losing game

      Терять близких людей всегда больно.       Тони никогда не был идеальным сыном, и прекрасно это знал. Избалованный, привыкший к самому лучшему с пеленок он не мог вырасти подарком. Многие даже не старались узнать его получше, вешая клеймо эгоиста с первой встречи из-за едкого случайного комментария или ответа. Однако младшего Старка этот факт мало заботил, потому что можно было приехать в родительский дом, где, несмотря на нередкие разногласия с отцом, появившиеся в осознанном возрасте, никто бы не отказал в необходимой поддержке и заботе.       Будучи единственным ребенком в семье, Тони понимал, что ни у него, ни у Говарда с Мэри ближе них самих уже никого не будет. Они должны держаться вместе, как часто говорила мать за ужином, крепко сжимая его руку. Неважно, что сын уже тридцатилетний состоявшийся человек, и сам все знает, хотя и противится как ребенок.       Только вот сейчас они далеко не вместе. — Тони, может все-таки поедем обратно? — Роуди смотрит потерянно, будто остерегаясь, что жалость во взгляде выбьет из-под ног друга землю. Он прав: сострадание, которое он видел в людях в последние дни, действительно хватит лет на двадцать вперед. — Нет, нет, все нормально, — Старк делает несколько шагов вперед.       Чувствуя, что в одиночку он с этой миссией бы не справился, Тони предложил съездить Роудсу до дома родителей. Бизнесмен не боялся призраков или другой сверхъестественной чепухи; он опасался, что не сможет уехать обратно и останется там, прикованный некогда счастливыми воспоминаниями.       Сжимая руки в кулаки, Тони все же переступает через порог теперь уже своего кирпичного дома.       Старк морщится, стоит знакомому запаху ударить в нос. Он вдыхает глубоко один раз, два и затем потихоньку привыкает. Аромат теряет свою прежнюю терпкость, прежде чем пропасть насовсем. Здесь пахнет маминой нежностью и отцовской строгостью. Здесь пахнет семьей.       Он оглядывается по сторонам и замечает, что ничего не изменилось с его последнего визита. Правда, на открытых поверхностях образовался небольшой слой пыли. Сколько времени прошло с того момента, когда в этом доме последний раз обедали? Родители успели провести три дня в Бразилии, потом была бумажная волокита с перевозкой тел и, наконец, похороны. Не больше двух недель, а кажется, что прошла целая вечность.       Осторожно ступая по холлу, как будто не желая тревожить духов, Тони проходит до лестницы на второй этаж. — Я тебя здесь подожду, — бросает друг, усаживаясь на небольшой пуфик в прихожей.       Старк в ответ едва кивает и начинает подниматься по лестнице.       Собрав всю волю в кулак, он решился приехать сюда, потому что нужно было забрать важные бумаги из кабинета Говарда, проверить почту и замки. Последнее определенно могло подождать до лучших времен, однако ехидная змейка тревожности в голове не давала спокойно спать, и Старк сдался.       Двери во все комнаты немного приоткрыты. Мама ужасно любила постоянно проветривать, и, даже уезжая, хотела вернуться в дом, где не пахнет сыростью и слежавшимися вещами. В башне Тони Пятница контролирует влажность воздуха.       В конце коридора на небольшом подоконнике стоит пара горшков с цветами. Немного необычно видеть живые, настоящие цветы, поглощающие углекислый газ и отдающие кислород в доме, где никто больше не живет. Точно, Мэри просила заезжать и поливать их и еще несколько в столовой хотя бы раз в неделю. Вероятно, она надеялась, что частая езда за город заставит сына полюбить отчий дом.       Навряд ли Тони появится здесь еще хотя бы раз.       Он грустно усмехается. Как-то раз он обмолвился о своих подарках Стиву при матери. Она была в курсе их романа, не противилась так рьяно как отец, увлечению сына, однако иногда взывала его к осторожности. Старк помнит, как застал ее за телефонным разговором с Роджерсом о возможности разведения королевской герани в домашних условиях. Мама тогда сказала, попросив держать в секрете от Говарда, что, по ее мнению, любовник сына довольно приятен в общении.       Год назад для счастья больше ничего и не надо было. Тони не знает и никогда не узнает, созванивались они или нет после их несчастного расставания. Спросить у Мэри язык бы не повернулся, да и она навряд ли бы призналась.       Питер, наверное, тоже ей понравился, судя по тому, как они мило беседовали в их единственный состоявшийся визит. Паркер играл, как всегда, на публику, подстраиваясь под обстоятельства. Тони даже сомневается, что на похоронах омежка правда скорбел, а не изображал горе. Внутренние чувства кричали, что Питер искренен в своих намерениях.       