losing game

      Чертовски неприятно лететь на самолете, который никогда не приземлится. Этой метафорой Говард некогда описал отношения своего сына с Роджерсом.       Тони же никогда не считал, что его роман со Стивом был ошибкой. Они бескорыстно отдали друг другу слишком многое, чтобы об их неправильной связи с заведомо известным концом альфа бы сожалел. Годы бы проходили, забирая свое по праву, и вскоре Стив остался бы приятным воспоминанием ушедшей молодости. — Знаешь, лучше бы мы встретились, когда нам было по шестнадцать, а не по тридцать.       Тони мягко поглаживал короткие волосы омеги, который удобно расположился на его груди. После слов Старка Стив крепче сжал его пальцы в своих и кинул вопросительный взгляд. — Почему? — все же не выдержав затянувшегося молчания, Роджерс привлек в себе внимание. — Любовь как ветрянка, — пояснил альфа. — Легче переболеть в детстве, чем подохнуть, будучи взрослым. — Тони, не выражайся!       Они не раз пытались прекратить, пока привязанность не переросла во что-то большее, но оказывается у судьбы были другие планы. Тони пропадал в пьяном угаре неделями, не звонил первым, не навязывался, потому что нужно было остыть и разобраться в себе. Потом на экране мобильника обязательно всплывало уведомление о непрочитанном сообщении: «Приезжай, прошу».       И Старк как подросток пубертатного периода срывался. Неважно, что лучше уже не будет, и месяца через три ситуация повторится. На несколько дней можно было поверить в лучшее.       У их отношений не было будущего, но было настоящее, в котором апельсины для Тони стали любимым фруктом, а Стив — чем-то больше, чем простое помешательство.       С Роджерсом было спокойно, словно в его квартире на окраине мира никто не знал, что такое отцовское порицание, не сданные во время проекты и давление деловых обязательств. Старк расслаблялся, наслаждаясь успокаивающими разговорами о чем-то отвлеченном. Стив заваривал кофе без сахара, криво улыбался, просил полить цветы и флиртовал на грани фола. — Кстати говоря, тебе ужасно не идет эта рубашка, — заявил Роджерс, садясь на кровати и внимательно наблюдая за тем, как его любимый собирается. — Да? — Тони удивленно вздернул одну бровь, отворачиваясь от зеркала.       Все пуговицы были успешно вдеты в петли, и альфа подошел к Стиву, наклоняясь к его лицу и вдыхая аромат апельсинов. Тут же появилось желание повторить все подвиги прошлой ночи. — Да, — омега с хитрой усмешкой облизнул искусанные губы. — По-моему, тебе лучше без нее. — Ох, Стив, с огнем играешь.       Рука Роджерса легко оказалась под рубашкой и принялась оглаживать выступающие кубики пресса. Завороженный Тони ничего не мог сделать, когда омега загнул нижнюю часть незаправленной в брюки проклятой рубашки и мягко поцеловал тазовую косточку. Он быстро отстранился и с невинным взглядом пробормотал: — Отлично, мне как раз немного прохладно. Согреешь?       Наверное, не стоит говорить, что в Stark Industries младший Старк в тот день не появился, отослав сообщение об атаковавшей его простуде.       В тот момент все было идеально. В тот момент все и закончилось.       Они познакомились как в дешевой американской мелодраме. Тони выступал на пресс-конференции вместо отца ввиду занятости последнего. Роджерс был на ней фотографом, нанятым какой-то дешевой газетой. Зоркий глаз изобретателя отыскал в небольшой толпе высокую фигуру омежки, и без задней мысли он отправил приглашение на ужин.       Альфа привычно усмехнулся, когда они уселись за столик в любимом ресторане. Роджерс не оглядывался нервно по сторонам, выглядел невозмутимым, как будто заранее подготовился к окончанию встречи и не тешил себя глупыми надеждами.       Бокалы с вином вскоре появились на столе вместе с меню. — Что посоветуешь заказать? — Стив медленно листал страницы. — Знаешь, я бы посоветовал заказать лобстеров, они здесь просто отменные, — Тони уверенно вскинул правую бровь. — Но я, пожалуй, предпочту тебя.       Отработанная схема, которая завлекла не один десяток таких простеньких омег в кровать миллиардера.       Тем вечером Роджерс искренне смеялся над шутками Старка, а альфа тонул в голубых глазах. Ночью, глубоко затягиваясь на балконе, Тони понял, что не против сходить на еще одно свидание.       Их связь поначалу была только платонической. Стиву льстило то, что он смог зацепить такого человека как Тони Старк больше, чем на одну ночь. Бизнесмен, в свою очередь, находил омегу до ужаса привлекательным. По мнению альфы, притягательность Роджерса была в его простоте и искренности. Он не скрывался под масками, воспитанный по совершенно иным стандартам.       