался в куртку, быстрее стараясь насытиться сигаретным дымом, что, вообще-то, противоречило моим пристрастиям. Но хотелось как можно скорее оказаться в помещении и желательно сначала возле растопленного камина, дабы не разбудить Сару прикосновением холодной кожи к её тёплой. Бесконечно долго я размышлял о случившемся, не понимая наверняка, как к этому относиться. Меня беспокоило, не было ли это её решение простым порывом некой благодарности за произошедшее на Хэллоуине. Думала ли О’Нилл о возможных последствиях… Несмотря на желание расправиться с горчащей Marlboro, мысли не позволили зайти в дом, даже когда сигарета дотлела до фильтра. Волны чего-то неведомого потопляли. Вдруг я чётко понял одну истину: я несу за Сару ответственность. И это вообще не тяготило! Я подошёл к озеру и дотронулся до воды, что сейчас лежала спокойнее, чем земля. Погружаясь в некое умиротворение, я отгонял от себя дурные мысли, что настойчиво пытались влезть в голову. Окончательно задубев, я всё же решил вернуться в дом, дабы отогреться и прижать к себе свою маленькую девочку, определённо досматривающую какой-нибудь сладкий сон. Меня снова поглотило ощущение чего-то родного. Осознание того, что О’Нилл сладко спит в комнате — в нашей постели, — согревало не хуже тепла от камина, рядом с которым я расположился, разглядывая языки пламени, что лизали только что подкинутые деревяшки. — Будешь ругаться за вчерашнее? — любимый голос отвлёк от созерцания огня. Девушка стояла босыми стопами на паркете, не закрытом ковром, переминаясь с ноги на ногу, немного растрёпанная, в одной лишь моей футболке, скорее всего, накинутой на обнажённое тело. — Иди ко мне… — я подался вперёд, приглашая О’Нилл в объятия. Сара тут же сорвалась с места, и я усадил её на колени, крепко прижимая к себе. — Малышка, — я поддел подбородок девушки, заглядывая в глаза. — Ты же знаешь моё отношение к детям… — Но не сейчас? — О’Нилл задрожала, обнимая себя руками. — В идеале, конечно, как минимум, не раньше, чем через годик-полтора, когда ты уже хотя бы будешь заканчивать школу, — я перехватил её ладошку, оставляя нежный поцелуй на запястье. — А… если вдруг? — и любимая снова потупила взгляд. — Если вдруг, то придётся тебе скоропостижно становиться Сарой Тёрнер, — я тихонько рассмеялся, сжимая любимую в объятиях. — И, да, если вдруг, то я стану самым счастливым парнем в мире. Если твои родители не убьют меня раньше, конечно, — и, вмиг посерьёзнев, добавил: — Я люблю тебя, Сара. И мне, по большому счёту, всё равно, когда это может случиться… Но больше пока мы таких экспериментов ставить не будем. Хорошо? — Совсем другие ощущения… — О’Нилл уткнулась носиком в мою шею. — Не передать тебе словами, какие, — кроме простого физического, ни с чем несравнимого удовольствия, на эмоциональном уровне я чувствовал что-то совершенно необъяснимое. Понимание того, что эта девочка всецело принадлежит мне, без остатка, разрушало все стереотипы и высылало нахрен сложившиеся годами принципы. Я усмехнулся своим мыслям, запуская ладонь под футболку, что на ней смотрелась, скорее, как платье. — Провоцируешь? — я оказался прав: под этим куском ткани не было ничего, кроме нагого тела. Снова до исступления желанного нагого тела! — Я потеряла тебя во сне… — щёчки Сары залились румянцем. — Помнишь, я когда-то просила тебя не сбегать из нашей постели? — легонько нахмурившись, девушка произнесла это с напускной строгостью. — В наше первое утро, — я, конечно, это помнил. Помнил, как О’Нилл, перепугавшись не на шутку, запуталась в одеяле и рухнула в мои объятия. И её смелость в тот момент, граничащую с безумством. — Пойдём спать, — легонько целуя Сару в приоткрытые