Они сейчас фактически не общались, и Старк мог с уверенностью заявить, что Паркер его старательно избегает. Появляясь вместе на незапланированных мероприятиях, они расходились в разные стороны, не приветствуя компанию друг друга. Возможно, такие действия могли вызвать подозрения у приглашенных гостей, но Тони было плевать на слухи про его семью. — Существует легенда о том, что когда уходит одна жизни из этого мира, то ее место обязательно займет другая, — бормотал какой-то неизвестный дед с длинной седой бородой на похоронах, заставляя всех присутствующих взглянуть на новоиспеченную семью Старков.       Единственное, что удержало альфу от того, чтобы не прихлопнуть этого старика прямо на импровизированной сцене за вторжение в его, черт возьми, личную жизнь, была рука Паркера, неожиданно оказавшаяся на его бедре. Омега посмотрел на него в тот момент стеклянными от слез глазами, наполненными справедливым чувством вины, и у Тони сердце пропустило пару ударов. Чабреца в воздухе стало слишком много. Старк убрал чужую ладонь со своей ноги и вышел на улицу, ища в карманах пиджака пачку сигарет, припасенную там на всякий случай.       Альфа винил и себя, свято верующего идиота, и Питера в том, что сейчас происходило между ними. Паркер совершил непростительную ошибку — солгал, а кому понравится быть обманутым? Очень сложно начать вновь доверять, не следя за каждым движением Питера в дальнейшем.       Заставляя страдать мужа, отталкивая Паркера от себя своим молчанием, он не меньше мучился сам. Им придется сесть и спокойно все обсудить, но не сейчас, позже, когда другие кошмары перестанут душить Старка по ночам.       Две недели назад все было гораздо проще.       Гоня прочь нежелательные мысли о муже, Тони находит в кармане ключ от кабинета отца. Все-таки до владений Говарда Мэри добраться не смогла.       В детстве папа был неким примером, можно сказать кумиром для маленького Тони, который с ума сходил от машинки, подаренной на Рождество, умеющей ездить по стенам и потолку. Говард иногда читал на ночь сказки о волшебных странах и людях, закутывая сына чуть ли не с головой в одеяла.       После очередной мелочной ссоры, Тони обращался к теплым детским воспоминаниям, тщетно пытаясь понять, в какой момент жизни они перестали нормально общаться. Почти любой разговор наедине приводил к обидам с обеих сторон.       Горький привкус несправедливости преследовал младшего Старка после печальных новостей повсеместно. Они с Говардом так и не успели помириться, выпить дорогого коньяка, сидя у окна и выкуривая по несколько сигарет за душевной беседой о заселении Аляски или же о нестабильной экономической ситуации в Африке. Они обязательно запутались бы в цифрах или датах, чтобы снова повздорить.       Несмотря на все недомолвки, Говард при друзьях и знакомых отзывался о Тони никак иначе как с гордостью, расхваливая многие из его начинаний. Старший Старк приехал бы на край света, если бы его незамедлительная помощь потребовалась вечно ищущему проблемы сыну. Все порицания Говарда — оригинальный способ выражения отцовской любви. Как бы там не было, но они уважали друг друга.       Рассматривая сейчас аккуратно сложенные папки, расставленные на полках книги, скрытые от пыли за стеклянным стеллажом, Тони становится не по себе. Младший Старк еще никогда не был в кабинете отца, если он сам не сидел, вальяжно развалившись, на кожаном кресле за столом, усердно работая.       До совершеннолетия сына Говард не посвящал его в дела компании, предоставляя время вдоволь насладиться свободной и разгульной молодостью. Однако направить Тони потом на путь истинный оказалось сложнее, чем он предполагал. Младший Старк мог неделями пропадать где-нибудь в Калифорнии, загорая на пляже, а позже объявится и проработать без сна двое суток подряд. Слово ответственность стало приобретать смысл годам к тридцати.       Собирая папки, Тони нечаянно задевает фоторамку, и она с характерным звуком приземляется на пол. Стекло разбивается на миллион осколков. — Все в порядке? — голос Роудса доносится с первого этажа. — Мне подняться? — Не надо.       Осколки так и останутся нетронутыми на полу.       Говард часто говорил о том, что, когда передаст ему компанию, они с Мэри отправятся в далекие дали в поисках неизведонного. Мама же рассказывала ему, что хотела бы с радостью провести отведенные годы здесь, на отшибе мира.       