Настоятельно рекомендую сопроводить чтение этой главы обозначенным произведением — Max Richter -November
Он резко распахивает глаза и тут же садится в кровати, которая по неизвестной причине кажется жестче, чем обычно. Рваный выдох покидает легкие, срывается с дрожащих губ. Парень трет закрытые глаза, желая сбросить ощущение чьего-то присутствия. Он помнит, как долго ему не удавалось уснуть. Все в палате казалось неправильным, непривычным. А должен ли он был привыкать к голым стенам, постоянному сквозняку и тонкому одеялу? Майк помнит, какая мысль оглушила его, стоило ему оказаться в этом помещении впервые. Зверство. Он абсолютно справедливо решил, что в таких условиях даже животных содержать было бы жестоко. Но теперь, по прошествии года, Майк с ужасом осознал, что привык. Привык как можно меньше времени проводить у окна, потому что там самое тусклое и холодное пятно во всей комнате. Привык спать лишь на трети кровати, потому что иначе просыпался от холода. Привык к ноющим почкам и вечно ледяным конечностям. Но и этому был предел. Видимо, этой ночью случилось что-то, что нарушило привычную ледяную атмосферу палат Тихого корпуса. Майк проснулся с ощущением чужого присутствия. Ему ничего не снилось, поэтому направленный на него взгляд почувствовался так остро. Странным казалось то, что даже после пробуждения это ощущение никуда не исчезло, как бывало обычно. Наоборот — теперь парень был уверен, что в своей палате он не один. Первые несколько секунд после того, как брюнет отнял от лица руки, перед глазами плясали яркие огни, не позволяющие разглядеть что-либо в темноте. С каждым мгновением он все четче видел собственное напряженное тело, тусклый свет маленького окошка в двери и высокий силуэт напротив кровати. Без всяких сомнений, кто-то был в помещении. И этот «кто-то» явно наслаждался происходящим. Майк нахмурился, заметив, что плечи неизвестного легко дрожат от сдерживаемого смеха. И только через долгих восемь секунд, услышав тихий лязг ключей, Уилер смог вновь вдохнуть. -Какого черта? — он свесил ноги с кровати и, почувствовав ступнями ледяной пол, вздрогнул всем телом. -Это было очень жалко, Уилер, — фигура сделала шаг вперед и оказалась в небольшом участке света, который лился из коридора. — Ты стонешь и возишься во сне, ты в курсе? Майк сжал губы, решая не реагировать на этот неуместный вброс от Билли. Тем более, он прекрасно помнил, что не видел никаких сновидений именно в эту ночь. Другая, более, холодная и стопорящая мысль заполонила его голову. Билли. В его палате. Билли, который питает нездоровый интерес к Уиллу. Уилл, который пропал и, возможно, каждую минуту каждого дня рискует исчезнуть из этого мира. Билли, который все эти дни провел с Уиллом. Уилл, который…который так дорог Майку. -Это что, возбуждение, Уилер? — Харгроув хмыкнул, разглядев, как сильно потемнели глаза брюнета. Бледное лицо теперь практически сливается с серой стеной, а зубы до красных отметин впиваются в нижнюю губу. Но он молчит. С выдержкой дикого зверя терпит острое желание разораться на всю палату, ударить нахально ухмыляющееся лицо, засунуть тугую связку ключей в глотку и притоптать, чтобы даже врачи извлечь не смогли… Но он терпит. Пальцы до боли стискивают металлический борт кровати, от чего ладони начинают ныть. Билли замечает это, но трактует совершенно неправильно. Его улыбка становится шире, а глаза странно блестят, чего раньше Майк никогда не видел. Точнее, он не видел, чтобы Билли реагировал так на него. Уилер всегда был для него чем-то вроде отброса, на которого не стоит тратить свое время, чему тот был благодарен. Он был рад не испытывать на себе интерес Харгроува, но теперь все выглядело иначе. -Не думал, что буду скучать по твоей мерзкой роже, — Билли снова хмыкает, поднимая руки и пересыпая нечто из одной ладони в другую. По звуку это напоминало