***
Она тонула во мраке. Один шаг — и Марина летела в широко распахнутые объятия тьмы. И не было возможности… Да и, если честно, желания противиться, пытаться остановить полет. В эти чудные часы бессознательности её душа, словно освобождённая ото всех бренных оков земного мира, парила во мраке, источая белый, совсем слабый свет, за который художница цеплялась как за последнюю соломинку, соединяющую её с реальным миром. Он иногда проявлялся яркими вспышками, которые сопровождались болью и жаром. Поэтому желание держаться за свет становилось ещё меньше… «Во тьме все началось, в ней все и закончится…» — обрывки мыслей иногда смущали расслабленное сознание, однако губительные руки тьмы вылавливали их и отправляли в небытие. И вновь оставались лишь мрак да тишина, прерываемые редкими вспышками света и боли.***
— Агх, как… Где я? — этот несомненно волнительный вопрос вновь сорвался с обсохших губ Марины, стоило ей только открыть глаза. — В… -…Аду, — обречённо закончила она, прервав незнакомца. Мужчина лишь хмыкнул и после произнёс: — Как ты себя чувствуешь? — Как человек, который попал в Ад, — спокойно сказала Марина, попытавшись приподняться на локтях. — Потрясающее объяснение, — в голосе его проскользнули саркастичные нотки. — Я не шучу, просто не знаю, как это можно объяснить… Я ничего не чувствую, хотя по идее должна вопить и паниковать. — И неудивительно, — демон встал, лёгким движением отодвинул в бок чёрное кожаное кресло с высокой спинкой, после чего подошёл к тумбочке и налил воды из хрустального графина, ограненного золотом, в изящный, похожий на бутон тюльпана бокал и протянул тот Марине, — ты спала около недели по человеческому времяисчислению. — Нед… Кхе-кхе, — девушка закашлялась, ощутив, как прохладные струйки стекают по подбородку, — черт… То есть, эм… Какой ужас. «Как стыдно-то…» — Пронеслось у неё в голове, и художница попыталась быстро вытереть недоразумение рукавом… Белой сорочки? Но ведь была голубая… — В этом нет чертовщины или чего-то ужасного. — Он все так же продолжал смотреть на Марину, будто неприятного инцидента и было вовсе. — Твой организм подвергся мощному воздействию тёмной энергии ритуала, ты попала в Ад, и… Увидела то, что довелось лицезреть немногим смертным… Живым, разумеется. Это просто защитная реакция твоего сознания, чтобы защитить твое эмоциональное состояние. Что-то вроде подушки безопасности в машине: полностью от травмы не спасёт, но умереть не даст. К тому же я подавлял твои эмоции, чтобы они окончательно не уничтожили твой разум. На мгновение воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим дыханием девушки, чей удивлённый взор был направлен на демона. — Я… Я… Я не знаю, что и сказать… Спасибо… Да, спасибо вам, за то, что спасли меня… Второй раз спасли… Но, сэр, как Вас… — Маммон. — Маммон?! — Она воскликнула чуть громче, чем рассчитывала, на что демон удивлённо изогнул бровь. — Ой, простите, — прошептала Марина, натянув мягкое одеяло до подбородка, — просто… Я не ожидала… Просто я видела… Копировала картину Эвелин де Морган«Поклонение Маммону». Я тогда много читала о нем, то есть вас… — Она крепче сжала мягкую ткань. -И тут такой высокий демон… Ну, вы поняли, что не в плане роста, хотя и это тоже… «Что я несу? Боже, спасите… Меня спас один из высших демонов… И высший, высший, черт, забыла слово. И меньше чертыхаться надо. В Аду все же нахожусь…» Мамон же продолжал стоять подле кровати. В его глубоких, насыщенно-бордовых глазах читались удивление и растерянность, словно он не знал, что делать дальше, какое действие предпринять. Он слишком давно общался с представителями рода человеческого, чтобы помнить, каково это — вести диалог с теми, чья жизнь измерена годами. Ведь люди, хоть и невероятно сильны и могут приспособиться к любым обстоятельствам, однако порой хватает одного неверного касания, и ледяная стена души сыпется сотнями осколков. Тем более девушки — они ещё более чувствительны к миру. А если эти девушки ещё и художники… Поэтому высший демон не нашёл ничего лучше, чем сказать: — Ты здесь останешься на некоторое время. Опешив, Марина во все глаза уставилась на демона, мысленно моля Бога о спасении. Мрачная тень коснулась лица Мамона, однако он тут же легко стряхнул бесплотную руку и продолжил уже своим привычным лаконичным, бесстрастным тоном: — Ты ведь не думала, что я просто так спас тебя? Вопрос, словно сильная пощечина, вернул Марину в чувство. Он вздрогнула, поняв, что настал час расплаты за спасение. Ничего в этом мире не даётся и не происходит просто так. И внезапные гостеприимство и доброжелательность демона вызваны отнюдь не резко пробудившимся чувством жалости. «Только вот что ему нужно от простого художника?» — Этот вопрос челюстями впился в мозг. И вот сейчас пришло время узнать ответ. Приняв молчание за знак согласия, демон продолжил, однако вновь уверенность покинула его голос. И на сей раз на смену ей пришло волнение. Даже его речь стала несколько сбивчивей и спешней. — Хорошо… Что ты это понимаешь. Дело в том, что… Девять кругов, как все сложно, — сдавленно произнёс демон и внезапно отошёл от кровати и подошёл к роскошному гобелену, на котором была изображена удивительной красоты девушка с длинными рыжими волосами. — Дело в том… Что ты, Марина, очень, нет, ты словно точная копия моей… возлюбленной, погибшей в огне инквизиции. «Как? Что?.. Как это возможно? Неужели его жена была такой же, как и я? Или я такая же, как его жена? Не помню, чтобы мама рассказывала о ведьмах в нашем роду… Хотя, может, это со стороны папочки. Тогда ещё более странно…», — не смея произнести и слова, она нырнула в глубокие воды мыслей, пытаясь найти среди глубин единственную жемчужину. Но резкий, более похожий на рычание разъяренного зверя, голос заставил её бессмертную душу встрепенуться, а саму оболочку застыть в немом ужасе. — Она не была ведьмой! — Боль и отчаяние переплелись воедино, создав этот неповторимый тембр, с которым Маммон произнёс эти слова. Марина лишь мелко задрожала, тихо пискнув: — Простите… — Она была художницей, как и ты, — он произнёс это так, будто и не было той страшной вспышки гнева, лишь только голос слегка подрагивал. — Её… Сочли ведьмой, это все моя вина. Я не должен был… В общем, не важно. Суть лишь в том, что я подозреваю, что ты — одно из её перерождений. Ибо не может быть таких совпадений. Объятая страхом Марина удивлённо взглянула на него, и в её взоре мужчина прочёл скрытое недоверие. — Довольно странно отрицать перерождение, находясь в компании демона, однако, — он наблюдал за тем, как художница буквально до боли сжала одеяло, силясь спрятать, укрыть потаенные мысли, заранее осознавая бесполезность этого предприятия, — оно существует, и это факт. Ваши души живут намного дольше, чем вы можете себе представить. Длительность жизни зависит от самого человека и его поступков. Если он был хотя бы немного хорошим, то вероятнее всего в Чистилище его душаочистится и вернётся на Землю в теле новорождённого. Если нет, то вершится Последний Суд, и он уходит к нам на постоянной основе… На комнату обрушилась тишина, которую через несколько секунд посмела нарушить Марина: — Н-но разве Вы не можете увидеть, как я жила… До своего рождения? — Если бы мог, то не пришлось бы перемещать тебя сюда, — холодно сказал он и резко повернул голову в её сторону, — даже сам