In The Air Tonight.

Это была далеко не самая лучшая его идея. Миньярд сбивает Слизеринца с ног одним точным ударом под колено, а затем валится на парня сверху, вдавливая своим телом в каменный пол. Мальчишка под ним истерично орет и царапается, силясь скинуть крепко вцепившегося в плечи Эндрю. «Слишком громко», – думает Миньярд, ударяя брюнета по лицу так, что у того клацают зубы и брызжет кровь из носа. – Какого чёрта ты делаешь? – хрипит парень, захлебываясь соплями и кровью, что стекает по его щеке на пол, – Это всего лишь шутка, грязнокровный ублюдок!! Ещё один жалкий червяк, полагающий, что чистая кровь в этом мире что-то решает. – У тебя было достаточно времени понять, что я и мой брат не подходим на роль объектов насмешек, – выдыхает Эндрю в его трясущееся от боли и страха лицо. Они учатся на одном курсе уже три года, а Миньярд до сих пор не запомнил имя этого кривоносого болвана, кичившегося заслугами рода. Он был так ослеплен собственной уверенностью, что совершенно не замечал, как голодных, оскорбленных им волков, - становится всё больше. В один они точно загрызут его до смерти, оставив остывать труп под окнами особняка семейства. Эндрю было плевать на него ровно до тех пор, пока мальчишка не решил, что будет забавно подшутить над вечно торчащим в библиотеке Аароном. Эндрю продолжает методично выбивать из него дерьмо под сопровождение скулящих стонов и невнятных, кажется, извинений. Лицо однокурсника превратилось в один сплошной окровавленный синяк, глаза заплыли, а из его ядовитого рта, посмевшего выплюнуть из себя омерзительное заклинание в сторону Аарона, – вытекали тонкие струйки крови. Миньярд закрепляет пищу для размышлений ещё одним хуком справа и поднимается, брезгливо осматривая испорченную мантию. Блондин выходит из библиотеки, тихо прикрывая за собой деревянную дверь. Судя по цветам неба за окном – время уже давно перевалило за комендантский час и ему следует поторопиться. Но резко погасшее заклинание «люмос» в самом конце коридора заставляет его застыть на месте. Миньярд хищно вглядывается в темный, едва освещаемый лунным светом коридор, различая предметы мебели – несколько высоких подсвечников, никогда не используемых по назначению, перекосившиеся рамы картин и завядшие растения, о которых в свое время пытался позаботиться Ники, и силуэт хрупкой фигуры, тщетно пытающейся слиться с обстановкой коридора. – Выходи, Джостен. Раздаются приглушенные ругательства. Эндрю напрягается, готовясь догнать мальчишку, едва только тот развернется в сторону выхода с этажа, но Джостен в очередной раз удивляет. Удивляет полным отсутствием инстинкта самосохранения. Рыжеволосый расправляет плечи и делает несколько широких шагов вперед, вероятно, привычно зажимая палочку между указательными и средними пальцами. – Что ты с ними сделал? – его голос всё ещё по-детски звонкий и резкий, совсем не похожий на голос Эндрю. Хоть он и старше всего на год. – С ними? Не понимаю о чем ты. – Я видел вашу потасовку в библиотеке. Дождался, пока всё преподаватели уйдут, и взялся за старое, да, Миньярд? – Если вместо того, чтобы наблюдать за деградацией своих однокурсников, ты следил за мной, Джостен, то ты автоматически становишься моим соучастником. Мальчишка фыркает, скрещивая тонкие руки на груди. – Что за бред, Миньярд? Ты не сможешь спихнуть на меня вину за произошедшее. – Не смогу, ты ведь у нас подтираешь дерьмо только за своими Гриффиндорскими друзьями, и уж точно не стал бы вступаться за Аарона. Но соучастником тебя делает не вина за избиение мусора – соучастником тебя делает то, что ты никому не рассказал об этом. Ты ведь даже не позвал преподавателя. Эндрю медленно приближается к удивленному Джостену, по лицу которого бегущей строкой высвечивается «ошибка». – Я не… – Ты ведь тоже подумал о том, что эта мразь должна получить по заслугам? Поэтому и не вмешался, оставшись сидеть в своей темной норе. Нил пораженно вздыхает, ероша кудрявые волосы. – Такому животному, как ты, не место в Хогвартсе. Он не отрицает. – Согласен, – кивает Миньярд, вытирая об мантию кровь с костяшек рук, – Тогда тебе следует держаться как можно дальше от меня, а не продолжать нарываться изо дня в день. – Я говорил тебе – хочу стать первым, кто увидит твою истинную натуру. Эндрю наклоняет голову, словно в раздумьях. – Для этого тебе придется выбраться из своей норки. И, следовательно, вероятность того, что именно ты умрешь первым, увеличится на девяносто процентов. Но ведь тебе не привыкать, да, Веснински? Гриффиндорец дергается, делая ещё несколько шагов вперед, становясь ровно под свет луны, проникающий сквозь неплотно закрытое окно. Между ними меньше двух метров, Джостен