Пианист в Доме Грусти

-Уильям, что последнее Вы помните? Этот вопрос звучит слишком часто в последнее время. Точнее, последние несколько часов. Уилл смутно представлял, как давно он пришел в себя и сколько времени прошло с тех пор, как в его палату вошел этот высокий полицейский, который теперь смотрит с такой причастностью. Казалось, он старательно записывал каждое слово юноши, даже если то было брошено случайно или небрежно. Он терпеливо ждал всякий раз, когда Уиллу требовались долгие минуты на то, чтобы вспомнить, где он находится и отыскать в себе силы поделиться пережитым. Однажды мужчина даже подал ему стакан с водой, когда юноша в очередной раз поморщился от резкой боли в горле. Эта боль, думалось ему, теперь не отступит никогда. При каждом вдохе или попытке издать хотя бы шепот, он словно приводил в действие ужасающий механизм из лезвий, находящийся в его глотке. Врачи сказали, что это результат долгого нахождения в ледяной воде и что скоро это закончится, но до тех пор придется терпеть и глотать мерзкий сироп каждые сорок минут. Кажется, за время беседы с полицейским он выпил две небольшие порции. Значит, они говорят долго. Слишком долго для того, чтобы такой высокий и нетипично грузный для своего роста мужчина не устал сидеть на крошечном пластиковом стуле, но он даже виду не подавал, а лишь изредка морщился и ерзал на месте. За эти два часа Уилл мало что сказал ему. Не потому, что не хотел или не помнил — он не мог. Мешало все: яркий свет флуоресцентных ламп в палате, тихое гудение кондиционера, висящего над дверью, пытливый взгляд служащего и дикая боль в горле. Но главным отвлекающим фактором был звук, доносящийся из-за ширмы, что скрывала ту часть палаты, которая находилась слева от кровати Уилла. Медсестра, ухаживающая за Байерсом, сказала, что аппарат, находящийся там, помогает пациенту-соседу спать. Человек, лежащий в паре метров от Уилла, не был способен дышать самостоятельно, поэтому на его лице находилась кислородная маска, а трубка от нее тянулась к прозрачной колбе, в которой поднималась и опускалась воздушная помпа. Предполагалось, что аппарат должен быть включен только в моменты, когда пациент спал, но Уилл не помнил хотя бы минуты, чтобы неприятный тяжелый звук не раздавался из-за ширмы. Но все же было в этом нечто успокаивающее. Задумавшись, Байерс мог временно «отключиться», совсем как в эту минуту. Его мысли уносились куда-то далеко, к высокому холму, к дубовой чаще, к четырем зданиям, расположившимся среди тех дубов. Туда, где Уилл испытал самые сильные страхи в своей жизни и откуда он не сможет уйти никогда. И этот звук, пусть мрачный и жуткий, был постоянным напоминанием, что человек за ширмой жив и дышит. Это действительно странным образом успокаивало. Давало осознание того, что он здесь не один. -Уильям? Вы слышите меня? — полицейский наклонился вперед, пытаясь поймать потерянный взгляд юноши. -Что? — он поморщился, не узнавая своего голоса. В который раз. Привыкнуть к этому возможно? -Я спросил о Ваших последних воспоминаниях из лечебницы, — мужчина вновь выпрямился и приготовился записывать, но затем его лицо приобрело виновато-понимающее выражение. — Оттягивать этот разговор больше невозможно, я уже собрал все показания у остальных сбежавших. Остались только Вы. Служащий бросил короткий взгляд на ширму, после чего Уилл сделал то же самое. -Я уже рассказывал, — почти шепотом произнес юноша, перебирая в пальцах край покрывала, лежащего на коленях. -Да, верно, но, боюсь, для полного протокола нужны детали, — полицейский на секунду поджал губы. –Что произошло после того, как Вы приняли решение прыгнуть в воду? Принял решение. Он один принял это решение. И если бы сейчас у Уилла был шанс вернуться и выбрать вновь, то он под страхом смерти не согласился бы на этот прыжок. Им руководило отчаяние, которое вывело их из тупика, но после привело прямиком на Темную