несколько маленьких камушков. Они издавали приятный шорох, сталкиваясь друг с другом в широкой ладони. -Что ты здесь делаешь? — Майк морщится от собственного хриплого голоса. Он содрогается от мысли, что если бы он не почувствовал на себе взгляд Билли и не проснулся, то тот мог бы простоять в его палате… сколько? Всю ночь? -Говорю же — я соскучился, — Харгроув снова делает медленный шаг вперед. Майк не напрягается. Он прекрасно знает, что санитару плевать на него. Билли обожает мучить его, бить током, поддевать колкими фразами, но он никогда не обратил бы на его своего особенного внимания. Того, которым он «наградил» Уилла. -Наверное, это передалось мне от Билла, — задумчиво продолжает шатен, вновь пересыпав содержимое одной ладони в другую. Уилер застывает. Как и мир вокруг. Кажется, даже маленькие предметы в руках Харгроува на мгновение зависают в воздухе. Он смотрит на жестокую усмешку, морщась от большого количества слюны, скопившейся во рту. Сглотнуть, дышать, моргать — все простые функции организма выключены или поставлены на паузу. Поэтому парень ошеломленно пялится на приближающегося санитара. Того это, кажется, только веселит. Он ступает медленно, не отрывая насмешливого взгляда от лица Майка. Нескрываемое наслаждение играет в его глазах азартным блеском, а пухлые губы растягиваются все больше, пока на лице не застывает ужасающая и жуткая улыбка, в которой виден каждый сверкающий в темноте зуб. Оскал, пронизывающий до костей, отвлекает от низкого и растянутого смешка, который липнет к стенам и кажется последним звуком во всей вселенной. Уилер запоздало понимает, что дрожит. Все его тело вздрагивает от каждого сильного удара сердца, которое, видимо, вознамерилось проломить ребра и покинуть своего никчемного хозяина. Он знает Уилла слишком хорошо. Так что же должно было случиться, что заставило Байерса признаться, рассказать о Майке и их ночных встречах? Что именно должен был сотворить Билли, чтобы это произошло? Легкая дрожь быстро перерастает в настоящий припадок. Майк закрывает глаза, медленно вдыхая, но его дыхание срывается. Это не может быть блеф. Билли не мог знать наверняка, к какому человеку идти и на какие точки давить. Он не мог взять эту информацию из воздуха, просто ткнув пальцем в небо. -Я принес тебе подарок от него, — санитар останавливается в метре от Майка и склоняет голову, чтобы одарить его все той же ужасающей улыбкой. — Чтобы ты не скучал. Вытянув руку, Харгроув рассыпает содержимое на колени брюнета. Майк успевает поднять ладони, ловя ту мелочь, что падает сверху. Он хмурится, не понимая ровным счетом ни-че-го. Билли тихо и задорно смеется где-то на фоне, пока Уилер поднимает руки к глазам и вглядывается в небольшие предметы. Пока кислота не обжигает пищевод, а ладони не прошибает сильнейшая дрожь. Предметы уже не кажутся такими маленькими. Они достаточно крупные. Светлые, поломанные в некоторых местах, содержащие в своих корнях нечто отдаленно напоминающее кусочки плоти, окровавленные и слегка шершавые. Билли почти хохочет, наблюдая за тем, как Майк мгновенно, но в то же время мучительно медленно, осознает, что перед ним не камушки. Не бусины. Не что-либо другое. Зубы. Он сдавленно мычит сквозь плотно сжатые губы, физически ощущая фантомную боль во рту и жжение в глазах. Этот полу-стон заглушает все другие звуки, пока не наполняет комнату до краев. И потом, когда собственный крик заставляет барабанные перепонки пульсировать, а капилляры в глазах лопаться… Майк просыпается.***
