постпанк играет в розовых наушниках

Эта история началась осенью. А символом ее окончания стал уезжающий автобус, на котором никто уезжать и не хотел. Но время упрямо толкало внутрь и захлопывало двери автобуса. Эта история началась осенью. Но никто уже и не помнит, когда история была дописана. Странный мальчик в зеленой жилетке, доктор, который терпеть не может беспорядок, но влюбившийся в парня, он прозвал себя «хаосом» и «беспорядком». В этой истории герои носят одежду только с глубокими карманами, управляют временем и разговаривают с призраками, которые изредка кусаются за пятки. Рамен здесь считается главным блюдом. А «хлам» становится местом, которое нужно обязательно посетить. Все началось с Чимина (и немного с Тэхена). Все началось с красного костюма. Он докуривает вторую сигарету, растягивает на всё оставшееся время, наслаждается вкусом персикового чая и слизывает сладкий привкус с алых губ. Единственный недостаток курения на заднем дворе школы — приходится оглядываться слишком часто — нет ли вокруг учителей или кого-то из старших. Потому что третьего замечания за эту неделю Чимин просто не переживёт, а его предыдущее наказание растянулось на целый месяц. И так не хочется слушать очередную лекцию о вреде курения или: «Курение на территории школы запрещено, и вы остаетесь после уроков, Пак Чимин». Он знает это правило наизусть, потому что слышит его каждый день на протяжении уже нескольких лет. Вот бы вместо избитой и скучной до смерти они говорили: «Пак Чимин, прекрати издеваться над своими легкими». Издеваться он бы конечно не перестал. Но услышать это куда лучше, чем слышать то, чего делать нельзя. Он выглядывает из-за кирпичной постройки и, никого не обнаружив, снова ныряет обратно. Наспех докуривая сигарету с персиковым вкусом. Под конец она становится слишком приторной, и удовольствия приносит куда меньше. К концу подходит только третий урок, но сил уже не остается. Всем школьникам уже хочется кричать о том, как же сильно школа давит на них, Чимину тоже хочется кричать. Впереди остается две зарубежных литературы, и это угнетает куда сильнее, чем угнетала математика. Не то чтобы Чимин планировал приложить хоть долю усилий для того, чтобы запомнить материал, но ему не нравится сам факт, что придется сидеть и слушать очередную скучную лекцию, вместо того, чтобы пинать пустую банку из-под колы в ожидании Юнги. Большие синяки под глазами, выделяющиеся на мертвецки-бледной коже, так и кричали о дополнительных минутах сна. Чимин с досадой отбрасывает докуренную до самого фильтра сигарету и плетется в сторону школы. Поднимается по лестнице на четвертый этаж, прекрасно понимая, что сейчас никак нельзя столкнуться ни с одним из преподавателей. Его не словили на заднем дворе, значит он избежал опасности. Разумеется, ему не всунут в руки листовки, где приведено сотни причин того, почему курить не стоит. Больше всего Чимин не хочет встретить преподавателя по изобразительному искусству, потому что придется спускаться вновь, угостить его сигаретой и составить компанию. Чимин с трудом переносит разговоры с этим парнем, поэтому спешит оказаться в кабинете. Усаживает свой зад за последнюю парту и тут же хочет поздороваться с манящим сном, поэтому складывает руки и кладет на них голову. Но плевать другие хотели на желания Чимина. Потому что уже через минуту толстый учебник соприкасается с его головой. Он лениво открывает глаза, поднимает веки и поправляет взъерошенные волосы. — Привет, Чимин! — почему-то Джин улыбается слишком радостно, — Снова выглядишь неважно. Где таскался на этот раз? — Путешествовал по луне, раздобыл лестницу, чтобы перебраться на звезды. Там оказалось куда веселее. Представляешь, луна оказалась не слишком разговорчивой. А вот со звездами мы побеседовали. Я даже подружился с одной. — А я