Люцифер не может видеть прошлое душ. Этот «дар» есть лишь у Создателя и Архангела Михаила, который и вершит Последний Суд. — О… Мамочки… Но как тогда? — Достаточно просто на самом деле: я попытаюсь показать тебе то, что может пробудить в твоей душе воспоминания. Вы называете это явление «дежа вю». Мы же — памятью души. Но сути дела это не меняет: достаточно незначительной вещи, чтобы мозг заволновался, пытаясь сопоставить ассоциации. Но, — следующие слова оказались словно пропитаны терпкой горечью, — к сожалению, маленькой вещи может не хватить, или это будет не то… Поэтому мы испробуем все возможные методы… Можем даже начать сейчас… — Погодите… — Женский монастырь Святой Лидвины из Схидама? Название… Оно говорит тебе о чем-то? Есть ли какие-нибудь ассоциации? Внезапное чувство, будто ты слышала о нем, была там? — Вообще-то, — Мамон напрягся, словно спортсмен, готовый сорваться с линии старта, — да, мы проходили его. Он, кажется, расположен в кода-то сгоревшей деревне Хоухрит… Кстати, в этом монастыре потрясающие фрески конца шестнадцатого века, которые так хорошо сохранились, несмотря на то… — Да, да, знаю, это её работа, — устало промолвил демон и сосредоточенно потёр глаза. — Она… Расписывала храмы? — Одолеваемая любопытством Марина даже немного опустила одеяло. — Но это ведь… — Странно для девушки её времени? Предположим, но не об этом сейчас… Сейчас, — он внезапно на мгновение замолчал, уставив взор в одну точку, а после, резко развернувшись на каблуках, направился к массивной дубовой двери, при этом бросив: — тебе надо отдохнуть, Марина. После всего, что ты пережила… — Но, — она попыталась вскочить, однако одеяло сковало ей ноги. Но Марина, как и подобает утопающему, сделала отчаянный рывок, и вот уже она стояла на полу, мягко укрытом облаком пухового одеяла. Девушка сделала несколько шагов, но ослабевшие ноги, казалось, были наполнены ватой, а не плотью; мозг тут же пронзила острая стрела боли, и мир неожиданно потемнел, взорвавшись десятками фейерверков. Она едва успела упереться рукой в стену, чтобы не упасть. «Да что же… Проклятье, какая слабость… Чёрт, шевелись, нельзя стоять!» — Марина двинулась вперёд, подогреваемая подобной мыслью. Однако стоило ей попытаться сделать шаг, как она тут же оказалась в плену крепких объятий Мамона. — Т-с-с, тебе нельзя делать резких движений, — отозвалась тьма бархатным голосом высшего демона. Она слабо шевельнулась, тихо скрипнув зубами, схватилась, словно утопающий, за бархатные лацканы чёрного камзола, что был сшит идеально по мощной фигуре мужчины. — М-маммон, а как же… Мама? У меня мама осталась там… Университет… Я не могу… — Слабый огонёк её голоса вновь начал угасать под гнетом тяжёлых капель усталости и боли. Она попыталась воспламенить его, сделать хоть на толику сильней, однако демон покачал головой, и уже через мгновение Марина ощутила холодные лоснящееся касания шёлковой простыни и сухой поцелуй на лбу: — Всё будет хорошо, спи, милая, спи… Я больше никогда тебя не покину…***
Вот уже на протяжении двух дней с описанного момента Марина жила взаперти в Аду. На следующее утро она проснулась почти совсем здоровой и тут же расплакалась, удрученная сложившейся ситуацией и своим абсолютным бессилием против обстоятельств. Однако успокоившись где-то через час, предварительно несколько раз прокляв свою слабость и всех в придачу, она уже колотила кулачками в массивную дубовую дверь. На её зов никто не откликнулся. Но через некоторое время на высокой изящной тумбочке, что стояла подле кровати, появилась записка, в которой говорилось о том, что он, Маммон, навестит её через несколько дней, когда у него закончатся дела. А пока