От свечей к порогу

Джен
R
Завершён
23
Размер:
216 страниц, 37 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
23 Нравится 38 Отзывы 5 В сборник Скачать

Глава вторая

Настройки текста
Примечания:
      Альвидас никогда не обращался к нему по имени.       Вообще-то нет конечно, обращался иногда, но Кароли, если бы его спросили, всё равно не счёл был гиперболу излишней. Это всё были исключения, частные случаи, обычно милый канцлер звал его «господином министром». Серьёзно, если они были на работе, иронично, если наедине.       Разумеется, Кароли примчался бы к нему по первой просьбе в любом случае, но, услышав своё имя (по телефону! Альвидас в жизни не звонил ему, ему вообще почти никто не звонил!), он сразу понял, что дело совсем серьёзно.       На то, чтобы одеться, Кароли хватило нескольких минут — сапоги да пальто поверх лёгких домашних штанов и рубашки, подумаешь, не так далеко и идти, не замёрзнет. Да и не на светскую встречу собрался. На улице Кароли мимолётно пожалел о том, что не оделся нормально, но тут же отругал себя за эту мысль. У ног вилась белая пурга, взглядом мужчина мимолётно скользнул по отпечатавшимся в снегу следам. Он рассеянно подумал о том, как же странно видеть в Вилони снег, да ещё столько, что конца улицы сквозь завесу не видно.       Сквозь заснеженный парк он почти побежал, ругнулся, поскользнувшись на заледеневшем горбатом мостике. На полупрозрачном слое снега, налетевшем поверх голубого льда, отпечатался след, не человеческий, округлый немного — но ближе его рассматривать Кароли не стал. Пальцы омёрзли почти до бесчувственности: то ли в Вилонь пришли настоящие морозы, то ли внутри всё так выстыло.       Вместо восточных парковых ворот вышел к самому центру, где стояло огромное раскидистое дерево. Кароли, даром, что никогда не разбирался в породах деревьев, знал, что это хамуя, пепельное дерево, первым вырастающее на местах пожарищ. Нижние ветви кто-то украсил разноцветными лентами. Хамуи и раньше любили — за яркие резные листья и за узловатые ветви, легко принимающие любую форму, но теперь, когда единственным спасением от ведьминской напасти было пламя, они обрели особый смысл.       Кароли на удачу махнул дереву рукой и побежал дальше. Налетел ветер, нанёс снега в глаза. На перекрёстке, прикрыв лицо ладонью, как козырьком, мужчина увидел ещё один округлый след — след неподкованного лошадиного копыта.       Повернул налево, к восточному выходу, но тропинка, занесённая метелью, снова вывела его к хамуе. Министр замер и машинально погладил пальцами усы. Торопился, смотрел ровно под ноги, вот и заблудился, наверное. Но на дерево он в этот раз посмотрел сурово — Альвидас просил поторопиться, что ты меня путаешь?       Но, когда тропинка вывела его к дереву в третий раз, Кароли… не то чтобы испугался, честно говоря, но остановился и задумался. Дорожки в парке словно спутались, а метель превратила пустоту между деревьями в ровное белое полотно.       — Не сейчас, — вслух сказал Кароли. — У меня нет времени, ясно?       Словно в ответ, хамуя вспыхнула разными цветами, заставив его вздрогнуть. Ничего страшного, всего лишь зажглось вечернее городское освещение. Кароли выругался себе под нос и снова повернулся к дереву спиной.       Следов стало больше, но ни одного своего он среди них так и не нашёл. У перекрёстка снова остановился: здесь невидимая и неслышимая лошадь потопталась знатно, снег весь был истоптан и…       И в него оказался вмят лист той самой хамуи, резной, ярко-алый. Сухой, но целый, чудом нигде не порванный, учитывая, как вдавили его в снег копыта. Кароли хмыкнул, поднял лист и огляделся по сторонам. Пошёл по следам — подметив, что ведёт эта тропинка совсем не к востоку.       На некоторых перекрёстках следов было больше и вели они по кругу, словно лошадь выбирала дорогу, неуверенная. Оставленные ею отпечатки вихляли из стороны в сторону, и у Кароли от этого мороз пробегал вдоль позвоночника. Лошади так не ходят, нет. Здоровые лошади с привычным количеством ног.       