Make love, not war

«Можно стереть любовь из памяти. Выкинуть из сердца — это уже другая история»

      Ванечка долго не решался войти в парадную. Скурив уже третью по счёту сигарету, он выбросил бычок в урну и достал четвёртую. Последнюю. Но она тут же отправилась следом, так как по невнимательности он поджёг фильтр. Причин стоять и тупо глазеть на окна теперь не осталось. С досадой почесав в затылке, Ванечка выбросил пустую пачку «Мальборо» в урну и достал из кармана связку ключей. Снова взгляд поднял, рассматривая до боли знакомые персиковые шторы, висящие в некогда их с Ваней спальне. На кухне же, как обычно, были голые гардины. Ванечка знал, что на подоконнике стоит проигрыватель и коробка с пластинками, хоть отсюда их было и не видать. Светло глубоко вздохнул, запрокинув голову назад. Глаза закрыл и буквально почувствовал запах свежезаваренного чая с мятой. Ванечка любит чай с мятой с первой их с Ваней встречи. С первого их с Ваней поцелуя. С того самого момента, как они оказались один на один в этой самой квартире. На этой самой кухне без занавесок. На фоне играла песня Jefferson Airplane — Somebody to Love, воздух казался вязким, осязаемым из-за выкуренного на двоих косячка, а Ваня был таким невыносимо обаятельным, что шансов на сопротивление не было абсолютно никаких. Да и не то чтобы Ванечка хотел сопротивляться. Просто тогда всё казалось таким непонятным. Неизведанным. Было страшно, но мы все знаем, как сладок запретный плод. А Рудбой ещё тот змей-искуситель. Светло ухмыльнулся, вспомнив, как краснел каждый раз ловя на себе его взгляд. От этого на душе даже как-то потеплело. Однако, несмотря ни на что, Ванечка находил немного странным тот факт, что он снова здесь. Спустя столько лет. Когда-то давно, стоя на этом же месте, он проклинал всё на свете, говоря, что больше никогда сюда не вернётся. В тот злополучный вечер первого января он долго сидел на чемодане у парадной. Всё ждал, что вот-вот и проснётся, а всё происходящее окажется всего лишь жутким ночным кошмаром, но Ванечка так и не проснулся. Всё, что происходило с ним следующие несколько лет, было похоже на летаргический сон. Полнейшая апатия ко всему. Спустя полгода пропала тоска, просто себя исчерпав. Появились новые увлечения. Потом начали притупляться чувства. Ванечка больше не хотел любить, понимать, сострадать. Ванечка нашёл себе другой интерес и начал зарабатывать деньги. Научился обманывать, льстить и красиво выкручиваться. Научился пить, курить и не ради кайфа, а ради того, чтобы забыться. Перестал называть себя по имени, представляясь исключительно Фалленом и создал себя заново. По кусочкам. Словно разбитую вазу. Вот только пары деталек не хватало, а кое-где осколки оказались перепутаны. «Кем ты стал, сынок?» — спрашивал его отец, а Ванечка не мог ответить просто потому, что он сам не знал, кто он есть на самом деле. Но сейчас, стоя на пороге Рудбоевского дома, он снова что-то почувствовал. Словно внутри что-то ёкнуло, лёд тронулся и сердце вновь начало биться. Как будто всё это время не хватало какой-то детали, чтобы механизм снова начал работать, а теперь всё изменилось. Снова появилось неловкое чувство стеснения, будто перед первым свиданием. Коленки тряслись, ладони потели. Даже подташнивало от волнения немного, но Ванечка понимал, что так или иначе нужно взять себя в руки и подняться в квартиру. В конце-то концов он уже не тот глупенький, до одури влюблённый студент! Наверное. Скорее всего. Ну, то что не студент — это точно.       