дорогу. В детстве, которое теперь казалось Уиллу старой и до смешного неправдивой сказкой, Джойс доступным для ребенка языком пыталась объяснить маленькому сыну, что из себя представляет смерть. Женщина рассказала, что рано или поздно к каждому приедет она. Черная карета, управляемая красноглазым конем, прибудет прямо из Темной аллеи, чтобы навсегда забрать тебя и отвезти в лучший мир. Тогда Уилла не напугала эта история, но он понял, что стоит этого остерегаться. В ту ночь, оттолкнувшись от мокрой скалы, он не знал, что добровольно бросается под колеса черной кареты. Бросается сам и тянет за собой Майка. Глупая сказка почему-то именно сейчас вспомнилась Уиллу. Он тихо хмыкнул и покачал головой. Что произошло после прыжка? Он действительно должен рассказать все? Неужели недостаточно того, что уже известно? Байерс нахмурился, впервые сфокусировав взгляд на полицейском. Если это поможет тому поскорее встать из чертового стула и покинуть палату, то Уиллу лучше рассказать все, что он помнит. А помнит он все на удивление хорошо. Так остро, будто проходит через это снова и снова. Будто… Холодная вода показалась кипятком в первые мгновения после погружения. Все звуки исчезли на одно короткое мгновение, пока легкие тела парней, как поплавки, не поднялись на поверхность. От резкого перепада температуры все внутренности Уилла будто сжались в один комок. Он сдержал вскрик, но не смог не зайтись в кашле, из-за чего наглотался соленой воды. Неосознанно он сопротивлялся волнам, крепко сжимая руку Майка, который дышал громко и тяжело. Уилер прибывал в глубоком шоке от происходящего. Он суетился, быстро двигая в воде свободной рукой, будто от скорости движений зависела его жизнь. -Майк! Эй, Майк! — Байерс потянул парня на себя, привлекая к себе его внимание. В темноте карие глаза на худом бледном лице казались вдвое больше обычного. –Мы сделали это, слышишь? Теперь нужно успокоиться. Все хорошо. В это «хорошо» верилось с трудом, потому что их тела слишком быстро привыкали к ненормально низкой температуре воды. Теперь она не казалась кипятком, но все еще обжигала ноги и туловища. Уже через несколько секунд стало понятно, что долго в такой воде они не протянут. -Г-губы, твои г-губы, — просипел Майк, стуча зубами от нечеловеческого холода. Уилл понимающе кивнул, пусть этого и не было заметно из-за темноты и пенящихся волн. Должно быть, его губы приобрели такой же синюшный оттенок, какими стали и губы Майка. Так быстро. Они замерзали так быстро. -Нужно двигаться, -Байерс часто закивал и приложил усилия, чтобы заставить ноги под толщей воды перебирать с большей скоростью. — Мы выберемся, но нельзя допускать, чтобы схватила судорога. Почувствуешь онемение –сразу говори, понял? — он не знал, слышит ли его Майк, но тот неотрывно смотрел на губы шатена, поэтому вскоре понятливо кивнул. Они не понимали, в какую сторону им двигаться. На то, чтобы сориентироваться, ушло несколько минут. И когда маршрут был выбран, парни медленно двинулись вдоль скал туда, где предположительно находился каменистый пляж. По словам Майка, до него было меньше мили, но даже это небольшое расстояние сейчас казалось им невыполнимой задачей. Как продержаться в ледяной воде около часа и не умереть от обморожения? Уилл не знал. Он молча греб вперед, не выпуская из пальцев ладонь Уилера. -Шторм закончился, — через несколько минут произнес Майк и был абсолютно прав. Громовые тучи отступали на север, открывая молчаливое звездное небо, но никакая буря не проходит бесследно. Уилл скорее услышал, чем увидел, как мощный дождевой поток из грязи, веток и камней сходит с обрывов в океан. Последствия затяжных дождей спускались с холмов, таща за собой все, что стихия смогла отобрать у густой дубовой рощи. Сель сошла в десятках метров от парней, но создала высокую бурлящую волну, которая черным полотном накрыла все вокруг. Майк, понимая, что они не смогут от