Пианист в Доме Грусти

-Тебе нужно поесть, — прислонившись спиной к холодной двери, парень чуть поворачивает голову вправо. В его руках неглубокая миска, из которой он щедро выгребает отвратительную больничную похлебку. Главное правило питания в Сэдхаусе Майк уяснил довольно быстро — никогда не задумывайся о том, что именно ты ешь. Эта «пища» куда лучше воспринимается организмом, когда не задерживается в полости рта дольше, чем на секунду, а сразу опускается в желудок. Иногда Уилер действительно скучает по питанию во Втором корпусе, ведь там кормят чуть лучше. Он тоскует по зеленому горошку, маленьким упаковкам с фруктовым желе, яблокам и кексам. В Тихом корпусе такого разнообразия нет. Чаще всего утром приносят чересчур жидкую массу без каких-либо отличительных признаков принадлежности к определенному виду известных Майку каш. В обед привычный до тошноты суп, состоящий из воды, лука и небольшого количества брокколи. Не особо питательно, но об этом никто и не заботится в этом месте. Вечером, чаще прочего, на подносе можно увидеть овощное рагу с хрящами и прожилками, что наверняка преподносится, как мясо, или еще более жидкое, чем утренняя каша, картофельное пюре. У Уилера были смутные подозрения, что настоящего картофеля в этом пюре было не больше, чем милосердия в Билли Харгроуве, но он предпочитал не жаловаться, потому как на большее рассчитывать не мог. Либо есть эти помои, либо умереть от голода. Парень не сомневался, что ему это позволят. Любому в этом корпусе позволят. Быть может, именно на это и надеются, подавая пациентам эти «деликатесы». Майк приподнял уголок губ, уставившись в свою миску, на дне которой собралась неприятная на вид масса. Он с поразительной точностью вспомнил вкус того кекса, который ему принес Уилл. Он не съел его, лишь отщипнул самую малость, чтобы разбудить вкусовые рецепторы и напомнить себе, что когда-то давно он мог слопать целую тарелку испеченных мамой кексов. Они пахли по-особенному, еле уловимый аромат корицы и шоколада заставлял маленького Майка прыгать по кухне в нетерпении, пока Карен возилась с горячим противнем. Кексы обжигали его ладони и язык, но мальчик не останавливался и даже не сбавлял скорость их поглощения, потому что горячие всегда были самыми вкусными. Это было в то время, когда Карен была жива. Когда Тэд казался нормальным семьянином и мог с ласковой улыбкой потрепать сына по голове, а после в шутливой манере «напасть» на него и попытаться отобрать лакомство. Майк никогда не отдавал кекс добровольно. Лишь сильнее вгрызался в него зубами и хохотал с набитым ртом, потому что отец гримасничал и, схватившись за сердце, непременно падал на пол и дергался в ненастоящем приступе. Мама еще была жива. И Майк не делился кексами. Но в тот вечер, получив заветную сладость от Уилла, брюнет бережно донес ее до своей палаты, а потом аккуратно протолкнул между решеток двери напротив. Джейн никогда не ела сладкого. Она не знала, какой на вкус шоколад и что такое корица. Конечно, Уилер пытался объяснить ей, но это оказалось не так просто. Как рассказать о вкусе? Парень не думал, что когда-нибудь ему придется говорить с человеком, который никогда не ел шоколад. Теперь же он сам справедливо считал, что не помнит этого вкуса. К небольшому подарку в виде кекса Джейн отнеслась с детским восторгом. Кекс понравился ей, но показался слишком мягким, на что Майк ответил, что ей определенно понравятся свежие и хрустящие вафли. В тот вечер он рассказал ей об Уилле. Он не знал, что этим он сделал ей самый лучший в ее жизни подарок, а потом разбил сердце. Но Джейн не держала зла, потому что не сомневалась, что Майк сделал это не нарочно. Он заботился о ней с первых минут их знакомства. Всегда дожидался, пока она уснет. Будил ее прежде, чем это сделает Билли или другой санитар. Успокаивал после изнурительных процедур. Следил за