На кухне всё это время горел свет, сообщая о том, что дома кто-то есть. Выдохнув и собрав остатки своей воли в кулак, Ванечка наконец решился и всё же зашёл в парадную. Поднявшись на нужный этаж, он вдруг остановился, глядя на дверь, а затем медленно к ней приблизившись, упёрся лбом в её старую обшивку. Закрыв глаза, он коснулся кончиками пальцев шершавой поверхности и улыбнулся. Воспоминания грели словно тёплое, сладкое какао. Обволакивали его будто мягкий махровый плед, согревая изнутри полностью и без остатка. Казалось, будто сейчас по лестнице неспешно поднимется Рудбой и застанет его в самый неподходящий момент с вопросом: «А ты чего здесь?». Тогда Ванечке было очень стыдно, неловко, что он явился к нему без приглашения, ведь он ещё не осознавал, что он-то как раз и был здесь самым желанным гостем.       — Что-то я совсем расклеился… — пробормотал Светло и, вставив длинный ключ в замок, решительно прокрутил его пару раз по часовой стрелке.       Раздался характерный щелчок, сообщая о том, что обратного пути уже нет. Светло судорожно выдохнул напоследок, поправил непослушную чёлку на правый бок и, осторожно открыв дверь, наконец вошёл внутрь квартиры.       — Руд, это ты? — послышался знакомый голос и из гостиной тут же показался Мэйви.       — Привет… — отозвался Ванечка, скидывая туфли. Ноги были все насквозь промокшие. Дело близилось к зиме и Ванечке давно уже стоило сменить обувь на что-нибудь потеплее и помассивнее, с высокой подошвой, дабы вечно не утопать в потоках грязи и слякоти. И если утром до работы его довозил отец и по чистому асфальту до крыльца университета добежать проблем не составляло, то хлюпать через весь центр в этих черевичках всё же было весьма проблематично, — Погода сегодня ужасная…       — Согласен, — как ни в чём не бывало ответил Даня, направляясь к Светло.       Ваня тем временем неспешно снял пальто, аккуратно повесив его на крючок:       — Ничего, что я пришёл вот так?       — В смысле? Как вот так?       Ванечка такой реакции вообще не ожидал. Создавалось ощущение, будто никогда и не было этих долгих лет неведения. Словно Руд никогда не уезжал, а Ванечка всегда жил здесь вместе с ним. У Дани на лице было такое искреннее недоумение, что Ваня даже ненароком подумал, что он свихнулся и всё, что происходило с ним последние несколько лет, было всего лишь галлюцинацией.       — Ну… Без звонка, ключом своим открыл…       — И? — Даня по-прежнему продолжал сверлить его наполненным тотальным непониманием взглядом.       Ванечка замолк на секунду, глядя на друга, открыл было рот, чтобы что-то сказать на его многозначительное «и?», но решил не развивать эту тему. Даня был мальчишкой не глупым и, если он решил сейчас включить дурачка, то скорее всего Ваня сморозил какую-то ерунду. Поэтому он тут же перевёл тему:       — Ты что-то хотел?       — Да, — тут же оживился Мэй, — Мне нужны деньги на тетради. А ещё книжка нужна, ты по-любому должен знать… — затараторил он, но Ванечка всё никак не мог сосредоточиться и вникнуть в Данькины дела. Кивал невпопад, абсолютно не понимая, чего от него хотят. Потому что мысли были заняты совсем другим, а глаза инстинктивно выискивали Рудбоя.       — Вань… ты меня слушаешь? — спросил Мэй, слегка потрепав друга за рукав рубашки, когда тот засмотрелся в сторону гостиной. Ванечка едва заметно вздрогнул, очнувшись от своих мыслей, и тут же перевёл взгляд на Даню:       — Да… слушаю… так сколько тебе нужно?       — Дай червонец, — коротко ответил Мэй, осознав, что повторять толку нет, так как Ване сейчас явно не до него.       — Тут чуть больше, — выуживая из внутреннего кармана пальто несколько купюр и вручая их Мэйви, пробормотал Светло, — пригодится, только не трать на ерунду и сигареты. Купи что-нибудь полезное.       — Хорошо, спасибо! — Даня пересчитал полученную сумму, а затем, опустив взгляд, уточнил нерешительно:       — А на девчонку можно потратить?       Ванечка слегка бровь приподнял, снисходительно улыбнувшись.       — Красивая?       Даня молча кивнул, румянцем заливаясь. Ванечка потрепал его по кудряшкам и достал из заднего кармана джинс ещё один червонец:       — Ну раз красивая, держи ещё. Я слышал, что красивые девочки любят красивые цветы.       