этого убежать, притянул к себе Уилла и вцепился в его тело мертвой хваткой. Не для того, чтобы укрыться, а просто чтобы остаться вместе. Чтобы мощный поток воды, рухнувший на них сверху, не разбил их и не разнес в разные стороны. Байерс глубоко вдохнул перед тем, как снова оказаться под водой. Их отнесло вправо, туда, где находилась отвесная скала, вдоль которой они плыли. В один короткий момент их руки разъединились и Уилл почувствовал мягкий и тяжелый удар, с которым тело Майка врезалось в камень. Уилер неестественно обмяк, позволяя волнам подхватить его расслабленное тело и вытолкнуть его на поверхность. Ужас, захлестнувший шатена, вырвался из его легких в виде огромных кислородных пузырей. Уже на поверхности он смог внимательно оглядеть Майка и заметить широкое рассечение над бровью брюнета. Кровь густым потоком заливала одну половину лица Уилера, в то время как сам он оставался неподвижным. За минуту он пугающе посинел, что заставило Байерса несколько раз сильно шлепнуть брюнета по щекам, но никакой реакции на это не последовало. И вновь этот липкий страх, от которого Уилла уже начинало тошнить. Он не стал бороться с ним, потому что сейчас были куда более важные вещи. Майк не приходил в себя, безвольной куклой болтаясь на утихающих волнах. Вокруг них дрейфовали ветки и крупные листья, которые совсем скоро заберет океан. Перед Уиллом стояла, казалась, непреодолимая задача — не дать океану забрать еще и их. Течение пока не сильно касалось двух ослабших тел, но постепенно их все больше относило в сторону. Уилл зажмурился на секунду, пытаясь успокоиться. Еще никогда раньше он не чувствовал на себе такой ответственности. Даже когда крался по темным коридорам Сэдхауса с малышкой-Холли на руках. Он не знал, как остановить кровь, как удержаться на месте и как не получить обморожение. Майк больше не способен двигаться, а это значит, что отведенное ему время начало капать с куда большей скоростью, будто некто сильный и жестокий трясет песочные часы, отсчитывающие шансы Уилера на выживание. Ему нужно собраться. Просто сделать то, что требуется, чтобы выжить. Не прислушиваться к своему телу, а заставить его работать. Перехватив Майка, Уилл поймал крупную ветку и, подтянув ее к себе, пропихнул под руки брюнета. Дело осталось за малым –стянуть с себя кофту и зафиксировать Майка. Это в несколько раз облегчит ему путь и не позволит Уилеру уйти под воду. Мокрая ткань долго не поддавалась, будто сжавшись вокруг его рук и туловища. Кофта Майка, которая была так велика Уиллу, не желала возвращаться к своему хозяину. Кое-как стащив ее, юноша понял, что личные дела, находящиеся под его одеждой, уже невозможно было спасти. И сейчас это едва ли волновало его. Майк, привязанный к большому куску ветки, казался абсолютно лишенным жизни. Его веки не трепетали, из приоткрытых губ не вырывалось дыхание. Не слыша ничего, кроме бешеной дроби собственных зубов, Уилл вытащил из воды руку, но проверить пульс не смог. Кончики пальцев потеряли всякую чувствительность. Байерс с ужасом наблюдал, как его негнущаяся конечность мажет по шее Майка, пытаясь пошевелить хоть одним пальцем, но все это выглядит как чертовски плохой кукольный театр. -Черт! ЧЕРТ! –почти рыча от злости на обстоятельства, никак от него независящие, Уилл двигается ближе к Майку и проверяет его пульс единственным доступным ему сейчас методом. Замерзшие губы осторожно и с некой боязливостью прислоняются к чуть теплой шее. Шатен вздрагивает всем телом, скользя по солоноватой коже продрогшими губами. У него нет времени на долгие поиски, но когда он чувствует совсем легкую вибрацию под кожей Майка, то не может больше отстраниться. Это как глоток свежего, неиспорченного солью, воздуха. Майк жив. Несмотря на травму головы, зверский холод и физическое истощение. Уилл позволяет истеричной усмешке на секунду коснуться его губ. Он никогда не устанет поражаться