губки, я поднялся с места, унося девушку в постель. Я не спал практически сутки. Усталость брала своё, а потому я просто прижал любимую к себе, не предпринимая более попыток к сближению, что напрочь смыло бы желание отправиться в царство Морфея. У нас было ещё достаточно времени в запасе, дабы успеть сполна насладиться друг другом. Но всё-таки, проваливаясь в сон, я уловил лишь одну ускользающую мысль в сознании: мне будет мало и целой жизни вместе. — Ты рискуешь проснуться тогда, когда рядом будет лежать хладный труп твоей невесты, скончавшейся от голода, — и вместо поцелуя Сара обрушила на меня подушку, заливисто хохоча. — Эй! Ну можно было понежнее? — лениво отмахнувшись, я уложил О’Нилл под бок, прижимая к матрасу ногой. Недовольное сопение пытающейся выбраться из моих объятий девушки помогло окончательно проснуться. — Кушать, говорю, хочу, — как-то виновато улыбнулась Сара, тыкая меня ноготком в грудь. Я сел на постели, наблюдая за тем, как смешно О’Нилл морщит носик и тянет вниз задравшуюся футболку. — Даже не смотри! Пока ты меня не накормишь, я буду вредничать, — показав язык, девчонка спрыгнула с постели, тут же выскакивая в гостиную с победным кличем.***
Мы с Сарой вышли из кафе, прихватив с собой бутылку вина на грядущий вечер. Вдыхая чистейший воздух, мы с удовольствием прогуливаясь по витиеватым дорожкам кемпинга. Солнце тонуло, соприкасаясь с горизонтом, посылая на малиновый фон неба отблеск вечерней зари. Когда последний лучик ускользал, чтобы скрыться за водной гладью, О’Нилл потащила меня вперёд. — Пойдём скорее, сейчас озеро будет таким волшебным… — акварельные глазки искрились неподдельным счастьем и неким детским восторгом. Сара улыбалась так широко и лучезарно, с таким упоением тараторя что-то о возможности загадать желание, провожая первый закат ноября. О’Нилл видела прекрасное в обыденном, и это делало её особенной. Я замер на мгновение, а осознание чего-то необычного ударило в голову. Сейчас я смотрел на многое глазами Сары. Она меняла и моё мировоззрение тоже, открывая всё новые и новые грани необъятного мира. Ведь это Она учила меня видеть. Все краски серого, казавшегося заурядным мира, открывали взору новые оттенки, что смешивались между собой в яркую палитру цветов. Она учила меня слышать. Шелест камышей, ночное стрекотание сверчков в густой зелёной траве. Она учила меня чувствовать. Лёгкое прикосновение тонких пальчиков, сжимающих мою ладонь, и даже дрожь пушистых ресниц. — Постой, — я рассмеялся, сжимая её хрупкую ладошку в своей руке, теряя голову и пытаясь подарить О’Нилл особое ощущение этого момента. — Куда ты так спешишь, маленькая? Неужели не видишь, что волшебство уже здесь? Сара оглянулась, и сердце пропустило удар. Лучи уходящего солнца запутались в её локонах, целуя покрытые румянцем щёки. Порывистый ветер растрепал волосы, и О’Нилл неосознанно потянулась к уху, дабы заправить выбившуюся волнистую прядку. — Не нужно, — я остановил девушку, перехватывая руку и переплетая наши пальцы. Я привлёк маленькую мисс к себе, вдыхая аромат того самого, излюбленного ею, а теперь и мною шампуня, который отчего-то казался таким пьянящим, сплетаясь воедино с её собственным запахом. — Майкл, что ты… делаешь? — ресницы О’Нилл дрогнули, а кончики губ тронула блуждающая улыбка. Сара посмотрела на наши переплетённые пальцы, а я, словно завороженный, не мог оторваться от созерцания эмоций на её лице. — Закрой глаза… — притягивая любимую чуть ближе. — Чувствуешь? Я ощутил, как она вздрогнула и прильнула ко мне, широко улыбаясь и крепко сжимая мою руку. Всё это было так несвойственно мне, но я был уверен, что именно подав этот момент таким