Старательно пытаясь выкинуть из головы ночной кошмар, Майк проживает этот день автономно. Он не умывается, а почти топит себя в ледяной воде, задерживая дыхание так долго, что легкие начинают гореть. Он не ест, а заталкивает в себя еду, но она стремится обратно, стоит ему позволить деталям сна пробраться в мысли. Он не играет на пианино, а хмуро сверлит взглядом черно-белое поле перед собой. От того, что Билли по-прежнему не наблюдается в Тихом, легче не становится. Харгроув где-то там. С Уиллом. И один только Бог — или Дьявол? — знает, что происходит в подвалах. Это незнание образовывает пустоту размером с вселенную, которая заполняет Майка изнутри. Он растворяется в ней, теряя последние капли уверенности в чем-либо. Власть над ним берет страх, который теперь не идет ни в какое сравнение с тем страхом, что парень испытывал сутки назад. Теперь это не просто страх за здоровье и жизнь Уилла. Это ужас перед неизвестным. Майк тихо стонет и опускается лбом на клавиши. Протяжный и колкий звук растекается по комнате, но он не обращает на это никакого внимания. Лишь сильнее вгрызается в нижнюю губу, на которой уже не осталось живого места. Чем Уилл заслужил этот интерес Билли и Бреннера? Что в нем есть такое, что привлекает всех стервятников в радиусе чертовой вселенной? Наверное, даже если бы существовала какая-то более ужасающая обратная сторона этого мира, то Байерс и там оказался бы первым мучеником. Уилер усмехается, всего на мгновение, потому что в следующую секунду ему хочется откинуться назад, вцепиться пальцами в инструмент и со всей силы удариться лицом о клавиши. Из-за своих дурацких мыслей и из-за того, что в мельчайших деталях помнит кошмар и тяжесть жестоко выкорчеванных из человеческой плоти зубов. В Уилле было это. То самое, что заставляет задержать взгляд. Улыбнуться. Возжелать прикоснуться. Он никогда не был пуст. Он наполнял до краев, давал все необходимое одним своим существованием. Он слишком прекрасен для этого мира и всего дерьма, что в нем творится. Он слишком тонок для того, чтобы не оказаться в опасности. Это привлекло Майка. Это привлекло Бреннера. Билли. И еще черт знает кого. Но почему каждый урод, хоть немного обладающий властью, считает своим долгом разбить его? И Майк все же делает это. Не так сильно, как хотел, но достаточно ощутимо для того, чтобы кожа над бровями покраснела и отозвалась легкой болью. С удивлением Уилер обнаруживает, что это очень отвлекает. Потирая раздраженную кожу, он выпрямляется и удивленно смотрит на клавиши, будто видя их впервые. На какую-то жалкую долю секунды его тело и разум освобождаются от тягостных мыслей, но даже это мнимое мгновение разрушается тихим щелчком замка. Майк не шевелится, ощутив присутствие Джейн, которая отсутствовала большую часть терапии. Он в принципе не ожидал увидеть ее здесь, но отчего-то девушку все же привели. И теперь она стояла у двери и смотрела на него. Брюнет чувствовал этот взгляд. От него левое плечо парня начинало медленно нагреваться, будто к нему прислонили утюг. Она чего-то ждала, пока он хмурился все сильнее. Джейн стояла у двери, казалось, целую вечность. Она сильно дрожала и прижимала ладонь ко рту, боясь проронить хоть звук и привлечь внимание Майка, но тот будто вовсе ее не замечал. Лишь неотрывно смотрел перед собой, словно на месте пианино по волшебству может появиться дверь, способная отправить его куда угодно. Девушка пошатнулась, слишком резко отпустив дверную ручку, которая до этого служила ей опорой. Поняв, что находится в шаге от падения, она быстро пересекла комнату и замерла у небольшого окна. С улицы тянуло холодом и морозной свежестью. Дождь, подхватываемый сильными порывами ветра, врезался в грубый камень башни и делал его еще более темным. Почти черным. Запрокинув голову, Джейн долго наблюдала за тем, как крупные капли барабанят по стеклу, практически полностью лишая его прозрачности. Однако все ее мысли были на несколько этажей ниже. Там, где она увидела… его. Тихий и еле уловимый всхлип мог бы успешно вмешаться в шум дождя и свист ветра, но острый слух Майка выделил этот звук среди прочих, чему Джейн была не удивлена. Он всегда умудрялся сделать это. Услышать, что она проснулась от