тому, насколько этот загадочный пианист упрям. Хозяйке черной кареты снова отказано в приеме. Ему не остается ничего, кроме как продолжить путь, только теперь в одиночку. Периодически, когда волны вновь достигали их тел, Уиллу требовалось время, чтобы восстановить спокойствие. Он старался не обращать внимания на то, что чувствительность нижних конечностей постепенно падает, что он уже не замечает, как режет ступни о подводные камни. Только чувствует, что натолкнулся на твердый предмет, но на этом все заканчивается. Он упрямо игнорирует полыхающие в груди легкие, душит желание зайтись в сильном кашле, потому что в таком случае видит риск вовсе задохнуться. Он лишь заставляет себя двигаться вперед и тянуть за собой Майка, но в момент кризиса именно Уилер спасает его. Точнее, его слабый пульс, который шатен проверяет каждые несколько секунд. И если раньше Уилл позволял себе замечтаться о том, что однажды сможет свободно и нежно прижаться губами к чувствительной шее Майка, то теперь он видел в этом жесте жизненную необходимость. Словно он сам умрет в тот момент, когда не обнаружит сбивающийся пульс. Если не обнаружит. Он не мог знать, какое расстояние уже преодолел и было ли оно вовсе. Мысль о том, что все это время он боролся с волнами, но оставался на одном месте, уничтожала быстрее ледяного океана. Цепляясь за острые камни, местами выглядывающие из воды, юноша пытался запомнить их, но вскоре все они слились для него в один большой скользкий валун. Никакой разницы. Ему казалось, что скоро взойдет солнце, затем наступит зима, после нее весна, а он все так и будет плыть, волоча за собой давно погибшего Майка. И эта мысль зацикливалась, сводя с ума. Быть может, процедура Бреннера все же свершилась и теперь Уилл в своем персональном Аду? Вдруг на самом деле он сейчас сидит в комнате отдыха и смотрит в стену, не подавая никаких признаков жизни? Самым страшным было то, что теперь он не знал, худший это вариант или лучший. Мыслей в голове уже не было, только цель –плыть вперед. Ноги перестали слушаться еще четверть часа назад, но Уилл упорно двигал ими. Он понимал, что они уже попали в прибрежное течение, потому что в открытый океан больше не тянуло, а мелкие и спокойные волны сбивали их тела в ту сторону, где предположительно находился берег. Очередная проверка пульса Майка заставила сердце Уилла биться быстрее. Пульсация под холодной кожей была еле уловимой. Байерсу даже показалось, что он ее придумал, чтобы не сойти с ума. Он буквально не мог ничего сделать, кроме как продолжить плыть, но у всего есть предел. И его тело своего предела уже достигло. Упадок моральных сил лишил его и физических. Уилл больше не мог осознанно шевелить ногами, а руки намертво вцепились в ледяные плечи Майка. Он больше не чувствовал присутствия Уилера рядом, он остался один. Продрогший, ослабленный и сбитый со всех радаров. Неужели все, что они сделали, было ради того, чтобы умереть вот так? Окоченеть в руках друг друга в океане. Оставалось надеяться, что Дастин, Лукас и Джейн добрались до Сьюзи и уже направлялись в город. Прибившись к скале, Уилл неуклюже обвернул онемевшие руки вокруг талии Майка. Он бы сейчас был так счастлив возможности заплакать или хотя бы закричать, но его тело было способно лишь на хриплый свист и судорожные всхлипы. Он не знал, что едкой солью разъедает его губы — вода, слезы или кровь Майка. А потом он услышал звук. Сначала он показался ему отдаленно знакомым, но очень быстро преобразился, из тонкого и тягучего становясь пустым и хриплым. Он напомнил Уиллу крик Банши, но лишь по своей энергетике. Будто кто-то надрывно выл, испуская весь свой дух. В этом крике смешались боль раненного животного и голое отчаяние, от которых кровь стыла в жилах. Этот шум не прекращался, он усиливался, пока вдруг не стал оглушающим. И тогда Уилл понял, что это было. Кричал он сам. Он даже не замечал, что его ноги коснулись