Чем ближе они подходили к воротам, тем прозрачнее становился заснеженный воздух, будто метель расходилась концентрическими кругами от центра парка, затухая к окраине. Кароли ругнулся про себя и хмыкнул — он уже и думать начинал Альвидасовыми словечками. Восточные ворота будто подмигнули ему, скрылись на секунду за кустами и возникли снова, уже прямо перед ним. Кароли присвистнул и ускорил шаг. Лошадиные следы обрывались у створок, словно отрезало.       Кароли не то чтобы верил в мистику — как житель Реджишега, он воспринимал её, как объективный факт. Да и потом, сложно было бы отрицать её после появления ведьм.       Министра ещё в детстве приучили быть вежливым с теми, кто пытается помочь, особенно, если ты не до конца понимаешь, что они из себя представляют.       — Спасибо, — произнёс он в сгустившуюся морозную мглу. Где-то вдали моргнули и загорелись ярче цветные огоньки на хамуе. Кароли отвернулся, решив, что подумает обо всём этом позже.       У дома Альвидаса стояли какие-то экипажи, но разглядывать их значило бы потратить время и разбередить скорчившуюся в груди тревогу. Кароли бросил только взгляд на тепло горящие окна и вбежал внутрь, промчался по лестнице, перепрыгивая через ступени.       Дверь в квартиру была открыта, толпились люди. Когда Кароли сделал шаг за порог, раздался лай, быстро сменившийся тишиной. Альвидас сидел на стуле, и, едва Кароли вошёл внутрь, быстро сказал кому-то:       — Это я его пригласил.       Кароли обеспокоенно взглянул на него и прошёл в прихожую, остановился за спинкой стула, положив руку Альвидасу на плечо. Под стулом завозилась Гинтара, ещё раз глухо тявкнула. Альвидас едва заметно пошевелился, мышцы были будто окаменевшие, словно канцлер сидел в такой позе уже не первый час. Кароли оборвал себя на этой мысли и осмотрел прихожую. Полицейские, человека три, в углу суетился врач. Вряд ли все приехали в одном экипаже, но и на два маловато, наверное, кто-то уже спустился вниз.       — Мы вроде как закончили, — полицейский, кто он там — знаков различия Кароли было не видно, но наверняка младший офицерский чин, — явно чувствовал себя неуютно в присутствии федерального канцлера и министра. Он протянул Альвидасу лист, копию протокола, и Кароли тут же ловко забрал его из рук канцлера. Полицейский дёрнулся было, но не осмелился ничего сказать. Кароли мысленно отметил это и цокнул языком — сейчас это ему на руку, но на будущее стоит напомнить должностные инструкции столичным служащим. Пробежался глазами по тексту.       Наверное, на словах «покушение на убийство» его лицо всё-таки изменилось. Краем глаза он заметил, как Альвидас вздрогнул, прежде чем аккуратно забрать у него бумаги обратно. Дочитать до конца Кароли не успел, но ему, честно говоря, хватило и без этого. Он аккуратно обогнул стул, закрыл дверь за полицейскими и врачом и заново оглядел прихожую. Всё на своих местах, мягкий тёплый свет от лампы, не хватает только ковра…       — Мне нужно прочитать протокол, — нарушил тишину Альвидас. Голос звучал ровно и как будто отстранённо. Канцлер поднялся, отодвинул стул на привычное место в углу прихожей. Он выглядел ещё меньше и беззащитнее, чем казался Кароли обычно, левую руку держал как-то неловко и скованно, будто боялся шевельнуть ею лишний раз. Гинтара, завиляв хвостом, подбежала к Кароли, ткнулась в ладони носом и тут же вернулась к хозяину — охраняла.       — Хорошо, — как можно мягче согласился Кароли. Проводил Альвидаса взглядом: как тот идёт в комнату, включает погашенный полицейскими свет, садится за стол. Нервные дёрганные движения. Кароли знал Альвидаса достаточно, чтобы понять — перечитывание протокола, бесконечная работа с документами нужна только для успокоения. В ситуации, чуть не закончившейся фатально, Альвидас действовал по самым привычным схемам. Кароли не мог не заметить, как он судорожно оглядывает комнату, поправляет сдвинутые с места вещи снова и снова. Наверняка ему было бы легче, будь квартира разгромлена. Но этот порядок — всё на нужных местах, всё цело, когда мир рассыпался в дребезги, — сводил его с ума.       — Альвидас, — окликнул его Кароли. Подошёл ближе, сел на широкий подлокотник канцлерского кресла. — Альвидас, можно я возьму?       Статуэтку он заметил сразу же. Вряд ли полицейские её не заметили — но, может, не решились забрать. Тёмный металл чуть поблёскивал в углублениях от влаги, статуэтку явно только вымыли и наскоро вытерли. Альвидас сжимал тёмную лошадиную фигуру в пальцах так, что побелели костяшки. Тем не менее, он позволил Кароли аккуратно извлечь её из его рук.       — Я не знаю, что делать, — по-детски растерянно признался Альвидас, прислоняясь к его плечу. Копия протокола лежала на столе перед ним, Кароли напомнил себе обязательно прочитать до конца.       — Конечно, — вздохнул он. — Я здесь для этого, правда? Пойдём, я заварю что-нибудь успокаивающее, и ты ляжешь спать, а я буду рядом.       Альвидас кивнул с какой-то задержкой. Наверняка не верил, что сможет уснуть, но возражать вслух не стал. Кароли сухо коснулся губами его макушки.       — Я ударил его статуэткой, — очень тихо поделился Альвидас.       — Ты защищался, — быстро произнёс Кароли. Конечно, это не поможет. Конечно, он обязан был это сказать.       — Но ведь я… — начал Альвидас. Кароли не дал ему закончить. Ни один из них к этому разговору готов не был. Смерть — непростое дело, особенно когда это смерть от твоих рук, и не важно, что выбор стоял между вами двумя.       — Ты защищал себя, — напомнил он. Помолчал пару секунд и добавил: — И Гинтару.       — Это не было тем, что… — Альвидас запнулся, подбирая слова. — Тем, что нужно сделать. Не было необходимостью.       — Его действия тоже, — нахмурился Кароли. Альвидас замолчал и неуверенно кивнул. Уткнулся носом в протокол, дочитывая до конца. Кароли позволил ему это, прежде чем помочь подняться из-за стола и отвести, как ребёнка, в спальню.       Пока Альвидас переодевался, он отметил перевязанное плечо. Внутри скопилось что-то желчное и горькое от злости. Никому не должно было даже в голову приходить трогать Альвидаса, никто не должен был посметь…       — Я найду специалиста, — оборвал его мысли канцлер. Он сидел, прислонившись спиной к подушкам, в ногах привычно свернулась клубком собака. — Того, кто работает с… таким и поможет мне разобраться в ситуации.       — Конечно, — согласился Кароли с облегчением, но брови от удивления всё равно поползли вверх. Никогда он к этому не привыкнет. Альвидас любое дело, включая, видимо, проблемы собственной психики, штурмовал с привычной дотошностью. Это подкупало — когда не казалось дикостью. Сейчас Кароли был скорее доволен.       Он взял бумаги с собой. Сел на постели рядом, потрепав по загривку Гинтару. Вспомнил, что обещал сделать чай, и ещё — что отданная Альвидасом статуэтка так и осталась у него в руках. То ли не нашёл места, куда поставить, то ли просто забыл… Металл приятно ложился в ладони, гладкий, тёплый от прикосновений… Эти сувениры всегда казались ему странными, откуда у Альвидаса вообще эта штука?       Кароли поставил лошадь на прикроватную тумбочку. Альвидас издал захлебнувшийся истерический смешок, взглянув на это, но, когда Кароли потянулся к нему, только махнул рукой, мол, иди, ты же собирался идти.       Кароли и правда дошёл до кухни, остановился, поставив на плиту чайник, устало вздохнул и потёр виски. Слишком много всего, так ведь? За спиной не раздалось привычного постукивания когтей по полу, но Кароли всё равно машинально опустил руку, чтобы погладить собаку. Собаки не было — она осталась с Альвидасом.       Он не сдержался и выругался, негромко, но всё-таки вслух. Под кожей неприятно заскреблось.       Что произошло сегодня в парке? Что и для чего путало его дорогу, что и для чего указало путь? В Пиште Кароли бы такому не удивился, но здесь, в Алькависе…       «Этого ждали вилонцы, когда задумывали свою федерацию? — невесело подумал он. — Это не только единые законы, это и единое наследство. Готова Вилонь к тому, что она может получить?»       