что прислуга и комната в её полном распоряжении. «… если тебе что-то понадобится, то просто позвони в серебряный колокольчик. Он на тумбочке, справа. Проси у прислуги все, что тебе вздумается. Кроме свободы. Прошу, Марина, даже не пытайся сбежать, это бессмысленно и опасно…» — Прочитав это, девушка невольно скосила взгляд на указанную в письме тумбочку, а после тяжело вздохнула, покачав головой. «За что мне это все? Почему именно я оказалась похожа на эту женщину… Боже, она была возлюбленной Мамона! Я понимаю его намерения и желание запереть меня, чтобы проверить, та я или нет, но почему нельзя было сделать этого сразу? Ох, надеюсь, что её он так не запирал за то, что она без разрешения гулять ушла. Мало ли… Интересно, а как она вообще с ним познакомилась, если сама по идее расписывала монастыри? Что за ирония судьбы… Боже, как я надеюсь, что он предупредит маму, придумает что-нибудь… Ему ведь ничего не стоит, верно?.. И в университете скажет… Почему ему в конце концов не приходит идея о том, что у его любимой могли быть родственники, и как-то так получилось путем генетических мутаций, что спустя пятьсот или четыреста лет я стала её точной копией… Поскорее бы уйти отсюда.» Однако несмотря ни на что Марина довольно быстро освоилась, и уже через день полного безделья, окруженного невидимыми призраками мыслей и страхов, она попросила масляные краски, кисточки, мольберт и холст. И стоило только звонкой мелодии колокольчика пронзить глухую тишину небольшой каменной комнаты, как дубовая дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла высокая, невероятно красивая фигуристая девушка в золотом платье с белым передником, напоминающая фарфоровую статуэтку: настолько бледна была её кожа и поразительно миниатюрны черты. — Чего желаете, госпожа? — спросила служанка, услужливо склонив небольшую черновласую головку. Опешившая от красоты вошедшей и внезапного необычного обращения Марина открыла рот словно рыба, выброшенная на берег, а после закрыла. И только через несколько секунд смогла произнести: — Э-эм, мне бы мольбертик… Краски масляные, кисточки, палитру и холст… Если можно, конечно. — Как прикажете, госпожа, — лаконично промолвила демоница и удалилась для того, чтобы через секунду вернуться с названными предметами отменнейшего качества. — Ох, спасибо вам, спасибо огромное… Как вас… — Лолитэль, я всегда к вашим услугам. — Очень приятно, Лолитэль. А вы случайно… — Мне неизвестно, когда вернётся господин. — А как… — Не только господин может читать мысли. Однако я не смею, госпожа, проникнуть в чертоги ваших дум. Да и не надо. По вашему лицу и так все понятно. И после, поклонившись, вновь вышла, оставив Марину наедине с художественными принадлежностями и спутанными мыслями.***
— Ещё немного жёлтого… Почти готово… — Она осторожно коснулась кончиком кисти холста, сделав чуть закругленный мазок, после перевела взор в сторону и сделала ещё один. — Ну, можно считать, что все… Даже из похищения демоном можно извлечь пользу. Марина вновь окинула взглядом холст, на котором мрачным золотом блестел подсвечник в форме рыбы, возвышающийся над бело-серой тарелкой с сияющими кружочками зелёного и чёрного винограда. Натюрморт получился неплох, однако девушка не чувствовала щемящего сердце ощущения удовлетворения от законченной работы. Горестное осознание своего положения было ложкой дёгтя, в которой единственной ложкой мёда служило искусство. Во время написания картины она уносилась далеко в надзвездные миры, забывая о давящих громадах стен, душой атмосфере и пронизывающем холоде, от которого не спасало даже горячее пламя камина. И хоть её временная камера представляла собой роскошную