твердого каменистого дна. Будто это уже было неважно. -…это все. Больше я ничего не помню. Мужчина молча слушал его, задумчиво жуя нижнюю губу. Он почти не записывал, лишь вносил короткие метки, а иногда просто ставил точки на пустом листе. Очевидно, он не хотел устанавливать слишком долгий зрительный контакт с Уиллом, но причина этого оставалась загадкой для обоих. -Это удивительно, — полицейский покачал головой. — Вы пробыли в воде почти два часа. Это удивительно. -Я уже это слышал, — тихо отозвался Уилл, сделав крошечный глоток воды. Действительно, врачи несколько раз сказали ему, что никогда не поверили бы в такую силу жизни в человеке. В эту ночь ни у кого не было шансов продержаться в воде дольше десяти минут, но и тут Байерс сумел нахально помахать черной карете ручкой. -Вас обнаружили вскоре после того, как ты отключился. Наши люди услышали тебя и вытащили вас обоих из воды, — офицер дернул уголком губ, выражая этим жестом свое признание. Он даже отбросил формальности и впервые за этот долгий разговор обратился к Уиллу на «ты». На его слова юноша просто кивнул. Он уже давно знает, как все было. Они чудом выбрались из воды. Вся прошедшая ночь была для них в сплошным чудом. -Сейчас я оставлю тебя, но чуть позже вернусь, чтобы взять показания против Мартина Бреннера. До тех пор отдыхай, — с этими словами полицейский поднялся со своего места и не без удовольствия хрустнул каждым затекшим суставом. -Спасибо, — прошептал Уилл, опускаясь на подушки. Ему действительно нужен был отдых. Горло саднило после долгого рассказа, а веки вновь закрывались из-за постоянного действия обезболивающего. Ему не снилось ничего. Казалось, вымотанный мозг просто не способен воспроизводить даже такую естественную вещь, как сновидение. Уилл этому был только рад, потому что он боялся видеть хоть что-то, связанное с Сэдхаусом. Он был уверен, что в таком случае просто не проснется. Привилегия, данная не всем. Он проснулся от легкого касания. Кто-то ласково сдвинул его челку в сторону. Уилл не узнал эти руки, потому поморщился и приоткрыл один глаз. Перед ним была всего лишь Нэнси. Медсестра, прикрепленная к этой палате. Довольно молодая девушка проявляла странную материнскую заботу к Уиллу. Ему она нравилась. Улыбчивая, добрая. Она умела поддерживать его одним только взглядом, стоя за спинами врачей. -Здравствуй, — девушка широко улыбнулась и выпрямилась. — Как себя чувствует самый милый пациент? -Я выспался, — сонно заявил Уилл, приподнимаясь на подушках и уже по привычке бросая взгляд на ширму слева. Аппарат вентиляции легких все еще работает. Отлично. -Это настоящая победа! — медсестра тихо рассмеялась и встала с краешка его кровати. — К тебе тут кое-кто заглянул. Готов к посетителям? Байерс взволнованно вдохнул. Он не видел никого с тех самых пор, как попал в больницу. Он не знал, в каком состоянии остальные, в каком состоянии он. Врачи ничего не рассказывали и никого к нему не пускали. Только Нэнси и офицера полиции. А постоянно спящий за ширмой человек был не самой увлекательной компанией. -К-кто там? –от волнения он начал запинаться в словах, на что Нэнси только улыбнулась. -Ты все увидишь, милый, — поправив его одеяло, девушка отошла к двери и приоткрыла ее, но вместо того, чтобы впустить в палату гостя, она выглянула в коридор и начала что-то тихо говорить человеку за дверью. Уилл редко чувствовал подобное напряжение. Он уже настроился на то, что сейчас к нему войдут Бреннер или Билли, они скажут, что он никуда от них не убежит и они все вместе возвращается в Сэдхаус. Или войдут Стив и Робин. Или Дастин и Лукас. Или… Это был не Майк. Разумеется, это был не он. Уилл начал задыхаться, увидев в дверном проеме невысокого парня с такой же прической и такими же большими глазами, что и у него самого. Джонатан потерянно оглядел палату, словно не знал, куда ему смотреть. Он скользнул взглядом по лицу Уилла, но не