Тони не мог не задумываться о том, что было бы, если бы свадьба с Питером не состоялась, отец бы до сих пор оставался генеральным директором Stark Industries без возможности отъезда на долгое время. Вероятно, ужасная аварии вовсе не случилась бы, и вместо прохладного ветра Старк чувствовал бы сейчас теплые материнские объятия.       Наша жизнь — череда случайных обстоятельств, складывающихся воедино и формирующих ее. Никогда не знаешь, какой твой выбор станет последним. — А почему ты не взял Питера? — неожиданно интересуется Роудс по пути в город, вытаскивая Тони из мыслей. — Думаю, в качестве поддержки он подошел бы лучше.       Немного погодя он добавляет: — Что-то случилось? — Он неважно себя чувствует, — Старк нервно отмахивается, не желая продолжать разговор. — Ты же знаешь, как омеги переживают трагедии.       Альфа не взял Питера по одной простой причине: не было смысла впутывать мужа в свои дела. И не в тех они сейчас отношениях, чтобы вместе разъезжать по окрестностям в одной машине, если даже дома делят только общую постель, повернувшись друг к другу спинами.       Тони разбил не один телефон за последнюю неделю. Руки чесались набрать знакомый номер с адресатом в Бруклине и излить душу тому, кто ни разу не подводил. Сейчас, когда авторитетная фигура отца больше не стояла на пути, сорваться хотелось как никогда раньше. Ему бы хватило пяти минут разговора, да пресловутого молчания было бы достаточно, чтобы вновь задышать полной грудью.       Как Старк понял, обещания верности в фиктивном браке хранить никто его не обязывал.       Он набирал выученные наизусть цифры, стирал, бросал мобильник и злился на себя за минутную слабость. Молчавший и избегающий его Паркер делал только хуже, сам не понимая этого. Стив бы выслушал и нашел нужные слова, потому что кроме него и родителей никто больше не знал настоящего Тони Старка.       Но альфа скучал и по Питеру, тому самому омежке, который краснеет при любых проявлениях чувств, прячется во сне где-то в одеялах под боком, кутается в плед, будто постоянно мерзнет и неловко целует в щеку, желая крепких снов. Он не хотел видеть Паркера чужим человеком, волей случая появившегося в его жизни, а еще больше Старк не желал признавать, что их теплые взаимоотношения были красиво поставленной сценкой. Переступить через себя оказалось сложнее, чем думал Тони. — Дружище, все наладится, — снова начинает Роуди. — Надеюсь, — Старк натягивает кривую улыбку. — Ты теперь человек официально не одинокий, — продолжает друг. — Я на сто процентов уверен, что твой симпатичный муж точно не бросит тебя. — Да уж, — кратко отвечает Тони, намекая на смену темы беседы. — Нет, я серьезно, — не унимается Роудс. — Знаю, как ты любишь закрываться в себе, но Питер не виноват в произошедшем. Он теперь твоя семья, и ближе, чем он, у тебя уже, к сожалению, никого не будет. — А как же ты? А я-то мечтал, что теперь мы сможем сбежать вместе в Париж, — усмехается Старк, немного расслабляясь.       Точно, Питер теперь его семья, а в семье принято прощать.

***

      Питер не находит себе места в огромных апартаментах Старка, часами сидя на диване и прожигая дырку в телевизоре или в стене.       Если раньше скучные будни разбавлял своим присутствием Старк, то теперь Паркер оставался в одиночестве с самого утра и до наступления ночи. Ему хотелось помочь своему альфе, облегчить страдания и успокоить, но, опасаясь отвержения, он трусливо прятался в других комнатах. — Питер, милый, у вас с Тони все хорошо? — спросила тетя на следующий день после похорон. — Все отлично, — ненастоящая улыбка во все тридцать два. — Точно? — Мэй обеспокоенно убрала выпутавшиеся кудри племянника из импровизированной укладки. — Вы казались какими-то отстраненными, как будто что-то случилось. — Мэй, просто ему сейчас тяжело, — Паркер успокаивал больше себя, чем тетю. — Ужасная потеря. — Не знаю, милый, — женщина беспокойно пожала плечами. — Он хоть и сильный, но поддержи его. Покажи, что он все-таки остался не один. — Ну, Мэй, — заворчал племянник. — Я понимаю, что сложно, Питер, что вы еще не до конца привыкли друг к другу, и Тони не желает показаться слабым. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, милый, и верю в то, что Старк сможет сделать тебя таким.       