***
— Канао, спасибо, что решила показать нам своё «секретное местечко», — лепетала Незуко, слегка припрыгивая при ходьбе. — Всё хорошо, надеюсь, вам понравится, — произнесла Цуюри и указала на ровную гладь пресной речной воды под тенью старой плакучей ивы, пропускающей лучики солнца сквозь щели между длинных ветвей. — Удачной работы! — на последок, махнув рукой, крикнул Агацума и получил в ответ лёгкий кивок. — Что ж, давайте же насладимся этим днём, — произнесла Камадо закрепляя массивный пучок волос резинкой, и обернулась к Аой, которая неподвижно глядела в воду. — Эй, с тобой всё хорошо? — Зеницу тоже заметил подавленное состояние приятельницы и попытался обратить её внимание на себя, коснувшись оголённого плеча. Канзаки потёрла глаза рукой, обернулась к друзьям и сказала, что она в полном порядке, и за неё не стоит беспокоиться. Агацума и Камадо переглянулись, однако решили, что подруга им не скажет ничего, если сама того не захочет, а соответственно и упрашивать её ни к чему. — Что ж, если захочешь рассказать что-то, я всегда к твоим услугам, — мягко улыбнулась розовоглазая и стала стягивать майку и шорты, чтобы поскорее окунуться в воду. Блондин встал, как вкопанный. Он боялся пошевелиться и моргнуть, упустив даже малейшие моменты раздевания возлюбленной. Незуко сначала, скрестив руки, приподняла маечку, затем вскинула их вверх и оказалась лишь в одном тканевом купальном лифе, который приятно прикасался к её коже, не оставляя следов от резинки под чашечками. Нежно-розовый купальник в белую полосочку смотрелся на девушке превосходно, хотя и был наиболее простой кройки. Когда Зеницу заметил, как девушка снимает шорты, покачивая бёдрами, и нагибается, приподняв ножку, он понял, что приоткрыл рот, потому постарался максимально незаметно вернуть своё лицо в прежнее состояние. Аккуратные бёдра, слегка выпуклый живот и округлая грудь так и манили блондина прикоснуться, но он сдерживался, ведь рядом была ещё и Аой. Да и не по-мужски это было бы. — Зеницу, а ты чего ещё не разделся? — вдруг уставилась на него Незуко, и тут Агацума догадался, что действительно просто стоял и пялился на подругу. Благо, она не стала спрашивать, о чём он думал. Чуть меньше половины минуты Канзаки наблюдала за этой парочкой, затем грустно улыбнулась, пробубнив себе под нос так, что те двое и не расслышали: — Вот бы и он на меня так смотрел…***
Камадо-старший пошёл к указанному дому, надеясь, что мужчина, у которого его попросили взять инструменты, окажется дружелюбным. Парень с татуировкой поднялся на небольшое крылечко уютного, но в отличие от имения Кочо простого домика и хотел было постучать в дверь, но она открылась раньше, так что кулак юноши пришёлся точно по груди хозяина дома. Когда Танджиро посмотрел на того самого человека, что заставил всегда невозмутимую Шинобу Кочо нервничать, его взгляду встретились скучающие глаза, выражавшие полное безразличие к происходящему, острый нос, припухлые сомкнутые губы. Хозяин соседского дома имел чёрные, как смоль, растрёпанные волосы, которые связал резинкой в низкий хвост, опускающийся ниже плеч. — Кто? — Простите, меня зовут Камадо Танджиро. Я по просьбе Шинобу Кочо хотел одолжить вот этот список инструментов для работы в саду, — юноша с алыми глазами не стал церемониться и перешёл сразу к делу, протянув бумагу. Некоторое время Томиока глядел на молодого человека оценивающе. Эта пара минут показалась Танджиро вечной, так что скоро он стал чувствовать себя неловко, подумав, что Гию его не услышал. — Не местный? Тот, что вчера к Кочо с Цуюри и остальной группой приехал? — голос темноволосого мужчины звучал низко, но довольно приятно на слух, хотя и говорил тот совершенно некультурно по отношению к малознакомому человеку. — А-ага. — Пошли. Новый