тем, чтобы она питалась и не забывала пить воду. Вот и сейчас он настороженно прислушивался к тишине. Из палаты напротив не доносилось ни звука, что вызывало в парне родительское негодование. -Я не голодна, — наконец прозвучал тонкий голос Джейн. -Я знаю, — буднично ответил Майк, царапнув ложкой неровную поверхность миски. –Но это необходимо. Тебе нужны силы. -Зачем? -За тем, что ты не позволишь мне нести тебя на спине через густую дубовую рощу. Майк выжидающе вскинул брови, все еще держа голову повернутой к двери. После нескольких секунд тишины послышался шорох по полу и шумный выдох. Брюнет улыбнулся, вновь зачерпнув ложкой «кашу». Кушать, сидя у дверей, давно стало их маленькой традицией. Так они были ощутимо близко друг к другу. Если очень постараться, то можно было представить, что коридора и тяжелых дверей между ними не существует, и два друга просто хорошо проводят время. К тому же, санитары никогда не появлялись в их коридоре в этот час, поэтому говорить можно было о чем угодно. -Приятного аппетита, — голос девушки звучит еще более уставшим. Очевидно, она решилась внимательно разглядеть то, что им сегодня принесли. Очень зря. -И тебе, Джейн, — Майк невольно улыбается и запивает отвратительный завтрак большим глотком воды. Он действительно ощущает необходимость следить за тем, чтобы подруга хорошо питалась. Ей нужно восстановить силы как можно скорее. Естественно, он прикрывает это рвение обычным волнением за дорогого ему человека, рассказывать Джейн о планируемом побеге пока рано. Она обязательно узнает, но точно не при таких обстоятельствах. -Мне нужно задать тебе один вопрос, — поставив миску к двери и поднявшись на ноги, брюнет поправляет брюки и начинает медленно расхаживать перед дверью. Он нервничает. В палате напротив стихают все звуки. Джейн, которая до этого нервно стучала пяткой по полу, замерла, что было воспринято как позволение к продолжению. -Где проходят твои сеансы с Бреннером? -В его кабинете, конечно же, — в ее голосе слышится непонимание. -Да, это очевидно, но где этот кабинет? И на что он похож? На несколько секунд девушка задумывается. -Я… я не знаю, с чем сравнить. Он похож на комнату, в которой работает дан…дантисит… -Дантист? — Майк хмурился и прикусывает губу. В его мыслях появляется небольшая комната с креслом в самом центре. Стол доктора, стеллаж с ампулами и операционный светильник. Парень вздрагивает, когда воображение услужливо добавляет в жуткое кресло Уилла. -Это под землей, — Джейн отставляет миску в сторону. -В подвалах? — Уилер останавливается и удивленно вскидывает брови. Он был уверен, что директор расположился непосредственно в самой башне. Это объясняло многое, но подвалы… -Да, наверное, — голос девушки звучит безэмоционально. Губа ноет от того, насколько сильно брюнет вцепился в нее зубами. Он вновь начинает расхаживать перед дверью. -Прости за это, но ты смогла бы показать мне, где находится этот кабинет, если бы была возможность? Он почти уверен, что Джейн побледнела после этих слов. Она молчит продолжительное время. За эти пару минут Майк успевает сотню раз пожалеть о том, что задал последний вопрос. Нет. Он не должен винить себя за то, что интересуется. Потому что это касается Уилла. Он готов задать этот вопрос лично Бреннеру, если бы только шатену это как-то помогло. -Да, — неожиданно твердо отвечает Джейн. — Я могу нарисовать план. Но, Майк, зачем все это? Уилер облегченно выдыхает, вновь опускаясь на пол. Он наконец-то расслабляется всем телом на несколько долгих секунд. Этого не происходило уже очень давно, кажется, вечность. Последний раз такое случилось, когда Уилл доверительно и крепко обхватывал его поперек туловища и прижимался лицом к плечу. Это было словно сотню лет назад. -Не волнуйся, Джейн, я просто собираю информацию, — ложь легко слетает с губ, которые подрагивают в блеклом подобии улыбки.