фантастическим, вкусным и до одури романтичным, девушка запомнит нашу прогулку навсегда. — Здесь и сейчас. Словно весь мир существует только для нас… — я практически перешёл на шёпот, позволяя ей прочувствовать каждое слово, пропустив через себя. Пусть идеализирует эти мгновения, запоминая этот день именно таким: далёким от приземлённого. Всевозможные вариации беседы о школе, об одноклассниках, о жизни в городе — всё это было не тем, что я хотел бы, чтобы оставила в памяти Сара. Мы были наедине, сбежали от всего мира, а потому разговоры о насущном были лишними и ненужными. Пусть она видит ту глубину, в которую раз за разом ныряю я, не желая признаваться в этом даже самому себе. Порывистый ветер подхватил опавшие листья, закрутив их в своём вихре, больше похожем на незамысловатый танец. Птицы заливались звонкими трелями, провожая уходящий день и разнося по планете сплетни-весточки. Где-то вдалеке раздавались счастливые и беззаботные детские голоса. И пусть это будет выглядеть чересчур. Но в действительности все кошмары прошлого казались сейчас такими далёкими, словно никогда и не существовали в реальности. — Я слышу, как бьётся твоё сердце, — тихо выдохнула О’Нилл, поражённая этим открытием. Сара обвила меня руками, и я почувствовал, как и её собственное сердцебиение ускорило ритм. — Я досчитаю до трёх. Когда услышишь «три», открой глаза, — проведя ладонью по волосам, я улыбнулся, понимая, что попал в точку. — Майкл, это так волнительно… Что ты?.. — я приложил палец к губам девушки, легонько качая головой. — Тш-ш-ш… Слушай, — выпуская её из объятий, я сделал шаг назад и, оказавшись справа от неё, устроил свою ладонь на хрупкой талии. — Один. Я привлёк Сару к себе ближе, отводя светлые локоны в сторону и щекоча тёплым дыханием шею, невесомо касаясь линии роста волос губами. — Два. Её сердце отчаянно заколотилось. Так быстро, что казалось: ещё вот-вот, и остановится, не справившись с нахлынувшим вдруг ощущением, и моя девочка задержала дыхание, разделяя со мной каждое из чувств, обострённых до предела. — Три. Пушистые ресницы дрогнули, являя взору О’Нилл тот самый закат, что она так хотела застать. — Смотри, — прошептал я, не отрывая взгляда от любимого лица. — Даже солнце ещё не село, чтобы ты успела загадать то, что хотела. Мы стояли, словно окутанные некими чарами, наблюдая за угасанием одного из самых счастливых дней нашей жизни. Ветер лениво колыхал траву, а птицы уже затихли. Последние лучи солнца растворялись, исчезая за горизонтом, и опускали на земной покров густые сумерки, постепенно превращающиеся в ночь. — Никогда не видела ничего прекраснее, — изумлённо выдохнула О’Нилл, смахивая из уголков глаз вновь выступившие непрошеные слёзы. — Самое прекрасное здесь — ты, — я провёл пальцами по её щекам, утопляя в поцелуе. — Боже… Майкл, я никогда не думала, что ты можешь быть таким, — оторвавшись от моих губ, прошептала Сара, уткнувшись носиком мне в свитер. — Да я и сам об этом даже не догадывался, — усмехнувшись, я зарылся носом в светлую макушку, наслаждаясь умиротворением этого момента. — Сохранишь мою тайну? — я рассмеялся, целуя девчонку в нос. — Даже если меня будут пытать, не выдам, — она улыбнулась. — А тебе часто снятся сны? — внезапно сменив тему разговора, спросила О’Нилл. — Сны? Да вроде не особо, — я пожал плечами. — Во всяком случае, я их не запоминаю. — А мне в последнее время всё чаще… ты снишься, — девушка протянула это как-то мечтательно. — Ух ты! И что же я делаю в твоих снах? — её щёчки снова порозовели. Или так свет падает? — Я тебе лучше покажу… — и Сара потянула меня к домику, маня за собой пальцем. — Надеюсь, ты выспался, — тихонько хихикая. — Я так