похож на нахохлившегося воробья – его рыжие волосы отросли и крупными завитками торчат в разные стороны, на лице застыла гримаса раздражения, отчего густая бровь смешно дергается от бушующих в голове парня эмоциях. Блондин хмыкает. Обычно Джостен придерживается тактики нейтралитета, – не влезает в дела тех, кто его никаким боком не касается, но бьется до потери сознания с тем, кто нарушит его личное пространство или пристанет с тупыми вопросами к избранным им волшебникам. Эндрю честно не понимает, почему из всей стаи тупоголовых львов, Джостен выбрал именно этих, совершенно обычных и, пожалуй, вызывающих чуть больше раздражения. Ники, естественно замечая странные взгляды Эндрю, строил свои идиотские теории, обрубить распространение которых всегда помогал крепкий удар под ребра. – Ты ничего, блять, не знаешь, – шипит Джостен, вскидывая палочку вверх. Эндрю и глазом не ведет. – Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Джостен. Я сделал то, что считал нужным, и если тебе это не нравится, можешь смело идти нахрен. Прекращай устраивать эти низкокачественные шоу. – Я думал, - Гриффиндорец чешет рыжий затылок, путаясь пальцами в копне волос, – Что тебе абсолютно плевать на Аарона. Миньярд молчит, лишь прожигает его взглядом, отчего плечи Нила заметно опускаются. Кажется, Эндрю подкинул ему очередную пищу для размышлений. И даже не прибегнул к насилию. Би может гордиться им. – Он бесит меня точно так же, как ты. Слизеринец проходит мимо Джостена, задевая его опустившуюся руку боком. Нил вновь шипит словно огромная золотистая змея, продающаяся в мрачном магазине на Косом переулке. – Миньярд!... – Эндрю, блять, Миньярд! Если не откроешь, я выломаю эту дверь нахрен! Слизеринец поднимается с кровати, босыми ногами ступая по прохладному паркету спальни. За дверью обнаруживается взъерошенный однокурсник – Эндрю узнает это тупое выражение лица. – Там твой брат, уже всех наших перебудил, а может даже и всю школу заодно! Миньярд отпихивает его с дороги, громко захлопывая дверь за собой. За спиной слышится недовольное бормотание, но блондину слишком похуй, чтобы разбираться с этим сейчас. Эндрю выходит из гостиной, сталкиваясь нос к носу с Аароном. Тот выглядит бледнее всех вместе взятых призраков замка, и распущенные из привычного хвоста волосы, лишь усугубляют положение. – Я видел Исаака, – шепчет Аарон, изо всех сил вцепившись в рукава своей вечно белоснежной рубашки, – Я видел последствия того, что ты сотворил с ним, Эндрю. Это…это ненормально, опасно и вообще, Эндрю, с каждым днем ты становишься всё более пугающим. Даже Ники, наш вечно несущий чушь Ники, начинает сторониться тебя! Аарон продолжает болтать, совершенно не замечая того, как взгляд Эндрю стремительно меняется. Тяжелеет. Слизеринец хватает брата за воротник, встряхивая одним чересчур сильным движением. Речь Аарона, наконец, обрывается, а рот остается открытым в беззвучном «о». – Мне абсолютно плевать на то, каким я выгляжу в ваших глазах, - шипит ему в лицо Эндрю, до скрипа стискивая ладонями накрахмаленный воротник, – Но я не позволю никому из этих тупоголовых обезьян вредить вам. Ты ещё больший дебил, если думаешь, что я спущу его выходку на тормозах. Когтевранец приходит в себя и, поджав губы, не менее яростно хватает Эндрю за предплечья, пытаясь отцепить его руки. В золотистых глазах всё ещё плещется страх и какая-то старая, затаенная обида. Эндрю внимательно вглядывается, силясь найти ответы там, на самом дне радужки. – Никто не спорит, что они придурки, Эндрю! Но это не дает тебе права чуть ли… Да ты же чуть не убил его! – вскрикивает Миньярд, продолжая тщетно отвоевывать свое личное пространство, – Прекрати, не превращайся в то животное, которым ты был раньше. – Раньше? – Эндрю усмехается, издевательски приподнимая острые брови, – Я был и остался тем «животным», Аарон. Это ты настолько слаб, что ссыкуешь принять собственную часть себя, прикрываясь старыми ранами и обвиняя остальных во всех смертных грехах. – А разве это не ваша вина? Даже нет, разве это не твоя вина, Эндрю, что я получил этот блядский укус и теперь вынужден превращаться в тощую дворнягу, инстинкты которой пересиливают разум?! Эндрю бьет его кулаком по лицу, отчего Аарон отшатывается к стене, роняя несколько безвкусных ваз с заставленных полок. Парень ошарашено прижимает ладонь к покрасневшей щеке и неверяще смотрит на Эндрю. – Ты продолжаешь винить меня в этом. Блять, ты продолжаешь винить меня в дерьме, в которое залез самостоятельно. – Когда это я…! – Что, это я заставлял тебя встречаться с ней? Я заставлял сбегать из дома на встречу с этой бешеной психопаткой? – Она наша мать, Эндрю! Изо рта Эндрю доносится