Серьезность своих намерений первым, естественно, решился показать Тони, подарив комнатный бамбук. Роджерс не задавал глупых вопросов, зная, что такие шаги не делает тот, кто просто заезжает раз в неделю на секс. Стив Роджерс сорвал джекпот.       Любовь — это туман, который рассеивается с первым лучом реальности. Их Титаник все же пошел на дно, несмотря на все попытки капитана удержать судно на плаву. Расставание — болезненные процесс, когда Амур выдергивает стрелы из сердца.       И сейчас, стоя перед знакомой дверью в Бруклине, Старк не может не прокручивать все те моменты, которые связывали его с тем, кто ожидает по ту сторону. Разве ты, Тони, не грезил об этой встрече последнее время, желая заглянуть в эти голубые глаза и услышать родной голос? Вот она, мечта, руки протяни, и будет твоя.       Он стучится, как обычно, в небольшую дощечку рядом с ручкой. За дверью слышатся поспешные шаги, щелчок замка, и Тони чувствует приятный аромат апельсина, проникающий в каждую клеточку. — Проходи, — сухо бросает Роджерс, исчезая в коридоре.       Тони следует за ним, убрав руки в карманы.       В квартире ничего не изменилось. На кухне, плавно переходящей в гостиную с небольшим диванчиком и подоконником, заставленным разнообразными горшками, пахнет яичницей с беконом. Фоторамки с полки над диваном Стив все-таки убрал или выкинул. Скорее, второе. Маленький кактус «Тони» пропал, и теперь самолюбие бизнесмена одиноко заскулило, оставшись без должного внимания. — Кофе? — интересуется омега из вежливости, заполняя свою чашку до краев. — Не откажусь.       Стив тоже не изменился. Такой же высокий, с острыми чертами лица, широкой спиной и голубыми глазами. Возраст, кажется, обходил его стороной, потому что, несмотря на свои тридцать два, он выглядел при хорошем освещении на неполные двадцать пять. Он на самом деле был немаленьким, и Тони вспомнил о Питере, который был больше похож на подростка.       Вчера вечером они вместе отправились спать, как и следовало делать примерным супругам, и Питер неловко пробрался в его объятия на кровати. Старк даже позабыл о тревожном звонке из прошлого на несколько часов.       Он ничего не сказал Питеру о запланированной на завтра встрече с бывшим. У Паркера возникло бы немало вопросов, отвечать на которые Тони хотел меньше всего. — Держи, — перед ним появляется кружка, использованная им до этого не меньше сотни раз. — Без сахара.       Стив садится за стол, помешивая напиток.       Вообще, Тони терпеть не мог дешевый кофе из Бруклина и почти всегда вежливо отказывался. Сегодня, однако, хотелось полностью погрузиться в то, что до сих пор отдавало болью где-то на уровне сердца. — Тони, мне очень жаль, — Роджерс делает маленький глоток. — Насчет твоих родителей. Мы не были знакомы лично, но не думаю, что они заслужили то, что произошло. — Давай не будем об этом.       Да, Старк хотел найти успокоение в словах Стива, но после откровенного разговора с Питером ему стало гораздо лучше, будто тяжелый груз потери перестал давить на него со всей силы, и открылось второе дыхание.       Они молчат некоторое время. Тони честно не знает, проходит ли несколько минут или пара часов, прежде, чем он начинает разговор: — Стив, ты, вроде бы, говорил, что у тебя ко мне какое-то важное дело. — Да, точно, — Роджерс отставляет уже пустую чашку. — Вообще, я не знаю, поверишь ты мне или нет. Это касается твоих родителей. Точнее, их смерти. — Что ты имеешь в виду? — брови Тони сходятся на переносице. — У меня появился новый друг, Баки… — Новый друг?! — Да, он из… — Прости, что?! — Я же говорю… — Ты меня позвал, чтобы рассказать о своем новом любовнике, Роджерс?! — Тони, не сдерживаясь, резко поднимается, выливая добрую половину своего нетронутого кофе. — Извини, мне не интересно, под кем ты теперь стелешься и стонешь как последняя сучка, умоляя о большем. — Не смей! Это не я трусливо бросил тебя из-за фиктивной свадьбы с пацаном, которому гожусь в отцы!       Старк глубоко вдыхает и выдыхает, успокаиваясь и возвращаясь на свое место.       Роджерс прав: он имеет право знакомиться с новыми людьми, ходить на свидания, вступать в отношения с тем, с кем пожелает. Тони его бросил, а, говоря простым языком, променял на более выгодную партию. Он виновник, возомнивший о себе слишком многое, а не страдающий. Нужно пересмотреть приоритеты.       Альфа не ревнует, нет. Тони Старк не знает, что такое ревновать. Он же эгоист, и ему просто обидно от того, что его совершенной персоне так скоро нашли замену. — Прости, мне не стоило заводиться, — Тони бросает взгляд на темный напиток разлившийся на столе. — Прости. — Ничего, — уголки губ Стива неуловимо дергаются вверх. — Польстило. — Продолжай. — Хорошо. Баки, как бы это лучше сказать, занимался нелегальными делами. — Боже, Стив, хуже школьницы. — Он убивал на заказ.       