losing game

      Питер написал то сообщение с предложением заехать к Старку в офис не случайно. Ему нужно было примерно знать, было ли у него вообще время и сколько.       Ядовитые мысли о бывшем омеге мужа и возможно возродившемся романе не давали спокойно сидеть на месте и получать удовольствие от солнечной погоды, мелькающих за окном автомобиля великолепных пейзажей окраин Нью-Йорка. Музыка на фоне прибавляла тревожности.       Паркер, конечно, знал, что количество любовников у Тони до свадьбы перевалило бы за сотню, если кто-то решился бы их сосчитать, и давно уже смирился с этой информацией. Все-таки альфа — не восемнадцатилетний юнец, не познавший многих удовольствий смертной жизни, а тридцатипятилетний мужчина, расставивший приоритеты и прошедший через многое.       Продолжительный роман Старка вызывал некое непонимание у Питера. Для него Тони всегда был немеркнущим символом разгульной жизни и тем, до чего она может довести, если вовремя не взяться за голову — фиктивным браком. Было странно, что их свадьба все же имела место быть, несмотря на то, что Тони состоял в долгих отношениях и навряд ли бы вышел из них спокойно, по собственной воле. Не ради же Питера, в конце концов.       Почему о том омеге никто ничего толком не знает? Почему газеты не кричали банальными заголовками об одумавшемся гении, нашедшем свое счастье? Где альфа его отыскал, и кто он такой? Чем смог зацепить самого Тони Старка? Пахнет ли именно он теми приторными, сладкими апельсинами, от которого Паркера выворачивало? И планирует ли Тони к нему вернуться?       Если бы не запах, замеченный Питером совсем недавно на теле его, черт возьми, мужа, омега не так рьяно хотел бы найти хоть какие-нибудь ответы на запавшие в душу вопросы. Ничего страшного в долгом романе Тони с тем омегой не было; как говорится, было и было, забудем. Только вот, к разочарованию Паркера, Старк забыть не смог или не захотел.       Запах омеги на альфе долго не задерживался, если они просто поддержали компанию друг друга, поговорили и мирно разошлись. Хороший душ, и никто никогда не догадается, что встречала состоялась. Если же запах выделялся после всех необходимых процедур, как в случае с Тони, то это намекало на связь определенного характера — поцелуй или секс без течки на препаратах, подавляющих эти самые запахи. Все зависело от того, где Старк уже успел побывать и что сделать, чтобы не выдать себя с порога.       Чем больше Питер думал об этом, тем отвратительней становилось на душе. Он снова вспомнил о словах дяди: Говард настоял на их браке. Значит, отца Тони что-то не устраивала в уже выбранном партнере сына, а Питер оказался как раз под рукой. Конечно, наследник металлической империи явно был выигрышным вариантов в любом случае. Все опять упиралось в то, что Паркер — разменная монета.       В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что завидует бывшему мужа. Его-то Старк любил не фальшивой любовью и не из-за обязательств проводил с ним время, потому что общество требует брать юного омегу с собой, куда бы он не шел. Никто же не хочет быть заложником таких обязательств. Питер же последний идиот, поверивший в детскую сказку о счастливой жизни, где в конце все обязательно наладится.       Паркер не любил Тони, нет, слишком громкое слово для описания их столь официального союза. Он привязался и боялся потерять того, кто видел в нем чуть больше, чем остальные: не маленького доверчивого омежку, а личность с интересами и переживаниями. Наверное, это та самая болезненная влюбленность, которую рекомендуют пережить в подростковом возрасте, чтобы позже было легче.       Что ж, Питер немного опоздал.       Никто не отменял того, что вся эта история может быть простыми слухами и не более, а Паркер просто накручивает себя почем зря. Он частенько был свидетелем того, как подружки тети обсуждали личную жизнь какого-нибудь известного свободного альфы, неспособного самостоятельно определить свою судьбу.       Однако лишняя проверка никакого вреда не принесет.       