булькающий звук. Смех. – Наша мать? Кажется, я все-таки вышиб тебе последние мозги, раз ты считаешь, что поджигание волос – это не страшно, а сука, укусившая тебя и превратившая, тем самым, в оборотня – является нашей матерью! Когтевранец неосознанно тянется к длинным волосам, кончики которых теперь напоминают подгоревшую старую мочалку. Аарон проводит кончиками пальцев по волосам и отводит взгляд в сторону. – Ты… превращаешься во что-то более ужасное, чем была она. Не думай, что я забыл всё, что ты сделал в тот вечер. Мальчишка, столь похожий на него, стремительно уходит прочь, исчезая за поворотом к лестнице. Эндрю стоит в посреди коридора ещё какое-то время, пока его не окликает староста Слизерина и, не признав, пытается дать по шеё. На следующий день волосы Аарона коротко подстрижены. Исаака Эндрю больше не видит в Хогвартсе. В перерывах между учёбой Эндрю штудирует книги из запретной секции, отрабатывая особенно энергозатратные заклинания и пытаясь полностью овладеть контролем невербальной магии, а затем идет на пробежку, не собираясь запускать и поддержание достойной физической формы. Иногда он пропускает тренировки по квиддичу, находя более интересное и познавательное занятие. Квиддич же становится отличным вариантом для снятия раздражения, когда становится совсем невыносимо находиться в толпе неугомонных волшебников. И даже то, что он вратарь, дает ему возможность вести более жесткую игру как с сокурсниками, так и со студентами других факультетов. Он играет на грани, но Ваймак, скрипя зубами, так и не убирает его с поля. Постоянная практика дает свои результаты – запас магических сил увеличивается, новые заклинания даются проще, а древние языки теперь не выглядят такими уж мудреными. Меняется и тело Миньярда, из щуплого, угловатого ребенка, он превращается в жилистого, крепкого парня, слухи о котором распространяются даже среди первогодок. С каждым годом он все больше отдаляется от братьев, старика Хиггинса и остальных студентов, проявивших к нему хоть какую-то заинтересованность. Но одно остается неизменным – присутствие Нила Джостена в его жизни. Огня, ежедневно выжигающего его по кусочкам всякий раз, когда они оказываются в одном помещении. Прозаично, что магией Джостена оказался лёд. Ближе к концу четвертого курса, когда Джостен уже официально входит в состав команды по квиддичу, – их драки становятся жестче. Эндрю не чурается отрабатывать на Джостене новые приемы и грубые удары, раз за разом выбивающие из него воздух, кровь и злость. Несмотря на всю тяжесть повреждений, Эндрю может поклясться в том, что Джостен ни разу, ни, блять, разу, темный лорд его задери, не зарыдал от боли и унижения. Доставалось, конечно, и самому Миньярду, Эндрю точно не знал где и как Гриффиндорец проводит свои каникулы, но каждый раз, когда они встречались после «отдыха», Эндрю замечал, как возрастали навыки борьбы и магии Джостена. Парень был превосходным манипулятором, скрывая всё своё «я» за фасадом отстраненности. Он прекрасно понимал, где следует надавить на человека, дабы получить от него желаемый результат, и не стеснялся этим пользоваться. Но даже эта особенность не могла перекрыть тот факт, что Нил Джостен чёртовски, чёртовски много пиздит. В очередной вечер после ужина, Миньярд сцепляется с Джостеном возле поля квиддича, опрокидывая слишком выёбистого Гриффиндорца на жесткий, деревянный пол между зрительскими трибунами. Рыжеволосый шипит, проклиная Миньярда и весь его род на каком-то другом, грубоватом языке. Чуть позже Эндрю узнает, что этот язык – немецкий, и со скуки начинает изучать его. А пока он лишь затыкает рот Джостена ладонью, крепко сдавливая пальцами острые скулы. – Как же ты заебал меня, Джостен. Нил мычит в ответ что-то нечленораздельное, но определенно являющееся ругательством. Эндрю не выглядит впечатленным и вновь ударяет его в солнечное сплетение, впитывая в себя громкий стон боли и неловкое ерзание по полу. Взгляд Миньярда непроизвольно скользит по телу Гриффиндорца, отмечая, что шмотки давно пора заменить на что-то, где не будет таких огромных дыр и которые уж точно не будут так сильно облегать тонкую талию парня. Кажется, он зависает в пучине этих странных мыслей слишком долго и не успевает проконтролировать действия затихшего в его руках Джостена. Зря. Эндрю удивленно вздрагивает, ощущая под пальцами лёд, а не теплую кожу Нила. Парень больно кусает мозолистую кожу на ладони, а затем отбрасывает Миньярда сильным импульсом магии в сторону. Слизеринец глухо рычит и приподнимается на локтях, когда чувствует влажные капли, бегущие по груди вниз. Эндрю аккуратно приподнимает темную ткань водолазки, открывая вид на две