Старк, не веря своим ушам, смотрит проницательно на омегу. Он, конечно, думал, что Роджерс, возможно, не справится с их расставанием и придется нанять ему психолога на некоторое время, но чтобы… Придумать такое, чтобы заставить его приехать, идеальный план. — Послушай, Стив, — Тони хочет взять руку бывшего любовника в свою, но останавливается. Это излишне. — Тебе тяжело, но это пройдет. Я могу тысячу раз извиниться за то, что судьба сложилась так, а не иначе. — Я тебя хоть раз обманывал? — взгляд Роджерса более, чем сосредоточен. — Тони, дослушай. — Ну, ты старался, придумывал, было бы некрасиво упустить такое. — Я тебя предупредил, — Стив хмурится, и Старк замечает морщинку между бровей, которую хочется разгладить. — Он давно отошел от дел. Гораздо раньше того, когда мы познакомились. Недавно Баки мне рассказал, что ему звонили и просили принять заказ, обещали очень хорошо заплатить. — Занимательно, — отпивая остывший кофе, Тони морщится. Отвратительно. — И? — Ты правда не понимаешь? — Тебе правда нужна помощь, Стив, и как можно скорее. — Заказ был на Говарда и Марию Старк.       Старк замирает, чувствуя неприятный холод, сковавший все тело. Стив определенно сошел с ума. Тони не поверит в такой бред, выдуманный сумасшедшим. Хотелось закричать на Роджерса и попросить не впутывать в их болезненное расставание родителей. Это переходит границы.       Но Стив ведь никогда его не обманывал. — Послушай, я подумаю об этом, — бизнесмен пожимает плечами, заранее отбрасывая идею в дальний ящик. — Но никто не будет заводить дело, основанное на показаниях бывшего киллера. — Я знаю, у тебя есть связи, Тони, и они могут помочь. После всего, мы же не чужие люди. — Да, вроде того.       Роджерс провожает его до двери, где они молча стоят минут десять, просто наслаждаясь воспоминаниями. Здесь каждый уголок до боли родной, напоминает своим существованием о счастливом романе с несчастным концом для его обитателя. — Давно хотел тебе сказать, — Стив шагает вперед, сокращая расстояние между ними. — Когда услышал слухи о том, что у твоего пацана временная метка, немного порадовался. — он склоняет голову набок, открывая шею, и шепчет. — Тебе никогда не было интересно, Тони, какая была бы у нас?       Аромат апельсина покрывает пеленой тумана сознание, не позволяя здраво оценить ситуацию. Тони на секунду думает, что задохнется, а потом Роджерс подставляет шею, и вся его выдержка летит к чертям.       Одним движением Старк разворачивает омегу, меняясь с ним местами, и впечатывает в дверь, накрывая чужие губы своими. Поцелуй выходит жестким, глубоким и до безумия страстным. Стив не сопротивляется, позволяя Тони грубо толкаться языком внутрь, обводить кромку верхних зубов и прикусывать нижнюю губу.       Если до этого от запаха апельсина можно было отмыться в душе и отполировать все стойким одеколоном, то теперь избавиться от него будет сложнее. Тони подумает об этом чуть позже, как и обо всем сказанном Роджерсом.       Те самые погибшие бабочки в животе как-то странно восстают на секунду, и снова безжизненно опускаются в бездну.       Рука Тони находит свое место на ранее подставленной шее и несильно сжимает. Он помнит, что Роджерс обожает игры в подчинение. — Тони, — Стив громко выстанывает его имя.       От приторного «Тони» в голове что-то щелкает, и альфа тут же отходит к противоположной стене, пытаясь отдышаться. Он ожидал услышать скромное «Мистер Старк» Паркера, а не собственное имя. — Прости, — Стив потерянно отходит от двери. — Не стоило. Хотел проверить осталось ли внутри что-то. — Не стоило, — вторит Тони. — Не осталось?       Скорее, утверждение, а не вопрос, поэтому Роджерс только отрицательно качает головой с грустной улыбкой. — Я, кстати, переезжаю, — полуулыбка омеги не кажется натянутой. — Ну, поздравляю?       Тони убирает руки за спину. Вот так из его жизни пропадет еще один островок безопасности: сначала ненавистный дом родителей за городом, сейчас изученная квартира Стива в Бруклине. — Думаю, тебе не понадобится новый адрес. — Навряд ли. — Ты же понимаешь, что у нас все равно ничего не получилось бы?       Кивая, Старк подходит к двери и поворачивает ручку, не надеясь, что его кто-то будет останавливать. Лишняя драма ни к чему. — Я хотел бы сказать что-то вроде «увидимся», — он оборачивается, бросая последний взгляд на Роджерса. — Не надо, мне хватило пустых слов.       Стив не злиться, нет, злость давно уступила место жалости к Тони. Они оказались заложниками обстоятельств, и такие вещи случаются постоянно. Убиваться прошлым — наплевать на будущее. — Тони, — выкрикивает омега, когда бизнесмен уже оказывается на лестничной площадке и тянется к внутреннему карману пиджака. — Что? — Бросай сигареты.