Он бы расплакался и рассказал Мэй о том, что натворил, и что все не так радужно, как могло показаться со стороны. Тетя бы навряд ли поняла, посмотрела бы также разочарованно, как теперь смотрит на него всегда Тони. Да, Мэй, твой племянник оказался последним подлецом.       По ночам Питеру часто не спалось, и он мог часами лежать, переводя взгляд от звездного неба за окном на мирно вздымающуюся грудь альфы. Старк спал неспокойно, мог начать судорожно метаться, мотая головой из стороны в сторону. Тогда омега позволял себе непозволительное: осторожно проводил по щеке супруга, едва касаясь подушечками пальцев, гладил по плечу, неразборчиво шепча какой-то успокаивающий бред. Как подсказывало внутреннее чутье, Тони морально было тяжело.       Питер грустно улыбался в такие моменты, думая, что со спящим Тони он вполне себе неплохо справляется. Они почти общались.       «Ты весь такой же фальшивый, как и наш брак». Слова Старка прошлись по самому больному, ведь надуманные образы — все, что у него есть. Он отлично играл идеального племянника для тети с дядей, которые никогда бы и не подумали, что их родственник может так легко врать о мелочах. Роль привлекательного омежки из хорошей семьи в высшем обществе, где хватало напускной обворожительной улыбки и пары комплиментов, приходилась ему по душе. Даже с образом влюбленного по уши жениха Питер справился успешно.       Но чувства к Тони… Паркер начинал сомневаться в том, что действительно испытывает к альфе настоящее влечение, а не просто заигрался в примерного мужа, каким всегда хотел быть. Наверное, поздно быть искренним, когда доверия не осталось.       Питер давно выбросил ту упаковку таблеток, хотя подозревал, что они, скорее всего, больше ему и так не понадобятся. Тони не бросит его во время течки, ведомый физическими потребностями, но сцепке случиться больше не позволит, как бы омега не желал исправить содеянное.       С фальшивками детей не заводят и не строят долгих отношений.       Дядя Бен как-то сказал, что именно Говард Старк настоял на их браке. Сейчас, когда мужчины не стало, Тони, конечно, мог спокойно подать на развод, наплевав на выгодное сотрудничество с Паркерами и забыв, что Питер был в его жизни. Такое не прошло бы без последствий для Stark Industries, но было бы неплохой местью Паркеру. Этого Питер опасался больше всего и не потому, что разведенный омега никому не будет нужен, а потому, что тогда Тони исчезнет из его жизни навсегда.       Сложновато жить в мире, где твое благополучие может разрушить один человек.       Несмотря на выходной, сегодня Старк как обычно исчез ранним утром, а Питер спокойно отсыпался, устав из-за своих ночных посиделок. Он интересовался у Пятницы, где пропадает его муж, но ИсКин игнорировала его вопросы, касающиеся Тони. Поэтому Паркеру ничего не оставалось, кроме как провести очередной день, заменяя телевизор книгами и наоборот.       Ближе к вечеру Питер отправляется на кухню, чтобы заварить излюбленный зеленый чай. Горячий напиток неплохо успокаивает, а нервы у омеги уже сдают. Надо будет съездить к Мэй и попросить у нее что-нибудь для полноценного сна, ведь именно тетя привила в нем любовь к наделенному силами природы напитку.       Поглощенный чтением сборника по механике (проблемы проблемами, но сессия не за горами), Паркер нервно вздрагивает, когда на барную стойку что-то падает с резким звуком. Омега тут же оборачивается, выронив из рук учебник.       Тони садиться за стойку, потирает виски и поднимает взгляд на напуганного Питера. Рядом со Старком небольшая стопка папок с документацией, которая, вероятно, и была поставлена с тем резким хлопком.       Омега спешит покинуть кухню, в которой неожиданно слишком сложно дышать. Приятный аромат лесных деревьев пропитан запахом сигарет, который теперь сопровождал Старка повсеместно. — Останься, — не приказ, но властные нотки в голосе альфы заставляют Питера вернуться и сесть перед мужем с поднятой книгой и зеленым чаем.       Щеки предательски наливаются румянцем, руки дрожат, отказываясь держать чашку прямо, Питер все же, поджав нижнюю губу, решается взглянуть на Тони.       Старк выглядит немного уставшим, будто бы пробежал ни один километр в спортзале. На нем надет не обычный строгий костюм, четко подчеркивающий все достоинства его фигуры, а простой спортивный наряд. И Паркер всерьез задумывается о том, что Тони провел день, занимаясь физическими нагрузками.       В уголках глаз и губ залегли новые морщинки, которых раньше не было. К сожалению, ничего не проходит бесследно, и возраст вместе с переживаниями по итогу заберет свое. — Механика?       