параллельные окровавленные царапины. Он проводит пальцами между ними, ощущая огромную, чистую магию, обжигающую кожу, как ни странно, холодом. Джостен молча наблюдает, обводя пронзительными голубыми глазами неровные края царапин, и еле заметно шевеля озябшими пальцами. Он открывает было рот, но заметив тяжелый, мутный взгляд Миньярда, расплывается в злобной усмешке. – Ты получил более чем достойную награду за все свои игрища, Миньярд. – Надо же, и давно у тебя пробудилась подобная магия? – Слишком давно. Даже странно, что ты не пытаешься убить меня за это. Эндрю вскидывает голову вверх, слегка щуря глаза от солнца, мысленно подсчитывая время, за которое преподаватели смогут до них добраться. Нил замирает. О да, он определенно узнает этот взгляд. – Задумывался ли ты о том, что у твоего папочки наверняка была такая же магия? Глаза Нила предсказуемо вспыхивают от ледяной ярости. Эндрю удовлетворенно ведет плечами, наблюдая за тем, как иней стремительно ползет в его сторону по обтесанным деревяшкам. Он чувствует едкий запах озона и металла, исходящего от магии Джостена, и, глубоко вздохнув, отпускает себя. Огненные искры за секунды разгораются до настоящего пожара и Нил, вновь переключаясь на тот другой язык, кричит что-то в ответ. Эндрю не слушает, фокусируя свое внимание только на магии, что переполняла его тело всё это время. Учителя и некоторые особо любопытные студенты, находят их без сознания посреди огромного взрыва столкновения магии. Драки с Джостеном оказываются куда более приятным и эффективным средством для выхода агрессии, нежели квиддич и закономерные разборки команды после матчей. Через некоторое время, сидя в кабинете у профессора Ваймака, Эндрю приобретает новую проблему. Воздух буквально искрится от напряжения. Мужчина вот уже несколько минут молча расхаживает по кабинету, задевая полами мантии лежащие повсюду стопки пергаментов. Кабинет Ваймака – настоящий музей квиддича. Сквозь прицепленные булавками плакаты и фотографии игроков и матчей, едва виднеются бежевые обои с выцветшими вензелями. Рабочий стол завален письмами, подробными схемами расстановок команд, журналами посещаемости и несколькими оригинальными изданиями о новинках спортивного инвентаря. На середине стола аккуратно лежат несколько книг и сегодняшний выпуск газеты, измятый в уголках сероватых страниц. Перекошенная вешалка едва удерживает несколько тяжелых, разноцветных мантий: утепленных, водонепроницаемых и одну даже с Гриффиндорскими нашивками. Эндрю качает ногой, всматриваясь в осенний пейзаж за окном. Это время года раздражало его не так сильно, как остальные, а в особенности лето – солнце перестает жарить, дышится легче, и насекомые, на которых Миньярд изредка позволял себе тратить крохи магии, прекращают жужжать под ухом. Возле пожелтевших деревьев скачут первокурсники, окружившие здоровяка Хиггинса и какую-то очередную фантастическую тварь, отдаленно напоминающую страуса. Лесник строго качает им рукой и пытается отогнать прочь, но, видимо, делает лишь хуже, ибо дети прилепляются к нему, как жвачки к подошвам берцев. Миньярд морщит нос из-за запаха тлеющих в пепельнице магловских сигарет. С каждым годом вкус Ваймака становится всё хуже. Слизеринец бросает скучающий взгляд на потрескавшийся циферблат часов. Пол под ногами Ваймака продолжает скрипеть, зеленоватые шторы слегка покачиваются на ветру из открытого окна, а сам мужчина продолжает упорно молчать. Эндрю мысленно считает до двадцати. Тридцати. Сорока. Звук резко отодвигаемого стула, наконец, приводит Ваймака в себя. Он замирает, оборачиваясь на поднимающегося с места Эндрю. – Подожди, – его голос хриплый от долгого молчания, а тяжелая, покрытая густыми темными волосками ладонь, слегка сдавливает плечо. Плечи Миньярда напрягаются. Он одним движением скидывает с себя руку тренера и вновь опускается на нагретое место, скрещивая руки на груди. – Ты задерживаешь меня, старик. – Я надеялся, что после пяти лет, проведенных в Хогвартсе, ты научишься уважительно обращаться хотя бы ко мне, – вдыхает он в ответ, обходя стол и прислоняясь бедром на пыльный подоконник. Эндрю выразительно приподнимает брови. – У меня к тебе просьба. – Неужели. Я слушаю. – Это всё…сложно объяснить, поэтому я надеюсь на твое понимание и, кхм, что ты не станешь задавать лишних вопросов. – Время, – повторяет Миньярд. – Мне нужна твоя помощь в защите одного из учеников, – Ваймак нервно размахивает руками, явно не испытывая удовольствия от разговора, – Гриффиндорца. – Как интересно, – Эндрю облокачивается на спинку стула, не выглядя ни на грамм заинтересованным. Профессор хмыкает, кивая собственным мыслям. – До него вот уже несколько лет