кошмара посреди ночи. По стуку ложки о миску понять, что она не ест, а лишь создает для него слышимость трапезы. По учащенному дыханию узнать, что она задыхается в очередном приступе. Майк делал это всегда. Этот раз не стал исключением. Он будто вынырнул из воды. Широко распахнутые глаза впервые уставились на девушку, которая привалилась к стене и виновато опустила взгляд. Майк не понял, как оказался на ногах, но он определенно не хотел приближаться к Джейн. Он боялся сделать хуже, поэтому стоял в отдалении и тянул к ней руку, как к раненому животному. -Что-то болит? — одними губами произнес он, ни капли не сомневаясь, что она услышит. Джейн решительно мотнула головой, а затем снова всхлипнула. И кивнула. -Майк, … — она сжала губы и посмотрела на него. Так, что в нем щелкнули переключатели, отвечающие за жалкие остатки надежды. Он понял все, но вместе с этим не понимал ничего. Хмуро наблюдал за тем, как девушка отчаянно вцепилась в свое предплечье, уже по привычке ковыряя тугой бинт коротким ногтем. Теперь она делала это постоянно, словно желая своими же руками вскрыть старые раны. Зрительного контакта Джейн вновь решительно избегала. Уилер терпеливо ждал, чувствуя легкий сквозняк по ногами. Или это был вовсе не ветер? Джейн, казалось, вот-вот рассыплется на кусочки. Она несколько раз открывала и закрывала рот, будто мысли никак не хотели обращаться в слова. Она глотала их вместе с тихими слезами, которые слабо блестели в тусклом освещении. -Я видела его, — на выдохе произнесла девушка, совершив этим один из самых смелых поступков в своей жизни. Теперь она вновь смотрела на него. С ужасом отмечала то, с какой частотой меняются эмоции на лице Майка. — Я видела Уилла. Внизу. Брюнет дергается, не до конца понимая, что он вообще хочет сделать, но в следующую секунду его руки сжимаются на плечах девушки. -Расскажи, — беззвучно просит он, жадно заглядывая в карие глаза, будто там находились все ответы. Но там был лишь страх. Такой же голый и парализующий, как и в нем самом. Она мнется в нерешительности, но понимает, что пути назад нет. -Я… я была на терапии, — нехотя начинает Джейн, с большей силой вдавливая ноготь в бинты. — В процедурной Бреннера. Мы уже почти закончили, когда он провел меня через операционную. И там… — Джейн спотыкается в повествовании, вновь обессиленно роняя голову к рукам Майка. Она качает ею, позволяя слезам падать на пол между ними. Уилер неосознанно тихо мычит-стонет и опускает голову, утыкаясь носом в спутанные волосы девушки. Он знает, что ей нужна поддержка, чтобы закончить рассказ, но не может дать большего, потому что в нем что-то умерло на ее последних словах. Как он все еще стоит на ногах? Как умудряется так крепко держать ее и не позволять упасть? Откуда в нем эти силы? -Джейн, — тихо просит он, чувствуя терпкий запах мыла, от которого жжет в носу. — Что с ним? Шатенка шумно втягивает воздух носом, мысленно отсчитывает четырнадцать ударов сердца, а затем поднимает голову. Заглядывает в почти черные глаза, уже жалея о том, что решилась рассказать ему. В то же время она понимает, что не смогла бы промолчать. Ни за что и никогда. -Пора, Майк, — голос Джейн чудесным образом становится твердым и уверенным. — Сегодня. Он исчезнет сегодня. На пару секунд Уилер цепенеет, чувствуя холод, струящийся по его венам от этой формулировки. Она не сказала «умрет», она сказала «исчезнет». Чертова Джейн всегда знает больше, чем думает. Потому что именно это и случится с Уиллом — он исчезнет. Девушка резко выдыхает, когда руки парня покидают ее плечи. Она шокировано наблюдает за тем, как он бросается к пианино, нетерпеливым жестом смахивает со лба мешающиеся пряди, а затем ударяет пальцами по клавишам. Именно ударяет. Он быстро бегает по белым, мимолетно задевая черные. Вдавливая каждую так сильно, что через несколько секунд подушечки пальцев