небольшую спальню с восхитительной кроватью под темно-фиолетовым балдахином, громоздким камином, прочным полированным дубовым столом из темного дерева, изящным ореховым трюмо и пузатым шкафом, в котором Марина нашла десятки роскошных платьев, однако это до сих пор оставалось золотой клеткой, в которую её посадили, не спросив. Пусть за эти дни она и попробовала такие блюда, о которых раньше и не слышала, но Марина бы с готовностью согласилась променять все: комнату, платья, вкуснейшие блюда, роскошный мольберт, масляные краски и дорогие кисточки на свой прежний, менее роскошный, но более уютный родной мир. Одолеваемая подобными думами она с криком вскочила, когда дверь неожиданно распахнулась. — Какого черта… — Я тоже самое хотел сказать, — прошептал незнакомец, не поворачиваясь лицом.–Чертей здесь нет, но скоро могут заявится, поэтому т-с-с, — и сопровождаемый недоуменным взором ошарашенной Марины он с тихим скрипом закрыл дверь, после чего вздохнул и наконец-то повернулся. — Сатана великий! — воскликнул он, взглянув на девушку. — Давно у нас не гостили такие человечные дамы, да ещё, о, девять кругов, художники! — Его взор неожиданно коснулся мольберта с натюрмортом, после чего мужчина буквально проскользил, настолько грациозны были его движения, в направлении Марины и, осторожно взяв её испачканную в краске ладошку, галантно коснулся её губами. — Моё имя Габриэль, мадам, всегда к вашим услугам. — А-а-в-эм, Марина, э-м… Очень приятно. — Она продолжала ошарашено смотреть на демона, не зная, начинать кричать или дать ему шанс объясниться. — Лучше шанс, ибо, о, прекрасная дона, — он театрально вздохнул, приложив руки к груди, — перед вашими глазами тогда развернётся настоящая трагедия, достойная пера великого Шекспира! О, да, да, не смотрите на меня столь удивлённо, мы здесь тоже не совсем чурбаны, ну, по крайней мере я, мы уважаем столь талантливых представителей рода человеческого! Позвольте мне несколько минут, и я вам все поведаю, — Габриэль щёлкнул пальцами и кожаное кресло с высокой спинкой, на котором недавно восседал Мамон, подъехало к мужчине, и тот вальяжно раскинулся на нем, закинув одну ногу на подлокотник, — но не за просто так, разумеется. — Да, ну… Эм… Может, тогда не надо историй… — промолвила Марина, сделав несколько шагов по направлению к двери. — О, без паники, сеньора, я не смею просить слишком многого. Всего лишь расскажите, как вы попали сюда, обещаю, — он игриво подмигнул бордовым глазом, — тайна этой беседы не покинет этих каменных, признаться, довольно давящих на мою нежную психику, стен. И она не выдержала, улыбнулась, хотя хотелось кричать и паниковать. Остаться в комнате с незнакомым демоном — не самая лучшая затея. Никогда не знаешь, чего можно ожидать в следующий миг. И если мотивы Маммона были ей известны, то вот Габриэль ворвался в жизнь будто ураган и пока что, видимо, не собирался лететь дальше. «Боже, за что мне все… Ой, он же мысли мои может читать… В любом случае не вижу ничего странного в своём справедливом испуге и недоверии к малознакомому… Демону! По-моему, дальнейшие объяснения не нужны», — она внимательно следила за реакцией Габриэля, однако тот даже бровью не повёл: продолжая болтать ногой в воздухе, он внимательно разглядывал её, и во взоре этом читался цепкий острый ум и серьёзная сосредоточенность, удивительно гармонировавшие с расслабленно-беззаботным выражением лица. Вообще этот демон представлял собой высокого мужчину лет тридцати, возможно, чуть старше. Аристократическое бледное лицо с изящными чертами напоминало собой камень — настолько идеальным и безжизненным казалось оно простому человеку. И в этом камне запрятались