активно пытается добраться семейство Морияма. Взгляд Эндрю отлипает от созерцания огромной хрустальной люстры, совершенно не сочетающейся с обстановкой кабинета Ваймака. Эндрю не эстет, но это понятно даже ему. Теперь же Слизеринец пристально наблюдает за каждым напряженным движением профессора и молча ожидает продолжения рассказа. – Я и несколько моих близких товарищей всеми силами пытаемся сдержать их за пределами Хогвартса. Но, судя по недавним заявлением одного из возможных наследников рода, – Ваймак презрительно морщится, – несколько студентов вполне могли быть завербованы и начать действовать изнутри. – Их необходимо устранить? – равнодушно уточняет Эндрю, привычно обводя пальцами неровный шов повязки на запястье. – Нет, Эндрю, они всё ещё являются студентами Хогвартса. Их нужно удерживать как можно дальше от него, а ещё лучше – промыть им мозги и выпереть из школы, – ядовито выплевывает профессор. Миньярд хмурится. Догадки прожигают мозг и требуют немедленно уничтожить каждого предателя, затесавшегося в каменных стенах замка. – О ком именно мы говорим? Ваймак поднимает на Эндрю темный, тяжелый взгляд. – Дэй, Кевин Дэй. – У него с Рико Морияма всегда были своеобразные отношения хозяина и трусливого пса. Момент, когда Морияма доберется до Дэя – лишь вопрос времени. – Он мой сын, Эндрю. И я до ужаса хочу защитить его от этого дерьма. Эндрю поджимает тонкие губы. Кто бы мог подумать. – Теперь понятно в кого он такой упертый. Ваймак закатывает глаза, поворачивая голову к окну, но Миньярд успевает заметить, как дрогнули его губы в слабой улыбке. Вся могущественная сила, которой обладает Ваймак – превратиться в ничто, в пыль под ногами пожирателей, когда они, Морияма, узнают о смертельной слабости профессора. Дэя они, конечно, не убьют, но вполне смогут использовать в собственных целях для того, чтобы подтолкнуть мужчину к краю обрыва. – Что я получу взамен? – Ну конечно, моей признательности тебе никогда не будет хватать. Ты можешь просить меня о чем угодно, Миньярд. Это дело первостепенной важности и я готов пойти на любые риски. Даже на твои сумасбродные выходки. Эндрю встает, расправляя рукава мантии. – Я озвучу свое условие позже, когда ты мне понадобишься. Кевин Дэй будет под моей защитой с этого дня, поэтому постарайся не проебаться и держать Рико на поводке как можно дольше. – Я занимаюсь этим уже много лет, Эндрю. – Все может измениться в любой момент, не забывай о том, кто вертится в его окружении. Ваймак расплывается в улыбке а-ля «я знаю то, до чего ты всё ещё никак не допрешь». На его обычно серьёзном, осунувшемся лице, улыбка смотрится как нечто совершенно инородное. – Мы говорим о… – Нет, – обрывает его на полуслове Эндрю и разворачивается к выходу. – Передавай привет Джостену, – сквозь смех кричит профессор вдогонку. Слизеринцу хочется вырвать ему язык, но вместо этого он громко хлопает дверью. Хлопает так, что проходящие мимо студенты испуганно подпрыгивают и, заметив кто именно стоит перед ними, – несутся в противоположную от парня сторону. Считается ли это достаточным проявлением уважения и терпения, профессор?... Так или иначе, выполнять свою часть сделки он решает сразу же. Втереться в доверие к Кевину Дэя оказалось не так сложно, как мог предполагать Эндрю. Когда он впервые за всё время обучения, подошел к Дэю, спорившего со старшеклассниками на повышенных тонах, – напряглись абсолютно всё, даже те, кто просто проходил мимо стычки. Когда он несколькими точными ударами смог уложить парней, вдвое шире и выше его, – охренели абсолютно все, особенно Кевин Дэй, удивленно раскрывший рот. Когда Миньярд дал Кевину несколько дельных советов после проигрыша команды – Гриффиндорец стал носиться за ним, как дворняжка, получившая ласку вместо привычных и таких болезненных ударов. Гриффиндорцы хмурились, внимательно наблюдали за ним в те моменты, когда Кевин ошивался рядом с Миньярдом, но не пытались его остановить или заставить отвалить от одного из охотников. Рыжеволосый же, напротив, явно смекнув, что дело пахнет жареным, начал язвить все больше, от чего их драки стали привычным зрелищем для всего Хогвартса.