Он заварил ароматно пахнущий травами чай и поднёс Альвидасу, галантно подал чашку. Альвидас в ответ слабо наморщил нос.       — Надо было увозить тебя к себе на болота раньше, — хмыкнул Кароли, садясь рядом, и машинально подкрутил пальцем ус. Старая шутка, но как же было бы хорошо и правда уехать с Альвидасом подальше отсюда.       Семья Кароли в самом деле жила на востоке Реджишега, там, где Пиштская степь переходила в когда-то непроходимые болота. Они, конечно, давно уже перестали так пугать людей, как в былые времена, но сказки детям рассказывали до сих пор. Кароли с детства больше всего любил ту, что о князе, заключившем союз с духом болотным. Во-первых, это отлично объясняло, почему болота теперь не так уж и опасны. Во-вторых, ну, что уж скрывать, приятно было ощущать причастность к истории. Матушка с детства говорила, что Кароли не просто назвали в честь легендарного князя, мол, их семья и правда от него происходит. Позже Кароли сам понял — слишком много времени прошло, чтобы знать точно, матушка преувеличивала, а, может, и сама не верила в сказанное, просто веселила сына. И всё-таки…       Реджишегцы гордились своим министром, это он знал. Гордились в немалой степени оттого, что он был словно бы частью ожившей легенды. Кароли это льстило, что уж тут ещё скажешь. Он даже на службе какое-то время носил длинные волосы, отдавая дань древним традициям. Вилонские чиновники качали головами, но ничего не говорили.       Обрезал он косу… ну да, когда подтвердились тревожные вести из Пишта. Как же давно это было… Кароли немного печально улыбнулся — тогда же он с Альвидасом и познакомился. Чуть ли не больше года уже прошло, получается. Ну надо же.       Он скользнул по канцлеру рассеянным взглядом. Тот допивал чай, придерживал чашку правой рукой, левая так и лежала на одеяле. Пальцы выстукивали какой-то ритм. Кароли понаблюдал за этим несколько минут и всё-таки спросил:       — Что за мелодия?       — Что? — переспросил Альвидас. Кароли кивнул головой на его руку. Альвидас взглянул так, будто и сам впервые видел свои же пальцы.       — Не знаю, — признался он. — Так, в голове заело. Никак не могу вспомнить, что же это…       Кароли понимающе кивнул и забрал у него пустую чашку.       — Не гаси свет, — быстро попросил Альвидас и посмотрел на него измученно. Кароли заколебался.       — Я оставлю ночник, — пообещал он. Всё равно хотел почитать, да и Альвидасу будет спокойнее… Не хватало ещё только, чтобы канцлер начал бояться темноты, за что мальчику это всё?       Кароли, конечно, был предвзят, о, ещё как! Но Альвидас вправду казался ему лучшим канцлером, чем те, на кого Кароли успел насмотреться, что за время работы министром, что до этого, узнавая новости из газет. Ему, по крайней мере, не было всё равно. Раньше Кароли не задумывался о том, насколько это важно — чтобы тем, кто управляет страной, было не наплевать.       О, конечно, оставался вьезент Юргис. Пожилой вилонец в худших своих качествах, разговоры с ним всегда заставляли Кароли несколько теряться и доводили до зубовного скрежета. Но он взял себе в канцлеры Альвидаса, да и вообще был неплохим человеком. Немного отставшим от ритма жизни, это правда, но у него хотя бы хватило мужества признать это.       В голове было мутно от усталости и тревоги, но привычка дочитывать документы до конца въелась ему в подкорку. Кароли изучил протокол, бросил задумчивый взгляд на замершую на тумбочке лошадь и как-то машинально кивнул ей. Взлетающие в воздух копыта напоминали о круглых следах на тропинке, тех, что вывели его из парка. Стоило быть благодарным, пожалуй. По крайней мере, за Альвидаса.       Кароли уснул, придавив тяжёлой статуэткой листы протокола и аккуратно сжимая в руке тонкую подрагивающую ладонь канцлера. Ночник остался гореть до утра.