начинают ныть. Скамейка, отброшенная в сторону грубым пинком, все еще покачивается на одном ребре, но этот глухой звук тонет в умышленно агрессивной мелодии. Джейн жмется к стене, будто звучание способно сбить ее с ног, но на какое-то долгое мгновение она действительно верит в это. И совершенно точно не понимает, что происходит. Детская мелодия, которую она так любит, теперь больше напоминала гимн Ада. Грубая, тяжелая, исполненная отчаянием и страхом. Мотив, который ранее способен был усыпить, теперь подгонял в спину, лишая любых мыслей. Майк вновь закусывает губу, практически не следя за тем, что делают его пальцы. Они сами бьют по нужным клавишам, воспроизводя старую, как мир, мелодию. После того, как она обрывается так же резко, как и началась, Уилер закрывает крышку и склоняется к ней. Он прижимается лбом к прохладному дереву, пока онемевшие губы беззвучно шепчут: «Давай, Холли. Пожалуйста».***
Ему приходится покинуть палату раньше обычного. Майк осторожно открывает дверь, испытывая тошнотворную благодарность неизвестно кому за то, что Билли нет на дежурстве. Это неправильно. Он не должен так думать, но именно из-за этого факта он может легко выйти. Дверь закрывается с тихим щелчком. Никто не поймет, что на самом деле она не закрыта, только если этот «никто» не вздумает хорошенько дернуть за ручку. Майк спокоен, потому что этого никогда не случается. Даже Харгроув не проверяет, заперты ли двери. Отчего-то в головах этих ублюдков нет мысли о том, что кто-то из пациентов сможет додуматься открыть двери. Наверное, они считают, что «успокоительные» отлично делают свою работу. Вот только никому невдомек, что все таблетки Майка давно исчезают за крупным куском кирпича, отколовшимся от подоконника. Влага так удачно проникает туда, превращая крохотных палачей в отвратительную кашицу, которая проваливается в плохо забитые щели и исчезает в них навсегда. Именно поэтому их коридор всегда пуст. Именно поэтому здесь занято всего две палаты. Посмотрев по сторонам, Майк подходит к палате Джейн и чуть крепче сжимает свернутый корешок книги. Он не так часто заходил к ней, чтобы привыкнуть к ее замку. Первый раз был, когда девушка билась в припадке. Майк ворвался к ней посреди ночи, чтобы успокоить. Он осознавал, что если позовет санитаров, то они сделают лишь хуже. Ткнут в нее шокерами, нафаршируют снотворным и оставят на холодном полу. Вместо того, чтобы обрекать ее на подобные мучения, Уилер заключил Джейн в плотное кольцо объятий и терпеливо ждал, пока ее перестанет колотить. Именно в ту ночь они стали доверять друг другу и смогли назваться друзьями. Второй раз случился всего пару дней назад. Уилер возвращался в палату, когда почувствовал неладное. В помещении напротив было так чертовски тихо, что он запаниковал. Естественно, сопровождающий его санитар никак не отреагировал на просьбу парня убедиться, все ли в порядке с Джейн, поэтому чуть позже ему пришлось сделать это лично. Он обнаружил ее посреди комнаты. Шатенка свернулась калачиком, крепко обхватив свои колени перепачканными в крови руками. Она почти не дышала. Жизнь в ее теле выдавали лишь слегка подрагивающие ресницы. Тогда Майк не знал, что делать. Он не мог прикоснуться к ней, потому что в таком случае он бы точно измазался в крови, которая была повсюду. Он не мог лично побежать за санитаром. Он мог лишь вернуться к себе и звать на помощь так громко, что голос исчез уже через пару минут. Затем появились санитары. Майк вздрагивает, вспоминая, как грубо и безэмоционально они вытащили ее из палаты, даже не заботясь о том, чтобы зажать раны. Наверное, они считали, что она уже мертва. И Уилер тоже поверил в это на какую-то секунду. Он был вынужден стоять у двери своей палаты и смотреть на то, как по полу комнаты напротив расползается огромная лужа крови. Конечно же, сейчас ее не было. Но Джейн