***

За последние несколько часов выпало так много снега, что старик Филч, едва завидев белоснежный ковер посреди школьного двора, звонко послал всех в Мордор. А затем глянул ещё раз, выдохнул сквозь гнилые зубы, и отправился за лопатой, полностью игнорируя куда более эффективные и быстрые магические заклинания. Миньярд тушит сигарету об кору дерева, ничуть не смущаясь взглядов, которые кидают на него проходящие мимо студенты. Директор до сих пор не вышвырнул его из школы за куда более серьёзные поступки, зачем волноваться из-за курения. Слизеринец поежился от внезапного порыва холодного ветра. Он приподнял воротник мантии повыше, прикрывая замерзшие кончики ушей. И нахрена он всучил свой шарф Джостену? Вид растерянного, краснощекого парня, с искренним восхищением обводившего взглядом каждый изгиб новый палочки, - отключил мозг Миньярда и заставил работать его на автопилоте. Эндрю фыркнул, неспешно продвигаясь по влажному снегу в более подходящее для себя место, подальше от толпы радостных студентов, что как дети барахтались в снежных сугробах. Прогулки всегда помогали ему разгрузить мозг и расставить все мысли по своим местам. Это помогало, но совсем не так, как разговоры с Би. Только эта женщина могла по крупицам разобраться в тех вещах, в которые Миньярд даже не пытался влезать самостоятельно. Она предлагала ему попытаться наладить контакт с братьями, на что Эндрю легко отмахивался, игнорируя её дальнейшие попытки вернуться к теме. Би понимающе кивала и переводила разговор в другое русло, не забывая при этом предлагать ему дополнительную порцию горячего шоколада. У Миньярда имелось около получаса, прежде чем главные двери Хогвартса захлопнутся и Слизеринцу в очередной раз придется пробираться сквозь отвратительно пахнущие подземные тропы замка. В этом месте и дышалось легче. Эндрю прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной, не прерываемой даже передвижениями животных. И это было весьма странно – ведь они возятся до самого утра даже в такую морозную погоду. Услышав тихий треск веток в нескольких десятках метров от себя, Миньярд замирает на месте. Он медленно разворачивается в сторону звука, вглядываясь сквозь темные силуэты деревьев. Мелькает изумрудная вспышка. Ещё одна. Увиденное резко заставляет его подавиться и вытащить палочку из кармана мантии. Несколько высоких фигур в темных, тех самых, мантиях, стремительно пересекают линию территории Хогвартса. Эндрю нагибается поближе к земле, расстегивает несколько пуговиц на мантии и распахивает её для более удобного перемещения. В борьбе против Пожирателей любая его заминка может стоить жизни. Пожиратели продвигаются медленно, некоторые из них загребают обувью снег и едва не валятся лицом на землю, поскальзываясь, шипя что-то друг другу на парселтанге. Эндрю прищуривается – это и есть «элитные убийцы» Морияма? Аккуратно следуя за ними на приличном расстоянии, Миньярд прикидывает в уме возможные варианты боя. Он не рассматривает вариант бегства, ведь приспешники Морияма могли заявиться сюда лишь с одной целью. И их цель абсолютно точно не вписывается в выполнение сразу нескольких обещаний Слизеринца. Несколько волшебников передвигаются обособленно, небольшой группкой, двое идут вместе, слегка придерживая друг друга за локти, и один идет позади, рассматривая содержимое пергамента. – Эд, давай шевелись, иначе мы не доберемся до замка даже к рассвету! – Заткнись, Крис, я пытаюсь запомнить расположение нужных нам коридоров. – Чего тут запоминать? – раздраженно буркает женщина, отодвигая с пути густые ветки елей, – Сто раз уже все повторяли. И, кроме того, до башни можно добраться лишь двумя способами – непосредственно сверху и по боковому коридору, через картину. Ты, кстати, не забыл пароль? – Да всё я помню, он даже записал его… Мерлин! – пергамент вылетает из рук пожирателя, улетая тому за спину. Вся группа синхронно оборачивается назад, утыкаясь взглядом в летящую в сторону Миньярда карту. – Что за… Миньярд молча кидает в криворукого парня заклинанием и тот, громко вскрикнув, пролетает несколько метров к ногам замерших от шока пожирателей. Минус один. Первым в себя приходит высокий бугай. Он громко приказывает вооружаться и спешно достает волшебную палочку. Эндрю поскальзывается на льду и ныряет в снег между несколькими огромными стволами дубов. Пожиратель промахивается, попадая заклинанием в основания ствола, отчего скопившейся на ветках снег стремительно летит вниз. Эндрю отползает в сторону, попутно вытаскивая палочку из снега. Сердце отбивает бешеный ритм. В голове не единой мысли, всё существо Эндрю сосредотачивается на сражении и прослеживает каждый жест занервничавших пожирателей. – Остолбеней, – выкрикивает Эндрю, попадая заклинанием в самого ближайшего мужчину. Он падает на землю, утопая в пушистом снеге. Остальные нервно подскакивают и начинают швыряются парализующими и оглушающими заклинаниями, которые Слизеринец ловко блокирует защитным световым куполом. Движения мужчин довольно медлительны, их ноги застревают в снегу, отчего теряется вся фокусировка внимания, чем и спешит воспользоваться Эндрю. Хоть когда-то подобная погода сыграла ему на руку. Эндрю уворачивается от нескольких