знакомый провёл выходного бармена через свой дворик прямиком в мастерскую. Зайдя в небольшое помещение, уставленное различными устройствами, инструментами и материалами, Танджиро сделал вывод, что Томиока увлекается выжиганием по дереву на заказ, а также конструированием различного рода украшений для садов и огородов или же невысокой мебели типа кресел и комодов. Парень наткнулся на незаконченный каркас нового изделия, слегка стукнувшись о него коленом. Убедившись, что ничего не сломалось, он прошёл дальше за Гию. Камадо восхитился хобби или же способом заработка господина Тимиоки и решил выразить свои эмоции: — Господин Томиока, это поразительно! Где вы научились всему этому? — произнёс парнишка с тату, разглядывая металлические фигурки из проволоки в виде гномов и животных, которые, вероятно, ещё не закончены, а также деревянное кресло-качалку, у которого спинка была украшана искусственными лозами и цветами. Танджиро с первого взгляда понял, что темноволосый мастер не отличался болтливостью, так что не особо надеялся на ответ, однако получил его. — Когда я был подростком, меня научил основам мой тогдашний сосед Урокодаки. До остального я додумался сам, — монотонно произнёс Гию, разыскивая некоторые лопатки и грабли. В этот момент в голову Камадо пришла очень простая, но довольно милая идея. — Простите, а не могли бы Вы научить меня парочке премудростей? — умоляюще улыбнулся Танджиро.***
Цуюри подбежала к двум мужчинам, что несли довольно много иструментов, среди которых был длинный шланг, свёрнутый в несколько колец, несколько пакетиков удобрений, которыми не располагали Шинобу и Канаэ, а также банка белой краски. Канао поблагодарила Гию за доброту, ведь он предоставил всё это лишь за один полноценный обед у них дома, и взяла в руки краску с пакетами удобрений. — Куда? — спросил у Канао Гию, указывая на шланг. — Туда, пожалуйста, — девушка указала на местечко у входа в подвал под окошком кухни, куда мужчина и направился. — Канао, а почему госпожа Шинобу так разволновалась, когда госпожа Канаэ назвала имя господина Томиоки? — поинтересовался Камадо, когда парочка ушла вглубь сада, чтобы подрезать некоторые кустики и уставить вокруг них бордюр из больших камней, придав красоты и аккуратности. Цуюри прокашлялась, поправила рабочую кепку и вздохнула: — Мне немного стыдно за то, что я разглашаю семейные секреты, но я скажу, чтобы потом не возникло недопониманий. Когда-то давно в юности у Шинобу и Гию были отношения, которые закончились плачевно в силу вспыльчивого характера моей сестры и нетерпимости Томиоки. По стечению обстоятельств мы оказались соседями в дачном посёлке Ничирин, поэтому порой им приходилось контактировать. Танджиро слушал внимательно. На самом деле его не столько волновала сама история, сколько голос расказчицы. Речь лилась приятным слуху родником, отдавая чем-то мягким и приятным в сердце. От этого ощущения парню немного захотелось вздремнуть — голос Канао действовал на него, будто колыбельная. Но нужно было слушать дальше, чтобы не показаться плохим собеседником в будущем. — Тогда-то Канаэ, что всегда была примером спокойствия и хладнокровия, обучила Шинобу тому, как сохранять равнодушие и не впадать в ярость при виде Гию. Однако сестра в любом случае начинает нервничать, когда его имя упоминают при ней. Поэтому, Танджиро, — вдруг обернулась девушка к Камадо и взглянула ему в глаза, — не называй его имя и вообще никак не упоминай его при Шинобу, хорошо? Парень заметил беспокойство во взгляде подруги. — Хорошо, не буду. После этого разговора парочка продолжила беседу об интересах друг друга ровно до тех пор, пока не заметили странную фигуру, стоящую под окном дома и отчаянно пытающуюся заглянуть в здание, встав на носочки…