по-прежнему находилась в центре комнаты. Ее странная привычка сидеть, а иногда и спать на полу раньше очень удивляла Майка, но теперь… он смирился. Ей так комфортно. И точка. Он молча вошел в палату и прикрыл за собой дверь. Молча повернулся к девушке. Молча пересек комнату и опустился напротив нее на корточки. Молча подцепил указательным пальцев прядку волос у лица и улыбнулся. По крайней мере, попытался. И плевать, что улыбка эта получилась вымученной и напряженной. Джейн смотрела на него нечитаемым взглядом. Прямым и твердым, совершенно не таким, как несколько часов назад. Казалось, все это время она даже не двигалась, а он нарезал безумные круги по своей палате, будто это могло как-то скоротать часы до вечера. В этом была вся Джейн — спокойствие. Зачастую она не понимала и половины того, что происходит вокруг, но ее чуткость и проницательность возносили ее на удивительный уровень. Секунду назад она понятия не имела, что творится, а теперь наблюдала за всем издалека, как посвященный во все зритель. Будто она знала обо всем, что происходит в Сэдхаусе и знала то, чем все это закончится. Быть может, она действительно это чувствовала, потому что иначе объяснить ту вселенскую печаль, что плескалась в карих глазах напротив, Майк просто не мог. -В норме? — он вопросительно вскинул брови, кивнув на голые ноги девушки, которые она вытянула на полу. Даже через больничные тапочки он чувствовал холод камня. Джейн уверенно кивнула и отзеркалила его отвратительное подобие улыбки. Она даже не пыталась скрыть волнение и страх. Уцепилась взглядом за палец, на кончике которого все еще лежала тонкая прядка каштановых волос, и свела брови к переносице. -Ты будешь один? Она все еще смотрела на его руку, но теперь до боли прикусив язык. Майк медленно повел подбородком из стороны в сторону. Он любил то, что Джейн задает правильные вопросы. Она не просит рассказать ей подробный план его действий. Не уточняет, куда он сейчас направится и когда собирается сделать это. Она копала чуть глубже, спрашивая именно то, что волновало ее сердце. -Нет, — сказал он только для того, чтобы хоть чем-то забить повисшую тишину. — Ты веришь мне, Джейн? Майку пришлось опуститься на колени, чтобы было удобнее заглядывать в огромные глаза. Девушка все еще слегка дрожала, но теперь не плакала. Она зачарованно смотрела на него снизу вверх, отмечая для себя, что совершенно не пугается иссиня-черных теней, расчерчивающих лицо Уилера из-за того, что слабая лампа освещала его со спины. -Я никому не скажу, где ты. -Я не об этом, — он хмыкнул и на пару секунд закрыл глаза. — Мне нужно, чтобы ты выполнила мою просьбу. Четко и без вопросов. Сможешь? Джейн удивленно приоткрыла рот, но вскоре помрачнела. Уилер не знал, какие предположения забрались в ее голову, но поспешил развеять их. В конце концов, он не собирался ее пугать. Это противоречило его просьбе. Прочистив горло, он положил обе ладони на тонкие плечи и пронзительно посмотрел в глаза шатенки, будто желая загипнотизировать. От этого была уверенность, что она действительно послушается его. -Сейчас ты вернешься в кровать и сделаешь вид, что спишь. Ты не будешь бояться, не пойдешь за мной и не станешь реагировать ни на что. Джейн несколько раз моргнула, видимо, особо тщательно пробуя часть про «не бояться», а затем отрывисто кивнула. -Я вернусь. Не могу сказать, сколько пройдет времени, но вернусь, — его пальцы чуть сильнее сжались на плечах, которые начинали подрагивать. Еще один нервный кивок. -Будь готова бежать. Возьми кофту, съешь весь ужин, — он коротко посмотрел на полную миску пюре у двери. — И вот, это тоже. Там холодно. Выпрямившись, брюнет стянул с себя прогулочную кофту, но маленькие ладошки Джейн остановили его. -Не нужно, — она упрямо посмотрела на него. — Мне она не нужна. Оставь для Уилла. В тихом голосе было что-то теплое, из-за чего