заклинаний, женщина впереди поскальзывается, и Миньярд вырубает её мощной волной магии, отбрасывая в сторону на нескольких пожирателей, так удачно расположившихся позади. Блондин сбивает с ног «ступефаем» читающего заклинание пожирателя. Он падает вниз лицом и Эндрю наступает ему на голову тяжелым ботинком, старательно вдавливая её в снег. Раздается негромкий треск костей. Остается последний. – Билли! – кричит крепкий, широкоплечий Пожиратель и, резко обернувшись к парню, с диким ревом несется на Эндрю. Они кубарем катятся по снегу, пытаясь ударить друг друга, а затем впечатываются телами в несколько огромных, торчащих из-под снега, камней. Миньярд слегка трясет головой, приступ головокружения исчезает, а вот огромный крепкий кулак со всей силой впечатывается в скулу волшебника. Голова дергается в сторону. Эндрю хмыкает, проводя кончиком языка по кромке зубов. На чистом адреналине он подскакивает на ноги, ударяя пытавшегося подняться мужчину локтем в середину позвоночника. Тот сдавленно охает и оседает на колено, в это же время Эндрю одним ловким движением вытаскивает из-под повязки начищенный до блеска нож. Парень вонзает его в плечо пожирателя, заставляя того звонко вскрикнуть и, что есть силы, тащит лезвие вниз, дальше, разрезая твердые мышцы под темной мантией. Пожиратель вскидывает голову вверх, до крови прикусывая полные темные губы, и слепо пытается найти свою палочку в снегу. Эндрю бьет его ногой поддых, отчего мужчина вновь начинает заваливаться на бок, но, к удивлению блондина, успевает схватить его мощной рукой за щиколотку и потянуть за собой. Раненый зверь всегда становится сильнее. Пожиратель ударяет его сапогом в живот, выбивая из тела Эндрю тихий стон боли. Ударяет ещё раз в вовремя подставленные в блоке руки Эндрю и, перекатываясь в сторону, морщится, когда нож впивается ещё глубже. Темноволосый мужчина сплевывает кровь, наблюдая за тем, как Слизеринец поднимается с земли. Ярость в глазах Эндрю обжигает. Он сглатывает, делает шаг вперед, ещё один, и, замахнувшись, морщится от новой вспышки боли. Рукоятка ножа торчит под ребрами. – Кто сказал, что он у меня один? Миньярд дергает его за волосы вниз, ударяя коленом по лицу. Маска трескается на несколько крупных осколков. Эндрю бьёт ещё, и ещё, выбивая из покалеченного тела пожирателя всё дерьмо, с которым он сюда явился. Но этот мудак явно крепче остальных. Из последних сил он дергается вперед и ударяет Эндрю острым предметом в ответ. Парень шипит, отскакивая от противника в сторону, и вытаскивает оружие из кровоточащего плеча. Им оказывается небольшой шприц, по острию которого стекает поблескивающая голубоватая жидкость. – Нассс-сладись этим по полнооо-ой, твввварь, – цедит темноволосый, стаскивая с лица остатки поврежденной маски. Эндрю ломает шприц пополам, не обращая абсолютно никакого внимания на впивающиеся в ладонь осколки. Они вновь сталкиваются, осыпая друг друга короткими ударами непослушных рук. В глазах Миньярда мутнеет, его зрение слегка расфокусируется, и мужчина, заметив эту секундную слабость, хватает его руки, спешно пытаясь вывернуть их. Студент бьет ногой под колено, отчего противник криво прогибается в спине и оседает на снег, давясь воздухом. Хватка ослабевает и Эндрю ничто не мешает завершить этот бой. Он наваливается пожирателю на спину, сжимая его в тисках поперек груди. В грудную клетку упирается рукоятка ножа и Эндрю прислоняется ещё, ещё ближе, наслаждаясь хрипами приспешника Морияма. Мужчина взбрыкивает, дергается в стороны, силясь скинуть Слизеринца с себя. Миньярд яростно рычит, но не выпускает извивающегося волшебника из кольца рук. Эндрю ударяет его лбом по темному вихрастому затылку и, перехватив противника рукой за горло, вцепляется зубами в открытый участок кожи. Весь лес буквально содрогается от пронзительного крика пожирателя, ошалело уставившегося бледно-зелеными глазами в темное звездное небо. Зубы Миньярда удлиняются, и он вцепляется в плоть глубже, с легкостью разрывая мышцы шеи волшебника. Тот больше не кричит, лишь хрипит и бьет ослабевшими руками Эндрю по голове, тянет пальцами за светлые волосы в сторону, подальше от себя, подальше от горла. Эндрю обхватывает его за шею ещё крепче, до боли впиваясь ногтями в кожу линии роста волос. Густая бордовая кровь повсюду. Она стекает вниз по золотистой коже мужчины, оседает на губах и языке Миньярда, отчего его ноздри хищно раздуваются от такого резкого запаха и вкуса. Взмокшая челка противно липнет ко лбу и векам, но Эндрю упорно продолжает вгрызаться в пожирателя до тех пор, пока пульс, бьющийся в венах у него под зубами, окончательно не затихает, а движения беспокойный рук не прекращаются. Тело в