остановился на нем, а лишь продолжил исследовать комнату. Только спустя секунду он понял, что истощенное и бледное тело на кровати –его младший брат. Он впился взглядом в лицо Уилла, жадно выискивая в нем следы того розовощекого и улыбчивого мальчишки, которого он видел несколько месяцев назад. Рука Джонатана метнулась вверх и накрыла распахнутые в ужасе губы. Его лицо дрогнуло и уже через мгновение в карих глазах скопились слезы. Уилл и сам не понял, как почти встал с кровати. Приподнявшись на руках, он потянулся к брату, как бездомный щенок, увидевший в прохожем надежного и хорошего человека. Старший Байерс быстро пересек палату и заключил Уилла в осторожные объятия. Такие бережные, что тот фыркнул в плечо брата и обхватил его поперек туловища. Они очень долго молчали, не выпуская друг друга из объятий. Джонатан ласково гладил волосы юноши и еле заметно раскачивался из стороны в сторону. Он понимал, что нужно сказать хоть слово, но все, что вырвалось из него, было: -Я убью его. Коротко и хлестко. Упоминание об отце было спусковым крючком, после которого Уилла захлестнуло. Он громко всхлипнул, теряя все свое самообладание. Джонатан сжал его крепче, но было поздно делать что-либо, потому что шатен уже трясся от вымотанных рыданий. Раньше такое случалось лишь раз, когда одиннадцатилетний Уилл потерялся в лесу. Его не было больше суток, а когда он нашелся, то не расставался с братом и матерью долгие часы. Тогда Джонатан шептал, что никогда больше не допустит подобного, а теперь он лишь молчал, наверняка кляня себя. Уилл же до этого момента просто не понимал, насколько сильно он скучал. Теперь, вдыхая родной запах, он рассыпался на кусочки от облегчения. Как он мог подумать, что Джонатан забудет о нем? Словно в подтверждение этого старший брат тихо говорит: -Я искал тебя. Если бы я знал, Уилл, если бы я только знал…, — его голос надламывается и стихает. Уилл отрицательно мотает головой, будто не замечая, что этим жестом лишь растирает пострадавшую от холода кожу щеки о куртку брата. -Ты не мог знать. -Сначала он кормил нас сказками, что ты слишком занят дополнительными курсами и поэтому не подходишь к телефону. Затем он пропал на неделю, но трубку так никто и не брал. Мы запаниковали и поехали в Индианаполис, но дома никого не обнаружили. И никаких твоих следов… Тогда мы обратились в полицию, но ты же знаешь Лонни, он сделал так, что наши обращения даже никто не рассматривал. Хоппер не мог помочь, хоть и пытался разузнать что-то у коллег из округа, но… Черт, — Джонатан говорит быстро, изредка сбиваясь и делая слишком большие глотки воздуха. –Мы думали, он что-то сделал с тобой. Я знал, что не нужно было позволять ему забрать тебя! Руки парня сильнее стискивают Уилла, не позволяя тому даже пошевелиться. Ему это и не нужно. Сейчас у него есть все, о чем он мечтал. Почти. -Я все обязательно тебе расскажу, — шатен шмыгает носом и отстраняется, чтобы заглянуть в лицо брата. Ни капли не изменился. Все такой же добрый взгляд и мягкая улыбка. Немного нервная сейчас, но это вполне объяснимо. -Как мама? — этого Уилл боится больше всего. Он не хочет, чтобы Джойс видела его таким. Если Джонатан его не сразу узнал, то ее вовсе удар хватит. -Поехала к нему, как только нам позвонили из больницы. Естественно, она ничего не добьется и приедет сюда. Мы разделились, потому что были уверены, что это его уловка, чтобы на время увести нас из штата.