***

Душный кабинет психолога кажется еще более тесным, чем обычно. Майк уверен, что раньше это помещение использовалось как кладовка, настолько оно было маленьким. Может быть, виной тому была громоздкая мебель, неправильно расставленная по кабинету. Или плотное облако дыма, которое никогда не выветривалось отсюда. Парень оказывался здесь трижды в неделю. Каждый раз ему казалось, что ненавидеть узкую и жесткую софу сильнее просто невозможно, но чем больше сеансов проходило, тем глубже он уверялся, что готов сидеть хоть на ледяном полу. Грубая ткань, казалось, совсем не содержит под собой наполнителя. Софа пропиталась сигаретным дымом и при каждом движении сидящего на ней человека выбрасывала в воздух небольшое облачко пыли. Глядя на этот кабинет, сложно было сказать, что им владеет женщина. Но это было именно так. Констанция — местный психолог, неизменно сидела за своим рабочим столом. Это была женщина средних лет, но из-за пагубной привычки выкуривать дюжину сигарет в день, она выглядела так, словно вот-вот развалится и превратится в кучку пепла. Ее лицо казалось болезненно сухим, впрочем, это никак не касалось налитых ярким румянцем щек. Тонкие губы практически постоянно сжимали сигарету, а глаза хищно щурились. Она не была похожа на психолога. Скорее, на человека, которому помощь этого специалиста была особенно необходима. Но Констанция действительно неплохо справлялась со своей работой. В отличие от мягкого и осторожного мистера Кларка, эта женщина лезла в душу без спроса и обезболивающего. Каждый сеанс с ней заканчивался как минимум колким ощущением опустошенности. Будто кто-то забрался под кожу и выгреб из-под нее все твои тайны. Она была пиявкой. И близкой подругой Бреннера. -Итак, Майкл, — несмотря на многолетнюю привычку, ее голос каким-то чудом оставался приторно-сладким. –Хочешь поделиться со мной чем-нибудь? Брюнет еле заметно качнул головой. Он никогда не начинал говорить первым. К тому же, набор вопросов, которые Констанция из раза в раз задавала ему, был стандартным и неизменным. -Ну, что ж, — женщина открыла папку со своими записями и прямо посмотрела на пациента. — Расскажи мне о том, почему ты здесь. Каждый чертов сеанс она вынуждала его это делать. Наверное, Бреннер желал переубедить самого Майка в том, что случилось. Все его лечение заключалось в этом. Уже год историю его жизни пытались перекроить. Изменить факты и заставить самого парня верить в то, что написано в его карте. Иногда у них это получалось. На короткий промежуток времени. Всему виной успокоительные, которыми санитары щедро пичкают завтрак. Майк знает, что это обычные наркотики и ничего общего с лекарственными средствами они не имеют. Он слышал, как кричат люди на этаж ниже, когда санитары запихивают эти таблетки им в глотки. С ним такого не происходило, потому что наркотик уже был подмешан в еду. Он активировался медленно и аккуратно. Пик влияния наступал примерно через час после приема. Ровно в тот момент, когда Уилер оказывался в задымленной комнате с компании Констанции. Вещество действовало почти незаметно, лишь немного притупляя восприимчивость. Майк был менее чувствителен и раздражителен. Видимо, именно поэтому он выдерживал наедине с этой женщиной целых два часа три раза в неделю. -Я напал на своего отца, — привычно отвечает он, как было неделю, месяц и полгода назад. -Какую цель ты преследовал, Майкл? — доктор наклоняет голову и резко вычеркивает что-то из листа. -Я хотел остановить его. -Каким образом? Ты хотел навредить своему отцу? -Я хотел уберечь свою сестру, — брюнет упрямо повторяет одно и то же, даже не задумываясь о смысле сказанного. Он делал это сотни раз, к чему размышления? И дальше все по накатанной. -От чего именно ты хотел уберечь ее? -От нашего отца. -Какие действия твоего отца заставили тебя думать, что он опасен? -Насильственные. -Он это не признал, ты в курсе? По его словам, он никогда тебя не бил. -Он меня не только бил, Констанция. -Я прошу обращаться ко мне «доктор», Майкл. -В тот вечер он вернулся пьяный. И сразу пошел к комнате Холли. Я не хотел, чтобы она пострадала. -Майкл, — Констанция тушит сигарету о дно пепельницы и устало вздыхает. Неужели ей только сейчас надоел этот цирк? — Твоей сестре не угрожала опасность. Тебе не угрожала опасность. Ты помнишь, что случилось? Ты напал на своего отца. Что-то новенькое. Раньше она себя так не вела. Будто устала от сказок неразумного мальчишки и решила вразумить его. Уилер хмурится, пропустив мимо ушей слова доктора. Его насторожило это поведение. Привычный ход сеанса сбился, что не могло не удивить. -Я напал на своего отца, — он утвердительно кивнул. Майк и раньше не отрекался от этого факта. Он сам рассказал полиции, что и как случилось. Показал молоток и лужу крови в комнате Холли. -Ты сделал это, потому что ты не можешь контролировать свой гнев. -Я сделал это, потому что хотел уберечь сестру, — упрямо твердил он, решив не менять курса. Какую бы игру ни задумала Констанция, он не собирается