Дека: однострочники

      Грифель с омерзительным звуком царапал лист, линейка шелестела по бумаге. Время от времени тихо постукивал о столешницу откладываемый карандаш, когда Кощей брался за перьевую ручку, чтобы подписать график. Тета в причудливой позе затаился в углу его кровати. Эти звуки потихоньку начинали сводить с ума, хотя он и старался не подавать вида. Он обещал Кощею, что на этот раз не будет мешать.       В прошлый раз он старался бороться с монотонными звуками силами собственного голоса — трещал без остановки, как заведённый. О чём угодно, лишь бы не молчать. Однако Кощей высказал новаторскую идею о том, что болтовня значительно снижает эффективность работы, понижая так же и порог раздражительности… проще говоря, Тета достал его вконец. Пришлось заткнуться. И ладно бы, только вербально, это ещё он был готов с горем пополам, но пережить. Ментальная тишина, как оказалось, тоже входила в просьбу «заткнуться».       Каждый раз, когда карандаш опускался на бумагу, у Теты практически сводило зубы. Раньше, до вынужденных ограничений, он и подумать не мог, что это настолько противный скрип. Теперь же, благодаря Кощею и его жёстким мерам, Тета стал чуточку мудрее. Главное, продолжать мыслить позитивно.       Кощей сидел над координатной сеткой уже невыносимо долго — с тех пор, как они засели у него в комнате, колокол успел отзвонить дважды. Тета и не представлял, что физически способен так долго молчать. Но обещание есть обещание — если не держать слово, то оно ничего не будет стоить. Это если говорить о благородной составляющей его мотивации, и, признаться честно, эта часть была весьма небольшой. Основным мотивом Теты сохранять молчание было, разумеется, желание доказать Кощею свою правоту. В данном случае, на счёт того, что он способен держать язык за зубами, а мысли при себе. Ничто так не мотивировало, как возможность в конце произнести заветное «я же говорил».       Был, впрочем, и ещё один мотив, которым Тета руководствовался. Если бы не он, Тета давным-давно висел бы сейчас вниз головой на каком-нибудь дереве в ближайшем саду. Отлично проводил бы время, вместо того, чтобы стараться не сойти с ума от монотонных скрипов и шелестов, и постукиваний, и чужих тихих вздохов. Но Кощей был здесь, а не в ближайшем саду. И это круто меняло приоритеты.       — Как думаешь, — неожиданно заговорил он, самую малость приподнимая голову и откладывая в сторону ненавистный Тете карандаш. — Реально ли умереть от скуки?       — Да, — с чувством выдохнул Тета, опуская на покрывало закинутые ранее на стенку ноги. — Мне кажется, я уже.       — Вот и мне так кажется, — кивнул Кощей сам себе и наконец-то встал из-за стола. — Пойдём отсюда, мне не нужен подозрительный труп в комнате.       — Закопаем меня в саду? — с готовностью предложил Тета, подрываясь с кровати. — Или отнесём меня в лабораторию и покопаемся в реактивах Ушас, чтобы попробовать оживить?..       — Хм… — Кощей изобразил мыслительный процесс, хотя они оба знали, что второй вариант был предпочтительнее. Не для Ушас, к сожалению, но двое против одного всегда весомый аргумент. — Только не забудь на этот раз подпереть чем-нибудь дверь. Не хочу опять там заночевать.       Тета в притворном возмущении свёл на переносице брови, но рвущаяся наружу улыбка всё равно его выдавала. Наконец-то начинается что-то интересное!