посмотрю, у тебя грандиозные планы, — я вздёрнул бровь, позволяя девушке перехватить инициативу. В гостиной, кажется, стало ещё уютнее. Стены дома успели прогреться от тепла камина, и аромат хвойного спила заполонял собой всё пространство. Не спеша прогуливаясь по комнате, Сара, на этот раз со всей осторожностью, зажигала свечи, ну, а я, как и обещал ещё до приезда, отправился в ванную, чтобы наполнить чашу горячей водой с морской солью, что находилась на полочке с прочими предоставленными нам в пользование банными принадлежностями. Я оставил воду включённой, возвращаясь за О’Нилл, что уже ждала меня, закончив своё увлекательное занятие. Стоило мне приоткрыть дверь, выпуская пар из ванной, как Сара, смело глядя мне в глаза, одну за одной начала расстёгивать пуговицы на своей кофте, роняя ту к ногам. Следующим слетел ажурный лиф, открывая мне восхитительный вид, который, казалось, никогда не сможет приесться. Дразнящими движениями эта соблазнительница пробежалась тонкими пальчиками к кнопке на джинсах, расстёгивая её с характерным громким щелчком, и, изящно выгибаясь, отправила штаны к кофте, ну, а мой разум к чёртовой матери! В глазах потемнело, и я, преодолев расстояние в несколько шагов, сгрёб О’Нилл, стоящую посреди крошечной гостиной в одних только трусах, в объятия, тут же увлекая в жаркий поцелуй. Но её собственное сознание ещё не успело покинуть пределы этой комнаты, а потому, лишь коварно улыбнувшись, девчонка выскользнула из моих рук и направилась в ванную, сексуально покачивая бёдрами. Словно ведомый голосом сирены, я скинул с себя всю одежду, шагая за ней следом, будто готовясь нырнуть в бездну. — Про вино не забыл? — черти в зрачках Сары отплясывали канкан, и О’Нилл, словно желая меня завести до предела, по-прежнему смотря прямо в глаза, стянула со своей попки последний кусок ткани, бросая мне его в руки. Бутылка откупоренного полусладкого белого уже стояла на краю ванной, а потому я зашёл внутрь, плотно закрывая за собой дверь. Девчонка же предусмотрительно перекрыла воду, ясно понимая, что не сделай она этого, мы утопим этот домик нахрен! Сара сидела на краю мраморной чаши, не смея разорвать зрительный контакт. Взор О’Нилл был дерзким, опаляющим, а главное — абсолютно бесстыжим. Играя по её правилам, я стащил девушку с ванной, резко разворачивая и прогибая в спине. — Ну держись, малышка! С зубосводящим наслаждением я шлёпнул её по попе, тут же беря своё сзади, с силой сжимая хрупкую талию ладонями. От остроты эмоций Сара сначала зашипела, а затем закричала, отчаянно цепляясь за край ванной до побелевших костяшек. — Боже, — словно задыхаясь от грубых толчков внутри себя, О’Нилл рвано хватала воздух, с максимальным рвением вторя моим движениям. И если сначала я вколачивался в неё, будто с кем-то соревновался на скорость, то вскоре замедлился, издеваясь, то насаживая Сару до конца, то полностью покидая кипящую плоть, заставляя девушку изнывать от желания продолжения. Извиваясь в моей хватке, О’Нилл, наверное, сорвала голос и теперь лишь издавала тихие стоны-всхлипы, позволяя мне полностью перехватить инициативу и обрести полный контроль над податливым телом. Когда девушка совсем обессилила и обмякла, я развернул её к себе, и нежно, словно успокаивающе поцеловав, подхватил на руки, прижимая спиной к холодному кафелю, чуть остужая и позволяя немного прийти в себя, после чего продолжил плавно толкаться в неё. Сара прикрыла глаза, отдаваясь моменту, вверяя себя в мои объятия. Доверяя безоговорочно, без остатка. Наслаждаясь каждым толчком, вдыхая меня со сдавленным звуком «а». — Маленькая… — когда и сам оказался на грани, я отпустил О’Нилл на пол, всё ещё придерживая