Неудовлетворенное тетушкиным ответом любопытство злостно шипело, призывая действовать. Да Паркер сам понимал, что если не разберется в ситуации сейчас, то потом будет только хуже. Нужно было что-то делать.       Он глубоко сомневается, что ответы ждут его на столике в гостиной, в бережно разложенных папках в алфавитном порядке. Ему придется попотеть, чтобы обнаружить доказательства своих догадок: что-то большее, чем оставшийся запах.       Оказавшись в башне, Питер первым делом проверяет время: шесть вечера. До приезда Тони у него чуть меньше часа. Отлично, достаточно, чтобы найти хоть что-нибудь. — Пятница, — зовет омега, переодевшись в домашнее. — Я могу спуститься с мастерскую Тони? — У тебя нет доступа, Питер, — отзывается добродушно ИсКин. — Как будто он у кого-то есть, кроме самого мистера Старка, — бормочет себе под нос Паркер, садясь на диван. — Доступ к мастерским имел Говард Старк. Из ныне живущих находиться там имеет право только сам мистер Старк, как ты верно подметил.       Попытка ничего не стоила.       Начать всегда сложнее всего, особенно, когда не знаешь, что именно нужно искать в немалых размерах квартире.       Питер тяжело вздыхает и первым делом проверяет все шкафчики, надеясь обнаружить фотографии, записки, да хоть что-нибудь принадлежащее другому человеку. Большинство из них пустые; иногда попадаются забытые духи, мелкая канцелярия, инструменты. Все не то.       Проверяя кучу заброшенных открыток, внимательно вчитываясь во все подписи, Питер теряет непозволительно много времени, так и не найдя ничего важного. Карточки были подарены партнерами, друзьями, родителями, нередко влюбленными поклонниками.       С чего он вообще решил, что Старк хранит подарки или вещи бывшего омеги, учитывая, что теперь он живет с Питером? От них обычно избавляются, чтобы лишний раз не давили воспоминаниями и не возвращали в прошлое.       Но Паркер не сдается.       Он уверенно проверяет книги в библиотеке, награды на полках в коридоре, но поиски не венчаются успехом.       Значит, не судьба ему влезать в чужое прошлое. Нечего копаться в грязном белье. Так, вероятно, будет спокойнее.       Раздосадованный омега решает отправиться обратно на излюбленный диван в гостиной, захватив пару учебников с прикроватной тумбочки в спальне. Займется тем, чем и должен заниматься — возьмется за ум и будет серьезно готовится к зачетам и экзаменам.       Питеру недавно звонили из университета и интересовались, продолжит ли он обучение в связи со сложившимися обстоятельствами или в скором времени заберет документы, помахав им ручкой. Он уверил декана, что его «сложившиеся обстоятельства» никак не повлияют на его образование, и его стоит ожидать на сессии как и обычных студентов.       Трубку повесили, хмыкнув в ответ, а Паркер готов был перезвонить и высказать все, что думает о чертовой системе образования, предназначенной для альф. Конечно, куда смазливым омегам с их мозгами, забитыми всякой чепухой, до статных серьезных трудолюбивых альф. Если бы не связи дяди и родителей, Питер никогда не поступил бы никуда дальше городского хореографического училища.       На кухне, заваривая любимый напиток, Питер замечает в шкафчике со столовыми приборами маленький ароматизатор в форме апельсинов, и, резко ставя кружку на место, разливает половину зеленого чая. Потом он обязательно все уберет, пока разберется с находкой.       Дрожащими пальцами Паркер поднимает вещичку и переворачивает. Надпись же подтверждает худшие опасения: «Чтобы не забывал, когда я не рядом, С любовью, Стив».       Омега вдыхает тропический запах и морщится: ароматизатор будто пропитан не только апельсинами, но и чудесными воспоминаниями ушедших счастливых дней. — Пятница, кто такой Стив? — требует Питер. — Про какого именно Стива ты бы хотел узнать? — Их что, много? — и омега тут же меняет формулировку вопроса. — Про того, который подарил мистеру Старку эту штуку. — Ароматизатор был подарен мистеру Старку Стивом Роджерсом, — не заставляет себя ждать ИсКин. — И кто такой Стив Роджерс? — Доступ закрыт.       Питер — ужасный стратег, потому что свои дальнейшие действия он вовсе не продумал.