***

      Питер не такой глупый, каким многие привыкли его видеть. Конечно, он еще не до конца разбирается во многих экономических делах бизнеса, путая инфляцию с девальвацией, но в зоне социальных отношений Паркер чувствовал себя в своей тарелке, легко находя баланс на всевозможных уровнях общения с разными людьми.       Было обидно, что Старк тоже посчитал его дурачком.       Ощутив на своем альфе чужой омежий цитрусовый запах, он не закатил истерику, только обиженно проводил Тони взглядом из гостиной. Возможно, Паркер напридумывал себе непонятно чего, а очередной скандал с мужем обернулся бы несколькими неделями одиночества.       Питер, привыкший к мирной обстановке в доме дяди Бена, не был фанатом скандалов и старался в них не участвовать. В его воспоминаниях родители, с любовью относившиеся друг к другу, если и ссорились, то мирились почти сразу же. Первый месяц жизни в браке, однако, показал, что развод из-за синдрома открытой форточки в первый год вовсе не выдуманный факт для запугивания.       Скрыв свое возмущение, Паркер весь вечер утешал себя своей верой в Тони, потому что он никак не мог себе представить супруга, замешанного в таком отвратительном поступке, как измена. Скорее всего, Старк пересекся с апельсиновым омегой случайно, а запах усилился из-за приближающейся течки.       Нет, Тони не тот, кто будет шататься непонятно где в поисках доступной жертвы только для того, чтобы отомстить Питеру. Других причин Паркер не видел или не хотел видеть.       Любопытство все же порывало допросить странно ведущего себя мужа, но никак не пускать дело на самотек. Любой вопрос напрямую загнал бы Тони в угол, и Питер стал бы выглядеть в его глазах, как истеричный омега с неимоверным чувством ревности. Нужно было действовать предельно осторожно. — Мистер Старк, чем вы сегодня занимались?       Они ужинали на веранде: погода стояла просто чудесная, на Нью-Йорк опустились легкие сумерки, воздух оставался теплым из-за жаркого солнечного дня, а солнце будто плавилось на уровне горизонта. — Карапуз, гляди, какой закат красивый, — игнорируя ничем непримечательный вопрос, Тони сжал ладонь омежки в своей.       Вид, поистине, был великолепным. Солнце постепенно расплывалось, окрашивая небо за собой в нежный розовый оттенок. Один из тех закатов, которые было бы невозможно забыть, даже если бы очень захотелось.       Старк перевел взгляд на восторженного Питера, в глазах которого отражались последние солнечные лучи. — Но ты все равно лучше.       Легкий румянец отвоевывает по праву принадлежащие ему щеки Паркера, а Тони в ответ закатывает глаза и еще крепче сжимает чужую руку. — Мистер Старк, вы меня смущаете. — Тони, — альфа отпивает какое-то сладковатое красное вино из бокала, от которого остается горьковатое послевкусие. — Каждый раз, когда ты «мистерстаркничаешь», я не могу не чувствовать себя насильником-педофилом со стажем. — Извините.       Многозначительный взгляд карих глаз вгоняет в краску еще сильнее. — Извини.       Аромат лесных деревьев по-теплому окутывает его, словно плед прохладным днем. Тот запах апельсина тоже присутствует, и Питер морщится с отвращением. Они ведь даже никак не сочетаются — тропики и лес.       Паркеру обидно, что Тони не ответил не его простой вопрос. Если не ответил, значит, есть, что скрывать. Если есть, что скрывать, вероятно, омеге бы ответ пришелся не по душе. Он с грустью осознает, что Старк промолчал, по одной элементарной причине — не хотел солгать.       И да, Питер ревнует, потому что Тони Старк, черт возьми, его законный муж. Кто посмел позариться на то, что официально принадлежит Питеру Паркеру? Хватало того, что альфа был завидным холостяком до их брака, и Питер теперь частенько ловит на себе завистливые взгляды.       