вестись на это. -Расскажи мне о своей матери, — неожиданно просит она, чем ставит парня в затруднительное положение. Еще ни разу их разговоры не касались Карен. Ни слова о ней. И Майк был благодарен за это. Сейчас же он напрягся всем телом и сжал руками колени. — Какие отношения были у твоих родителей? Уилер на несколько долгих секунд закрыл глаза, чтобы остановить вращение комнаты. Нет, это не было влиянием наркотика. Он вдруг осознал, что воспоминания о матери отдаются болью под ребрами. Так, словно кто-то начал проворачивать нож, забытый в его легких на долгих пару лет. Какие отношения были у его родителей? Кажется, это было не с ним. Не в его жизни. Неужели когда-то в доме Уилеров был слышен смех? Глупости какие. -Хорошие, — сбивчиво отвечает он, облизав пересохшие губы. Констанция кивает и делает пометку. -Твой отец проявлял агрессию, когда она была жива? -Нет, — Майк отвечает, не задумываясь. Потому что это истина, о которой он всегда помнил. Тэд Уилер никогда не казался агрессивным со своей семьей. Он был хорошим отцом. Может быть, маленькому Майку это только казалось, потому что он был ребенком, но сейчас он не мог вспомнить чего-то плохого, даже если очень старался. Доктор удовлетворенно кивнула. -Напомни мне, от чего она умерла? -Несчастный случай. Сбила машина. -И после этого все изменилось? Майк резко выдохнул, отведя от женщины взгляд. Он оглядел пустые стены и задымленные занавески на окнах. Все действительно изменилось после того, как Тэд остался один. Многие родственники считали, что он не справится с опекунством над двумя детьми, один из которых был подростком со всеми этими гормональными играми. Но Тэд убедил всех, что он никогда не отдал бы своих родных детей кому-то постороннему. Поначалу он много горевал, а после начал пить. В нем были силы для того, чтобы ходить на работу и приносить в дом деньги, но на этом вся выдержка Тэда заканчивалась. Он мог часами сидеть в своей комнате и прижимать к лицу вещи Карен, вдыхая ее аромат, словно этот ритуал был способен вернуть ее. Майк замечал это, но не придавал происходящему значения. Он был слишком мал, чтобы понять, что его отец сходит с ума. Все стало хуже в тот день, когда их навестила тетя Майка и Холли. Она расплакалась, обнимая мальчика. Крепко держа его за плечи, она сказала, что он унаследовал многое от матери и теперь был практически точной ее копией. Парень уверен, что тогда Тэда и переклинило. Он начал пить больше, а после того, как вваливался домой в почти бессознательном состоянии, шел мимо своей комнаты и сидел у кровати Майка до самого утра. Мальчик не боялся, ведь это его отец. Он был уверен, что так глава семейства справляется с утратой, ведь многие люди сближаются с детьми после потери партнера. Это казалось очевидным. Пока не зашло слишком далеко. -Все изменилось через полгода, — глухо отозвался он, невольно сгорбившись. -Что именно изменилось, Майкл? — Констанция смотрела пытливо, будто желая прочесть его. -Загляните в мое личное дело, там все написано, — огрызнулся Майк, глядя в пол. Он не хотел рассказывать. Только не ей. Эта женщина перевернет его слова и вновь подведет к тому, что он не контролирует свою агрессию. Она мастерски делает вид, что не знает того, о чем Майк поведал полиции и докторам. Будто она лично не присутствовала при его поступлении сюда и не слышала рассказала из первых уст. -Там написана ложь. И ты об этом знаешь, — тон голоса доктора стал напитываться сталью. Уилер поднял взгляд и столкнулся с непоколебимой уверенностью. Откуда в женщине столько мерзости? -Я знаю, что мой отец настоящий психопат и педофил, -твердо ответил брюнет, не разрывая зрительного контакта. Он чувствовал вибрации негодования, которые исходили от женщины, когда он упрямился. Констанция просто ненавидела детей и подростков. Ее выдержка заканчивалась примерно через сорок минут от начала сеанса. Это можно было понять по сморщенному носу и нервному цоканью языком. Всем своим видом она выражала неприязнь к сидящему напротив человеку. Как-то раз она даже обмолвилась, что будь у нее такой сын, то она своими руками утопила бы его в ванне еще в младенчестве. -Что ж, вижу, твой случай запущен хуже некуда. Мы надеялись, Майкл, что ты быстро поймешь, где истина, а где выдумка твоего больного сознания. Я рискну предположить, что твой отец действительно получил психологическую травму из-за смерти жены. Но тебя потеря матери коснулась сильнее. Ты неконтролируем. Агрессивен. Ты виновен в нанесении тяжелых травм своему отцу и исчезновении человека, — женщина кривит губы и цепляет тонкими пальцами сигарету из пачки. — Я могу только дать тебе совет — признай, что ты натворил. Иначе будет хуже. Я вижу, что ты смирился с тем, что твоя душа обречена гореть в Аду, но будет глупой ошибкой не попытаться это исправить. Я увеличиваю дозу успокоительных и уменьшаю часы терапии в музыкальном классе. Тебе полезно как можно больше времени проводить в одиночестве. С этими словами она закрыла папку.