***

      Скорее всего, Старка сберегла сама судьба.       Тони нещадно гнал по дорогам Манхэттена, объезжая встречающиеся на пути машины, которые, на удивление, не стояли в пробках. Никто ведь в пятницу вечером не работает до семи, кроме него самого, разбирающего проблемы, допущенные даже не в его вахту. Старк был уверен, что проедет на красный, если придется. На кону стояло слишком многое.       По пути он позвонил Хэппи, водителю, который отвозил Питера к родственникам. Мужчина со всей серьезностью ответил, что супруг Тони был доставлен в башню в полной сохранности и безопасности, хотя и выглядел весь путь довольно подавленным. Старк только ругнулся и заново набрал Паркера. «Привет, я Питер Паркер! Если я не отвечаю, перезвоните позже».       Он не простит себе, если с Питером что-то случится. Юный омега ни в чем не виноват, и навряд ли хотел быть замешанным в грязные дела Старков, а Тони не досмотрел. И что он скажет в свое оправдание? Что погряз в работе, а семья отошла на второй план?       Старк безумно злился на беспечного Паркера, живущего в какой-то радужной вселенной и верующего во все самое светлое, злился на себя, что вовремя не среагировал, а купился на глупую шутку, позволив обвести себя вокруг пальца в два счета. «Привет, я Питер Паркер! Если я не отвечаю, перезвоните позже».       Дорога до башни кажется настоящей вечностью, будто бы время специально замедлилось, задерживая его непозволительно долго. Старк мысленно прикинул, чьи номера придется набрать, если Питера дома не окажется.       Оставался последний поворот до парковки, и все станет ясно.       Тони поклялся себе установить ИсКин в машину, как только этот кошмар безумца подойдет к своему логическому завершению. — Пятница, Питер дома? — тут же в лифте спрашивает бизнесмен, пытаясь отдышаться. — Один? — Да, мистер Паркер в гостиной. — С ним все хорошо? — Жизненные показатели в норме, сэр.       Злость отходит на второй план, остается лишь чувство облегчения, которое приятно разливается в груди, заставляя отмереть напряженные мышцы и позволяя, наконец-то, вдохнуть полной грудью.       Питер в порядке. Его не похитили и не пытают, пытаясь выбить важную информацию о Тони. Его не убили и не оставили труп в гостиной, чтобы Старк понимал, что его ждет серьезная игра. Омежка просто не обращал внимания на телефон все это время, а альфа переволновался.       Старк правда не знал, кого винить в произошедшем: то ли отвлеченного Питера, забывшего про существование сотовой связи, то ли себя за то, что так остро отреагировал. Ну, а что ему оставалось делать?       Оказываясь в гостиной, Тони не может не заметить Паркера, сидящего с книгой на диване. Такой сосредоточенный, внимательный, пахнущий чабрецом и, что самое главное, живой. — Привет, карапуз, — альфа целует его в висок и проходит в спальню, выкрикивая по пути. — Чего телефон не берешь?       Он успевает переодеться и вернуться, а Питер, игнорируя его вопросы, все также смотрит в учебник и не проявляет никаких признаков заинтересованности в разговоре. Тони становится не по себе от отстраненности омеги. — Карапуз? — Страк осторожно трогает Паркера за лодыжку, на что тот дергается и поджимает ногу под себя.       Гнев начинает по-новой закипать внутри. Он, черт возьми, устал на работе, потом почти словил сердечный приступ, подверг себя опасности десяток раз, несясь сюда на всех парах, а сейчас Питер по известным одному Богу причинам объявил Тони холодную войну. Спускать ситуацию на тормозах никогда не было в приоритетах бизнесмена. — Я тебе еще раз спрашиваю, карапуз, что с телефоном?       От властного тона Старка Паркер чувствует, как внутри все сжимается и просится ринуться в чужие объятия.       Старк не любил пользоваться преимуществами, дарованными природой альфы, такими как, например, подчинение и умение надавить на беззащитного омегу. О каких равных правах может идти речь, когда одна раса имеет бессовестную возможность управлять другой?       Сейчас же Питер его вынуждает и продолжает упорно молчать, будто Тони разговаривает не с ним, а со стеной. — Не вынуждай меня воспользоваться этим в полную силу, ничем хорошим не закончится, — намекает Старк, спрашивая еще раз. — Что случилось?       