Если Тони ищет внимание на стороне, что никак не могло уложиться в сознании юного омеги, то его определенно что-то не устраивало в Питере, который не был героем-любовником, способным на безумные подвиги, стыдился своих недостатков, которые тщательно скрывал, и избегал открытых конфликтов. Его спокойная натура не позволяла вытворять те непозволительные вещи, которые совершал Старк.       Тони же, по слухам, ходившим о нем, всегда искал приключения. Не проходило и месяца, чтобы бизнесмен не заставил всех затаить дыхание либо от восторга нового изобретения, которое непременно займет первую позицию на рынке, либо от страха за его же жизнь.       Не зря же говорят, что безумие и гениальность — две крайности одной и той же сущности.       Питер — омега, и, как бы он не противился, но его жизнь шла по заранее прописанному обществом сценарию, поэтому он так быстро вживался в роли. Старк — альфа, и план его жизни он писал сам, вычеркивая случайных людей и исписывая новыми событиями пустые страницы.       Иногда Паркер надеялся на то, что уснет и проснется беззаботным омегой где-нибудь в непримечательном районе Америки, где всем было бы плевать, кем были его родители и что его ожидает в будущем. — Карапуз, потанцуем? — непринужденно спрашивает Тони. — Все-таки на свадьбе как-то не вышло.       Питер соглашается, одаривая Старка смущенной улыбкой.       Их танец больше похож на топтание на месте, но омега не жалуется, растворяясь в терпком запахе лесных деревьев, также как солнце растворялось в горизонте какими-то минутами ранее.       Паркеру безумно хорошо в домашней обстановке, и он бы с радостью застрял в этом моменте на несколько дней.       Замечая замешательство со стороны партнера, Питер останавливается и поднимает взгляд. Тони сначала проводит большим пальцем от виска до линии подбородка и затем целует мягко, немного даже неуверенно, заставляя омегу встать на носочки на дрожащих ногах. Язык Старка творит невероятные вещи, нежно облизывая его губы, дразня проникает в рот.       Тая в умелых руках альфы, Паркер чувствует, что еще чуть-чуть, и он рухнет прямо здесь. — Мистер Старк, — он ошибается, за что получает укус за подбородок. — Тони, я больше не могу. — Что-то не так, карапуз? — муж наклоняется, оставляя видимый засос на кадыке, и Питер соблазнительно стонет. — Может, в спальню? — А ты хочешь? — еще один укус около воротника футболки. — Да, — Питер уверен, что, если Старк продолжит играться, он заскулит. — И чего же ты хочешь, карапуз? — Тебя.       Тони подхватывает его за бедра как ребенка и снова напористо целует, врезаясь по пути в спальню ни в один косяк, от чего на спине Питера завтра появятся гематомы, но это будет завтра.       Оказываясь прижатым к мягким матрасам, Паркер выгибается навстречу горячим прикосновениям и расстроено стонет, когда давление пропадает. — Прости, малыш, я боюсь, что без течки ты пока не готов к полноценному сексу, — Тони стягивает с себя толстовку, а Питер пускает слюни. — Я очень хочу, — как трехлетний избалованный ребенок выдает омега. — Не сегодня, — Тони снова оказывается сверху, одной рукой обводя впалый живот Паркера. — Я не хочу ждать, — продолжает возмущаться Питер, отворачивая голову в сторону.       Старк прикусывает мочку уха, и омега сдается, податливо открывая рот и позволяя чужому языку оказаться внутри. Он отвечает яростнее, пытаясь победить в только им двоим известном споре. Тони ненадолго отдает инициативу и чувствует, как руки Паркера аккуратно оглаживают мышцы спины.       Питер улавливает вновь едкий запах апельсина, смешавшийся с лесными деревьями, и злится. Ловко меняя позицию, он, не медля, впивается зубами в бледную кожу, чуть ниже уха. Несколько минут Паркер растворяется в ощущениях, будто каждый вдох может оказаться последним.       Отстраняясь, Питер не сдерживает усмешки. Лесные деревья гораздо лучше, по его нескромному мнению, сочетаются с чабрецом, нежели с апельсинами.       Тони только его.