***

Услышь он это еще месяц назад, то сильно расстроился бы. Уменьшение часов музыки означало только то, что у него будет не так много времени с Джейн. Да, они всегда могут общаться через двери своих палат, но они люди. Им нужно видеть друг друга, прикасаться друг к другу. Тем более, что это было чуть ли не единственное, что поддерживало обоих. У Майка был Уилл. Но сейчас парень изо всех сил старался как можно меньше думать о нем. Потому что эти мысли лишь напоминали о том, что он совершенно не знает, жив ли Уилл. Отсюда вытекает страх, что он вообще может никогда этого не узнать. Что с ним будет, если все обернется так, что спасание Байерса сорвется? Что, если уже этим вечером Дастин и Лукас сообщат ему, что они опоздали. Все они опоздали. Тщательно планировали и терпеливо ждали, когда нужно было хватать и бежать. Майк боролся с желанием растолкать ничего не подозревающих санитаров и броситься к подвалам, чтобы найти кабинет Бреннера и вытащить Уилла. Он понимал, что это заведомо провальный план, но в моменты отчаяния все минусы стирались. Ему казалось, что провернуть это все так просто. Стоит лишь рискнуть. Конечно же, это было только результатом паники. Парень старался не подпускать ее близко, но время от времени легкие сжимались и этот ледяной вакуум не позволял сделать вдох. Он боялся. Так чертовски сильно боялся, что иногда забывал, как дышать. Он зависал, теряя всякую связь с реальностью. Единственным способом выбраться из этого оцепенения было лишь отвлечение. Он переключался на что-то более заземленное, полностью отторгая всякие мысли об Уилле. Джейн неплохо с этим помогала. Она уже смогла вернуться к музыке, поэтому час терапии они провели в музыкальном классе. Девушка играла, а Майк старательно записывал на листочек все, что смог раздобыть. Смены персонала, временные промежутки между их обходами, расположение известных ему кабинетов, местонахождение пожарных выходов и огнетушителей. Даже количество ступеней на лестнице. Ему было важно учесть каждую деталь. Оставалось лишь надеяться, что Дастин и Лукас поступят так же. Он писал на альбомном листе, который стащил из художественного класса. Карандашом, который нашел у мольберта. Каждый раз, когда он оставлял на бумаге изящную завитушку или черточку, невольно вспоминал о том, кто негласно владел и этим карандашом, и бумагой. Это одновременно отвлекало и придавало сил. Джейн старательно делала вид, что не замечает его странного поведения. Она даже не предприняла попыток выяснить, чем он занимается. Только смерила удивленным взглядом, когда парень бережно свернул листок и спрятал его за резинкой носка. Он был уверен, что подруга понимает гораздо больше, чем хочет показать. Будто зная, что именно его интересует, она давала всю необходимую информацию. Подробно рассказала о тех частях Тихого корпуса, о которых Майк не знал раньше. Казалось, она давно готовилась к этому моменту, потому что ее феноменальная память удивляла больше обычного. Джейн в точности описывала коридоры и их отличия друг от друга, хотя незнающий человек никак не смог бы отличить северный коридор на втором этаже от южного на первом. Джейн же знала, что чем выше уровень, тем тусклее в коридоре свет. Так же она рассказала, как распределены ключи от помещений между санитарами. Это она заметила благодаря разноцветным лентам на каждом ключе. Цвета соответствовали этажу и номеру помещения. Видимо, это было сделано для того, чтобы сотрудники не запутались. Самая большая связка ключей была у Билли. У него же не было никаких цветовых пометок. Майк совсем этому не удивился. Харгроув чувствует себя здесь как рыба в воде. Кажется, он с закрытыми глазами сможет обойти весь Сэдхаус и ни разу не споткнуться. Джейн несколько раз вкрадчиво попросила Уилера быть осторожным, что только на первый взгляд было обычным делом. Да, она постоянно волновалась за него и часто желала удачи, но никогда прежде она не тряслась от страха, глядя на то, как он покидает палату и исчезает в темноте коридора. Она все знает. Отчего-то Майк был уверен в этом. Сегодня он пришел в библиотеку первым. Заняв свое место на ступеньках винтовой лестницы, он достал свои записи и еще раз пробежался по ним