её возле стены, и, впиваясь в искусанные губы поцелуем, закончил на плоский животик. Девушка выдохнула, рывком притягивая меня к себе. — Стоять не могу… — прошептала Сара, повиснув на моих плечах. — Сейчас, — я снял с крючка небольшое пушистое полотенце и, вытерев с наших тел результат страстного занятия любовью, приподнял О’Нилл на руки, донося до чаши, на треть наполненной уже успевшей остыть водой. — Включи погорячее, — устало улыбнувшись, промурлыкала она, словно сама была не в силах даже протянуть руку к крану. Хотя, наверное, так и было. Я лёг в ванну, устраивая девчонку между ног. — Эй, маленькая… — поцеловав Сару в висок, я сжал её в объятиях, а затем добрался до ладошки, переплетая наши пальцы. — Мне даже губами шевелить лень, — слабо улыбнувшись, О’Нилл устроилась поудобнее, укладывая голову мне на плечо. — Отдыхай, — я усмехнулся, проводя ладонью по её груди. — У нас там где-то ещё вино было, — вдруг вспомнила Сара, захихикав. — Отдам за поцелуй, — протягивая девушке бутылку. О’Нилл же подставила мне шею, сделав глоток. — Доиграешься… — А может, того и добиваюсь? — снова тихонько промурлыкав. Но её состояние говорило об обратном. Акварельные глазки сонно слипались, а Сара этому пыталась противиться. — Давай искупаемся, а потом в постельку. Там и посмотрим, — я наклонился, целуя девушку в щёку. — Не хочу, — О’Нилл приподняла было руку, потянувшись к шампуню, но, вздохнув, обессиленно прижалась ко мне. — Давай помогу, — она была настолько мила в своей сонной беспомощности, что я был готов абсолютно на всё, чтобы только быстрее уложить Сару в постель и накрыть мягким одеялом, прижимая к себе. И снова, словно завороженный, я растёр в ладонях средство, касаясь потемневших от воды волос. В этом действии, кажется, было больше интимного, чем в бесчисленном количестве других. Девушка с таким удовольствием подставляла мне голову, покрываясь мурашками даже в горячей воде. — Ты не только расчёсывать дочку будешь… Купать тоже, — и О’Нилл так же мечтательно улыбнулась, как и в тот вечер, когда я впервые заговорил о наших детях. Поднимая из глубин души это воспоминание, я поцеловал её в завитушку, перетекающую в заглавную букву «М»… Эти три дня были бесконечно долгими, но, в то же время, пролетели незаметно, и наше пребывание в «Singing Wind» подошло к концу. За прошедшие часы мы не только успели насладиться обществом друг друга, но и узнали много интересных фактов из наших жизней до переезда Сары в Сентфор. Подолгу гуляли, играли в настольные игры, что нам любезно предоставили в администрации комплекса, попробовали в местном кафе вкуснейшие овощи на гриле, которые, как я думал, ненавижу, и ещё много-много всего… Прощаясь с домиком под номером двенадцать, мы не чувствовали грусти, ведь провели самое чудесное время наедине, здесь, вдали от суеты. — Едем к тебе, — на повороте к своей улице безапелляционно заявила девушка. — Уже поздно, миссис О’Нилл, наверное, ждёт дома свою дочь, — я притормозил на дороге, повернувшись к Саре. — Ты ей говорил, что мы вернёмся в понедельник? — девчонка вздёрнула бровь. — Я сказал, что украду тебя на несколько дней, — но ход мыслей О’Нилл мне, определённо, нравился. — Ну вот и всё, так что я сегодня остаюсь у тебя, — Сара рассмеялась, чмокнув меня в щёку. — Уговорила, — я расплылся в улыбке, выжимая на газ.Дом Тёрнеров