Мэйви улыбнулся и обнял его настолько сильно, насколько смог:       — Только ты Ване не говори, — прошептал он, — А то он смеяться будет.       — Не скажу, обещаю… — так же шепотом ответил Ванечка и наконец облегченно выдохнул, когда Даня выпустил его из своих объятий.       Сбегав в гостиную, Мэйви вернулся обратно уже в огромной цветастой куртке и по уши замотанный шарфом:       — Я пойду за тетрадками сбегаю, пока магазин книжный открыт. Ага?       Ванечка молча кивнул, затем перевёл взгляд в сторону гостиной.       — Ты используешь её как свою комнату?       — Да! — отозвался Даня, завязывая шнурки на ботинках, — Мне было неловко как-то в вашей спать…       — Понятно, — глянув на часы, Светло, наконец, задал действительно интересующий его вопрос:       — А Ваня где?       Мэй замер на секунду, словно размышляя, как ответить, и, пожав плечами, сказал:       — Я его не видел сегодня.       — Он дома не ночевал?       — С утра на столе был завтрак. Думаю, ночевал, — не особо охотно предположил Мэй и, бросив что-то типа «скоро буду», поспешно выскочил за дверь. Его нежелание отвечать на вопросы Ванечку немного насторожило. Словно он знал больше, но просто не хотел сказануть лишнего. Однако накручивать себя раньше времени Светло не стал, в конце концов, если бы случилось что-то действительно плохое, Даня бы точно скрывать не стал. В этом Ванечка уже убедился наверняка несколько дней назад, когда тот чуть скандал Рудбою не учинил, решив, что он привёл в дом кого-то чужого. Так что волноваться было особо незачем.       Оставшись в одиночестве, Светло немного расслабился. Так или иначе нахождение в этой квартире вызывало у него какой-никакой, но стресс. Нужно было осмотреться, снова привыкнуть. Хотя на самом деле казалось, что всё осталось на своих местах. В коридоре стояла тумба с телефоном, когда-то давно Ванечка поставил на её нижнюю полку шкатулку с нитками, и она там лежала до сих пор. Вот вроде бы незначительная мелочь, но ведь её можно было тысячу раз переложить, но этого никто не сделал и почему-то этот факт сейчас казался Ванечке очень важным.       «Да и вообще, чего ты комедию ломаешь, Вань, ты же ночевал здесь несколько дней назад!» — нашёптывал внутренний голос, — «Чего ты паришься? Ты у себя дома!» и вроде как да, сложно не согласиться, но одно дело вваливаться в квартиру ночью, напрямик заходя в комнату, а другое находиться здесь днём. Готовить, мыться, заниматься своими какими-то делами, возвращаться после работы… Забавно это, а может быть глупо, но всё же нельзя не согласиться с тем, что днём мир ощущается совсем по-другому.       Ванечка ещё какое-то время постоял посередь коридора, глубоко и медленно вдыхая запах квартиры. Тот самый запах — цветочное мыло… такой знакомый, что мурашки по коже бежали. Затем снова поправив непослушную челку, он неспешно прошёл в гостиную. Заходить туда при Дане было как-то неудобно, всё-таки это теперь его комната, но очень хотелось посмотреть, как там теперь всё выглядит. Да и Мэйви навряд ли будет против, ведь Ваня только разочек заглянет, не будет ничего трогать.       Диван всё тот же. С деревянными вставками на подлокотниках. Старенький, но удобный и стоит на том же месте, что и раньше. Огромный круглый стол переместился в центр комнаты. Ванечка провёл ладонью по его поверхности, ощутив как дыхание сбилось при одной лишь мысли о том, что на нём происходило. Взгляд скользнул по старенькому шкафу для белья и наткнулся на картину, висящую на противоположной от окна стене. В этот момент в коридоре хлопнула парадная дверь.       — Дань, извини, что я тут в твоей комнате немножко хозяйничаю… — чуть повысив тон, чтобы его услышали, сказал Ванечка, но ответа не последовало.       