взглядом. Странное чувство, будто он пропустил что-то важное, зашевелилось в груди, но он не успел распробовать его, как дверь открылась. Дастин и Лукас зашли тихо. Они крались, явно не ожидая увидеть его здесь. Было забавно наблюдать за ними и их отличным ощущением друг друга. Эти ребята вели себя, как братья-близнецы. Даже шагали они синхронно. И синхронно замерли, как только заметили его на лестнице. Майк мягко улыбнулся и, схватившись за перила, поднялся. Он был выше обоих, но теперь, стоя на второй ступеньке, возвышался над ними минимум на три головы. На лицах ребят был испуг, который быстро сменился облегчением. -Все никак не привыкну к тебе… — на выдохе произнес Лукас и суетливо улыбнулся. -Взаимно, — Уилер пожал плечами и опустился на прежнее место. Он расправил листок с записями на коленке и уставился на парней, которые так и стояли посреди библиотеки. -Может, сядете? — он чувствовал их эмоции, будто они ни капли не старались прикрыть их. Тревога. Злость. Страх. Все это сочилось из людей перед ним. Настолько открытые книги, что сердце щемит от этой искренности. Он бы хотел позволить себе так же излучать эмоции, но тогда был риск вовсе исчезнуть и образовать на своем месте черную дыру. Майк так долго был сильным, но именно сейчас его стойкость пошатнулась. И он знал, что так и будет, стоит ему привязаться к Уиллу. Он знал об этом, когда впервые увидел его безумно смелое, но испуганное лицо в ту самую первую их встречу. Тогда все стало ясно. Майк сам шагнул к своей гильотине, сам зафиксировал ремни на своих запястьях и теперь сам тянул за рычаг. Очевидно, его страх был в сотню раз больше, чем это же чувство, отражающееся на лицах друзей Уилла. Каждый из них, без сомнений, захотел бы ударить его за подобные мысли, но он ничего не мог с собой поделать. В самом худшем развитии событий эти двое потеряют друга и приятеля, а он… Последнюю причину существовать. Да простит его Холли, но он на волоске от того, чтобы свихнуться. И только ради ее крепкой любви к нему он до сих пор старается. Просыпается по утрам, хорошо питается и терпит процедуры. Но если из этого уравнения убрать Уилла, то эмоциональная часть жизни Майка пропадет. Поэтому он лишь сильнее сжимает зубы и терпеливо ждет, пока Дастин и Лукас устроятся на ступеньках. -Что узнали? Лукас? -Ну-у, … — Синклер замялся, нахмурившись. — Я не смог ничего спросить у Кларка. Не смотри на меня так, Майк! Это не моя вина. -С мистером Кларком что-то не так, — быстро встал на защиту друга Дастин. -Что это значит? Лукас глубоко вдохнул. -Он опоздал на сеанс. Кажется, он был… пьян. Или под кайфом, — темнокожий хмурился сильнее. — Он сказал мне сделать ему чай, а потом даже не притронулся к чашке. Просто сидел и молчал целый час. Не знаю, что с ним за хрень, но он явно чем-то подавлен. Мне даже показалось, что он плакал. Уилер задумчиво хмыкнул. Он и приблизительно не мог представить себе картину, описываемую Лукасом. -Может, он не в себе? -Ага. Выглядел так, будто ему самому мозгоправ нужен. -Мы решили, что Бреннер что-то сделал с ним, — Хендерсон почесал затылок. -Или совесть, — Майк покачал головой. — Уилл говорил, что Кларк обещал ему выписку. Вдруг он понял, что своими руками загнал Уилла в кресло Бреннера? Кларк не плохой, просто он сам даже примерно не представляет, что здесь творится. Парни задумались. Дастин кивнул своим мыслям, но решил промолчать. Лукас погрустнел и намеренно стукнулся затылком о металлические прутья лестницы. -Получается, ничего о процедуре выяснить не удалось? — Уилер с надеждой смотрит на Синклера, будто от одного его взгляда истина резко изменится. Лукас мотает головой. -Не удалось узнать у Кларка, — глаза Дастина неожиданно загорелись. — Но мы же прямо сейчас находимся в море информации! Это библиотека самого Ньюгейта! Наверняка здесь есть все, что нам нужно. Майк решительно мотнул головой. -Даже если так, то на розыск этой самой информации у нас уйдет уйма времени. Но ты можешь попытаться, если хочешь, — он лениво махнул рукой в сторону книг и уставился в окно. Шторм, казалось, только набирал силу. Этим вечером молнии не сияли так часто, но ветер шумел в вентиляции, от чего создавалось впечатление, что Сэдхаус