два глаза, красных словно рубины. С тем же ледяным бесстрастным блеском драгоценных камней они смотрели на окружающий мир. Но, несмотря на свою холодность, было в этих очах нечто притягательное, как в тех же рубинах, что невольно заставляло не отрывать взора от них. Волнистые лоснящиеся чёрные волосы, заплетенные в низкой хвост, достигали лопаток и идеально гармонировали с белизной кожи. Телосложение у него было завидное, хоть он был явно менее внушительным, чем Мамон, однако в изяществе имел преимущество. Тяжело вздохнув, Марина промолвила: — Я не уверена, эм… Сэр Габриэль, что мне можно рассказывать об этом… — Как и том, можно ли мне здесь находиться, но я ведь здесь. — Он резко встал, и через мгновение из-за спины донеслось. — Поэтому не стоит бояться. Если что, будьте уверены, я защищу вас, Марина? — Ай, как?! — воскликнула девушка, отшатнувшись вперёд. — Ну, просто, замолвлю за вас словечко перед кем надо, и все будет чикипуки, так ведь говорят у вас на Земле? — На самом деле нет, то есть да, но я что-то давно не слышала такого… — Ох, как преступно быстро летит время. Так ведь и жизнь пролетает, а кажется, будто только вчера увидел свет… — Я… И не думала, что демоны заботятся о времени, — сказала Марина и тут же сжала руку так, что ногти впились в кожу. «Молодец, решила провести советскую беседу с демоном! Если Маммон узнает, то я уж и не знаю, что он сделает… Только бы не обратно к ведьмам на шабаш…» — она даже помотала головой, встревоженная подобными мыслями. Но Габриэль, словно бы и не прочитав одолевающие её тягостные думы, галантно пододвинул второе кресло и жестом пригласил Марину присесть. «В моей же комнате!» — подумала она и неожиданно поняла, что не против такой странной компании. Всяко лучше, чем в гробовом одиночестве каменного склепа, в котором она пока что вынуждена существовать. Поэтому девушка безмолвно села, не сводя взора с Габриэля, который в этот раз элегантно опустился в кресло, после чего лихо закинул одну ногу на другую. — Рад, что ты не против моей компании, Марина… Прошу, давай обойдёмся без формальностей, они отнимают столько драгоценного времени, что просто страшно делается! — Д-да, конечно, как вам… Тебе будет угодно. — Ну и славно. — Он хлопнул в ладоши, после чего откинулся на спинку и протянул. — Та-ак, на чем мы там, ах да, время. Извечный философский вопрос. Им задавались и задаются не только люди, но и демоны. Оно окружает нас, мы существуем в нем и при этом вечно размышляем о том, как его не хватает… Ну, прямо как любви, честное слово. И того, и того — вечно мало. А что было бы, если бы не существовало времени? Да и возможно ли подобное? Ведь как его не назови, сути оно своей не изменит. И даже если мы не будем измерять жизнь часами, то оно всегда неизменно и незаметно, красиво-то как звучит, правда? Будет сопровождать нас до гробовой доски или небытия. Тут уже кому как дано. — Вижу, демоны тоже любят философствовать… Очень интересные суждения. Вы… Ты сам до этого дошёл? Или где-то прочитал? — Марина, обижаешь, — Габриэль даже наигранно надул тонкие бескровные губы. — Я не люблю делиться чужими философскими мыслями. В конце концов, это расплывчатая наукаи каждому… Кхм, сама знаешь кем, дана голова на плечах, чтобы немного подумать. Тем более всякий человек или демон видит мир по-своему, пусть так и не кажется на первый взгляд. — Ты прав, каждый может сам решить для себя, что есть что, но, — она даже немного подалась вперёд, — что, если мысли, которые кажутся нам нашими, таковыми не являются? То есть, я сейчас понятнее объясню. Например, мы где-то это вычитали, запомнили, а после воспроизвели это как свое собственное, не