сердце Майка затрепетало от нежности. Он благодарно улыбнулся, но снова нахмурился, потому что при звуках этого имени все в нем переворачивалось. Видя отчаянное и почти безнадежное состояние парня, Джейн щелкнула пальцами перед его лицом и грустно улыбнулась. -Я сделаю все, как ты сказал. -Умница, — на автомате ответил он, поднялся и протянул ей руки. Джейн забралась в свою кровать без споров. Натянула тонкое одеяло до подбородка и испуганно уставилась на него, словно боясь, что сейчас он растворится в темноте. По сути, так и должно было произойти. -Майк, — она часто заморгала, отгоняя подступающие слезы. — Только вернись, ладно? Уилер застыл в метре от кровати, чувствуя всю силу горечи Джейн. Она не верила ему. Как бы ни уверяла в обратном, но не верила. Была крепко убеждена в том, что останется в Сэдхаусе навсегда. Что он бросит ее. Что напрасно она осталась жива. И теперь это так громко отражалось в некогда теплых карих глазах, делая их почти черными. Как у самого Майка. Он просто не мог уйти так. Потому что не знал, что будет после того, как выйдет за пределы Тихого. Быть может, весь его план обрушится и он уже никогда не вернется в этот коридор. Именно поэтому он медленно опустился на край кровати и нашел необычайно холодные руки Джейн. -Это ты спасаешь нас, Джейн. Ты создала план здания, обозначила основные ориентиры, выделила опасные зоны и указала место, в котором мы найдем Уилла. Ты нашла его. И направила меня. Он не исчезнет благодаря тебе! Мы вернем его, а потом, когда основная опасность минует, я вернусь за тобой. Только после того, как все самое страшное окажется позади, хорошо? — он аккуратно растер маленькие ладони. — Я вытащу тебя отсюда, покажу тебе новый мир. Черт, он такой прекрасный, ты даже не представляешь! Я заберу тебя, накормлю мороженым, отведу в кино, познакомлю с лучшей музыкой, научу кататься на велике, даже обработаю твои ссадины на коленях, когда ты с него свалишься, — он хрипло смеется, отчего-то чувствуя ноющую боль в груди. –Но для этого ты должна дождаться меня здесь. Сидеть тихо, как мышка. Как ты всегда и делаешь. И потом останется самая малость. Джейн. Она смотрит на него зачарованно, почти не дыша. Впитывает его слова, словно губка, а затем закрывает глаза на долгих пару секунд и мимолетно улыбается, очевидно, представив себе все то, что Майк описал. Эта улыбка такая же нетвердая и призрачная, как и у Уилла в ту ночь. Словно они оба знают что-то, что просто не умещается в упрямой голове Майка. Словно он не видит очевидного, на все сто процентов уверенный в своем плане. Словно они чувствуют все тоньше, смотрят насквозь и читают между строк. И ему это совсем не нравится. Сжав руки шатенки напоследок, он поднимается, но не успевает отойти от кровати, как чувствует сильную хватку на своем запястье. Непривычно крепкую, будто сама смерть прямо сейчас пытается вырвать его из рук Джейн. Он оборачивается, вопросительно вскидывая брови, и встречается с замутненным слезами взглядом. Лицо Джейн настолько бледное, что почти сливается со стеной за ее сгорбленной спиной. К хватке она добавляет вторую руку, но Уилер и не думает вырываться. Он невольно расслабляет руку, чтобы дать девушке понять, что он рядом. -Майк, — она тяжело сглатывает, а затем поднимается на колени, чтобы быть чуть повыше, но все равно смотрит на него снизу вверх. Пухлые губы дрожат, а по щекам без остановки текут горькие слезы. Как все успело измениться за жалкие пару секунд?! — Поцелуй меня. Он не говорит — выдыхает. Шумно сглатывает подступивший в горлу ком и отчаянно краснеет. Майк не двигается, только смотрит, чувствуя ледяные мурашки. Он прекрасно помнит тот их разговор. Словно это было вчера. -Что такое поцелуй? — Джейн заинтересованно заглядывает в его лицо, сидя так близко, что их плечи соприкасаются. Майк краснеет и улыбается, неосознанно