стонет от боли. В каменных стенах ощущалось дыхание умирающего зверя, а под потолком то и дело проносился гул, от которого волоски на шее поднимались. Майк закрыл глаза, отгоняя ужасные сравнения. Он старался не прислушиваться, но прекрасно понимал, что если кто-то в эту секунду срывал глотку в подвалах, то из-за шума ветра этого было не слышно. Он рвано вдохнул, что больше было похоже на всхлип, но сидящий рядом Лукас даже бровью не повел. Отлично. Значит, Майку лишь кажется, что он впадает в отчаяние так открыто. -Что узнал ты? — Хендерсон вовремя вклинился со своим вопросом. Уилер резко распахнул глаза и протянул ребятам лист со своими записями. Те внимательно изучили написанное и одобряюще закивали. -Очень хорошо, что кабинет Бреннера в подвалах… — задумчиво протянул Дастин, на что Майк кивнул. -Что хорошего? — Лукас хмурился, чувствуя себя отсталым. Он явно не понимал тех вещей, которые для Майка и Дастина были очевидными. -Внизу морг и крематорий, — попытался объяснить Уилер, но этого, видимо, было недостаточно. — Если судить логически, то там есть выход на поверхность. Конечно же, если Сэдхаус построен по-человечески… -Что под сомнением, — тихо добавил Хендерсон. После его слов проблеск надежды исчез так же быстро, как появился. Если из подземелий нет запасного выхода, то они пропали. Даже если они смогут пробраться туда и вытащить Уилла, то уже на обратном пути их встретят. -Нужно придумать, как вывести из строя всю лечебницу, — решительно заявляет Майк, снова вглядываясь в свои записи. — Мы не можем рисковать Холли и Джейн, когда пойдем за Уиллом. Значит, нам придется вернуться за ними уже после того, как мы вытащим его из кабинета Бреннера. -Черт, все становится хуже, — тихо пробормотал Дастин, сжимая переносицу пальцами. -Теперь я даже рад, что этот урод так щедр на отгулы, — Синклер невесело усмехается. -От этого нам не будет легче, Лукас. Одного Билли хватит, чтобы прибить нас, — Майк устало закрывает глаза. — Кстати, о Билли. Он пропускает дежурства. -Что это значит? -Что он прислуживает Бреннеру все это время, -он сильно прикусывает губу, мысленно прося ребят понять суть самим и не задавать уточняющих вопросов. -Он сейчас с Уиллом, — ошарашено выдыхает Дастин и сразу же закрывает рот рукой, будто этот факт свершился только после того, как он произнес его вслух. Уилер кивает и опускает голову, позволяя прядям закрыть лицо. Даже думать страшно, что этот сукин сын может делать с Уиллом прямо сейчас. В тот момент, когда Майк общается с Джейн, когда играет, когда ломает голову над планом побега, когда спит… В любую секунду мерзкие руки Харгроува могут причинять Уиллу боль. И это зарождает в Майке ярость. Он молчит долгих пару минут, за которые Дастин и Лукас успевают безмолвно пообщаться. Он не видит, но чувствует, что воздух рядом содрогается от их взмахов руками и тихого шипения. -Ну что там еще? — брюнет в нетерпении поднимает голову. На лицах ребят нечитаемые выражения. Лукас недовольно сжимает губы, словно порываясь что-то сказать, а Дастин убедительно изображает спокойствие. -Лукас, ну говори уже, — Уилер обращается к нему, потому что чувствует, что именно его выдержка слабее. -Это касается твоей сестры, — быстро выпаливает темнокожий. -Что?! — Майк резко выпрямляется. — И вы молчали? Что с Холли? -Технически, все с ней хорошо, — Хендерсон в успокаивающем жесте поднимает ладони. — Понимаешь, мы думаем, она заметила, что Уилл пропал. -Она даже с Робин не разговаривает. Этим утром она наблюдала за нами, а потом оставила на месте Уилла свое яблоко. А во время часа отдыха мы нашли ее у фонтана. Под дождем. -Куда смотрели санитары?! — Майк злится, поэтому даже не может контролировать голос, который теперь больше напоминает сдавленное шипение. -Она не сидела там долго, не волнуйся, — снова Хендерсон со своим успокаивающим тоном. Уилеру тяжело это признать, но этот трюк все-таки работает. — Не знаю, говорил ли тебе Уилл, но Холли общалась с ним с первого дня. Еще до того, как мы встретили тебя. Осмелюсь предположить, что она…чувствует. Грустит по нему. От этих слов Майк морщится. Почему они прозвучали так, будто Уилл уже мертв? Парень сдавливает виски, чувствуя, что к пожару