— Ты, кстати, не потерял ключик, который я тебе отдала по приезду? — девчонка, уже облачившаяся в мою футболку, сидела на кровати и покачивала ножкой. — Как я мог? — сначала усмехнулся, вспоминая, как несколько раз чуть было не уронил его в озеро, извлекая из кармана сигареты, а потом замер, понимая… — Что он отпирает? Я отнёсся к этой вещице как к простому сувениру, к маленькой приятной безделушке, не задумываясь о том, что в действительности это могло быть лишь частью чего-то большего. — Я же сказала, что он от моего сердца, — О’Нилл хихикнула, наблюдая за тем, как я вытряхиваю джинсы, из которых летит на пол содержимое карманов: мелочь, спички, сигареты, презервативы и, конечно, сам ключ. Подняв выточенный кусок металла, я в задумчивости перевёл взгляд на Сару, по-прежнему спокойно качающую ножкой. Ей не хватало только пилочки в руках, дабы изобразить полную безучастность во всём происходящем. И всё же, улыбнувшись, О’Нилл добавила: — Но ты можешь поискать, к чему ещё он подойдёт. — Где? — всё ещё пытаясь понять, что за игру затеяла девчонка. — Я бы могла сказать, что во всём Сентфоре, но, боюсь, что тогда ты начнёшь меня пытать! Это здесь, в твоей комнате, — Сара притянула к себе подушку, устраивая её на коленях. — Ну ладно, — я рассмеялся. — Хоть «холодно-горячо» будешь подсказывать? — Изначально я планировала тебе сказать, чтобы ты искал по всему дому, поэтому нет, — невинно пожимая плечами. — Когда ты успела? — я ещё не приступил к поискам, вдруг понимая, что это что-то могло находиться дома уже довольно долгое время. — До того, как… После нашей ссоры, — О’Нилл опустила ресницы. И я начал дёргать ящики стола под её тихое хихиканье. Открыл комод, перекапывая вещи. Заглянул под кровать, перед этим звонко чмокнув девушку в коленки. Распахнул шкаф, угрюмо рассматривая кавардак внутри. — Ну, скажи, — я умоляюще глянул на Сару. Перспектива перевернуть всю комнату в поисках неизвестно чего вверх дном не представлялась мне самой радужной. — Ну куда ты очень вряд ли заглянул бы в ближайшее время? — закатив глаза. — Если честно, я в своей комнате пользуюсь только двумя полками с одеждой и ящиком комода с бельём и носками, — но выбор места, определённо, был логичным. Я взъерошил волосы и подтащил стул к шкафу, забираясь на самый верх. И, действительно, за коробкой с обувью стояла небольшая шкатулка в форме сундучка. — Говоришь, ты принесла её после ссоры? — почему-то я не торопился вставлять ключ в замок. — В ночь, когда Бобби нашёлся… Я встретила миссис Тёрнер в больнице, и она сказала мне, где можно взять запасной ключ от дома, — ну, мама! — А… — но О’Нилл не дала мне закончить фразу, подрываясь с постели. Девчонка вырвала у меня из рук шкатулку, поставив её на стол и подтолкнув меня к нему. Замок щёлкнул. — Здесь семь причин, почему мы с тобой будем вместе всегда, — прошептала Сара, обнимая меня со спины. — Семь причин, семь конвертов. Сердце пропустило удар. Это было слишком волнительно, слишком неожиданно, и я еле как смог взять себя в руки. Подняв первый конверт, я раскрыл его, ожидая увидеть там что-то похожее на перечисление моих положительных качеств, приправленных фразой: «я тебя люблю». Но там было целое письмо… вернее, вырванная страница, и мои глаза сами побежали по строчкам, выведенным красивым почерком. Первое сентября. Дорогой дневник! Вот и закончился бесконечно долгий день в новой школе. После Балтимора мне всё здесь кажется таким чужим, хоть и приняли меня тепло. Я познакомилась со смешной девчонкой по имени Кэнди, схлопотала низший балл по предмету мисс Бейкер за болтовню с Нельсон, и, наверное, так и начнётся наша дружба. Но ещё есть кое-что, что до сих пор волнует меня, заставляя сердце стучать быстрее… Целый день об этом думаю. На входе в школу я столкнулась с парнем и, как назло, чуть не растянулась на асфальте прямо перед ним. Я оторвался от чтения, поворачиваясь к залитой румянцем девушке. — Читай, не отвлекайся, — О’Нилл несмело улыбнулась, поднимая листок в