И Паркер сдерживает подступающие слезы от грудной боли, убирая книгу. Его начинает трясти как осенний лист на холодном ветру от авторитетности фигуры перед ним и запаха лесных деревьев, буквально проникающего внутрь, но Тони не слышит ответа на свой вопрос, заданный не первый раз. — Хорошо, карапуз. Хочешь играть по твоим правилам? Я согласен, — клыки альфы становятся заметнее, как и растущая внутри злость. — Очередная сцена в твоем представлении? Играешь главную роль?       Одинокая слезинка скатывается по щеке омеги. Питер никогда прежде не испытывал влияние природной сущности альфы на себе, не считая метки мужа, и это кажется таким пугающим, что у него попросту ком в горле застревает. Наверное, надо ответить, иначе Старк разбушуется не на шутку, если не уже. — Кто такой Стив Роджерс? — бормочет себе под нос Питер, всхлипывая.       Он не уверен, что Тони его поймет, но, судя по промелькнувшему огоньку понимая в карих глазах напротив, Паркер попал в точку. Только особой радости омега от этого не испытывает. — Откуда ты его знаешь? — все тем же напряженным тоном интересуется Старк.       Бизнесмен готов пойти и разорвать чертового Роджерса за то, что влез беспринципно в его семейную жизнь, потому что больше никто не знал. Точнее, те, кто знали, уже не в состоянии поделиться с Питером такого рода информацией.       Усталость как рукой снимает.       Вместо ответа Паркер разжимает один кулак и кладет на стол небольшой ароматизатор с подписью, которую Тони давно выучил наизусть.       Он не выкидывал подарки Стива, потому что хранить воспоминания их взаимной страсти было правильно. До переезда Питера в башню Старк собрал все, что смог найти, в коробку и оставил в мастерской: там, где найти их никто бы не смог. Маленький ароматизатор остался не обнаруженным, поэтому Тони не вспомнил про него.       И сейчас вещица как неприятный сюрприз из прошлого лежит на столе, медленно пропитывая комнату запахом апельсинов и очаровывая в миллионный раз. — Тони, — Питер снова всхлипывает, выводя Старка из транса. — Мы договорились не врать друг другу.       Альфа вздыхает, успокаиваясь и убирая клыки. Когда-нибудь ему все равно пришлось бы рассказать все Питеру, и, учитывая, что может ожидать их в будущем, это лучший исход событий, на который он и надеется не мог. — Стив Роджерс — мой бывший, хотя, наверное, ты уже догадался, — Тони отворачивается от ароматизатора и смотрит на потерянного Питера. — Я не знаю, что еще ты хочешь услышать, карапуз. Лучше задавай вопросы. — Почему доступ к информации о нем закрыт в протоколе Пятницы? — брови омеги сходятся на переносице. — Не хочу, чтобы кто-то о нем случайно узнал, — многозначительный взгляд коньячных глаз падает на лицо Паркера, которое тут же краснеет, выдавая истинные намерения омеги. — Почему? — не унимается Питер, вытирая тыльной стороной ладони мокрые щеки. — Потому что, карапуз, мы взрослые люди, и афишировать наш роман никогда не стремились. Не было особого смысла. Стив не из наших краев, если ты понимаешь, о чем я, и я не собирался нарушать его личные права на разглашение. — Вы расстались из-за свадьбы со мной? — Скорее, нет, чем да. Рано или поздно это произошло бы. Как сказал сам Стив, у нас бы все равно ничего не получилось бы. Мы из слишком разных слоев общества, чтобы у наших отношений был бы счастливый конец. Так что, наша свадьба стала точкой невозврата. — Твой отец был против ваших отношений, не так ли? — Да. — Что он тебе пообещал, чтобы ты одумался? Чтобы променял любовь всей своей жизни на маленького неопытного омежку со звонкой фамилией? — Stark Industries.       Питер сдержанно кивает, обдумывая полученную информацию, пытаясь подобрать правильные слова. — Сколько вы встречались? — Больше трех лет.       Тони вновь переводит взгляд на источник апельсинового запаха, погружаясь в воспоминания.       Стив подарил безделушку на их последнюю годовщину, когда они были в горах. Старка тогда постоянно вызывали по работе и получилось так, что большую часть каникул Роджерс провел в одиночестве. Он не обижался, сунул в карман ароматизатор, попросив бережно хранить запах. Срочные переговоры Тони прошли успешно. — Ты любил его? — Да. — Он пахнет апельсинами? — Да ты чертов гений, карапуз!       