понимая, что мы дошли до этого не сами? — А какая. собственно, разница сам или нет, важен лишь результат и польза, а остальное — шелуха… А я смотрю, изоляция от нормального мира завела тебя в дебри философии и отчаяния? — Его губы тронула лёгкая улыбка, на что Марина лишь тяжело вздохнула и качнула головой. — На самом деле… Да. Ты первый, с кем я вот так, эм, нормально говорю за эти два дня. Лолитэль, красивая горничная, не особо-то и разговорчива, хоть я пыталась завести диалог… — И это неудивительно, этот похотливый старикашка их совсем запугал. — Похо… Кто? — Срывающимся от смеха голосом произнесла Марина. — Старикашка, — с наигранным спокойствием произнёс он, однако по глазам было видно, что Габриэль доволен произведенным эффектом. — Кто ж ещё, как не старикашка будет хватать юную деву и запирать в этой удобной, но ужасно маленькой комнатке! Ему ещё бороду, обмакнуть её в краску — и точно Синяя Борода собственной персоной! А если серьёзно, то ему примерно столько же лет, сколько и Земле, если не больше… Точно вот не помню, я ещё тогда создан не был… Хотя он не самый старый, вот Асмодей или Вельзевул вообще дедушки древние, хоть и сохранились неплохо. Вот точно на всякие источники ходят и крема покупают омолаживающие. Я тебе говорю, — он наклонился и зашептал прямо на ухо Марине, обжигая кожу горячим дыханием, — недавно видел, как Асмодей что-то в Интернете смотрел. Ну, что ещё деду глядеть там? Когда валидол в аптеку завезут да кремики всякие… Вот недавно… — Однако он внезапно оказался перебит Мариной, голос которой начал буквально трепетать от нетерпения и волнения, охватившего её существо. — «Интернет», ты сказал «Интернет»? — Да… Вот уж не знал, что в двадцать первом веке люди так реагируют на это, с другой стороны… — И вновь демон оказался перебит девушкой: — З-здесь есть Интернет, правда есть? Есть? — Конечно, есть, мы же не совсем небесные существа, чтобы голубями и посыльными общаться. Хоть это создано и людьми, но как полезно-то: одни видео со щеночками чего стоят! — А… Где его можно достать? Мужчина на мгновение задумался, а после хитро улыбнулся и произнёс: — Ох, хитрюга, не начала молить, знала, что попрошу за это… Но для хороших знакомых и прекрасных дам действует акция, первое столетие со скидкой — дальше с процентами, — однако взглянув на сосредоточенное лицо Марины, на глаза, светящиеся мольбой, он вздохнул и уже без ехидства произнёс: — Интернет есть, и даже здесь, но вот только, насколько я понял, наша «золотая курочка» заблокировала его для тебя… Интересно вот, почему… Неужели бы ты стала писать полиции… — Ты можешь его разблокировать? — Фу, а перебивать некрасиво, но я сегодня добрый, так что… Нет, я могу, но дело в том… — Демон как-то нервно постучал костяшками пальцев по подлокотнику, — что… Я… Как бы сказать, нелегально здесь. Если твой престарелый похититель узнает об этом, то к Сатане с докладом может приползти лишь моя нога. — Стоп… Если он не должен знать, то как ты тогда очутился здесь?.. И не опасно ли тебе говорить со мной? — Опасно, конечно! Стал бы он тебя запирать в тайной части своего замка, если бы хотел показывать кому-то? — Но откуда… — Хочешь жить — умей вертеться, — промолвил он, усмехнувшись. — Если бы я не умел, то уже бы и не стоял перед тобой. Просто здесь все такие мрачные и скучные! У них совсем нет чувства юмора… Но Марину уже мало интересовала дальнейшая болтовня демона, который в красках начал перечислять достоинства представителей своей расы, попутно активно жестикулируя в такт словам, которые будто рой жужжащих пчел вырывались из его рта. В голове у девушки крутилось лишь: «Интернет… Здесь есть Интернет… Я не уверена, что