Тони кивает на книгу, и Питер вздрагивает, порываясь уйти, закрыться в ванной и не выходить, пока муж не уйдет спать. — Да, — омега сжимается внутри, но продолжает. — Скоро экзамены, а я немного отстаю от программы из-за…       Из-за свадьбы. Он не договаривает, прикусывая вовремя язык, но Старк все понял и без этого. — Простите, — шепчет Паркер.       И он не знает, за что точно извиняется. За то, что почти сморозил глупость? За то, что не сдержал данное обещание? За то, что не пытался исправить ситуацию? За то, что оказался хорошим актером и отвратительным человеком одновременно? — Питер, — его имя на губах Тони звучит излишне серьезно. — Скажи мне, почему ты выпил таблетки?       Рано или поздно этот разговор состоялся бы в любом случае. Все заранее подготовленные ответы на предполагаемые вопросы мгновенно вылетают из головы, оставляя после себя пустоту. Что ж, придется говорить предельно честно. — Я просто, — Питер запинается, отводя взгляд в сторону. — Я не готов, мистер Старк. Я понимаю, что вы состоявшийся человек в том возрасте, когда хочется полноценную семью. Конечно, это нормально, что вы мечтаете о ребенке, но спросите себя, хотите ли вы его от меня или это неважно? — Карапуз, у меня было достаточно партнеров, чтобы понять, что ребенок будет только в браке, — в очередной раз за день Тони вспоминается их роман с Роджерсом. — Я бы не просил тебя воздержаться от препаратов, если бы мне это было неинтересно. — Да Мистер Старк, — омега не пропускает мимо ушей излюбленное «карапуз» и чувствуют, как ощутимо потеют ладони. — Пожалуйста, поймите, я не сделал это специально. Просто вариантов больше не было. Я хочу детей, правда, но не сейчас. Это эгоистично, но мне нужно хотя бы доучиться. Простите еще раз, но я не мог по-другому. Хуже было бы, если бы ребенок был нежеланным, ведь так? — Почему сразу не сказал? — Мне казалось, что вы не поймете. — Я похож на насильника? — Вы не похожи на насильника, нет. Я знаю, что мнение таких как я, омег, не особо учитывается в обществе, в браках и вообще, — Паркер смахивает со щеки слезу. — Вы не такой, я уверен, но я испугался после того, как вы попросили пообещать оставить ребенка.       Питер закрывает лицо руками, скрываясь от реальных кошмаров.       Он не сразу замечает, что его окутывает запах лесных деревьев со всех сторон, без сигаретной примеси. Руки Тони поглаживают мягко по спине, прижимая ближе к груди. Паркер утыкается в серую толстовку и старается прекратить истерику, ощущая себя в летнем лесу после дождя. Цепляясь за плечи альфы, сжимая ткань одежды, Питер не может отстраниться, стыдясь своего состояния.       Все же он постепенно успокаивается под влиянием стойкого аромата леса, из которого сильнее всего выделяется ель. Ему не хватит вечности, чтобы насладиться такими теплыми объятиями, по которым он несомненно скучал. — Карапуз, — Тони заставляет отодвинуться и поднимает голову Питера за подбородок. — Я думаю, что мы усвоили урок и больше так делать не будем. Пожалуйста, не ври мне больше никогда. Серьезно. Можешь разыгрывать свои комедии перед дядей с тетей, перед другими. Меня вычеркни из этого списка. — Вы меня прощаете, мистер Старк? — омега часто хлопает ресницами, сдерживая новые слезы. — А у меня был выбор? — словно пародируя объяснительную тираду Питера спрашивает альфа, впервые за долго время искренне улыбаясь.       Тони целует мужа в макушку, снова обнимая.       Старк потерял двух близких людей, которых заменить никто никогда не сможет. Родители все сделали, чтобы воспитать его достойным человеком, и он не собирается их подводить. Рана в душе еще долго будет саднить при упоминании Говарда с Мэри. Тони прекрасно знает, что они хотели для него счастья, и, возможно, выбор не случайно пал на маленького Питера Паркера.       Мудрость приходит с годами, и Питеру позволительно совершать ошибки. Главное, уметь их принимать и осознавать. — Сделаешь кофе старику? — Старк усмехается, усаживаясь обратно за стойку. — Вы не старик, и да, сейчас, — омега шуточно бьет его в плечо кулаком и отходит к кофемашине. — Вам с сахаром или без?       Но последний вопрос Старк игнорирует. Выложенный на столе телефон начинает вибрировать, а на экране высвечиваются те самые цифры, въевшиеся под корку мозга.       Альфа без раздумий подносит трубку к уху. От знакомого голоса мертвые бабочки в животе подают признаки жизни. — Здравствуй, Тони. Есть минутка?