Не обратив на это внимания, Светло медленно приблизился к холсту и коснулся полотна. Дерево — живое с одной стороны, казалось ещё красивее со своей ярко-зелёной листвой и красными, почти бордовыми яблоками. А вторая его сторона — мёртвая, сухая, страшная была более жуткой и пугающей, чем раньше. Но в этот раз яркий красочный павлин, гордо вышагивающий по траве насыщенно-изумрудного цвета, явно выигрывал на фоне блеклых обглоданных костей с другой стороны картины. Ванечка никогда раньше не задумывался над смыслом рисунка. А Руд старательно доводил его до ума, торопился, будто боялся не успеть. И к слову, правильно боялся. Когда он уходил, павлин остался ни туда ни сюда и его уже дорисовывал Ванечка. В последние часы перед отъездом он сидел перед холстом, докрашивал этого чёртова павлина и думал, что в этой картине вся его жизнь, поделённая на «до» и «после». Тонкие бледные пальцы скользнули по нижней части холста, там где были отчётливо видны мазки, оставленные пальцами Руда. Услышав за спиной шаги, Ванечка тут же отдёрнул руку.       — Дань, ты чего молчишь-то? Тетрадки-то купил? — спросил он, а вместо ответа, ощутил, как чья-то ладонь мягко скользнула по его плечу, а затем аккуратно обхватила шею, сомкнув на кадыке длинные прохладные после улицы пальцы.       Его губы непроизвольно распахнулись, рот слегка приоткрылся. Зрачки расширились. В горле всё мгновенно пересохло. А когда потрескавшиеся на холоде губы коснулись его шейных позвонков, Светло и вовсе рвано выдохнул, ощущая как по телу пробегает что-то похожее на электрический заряд, оседая на кончиках пальцев легким покалыванием. Это ощущение было круче чем секс, оно было круче чем всё в этом мире. Большой палец скользнул по Ванечкиным губам, затем ладонь опустилась ниже, на плечо, мягко прижав его к груди со спины. Вслепую нащупав вторую руку Рудбоя, Ванечка переплёл их пальцы в замок:       — Где ты был весь день? — прошептал он.       — Да много где, дел было много. В парикмахерскую забежал, потом поехал…— начал было Руд, но после слова «парикмахерская» Ванечка резко повернул голову, глянув на него через плечо:       — Ты что? Чёлку отстриг?!       Светло отстранился, повернувшись к Ване лицом. В целом-то в нём почти ничего не изменилось. Виски чуток подравняли да чёлку укоротили. Теперь она аккуратно лежала на левую сторону, прикрывая часть лба, а не как раньше половину лица.       — Просто меня не возьмут на работу, если я не буду выглядеть как они говорят «нормально»… — объяснил Ваня, тем самым ещё больше введя Светло в ступор.       — На работу? Ты на работу устроиться решил?!       Светло закусил нижнюю губу, нервно сгрызая её до крови.       — Ну чего ты нервничаешь? — с улыбкой спросил Руд, обхватив его лицо ладонями.       — Вань…       — Ну? Ну что? — глядя в растерянные глаза напротив сказал Руд, — Ты же сам хотел, чтобы всё изменилось. Я понимаю, что ты не сможешь простить меня сразу… и, возможно, я ещё услышу упрёки и будут скандалы, но я готов к этому. Я стараюсь. Я хочу всё исправить. Ты только пообещай мне всегда возвращаться домой и спать со мной в одной постели. Не уходить. Из нас двоих кто-то ведь должен быть умнее… А я в таких делах явно не шарю.       Ванечка ушам своим поверить не мог. Поэтому лишь едва заметно кивнул и всем телом прижался к Ване. По венам медленно растекалось что-то вязкое, тёплое, сладкое, наполняя эндорфином каждую клеточку его тела. Впервые за столько лет он снова ощутил свою значимость. То, что происходило между ними тогда, было просто детским садом, по сравнению с тем, что они чувствовали друг к другу сейчас. Подойди Ванечка к Руду несколько лет назад и попроси состричь волосы, он скорее отшутился бы да у виска покрутил, а сейчас он был готов всё изменить ради него. И это потрясло Светло до глубины души, пробив остатки ледяных залежей внутри. И даже не смотря на то, что между ними произошло, сейчас он был уверен на все сто из ста — Ваня это его прошлое, настоящее и будущее. Ваня — это его единственный путь к спасению.