проводя языком по губам, на которых будто до сих пор вкус губ Уилла. -Это… это одно из основных проявлений любви, — он пожимает плечами, лихорадочно ища комфортный выход из положения. Джейн умеет поставить в тупик. -Это относится ко всему? -Нет, не совсем. Целуются только люди. Точнее, это не всегда одинаково… В общем. Родители целуют своих детей в лоб или в щеки, — брюнет кривится, но с улыбкой, потому что отчетливо помнит мягкий, но всегда очень навязчивый поцелуй матери в пухлую щечку. –Друзей тоже целуют в щеки, но не всегда. Я не знаю, от чего это зависит. А тех, кого ты любишь…в романтическом смысле, целуют в губы. -Губы? — шатенка завороженно касается своих губ пальцами. -Да, так ты поймешь, что человек в тебя влюблен, — Майк улыбается, радуясь еще одной маленькой победе над порой глупыми, но очень важными вопросами Джейн. -Тогда меня никто и никогда не поцелует, — рука девушки расслабленно падает на колени, а голова обреченно опускается вниз, будто кто-то резко бросил ниточки, заставляющие Джейн шевелиться. -Что за бред? — Уилер фырчит, ощутив прохладную волну тревоги внутри. — Ты даже не представляешь, насколько сейчас ошибаешься. Она слабо улыбается. -Наверное, обидно умереть и никогда не испытать этот…поцелуй. -Ты об этом не узнаешь. Она вновь смотрит на него, но теперь с благодарностью. И чем-то еще. Чем-то настолько грустным, что сводит челюсть. Словно перед ней сценарий жизни, а ошибается именно Майк. На долю секунды он позволяет губам изогнуться и выразить всю печаль, что внезапно опустилась на его плечи. Джейн не верит ему. Даже сейчас. Она по-прежнему боится умереть, так и не познав поцелуй, поэтому просит его об этом. Поэтому так завуалированно рассказывает о своей тревоге. Не говоря ни слова, Уилер медленно наклоняется и осторожно касается губами уголка губ Джейн. Это не совсем тот поцелуй, о котором она спрашивала, а он рассказывал. Но это то, что сейчас оказалось необходимым. Предельно нежное и безусловно приятное проявление любви, о котором она могла только мечтать. Шатенка закрывает глаза и облегченно выдыхает, чувствуя себя намного лучше. Хотя бы потому, что он не исчезает сразу, а замирает над ней еще на несколько мгновений. А потом выскальзывает в темный коридор.***
Он почти бежит, не обращая внимания на аккуратность, хотя сейчас она нужна в большей степени, чем раньше. Майку плевать. Он и так ждал слишком долго, чтобы пойти за Уиллом. Носил на груди план здания, который буквально прожигал кожу, и каждую минуту представлял, как пойдет уже таким знакомым маршрутом. Он никогда не был в подвалах Тихого корпуса раньше, но теперь, казалось, знает их как свои пять пальцев. Но сейчас ему нужно было знать, что Дастин и Лукас получили послание. Что Холли- его маленький ангел, смогла услышать свою колыбельную и сообщила ребятам о готовности. Что его условный знак сработал. Он мчится к тяжелой двери, осторожно отпирает ее и выскальзывает в прохладный коридор Второго корпуса. Ребята уже ждут его в библиотеке. Они не спорят, как раньше, даже не смотрят друг на друга. Лишь нервно трясут ногами и кусают губы, деля звенящую тишину на двоих. А затем подскакивают на ноги, когда в библиотеке появляется Майк. Дастин спускается с лестницы и нервно сглатывает. В его взгляде вопрос, ответ на который пугает их всех, но Майк все равно уверенно произносит: -Пора. Лукас спускается следом за Хендерсоном. Он не подходит близко, а замирает у подножия лестницы. Только тогда Майк замечает, как сильно тот дрожит. Почти трясется, скрестив руки на груди в защитной позе и прижимая их к себе так сильно, что мышцы ноют. А затем он говорит то, что ставит все происходящее на паузу. И Майк чувствует это второй раз за день — пустота становится все больше, очерняя те крохи неумирающей надежды, что в нем остались. Потому что… -Кларк мертв. Застрелился в своем кабинете.