моей руке. Наверное, подумал, какая я неуклюжая… Да и пошёл он к чёрту тогда! Майкл Тёрнер. «Смотри, куда прёшь»! Сам бы глаза разул для начала! Сразу видно, главный бабник в Сентфоре. Мечта каждой девчонки… Я, конечно, не подала виду, что меня загипнотизировали его зелёные глаза, но с раннего утра никак не могу выкинуть эту встречу из головы. Майкл, мать его, Тёрнер. Он такой самоуверенный, что даже противно. Как хорошо, что по мне театр плачет… Я никогда не признаюсь, что с этого утра вообще не могу о нём не думать. А то возомнил о себе: «Запомни моё имя, детка, ты его ещё не раз будешь повторять». Ну да! Пальцы дрогнули, а я тепло рассмеялся, чмокнув покрасневшую до кончиков волос девчонку в макушку. Да, действительно, получается, что Сара оказалась той ещё актрисой! Ведь я был уверен, что она меня не переваривает… Во всяком случае, до нашего поцелуя на поляне. — Неожиданно, — только и смог сказать я, а руки уже потянулись ко второму конверту в предвкушении продолжения её виденья нашей истории. Внутри лежала одинокая засушенная ромашка. — Из того букета, который ты принёс ночью, — прокомментировала О’Нилл, снова получив мой поцелуй в макушку. Даже увядшие нафиг цветы сберегла, моя девочка… Из третьего конверта выпали эскизы наших татуировок, отрисованные рукой Микки. — Я понимала, что это навсегда, — пробегаясь пальчиком по сплетению букв «М» и «С» на моей лопатке, подставляя под поцелуй своё плечо. В четвёртом лежал кленовый лист. — Наше первое утро, — пояснила Сара, напоминая мне о том, что я, покурив, собрал для неё такой букетик, с мыслью, что может быть, девушка порадуется… Видимо, не ошибся. И это снова было удивительно! Пятый конверт О’Нилл вытянула из шкатулки сама, извлекая оттуда кассету и втыкая в магнитофон. Нажав на «play», она убавила звук, так, чтобы разливающаяся из колонок музыка не могла побеспокоить маму или Бобби. — Потанцуем? — Сара прижалась ко мне, вкладывая свою ладошку в мою руку. Still loving you… — Ты всегда так много говорил о своих чувствах, а я никогда не могла подобрать нужных слов в ответ… Мне казалось, что если что-то и скажу, это будет звучать, будто я оправдываюсь или говорю только ради того, чтобы сказать что-то в ответ… У меня никогда не хватало, возможно, даже смелости, чтобы произнести то, что так сильно хотелось сказать. И я всегда ругала себя за это, ведь ты, наверное, ждал того, что однажды я раскроюсь тебе полностью, рассказывая, что у меня на душе. Время пришло… Майкл, поначалу я действительно не верила в реальность происходящего, но потом увидела, что ты и вправду… меняешься, — О’Нилл вздохнула, переводя дыхание, а я не смел перебивать, внимая каждому её слову, при этом продолжая кружить в танце. — Я полностью, окончательно и бесповоротно потеряла голову на поляне, всматриваясь с тобой в облака. Я задыхалась от твоих прикосновений в наше первое утро, когда ты открывал для меня что-то новое, когда ты открывал мне меня, — щёчки Сары вмиг стали пунцовыми. — Под эту песню мы не просто танцевали впервые, под эту песню на вечеринке ты всем официально представил меня как свою девушку… А я уже тогда была готова на всё… И мне никогда не было страшно, потому что с тобой страшно не бывает. Я столько раз поначалу порывалась признаться тебе в том, что чувствую, но каждый раз ты не позволял мне этого произнести. И тогда, в первые наши недели вместе, я вообще боялась, что тебе это не нужно. Хоть и понимала, что для всего просто нужно время. Умом понимала, но сердце считало иначе, считало меня сумасшедшей, потому что я так долго молчала! А потом… Я ещё скажу… — девчонка подтолкнула меня к шкатулке, чтобы я достал ещё один конверт. В нём