Он уже не раз пытался выкрасть документы на дом и продать его без нашего ведома. Скоро мама будет здесь. На это Уилл вновь кивает. Он и представлять не хочет, что будет, когда здесь появится Джойс Байерс. Эта женщина страшна, когда дело касается безопасности ее детей. Но отчего-то эта мысль вызывает лишь улыбку. Уилл ругает себя из прошлого, который посмел думать, что его забыли. Джойс никогда не оставила бы попыток найти его и рано или поздно у нее получилось бы. -Мне сказали, ты был не один, — Джонатан берет обе его руки в свои и аккуратно растирает в попытке согреть. Шатен опускает взгляд, но видит перед собой лишь размытые пятна. -Верно, -он не желает, чтобы каждая его мысль стала понятна даже такому близкому человеку, как брат, поэтому не поднимает головы. –Я был с Майком. -Кто этот Майк? Твой друг? Ты спас и его? — парень улыбается, но когда замечает, как меняется лицо Уилла, сильнее сжимает его ладони. -Все было наоборот, — шатен шмыгает носом, прикрыв глаза. — Это Майк спас меня. Всех нас, если честно. Он придумал план побега и вытащил нас до того, как… Как все пропало, — Уилл останавливается, почти вывалив на брата всю правду. А она заключалась в том, что за это спасение он отплатил Майку не самым лучшим образом. Теперь это грызет его каждую минуту и кажется, что этому нет конца. Никогда не будет. Если он когда-нибудь снова увидит Майка, то просто рухнет перед ним на колени, вымаливая прощение за то, что заставил его прыгнуть с чертовой скалы. -Он в порядке? Этот Майк, — Джонатан хмурится, не до конца понимая эмоций, проявляющихся на лице младшего брата. Прежде он такого не видел никогда. Нечто тяжелое ломает Уилла изнутри, мешая ему делать полноценные вдохи, но юноша так яростно с этим борется, что не замечает, как выставляет каждое свое чувство напоказ. От этого Джонатану становится страшно. Он вновь обнимает брата, мысленно давая ему обещание разобраться, что бы ни случилось. -Ты можешь узнать, как он? Джонатан, пожалуйста, они не говорят мне! –Уилл отстраняется и начинает тараторить, будто от этого зависит его жизнь, не меньше. –Его зовут Майк Уилер. Семнадцать лет. Высокий, темные волосы и глаза. Он любит читать и играть на пианино, но жутко боится плавать. У него есть младшая сестра. Они же должны знать, что с ним, верно? Пусть скажут хотя бы тебе! -Тише, тише, — парень успокаивающе гладит плечи брата, не зная, как еще заглушить эту истерику. В миг ему все становится понятно, но от этого никакой тяжести на сердце. Только волнение, которое передается ему от Уилла. Теперь, когда Джонатан убедился, что с его братом все относительно в порядке, он должен узнать все, что сможет об этом Майке Уилере. -Ты спросишь? -Спрошу, я обязательно спрошу, — парень ласково улыбается, помогая Уиллу лечь. — Тебе нужно отдыхать, а я пока схожу и расспрошу медсестер, ладно? Не волнуйся, дружок, с ним все хорошо, я уверен. Уилл кивает и поворачивается на бок, но еще несколько минут не отпускает руку брата. Он не сможет сказать, что он в порядке, пока не узнает, что Майк выбрался. Уже перед тем, как Джонатан собирается уйти, его останавливает усилившаяся на руке хватка младшего брата. Почти уснувший Уилл теперь лежал с широко открытыми глазами, глядя в пространство перед собой. -Уилл? Что такое? Юноша не реагирует несколько секунд, не моргая и, кажется, даже не дыша. -Ты не слышишь? — он шепчет, едва нарушая тишину. -Не слышу чего? Здесь тихо, — Джонатан обводит комнату взглядом, совершенно не понимая, что Уилл имеет в виду. -Тихо, — одними губами повторяет юноша и медленно указывает рукой в сторону ширмы, из-за которой перестал доноситься звук работающего аппарата. Отчего-то этот факт приводит обоих Байерсов в ужас. Джонатан бросается к двери, чтобы позвать медсестру, а Уилл соскальзывает с кровати и, не обращая внимания на боль в суставах, подходит к ширме. Он медлит всего секунду перед тем, как отодвинуть ее, пока за спиной раздается топот множества ног. Как в замедленной съемке он видит свою руку, отодвигающую легкую створку в сторону. Сейчас он рискует быть сбитым с ног врачами, но он буквально не может пошевелиться из-за того, что увидел. Ну конечно же. -Потеря пульса или пробуждение? –громко спрашивает врач, на ходу натягивая на руки перчатки. И это последнее, что видит и слышит Уилл перед тем, как твердый пол палаты неестественно накренится и притянет его к себе.