Маммон предупредил маму… Скорее всего, он забыл сразу же, как услышал…» — и буквально тут же донеслось Габриэлево: -… И склерозники они ужасные, скоро забудут, откуда рога растут… «Так, кажется, он все-таки подслушивает…» — Не подслушиваю, а ловлю волны! «Тогда бессмысленно обдумывать. Как же с демонами сложно…» — И не говори, так и норовят в голову влезть! — Кто бы говорил, — тихо пробурчала Марина и глубоко вздохнула, прежде чем произнести: — Габриэль… — Даже не проси, ничего взламывать не буду, даже для такой прекрасной леди как ты! — Да нет… Можешь ли ты… Как-нибудь… Эм, я не знаю, как сказать… — Девушка замолчала на мгновение, казалось, будто она тонула: хотелось поскорее вынырнуть, выйти на сухой берег и забыть обо всем, оставить все страхи, отчаяние морю. И вот ей предоставился самою Судьбой маленький, словно крупица золота в грязи, шанс связаться с самым дорогим человеком, удостовериться, что все впорядке, переслать весточку… Нет, такой возможностиона не упустит. — В общем, мне надо срочно написать маме! Хоть Маммон и сказал, что как-то уладит все, но я не верю, чтобы высший демон так пекся о ком-то, кого он похитил… Прошу, — промолвила она, на сей раз не дав Габриэлю вставить и слова, — молю, у неё слабое сердце, она… Уже пережила один инфаркт… Небольшой, но есть вероятность обширного… Она… Ей нельзя волноваться ни в коем случае! Прошу, если есть хоть какая-то возможность, то… — Хорошо-хорошо. — Демон внезапно вскочил, тем самым заставив Марину вжаться в мягкую спинку кресла. — Не могу терпеть долгой мольбы. Я вижу, что ты волнуешься… Но, — тяжёлая пауза тенью повисла над говорящими, чьи призрачные силуэты причудливо плясали на стене, — ты ведь понимаешь, что я не сделаю это за просто так… Марина тяжело сглотнула, до боли сжав подлокотники. Она ожидала этого вопроса, вспоминая все прочитанные истории о демонах. Никогда за просто так ничего тебе не сделают и люди, что говорить о существах небесных. Хоть она ощущала, как душа, охваченная первобытным страхом, трепещет в слабой мольбе не делать этого, да и само сознание всеми силами сопротивляется этой сомнительной сделке, однако мысль о несчастной матери, которая, возможно, сейчас не находит себе места от волнения и горя, мощной рукой отодвинула страх в сторону, и Марина с готовностью ответила: — Понимаю, ты попросишь взамен мою душу. Что же, я… — Т-с-с, — он помахал тонким пальцем с длинным закругленным на конце ногтем перед её носом. — Зачем сразу так громко, не разбрасывайся душой, особенно в присутствии демона. Это было бы наглостью брать столь высокую плату за такую безделицу. — Тогда что ты хочешь взамен? — Всего ничего — просьбу, которую ты выполнишь в любом, даже неудобном для тебя случае. Всё же вывести тебя из замка — затея опасная и нелёгкая, хоть и выполнимая. — Вывести?! — Марина почувствовала, как её мозг буквально взрывается от такого количества событий на одну секунду. «То взломать тяжело, то вывести легко… Или я тупая, или здесь что-то не так!» — Ты не глупая, просто не знаешь, как здесь все устроено. — Он начал мерить торопливыми, но уверенными шагами комнату. — Мне легче вывести тебя из замка, ибо раз я зашёл сюда незаметно, то и выйду, логично, так же. — Но Маммон может прийти в любой момент! — Нет, он сейчас на собрании у Короля с Аббадоном и Вельзевулом.Это надолго, поверь мне. На день так точно. — Откуда ты знаешь? — Я помощник Короля, я же присылал им мысленные приглашения. Тут же Марина вспомнила, как на мгновение Мамон заострил внимание на одной точке, а после резко засобирался уходить. «Так вот что это было…» — Именно, так что готовьтесь, милая донья, мы держим путь в мой замок!