лежала маленькая мягкая звёздочка на верёвочке, по-видимому, сделанная руками любимой, с запиской: «Я хочу, чтобы ты знала… Хоть звезда и не упала, но твоё желание исполнилось». — Эту звезду мы с тобой будем вешать на ёлку каждый год. Первое украшение к нашему первому Рождеству вместе. Пусть она напоминает о том, что всё, чего мы искренне хотим, сбывается, — О’Нилл, отложив её на стол, снова вытащила меня на середину комнаты, увлекая в танец. — Так вот, я ещё не закончила. Мне так много всегда хотелось сказать! Ты не можешь себе представить, как я рыдала за стенкой от счастья, когда за тобой закрылась дверь. В тот день, когда на моей шее появилась цепочка с кольцом. А теперь, когда об этом знают все, я вообще не верю в то, что так бывает… Но так бывает! Не могу объяснить, как бесценно для меня было, что ты во всём стал у меня первым… Ты знаешь, у меня не то что отношений раньше не было, я даже ни с кем, кроме тебя, не целовалась никогда, — девчонка густо покраснела, а я мысленно даже присвистнул. Разве можно было об этом подумать?! — Я верю тебе, безоговорочно верю… Я чувствую, что ты и есть моё будущее. Там, в «Singing Wind», я окончательно убедилась в этом. Потому что просто ты — моё… Больше всего на свете я люблю засыпать с тобой, обнявшись. Люблю вместе просыпаться, умываться, завтракать. Болтать обо всём на свете, мечтать о нашем счастливом будущем, об обстановке в нашей квартире, придумывать имена нашим детям… — Сара мечтательно улыбнулась, но мгновением позже перевела на меня серьёзный взгляд, продолжая говорить: — Я очень хочу родить тебе детей. Жить с тобой, любить тебя до последнего вздоха, делая счастливым. Я хочу подарить тебе целую жизнь вместе, не расставаясь ни на миг. Я люблю тебя, я очень люблю тебя! Я люблю тебя так сильно, как, казалось, вообще полюбить нельзя… — И я люблю тебя, моя маленькая, — услышанного было более, чем достаточно. Я разделял с ней каждую секунду, каждое слово, воскрешая в памяти все моменты, прожитые вместе. Яркими красками в голове мелькали и другие счастливые воспоминания. Сердце колотилось, готовое сбежать куда подальше, потому как у меня просто не осталось в голове ни единой мысли. Только застилающая всё любовь… Утопив О’Нилл в поцелуе, я снова осознал, что никогда ещё в жизни не делал такого правильного выбора. — И я тоже… Тоже хочу этого больше всего на свете. — Остался последний конверт… — прерывая поцелуй, Сара отстранилась. Её дыхание сбилось, а пальцы похолодели. — Может быть, сначала песня закончится? — я подмигнул девушке, совершенно не желая отрываться от сладких губ, вновь и вновь дарящих мне столь желанное тепло. Казалось, что больше меня ничем не удивить. А все эти тёплые воспоминания, запечатанные в конвертах, я и так прокручивал в голове практически каждый раз перед сном. К тому же, я, наверное, догадывался, какое воспоминание будет последним. Почему-то я был уверен, что в седьмом конверте меня ждёт история о нашем первом занятии любовью. — Навскидку она записана здесь раз пятнадцать, — усмехнувшись, произнесла О’Нилл. — И столько же со второй стороны кассеты. Мы, я так думаю, успеем её возненавидеть, пока она закончится! Майкл, последний конверт, — грудь любимой рвано вздымалась, предательски выдавая её волнение с поличным. — Сдаюсь, идём! — и мы снова в танце подплыли к столу, на котором стоял сундучок. Последний, седьмой конверт… Хруст плотной бумаги, и на мою дрожащую ладонь упало обручальное кольцо на цепочке. — Придёт время… — и Сара расплакалась, не договорив до конца. Мысленно я закончил фразу за неё, а в глазах резко защипало, и я крепко сжал самый бесценный подарок судьбы в объятиях, а кольцо в кулаке.