в груди добавился еще один очаг. Словно воздух, которым он дышал, усиливал огонь, поэтому легкие так отчаянно сжимались всякий раз, когда мысли Майка касались Уилла. Холли не должна понимать того, что сейчас происходит. Не должна терять друзей. Майк захлопывался, как табакерка, замыкался и запирал все двери. Он чувствовал себя таким никчемным, потому что не может вытащить Уилла. Не может обнять свою сестру. Он знал, насколько тонко Холли чувствует свое окружение. Как он раньше не подумал о том, что с ней будет, когда она поймет, что с Уиллом случилась беда? В прошлый раз подобное закончилось тем, что девочка отказывалась кушать, постоянно плакала и перестала говорить. Вытащить ее из этого состояния было непросто, но Майк справился, потому что был рядом. Что он может сделать сейчас? Ничего. Он даже не сможет ответить ни на один логичный вопрос. Потому что он сам на грани того, чтобы закрыться от внешнего мира и эмоций в целом. Только так он никому не поможет. Не проронив ни слова, он поднимается и идет в художественный класс. Там он находит чистый листок и начинает быстро писать на нем. Чувствует, что парни проследовали за ним и теперь заглядывают через плечо, но не останавливается. -Что это за язык? — Дастин хмурится, глядя на каракули, которые Майк с такой уверенностью выводит на листе. -Это шифр. Мы придумали его, когда Холли было всего три с половиной, представляете? Она уже очень хорошо говорила в то время, но ей трудно давался алфавит. Мама настаивала на том, чтобы я занимался с Холли, поэтому я выдумал облегченную версию букв. Его она схватила сразу и даже исправила кое-что. -Это не выглядит легче, — Лукас хмурится, будто перед ним неизвестное для него существо. Дастин же склонил голову и что-то беззвучно шептал себе под нос. Он внимательно следил за тем, что Майк пишет. Примерно через минуту его осенило. -Буквы и звучание? — он улыбнулся. Уилер не смог сдержать ответную улыбку. -А эти черточки? -Ударения. Пишу их по привычке. -Вынос мозга, — Синклер отошел, так и не распознав в беспорядочных кружочках и линиях такой знакомый алфавит. — Что ты там хоть написал, умник? -Просто отдайте это Холли, — брюнет бережно сложил листочек и протянул его Дастину, который тут же развернул и, получив согласный кивок, прочитал написанное. Это заняло у него около минуты. Лицо шепелявого просветлело, а потом он лучезарно улыбнулся. -Гениально! Майк, это действительно отличная мысль! -Что там? — Лукас подскочил к парням, но те лишь обменялись понимающими ухмылками и вернулись к обсуждению побега. Если все сработает, то у них будет хороший шанс выбраться. Это пугало так же сильно, как и возбуждало. План был не идеальный, со своими изъянами, но пока казался обнадеживающим. Однако любая, даже самая крохотная ошибка, могла убить их всех. В прямом смысле слова. И Майк соврал бы, если бы сказал, что не готов к такому. Он устал быть игрушкой для опытов. Устал жить в заточении. Он хотел жизни, в которой есть кексы, свобода, друзья, веселье и отношения. Еще больше он хотел этого для Уилла и Холли. Все его существование сейчас крутилось вокруг двух этих людей. Именно они непременно выберутся отсюда, об этом он позаботится, даже если придется остаться здесь навсегда. В этот вечер Майк покидал библиотеку с теплой надеждой в груди. Он мысленно уговаривал Уилла продержаться еще совсем немного. Он ведь такой сильный. Намного сильнее всех, кого Уилер знал. И сейчас он был уверен, что шатен его не подведет. Не сломается, что бы с ним ни делали. Пожалуйста, Уилл. Скоро это закончится, я обещаю. Он брел в свою палату, не чувствуя опасности. Билли здесь не было. Но Майк бы предпочел попасться ему, чем знать, что Харгроув сейчас с Уиллом. Брюнет прокручивал план в мыслях снова и снова. Он полностью отдался этим размышлениям и даже не замечал, что шум ветра наполнился чем-то холодным и душераздирающим. Диким и долгим воем. Почти звериным. Болезненным. Этот крик блуждал по вентиляции и терялся в пустых коридорах, пока не оборвался так же резко, как и начался. Майк вернулся в палату, не зная, что Дастин и Лукас сейчас подскакивают на своих местах от услышанного. Потому что никогда прежде Банши не кричала так сильно.