***

      Итак, как Кароли и думал — оставался вьезент. Он позвонил утром, на той грани, когда телефонные звонки уже не нарушат рамок приличия, но большая часть людей считает необходимым подождать ещё час-два. Большая часть людей — кроме вилонцев, разумеется. Кароли жалобно застонал, услышав телефонный звонок, но трубку снял Альвидас.       — Добрый день, господин вьезент. Да, почти в полном. Спасибо. Конечно, — он замолчал, и Кароли нашёл в себе силы выбраться из постели. Подошёл к Альвидасу и, ссутулившись, положил подбородок на макушку канцлера. Тот мелко вздрогнул, и Кароли мысленно обругал себя, пообещав больше не подходить к нему так со спины. Он попытался прислушаться, но из телефона не было слышно ничего, кроме привычного потрескивания.       — Хорошо, господин вьезент. Если вы считаете нужным, — снова заговорил Альвидас. Голос звучал немного напряжённо. — Да. До свидания.       Кароли сдержался и не стал набрасываться на него с вопросами сразу же. Альвидас выглядел… ну… нормально?.. Не так, как выглядят люди, которых вчера вечером пытались убить в собственной квартире. И уж точно не как тот, кто сам случайно убил человека, уж в этом-то Кароли разбирался, как же. Это пугало: если Альвидас закроется, станет только хуже. Кароли пообещал себе помочь найти хорошего специалиста. Маленький канцлер вроде бы чётко обозначил, что обсуждать это с ним не намерен.       — Что сказал вьезент? — как бы мимоходом поинтересовался Кароли, наливая кофе в тонкостенную белую чашечку. В голове крутилось так много вопросов: смогут ли они провести несколько дней дома, когда нужно проводить канцлера в больницу на перевязку… Альвидас сидел за столом, на самом краешке стула. Он выглядел рассеянным, но, как Кароли для себя отметил, это означало только ещё большую, чем обычно, сосредоточенность на чём-то постороннем.       В стороне с аппетитом чавкала и хрустела завтраком Гинтара, пушистый рыжий хвост подметал пол и ритмично постукивал по ноге хозяина.       — Он находит нужным назначить мне личного охранника, — максимально нейтральным тоном отозвался Альвидас. Пальцы его выстукивали по шершавой холодной столешнице уже привычный мотив.       — Одного? — несколько наиграно удивился Кароли, хотя внутри всё противно взбунтовалось, закипело, обдав лицо жаром. Ну конечно ему не нравилось, что рядом с Альвидасом постоянно будет посторонний человек. Доводы рассудка о том, что безопасность канцлера важнее, помогали слабо. Кароли мысленно отвесил себе оплеуху.       — Одного, — негромко согласился Альвидас. Кароли кивнул и подтолкнул к нему позабытую чашку с кофе.       — Тебе это не нравится, — осторожно отметил он.       — Тебе тоже, — парировал Альвидас. Кароли хмыкнул в усы:       — Не переводи разговор на меня. Это будет твой охранник, я тут ни при чём.       Альвидас долго пронзительно посмотрел на него, затем коротко хмыкнул и опустил плечи — как будто натянутая внутри него струна наконец-то ослабла. Потянулся за чашкой.       — На Млечных свечах ему точно придётся сопровождать меня, — напомнил он. Кароли машинально подкрутил усы:       — Что, значит, меня не позовёшь, да?       Альвидас посмотрел на него с каким-то непонятным выражением лица, слабо улыбнулся, затем черты лица исказились, дрогнули… Кароли больно ударился коленом о некстати подвернувшийся стул и всё-таки успел поймать канцлера обеими руками и прижать к себе — извернулся, не дотронувшись до раненого плеча. Альвидас горько разрыдался, уткнувшись в него лицом.       — Альвидас, — беспомощно позвал его Кароли. — Дорогой мой, ну что ты…       Слёзы всегда раздражали его, даже во время ссор было гораздо лучше, если на него орали, а не плакали. Но сейчас неприязни он не чувствовал, нет, одну только тупую беспомощность. Альвидас задыхался от рыданий, крупно вздрагивая в объятьях. Кароли гладил его по волосам, аккуратно, нежно, как умел. Он понятия не имел, как утешить мальчика и больше всего боялся только сильнее ранить, так, что Альвидас совсем закроется от него. Единственным выходом оказалось не говорить ничего, просто держать крепко, не давая упасть на пол, гладить узкую спину и то и дело прижиматься губами к солоноватой от слёз коже.       — Я сейчас, — прошептал Альвидас едва слышно. — Сейчас… — он вывернулся из рук, и Кароли отпустил его, боясь потревожить рану.       Канцлер замер на коленях, на полу собственной кухни, крепко обнимая собаку. Гинтара негромко скулила и облизывала его мокрое лицо, хвост так и молотил по ножке стула. Этот ритмичный звук показался неожиданно пугающим в сочетании с фантасмагоричностью всей ситуации. Кароли передёрнул плечами, справляясь с дрожью, пробежавшей вдоль позвоночника, машинально пригладил раскрытой рукой волосы. Поморщился от неожиданного ощущения по голой коже, опустил руку и замер. А на его ладони…       Остался прилипший листок хамуи, тот, что он подобрал вчера и, кажется, убрал машинально в карман. Кароли рассеянно уставился на него. Перед глазами у него застыл ровный полукруглый оттиск неподкованного копыта, запечатлённый в голубоватом вилонском снегу.       Резной ссохшийся листок крупной коричневой пылью осыпался в его руках.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.