Питер обиженно поджимает губы, когда подтверждаются его худшие опасения. А на что он надеялся? Договорились говорить честно, вот получай, распишись. — Я заметил на прошлых выходных его запах на тебе, — Паркер глотает ком в горле, моля всех Богов, чтобы здесь что-то не сошлось. — Я понял, — пожимает плечами Старк. — Зачем вы встречались? — У Стива был ко мне разговор насчет одного дела, не более. — У вас что-то было?       Тони молчит, пялясь на выпирающие коленки Паркера. Сейчас бы дотронуться, почувствовать родное тепло, успокоиться в одеяле прекрасного чабреца, но сначала нужно во всем окончательно разобраться. — Можешь не отвечать, — Питер разочарованно вздыхает. — Я думал, что вы выше этого, мистер Старк.       Альфу задевают последние слова омеги, но он все также упорно молчит, разглядывая изящные коленки партнера. У Стива таких не было: он весь оброс мышцами и выглядел довольно внушительно. — Ты любишь его?       Больше утверждение, нежели вопрос, однако Старк знает ответ, понял в последнюю встречу, которая помогла расставить точки над «i». — Нет, Питер, не люблю. И лишу тебя шанса задать следующий вопрос — я не вернусь к нему. — Тогда зачем все это? Тони, я не держу тебя. Хочешь свободные отношения? Мы никому не расскажем. — Нет. — Я не хочу портить вам жизнь. Когда мне сказали про свадьбу, я не подозревал, что у вас был уже любимый человек.       Старк потирает переносицу: адреналин уступил место накопившейся усталости, и желание дотронуться до этих маленьких коленей выводит из себя. — Карапуз, вот именно, что был. Мы с Роджерсом все друг другу сказали. Ни я, ни он не горим желанием встретиться вновь без необходимости. — Вы не уйдете от меня?       Вместо ответа Тони все же кладет по-хозяйски одну ладонь на правое колено, начиная мягко обводить невидимые круги пальцами. По телу незамедлительно пускается заряд энергии. — Ну как я могу от тебя уйти, малыш? Мне голову сносит от твоего запаха и вечно красных щек. Теперь попрошу тебя больше не устраивать мне таких истерик и не заставлять принимать экстренные меры, особенно, когда я устал как черт и думал пару минут, что больше не увижу тебя. — Что? Почему? — удивляется Питер, принимая ласки.       Старк понимает, что сморозил чушь, слишком поздно. Втягивать в подставные убийства, телефонные разводы и черт знает, что еще, омегу — последнее, что Тони сейчас хочется делать. Паркер и так беспокоится насчет дел компании, принимая все близко к сердцу. — Вдруг кто-то украдет такое чудо, пока меня нет? — шутит Старк, и Питер, к счастью, расслабляется. — Кстати, что насчет истерик? Не слышу положительного ответа? Каждый день будешь меня мучить? Сердце старика не выдержит. — Да, хорошо, никаких истерик, — Питер протягивает руку и запускает ее неуверенно в темные волосы альфы. — Просто было безумно неприятно обнаружить эту штуку, — быстрый взгляд на ароматизатор. — Скандалы — это не мое. — Что-то сомневаюсь, — Тони, усмехаясь, ластится под чужие прикосновения. — Можешь выкинуть ее, если хочешь. — Нет-нет, это неправильно, — Питер вскакивает, и Тони готов застонать от того, что аромат чабреца пропадает вместе с ним. — Пусть будет.       Вскоре, развалившись на кровати, Старк нависает над Паркером, затянуто целуя. Руки омеги бродят по мышцам спины, оглаживая, прижимая ближе. Язык Тони умело творит безумные вещи в его рту, и Питер не сдерживает стона.       То, что было до него, вовсе неважно. Нет никакого смысла обижаться на прошлые ошибки, теперь-то все должно быть иначе. Главное, чтобы сейчас альфа разобрался с тем, что действительно хочет. И если его желания сходится на Питере, кто он такой, чтобы перечить? — Не хочешь обновить метку, карапуз? — Тони выпускает его губы из плена и принимается за мочку уха. — Что-то от старой ничего не осталось. — Только за, — отзывается Паркер, выгибаясь. — Хм, ну раз так.       Старк вводит клыки в нежную кожу ниже уха, наслаждаясь прекрасным запахом. У него на секунду возникает ощущение, что у Питера по венам течет не кровь, а пряный чабрец, заставляющий Тони сходить с ума, каждый раз проделывая эту операцию. Все мысли концентрируются на маленьком омежке, нуждающимся в его защите.       Альфа отодвигается, лицезрея свое творение. Черные насыщенные линии формируют знакомую фигуру ромашки со звездой, расцветая магическим образом на бледной коже. Тони на секунду усмехается, чувствуя себя чертовым художником-минималистом.       Но метка через пару минут теряет насыщенность цвета, принимая свое обычную форму — временную.