руках Слизеринца становится таким тяжелым, что парень едва не валится вниз, но успевает перегруппироваться и дернуть противника в бок. Эндрю сглатывает горячую кровь, вытирая губы рукавом мантии, и отпихивает мертвое тело в сторону к остальным пожирателям. Те, что ещё живы, незамедлительно получают несколько сильных ударов ножом в затылок, расплескивая внутренности черепа по темным мантиям. После этого Миньярд с тихим стоном оседает в белоснежном снегу посреди кровавых луж, стремительно расползающихся всё дальше и дальше. Инстинкты хищника воют громкой сиреной. Эндрю затыкает её протяжным рыком, отбрасывая собственного зверя в сторону. Слизеринец хочет подняться и продолжить свой путь к замку, но тупая боль от какой-то мерзотной херни, растекающейся по его венам, мешает восстановить дыхание, так что Эндрю приходится закрыть глаза и сделать несколько глубоких вздохов, прежде чем картина перед глазами прекратит кружиться. Он уже очень давно не испытывал это чувство. Не видел дикого ужаса в глазах людей, находящихся в полушаге от смерти, встречи с которой Миньярд так щедро устраивал для них. Эндрю хотелось убить их ещё раз. Рвать зубами горячую плоть, выбивать воздух из тел кулаками, впитывать в себя все болезненные крики и причитания, и требовать, требовать ответов. Пожиратели явно не пытались убить его – заклинания были детским лепетом даже в пылу битвы, а действие неизвестного Эндрю препарата с каждой минутой все больше перехватывало у Эндрю контроль над собственном телом. Его мысли также начали путаться, голова становилась тяжелее, и идея отдохнуть в мягком снегу звучала довольно заманчиво. Блондин крепко сжал челюсти, растирая лицо снегом. Необходимо прийти в себя. Необходимо вернуться в замок. Чего добивались пожиратели? Хотели припугнуть его? Выкрасть Кевина Дэя? Или же добраться до… – Жалкое зрелище. Янтарные глаза Эндрю вспыхивают от вмиг накрывшего его гнева. Парень резко оборачивается в сторону раздавшегося грубоватого, твердого голоса с явным западным акцентом. В нескольких метрах от студента стоит высокий, плотный мужчина в обычном темном костюме. Его лицо не скрыто маской пожирателя и, в целом, он больше похож на офисного клерка, нежели волшебника, принадлежащего к подчиненным Морияма. Но буквально осязаемая, вязкая, омерзительная аура убийцы, во все стороны распространяющаяся от волшебника, – заставляет хищника в груди Эндрю скрестись когтями и предупреждающе рычать. Ранен. Измотан. Ранен. Хогвартс. Дэй. Обещание. Джостен. Больно. Эндрю по-звериному скалится, прожигая горящим взглядом мужчину, который с любопытством разглядывает его с ног до головы. Его мелкие, свинячьи глазки будто бы сдирают слоя одежды, кожи и мышц, силясь разглядеть что же находится там, внутри тела Миньярда. Силятся разглядеть личину его зверя. Этот человек иной – не сравнить с теми пустышками, трупы которых теперь остывают на земле. Но у Эндрю совершенно нет времени на то, чтобы выбивать из него информацию. – А-а, юноша, я бы на вашем месте сейчас не шевелился, – укоризненным тоном одергивает мужчина, когда Эндрю порывается подняться с колен. Перед глазами танцуют красные вспышки, Эндрю трясет головой и тяжело дышит, зарываясь трясущимися пальцами в комья снега. – Препарат уже полностью распространился по вашему телу, но я, признаться, удивлен тому, что вы все ещё в состоянии двигаться и даже противиться ему, – с неприкрытым восхищением восклицает мужчина, подходя ближе к Слизеринцу. – Что за хрень вы мне… – Эндрю заходится в приступе кашля, раздирающего его горло. Столько лет тренировок, столько лет изучения заклинаний и буквально вырванной из рук пожирателей, информации о планах Морияма. Эндрю не боится умереть. Он готов принять смерть с честью, но у него… У него ещё остались сранные обещания, которые он должен, обязан выполнить, несмотря ни на что. Но, Мерлин, у него совсем не остается сил даже на то, чтобы встать. – Вы крайне занятный экземпляр, мистер Миньярд. Даже жаль, что мое задание имеет столь строгие ограничения, руки, понимаете ли, связаны, – шепчет пожиратель, устремляя кончик палочки на замершего Миньярда, – Уверен, мы могли бы занятно провести время. Миньярд дергается в сторону, но не успевает. Заклинание выжигается ядовитыми буквами у него под веками, заставляя раненого хищника громко взвыть и исчезнуть. Оставить Миньярда один на один с удушающей болью. Тело Эндрю падает на землю, его конечности выворачиваются под неестественным углом, внутренности дергаются от воздействия одного из непростительных заклинаний. Эндрю жмурит глаза, сквозь бешеный пульс и, кажется, собственные крики, различая хищный смех мужчины. Эта ночь обещает быть длинной.