думал, только один Тэхен способен подружиться со звездами. — Он выдал мне учебное пособие «Как подружиться со звездой». Я легко обучаем. — Неплохо ты скрыл фразу «трахался с очередным парнем». Джин отстает от Чимина (но не до конца), разбирает свой рюкзак, усеянный значками разных тематик, подаренные Тэхеном. У Тэхена вообще странная привычка: всем друзьями раздавать значки. Обычно он их дарит пакетами, а если не берут, то жутко обижается. Поэтому у друзей Тэхена вся одежда и не одежда усеяны значками. Джин продолжает раскладывать учебники и тетради, которых оказывается слишком много, и они с трудом умещаются на маленькой парте. Затем он снова возвращается к Чимину. — Чего тебе, мой друг, — лениво бормочет Пак, разминая затекшую шею. — Сегодня отмечаем сдачу теста, — Джин ручкой стучит по парте, отбивая школьный гимн. Он ему понравился, когда Тэхен в первый раз предоставил текст, — Ты с нами? Чимин смотрит на друга. Злобно, непонимающе, с сильным желание столкнуть его со стула и напомнить о том, что Чимин тест не сдал. — Тест завален. Повторно я его не сдам ни с третьего, ни с десятого раза. — Знаю, вы с Юнги тест завалили, — он всегда ругал своих друзей-бездельников, но бороться с их ленью перестал уже давно, — Тогда отметим не сдачу теста. В классе оказывается преподаватель, записывает тему на доске. Джин переходит на шепот. — Тогда встретимся после уроков. Чимин понимает, что Джин говорит о том, что они встретятся после уроков за сигаретой. Только Джин все еще никак не признает тот факт, что он относится к курящей половине населения. Но вслух никогда и не говорит, что он курит. Чимин уже и не вспомнит, как познакомился с сигаретой и взял ее в руки, еще он не заметил, как стал зависим. Ему нравилось курить, и он не собирался бросать. Казалось, что за сигаретой всегда можно стать отличным собеседником и поговорить с человеком, и не важно, что вы молчали предыдущие пять часов. В один момент он пришел к тому, что стал выкуривать по пачке сигарет в день. И в конце каждого стал заходить в круглосуточный магазин за новой пачкой, подходя к черте бедности к концу недели. Джин толкает друга в плечо, поторапливая его, потому что курить хотелось безбожно сильно. В отличие от Чимина, которому удалось заснуть в первые же минуты, Джину пришлось упорно работать, записывая незнакомые термины в тетрадь, попутно отвечая на вопросы преподавателя, пытаясь заработать дополнительные баллы перед экзаменами. Чимин, всё еще сонный, лениво складывает вещи в рюкзак. И Джин беспрестанно поторапливает его, говорит, если через минуту они не выйдут за порог школы, он точно умрет! Прямо здесь, на полу в большом классе, перед Чимином. — Юнги с нами? — Пак спрашивает просто так. — Он снова прогуливает, — общеизвестный факт. Джин отвечает просто так. Друзья идут в толпе школьников, которым также очень хотелось покурить и обсудить школьные сплетни, в кучке школьников спрятались преподаватели, пиная камни и мусор, они так же торопятся поскорее вытянуть сигарету из кармана и сделать долгожданную затяжку. Заворачивают на задний двор и двигаются к старой кирпичной постройке, из которой получилось неплохое место для курения. Его соорудили сами школьники в компании нескольких учителей, и притащив сюда несколько скамеек и пустых коробок, и другой ерунды, все вышло недурно. Чимину тоже захотелось поучаствовать, поэтому он зачем-то притащил сюда дорожный знак. Его в итоге разукрасили, и получилось что-то вроде местного символа. — Держи, — Джин протягивает Чимину сигарету, он берет две и одну аккуратно кладет в карман пиджака. — Благодарю, — Чимин машет головой и облокачивается на кирпичную холодную стену. Закуривает с таким наслаждением, словно это самая ценная награда за хорошо проделанную работу. — Только не напивайся сегодня сильно, — Джин становится рядом. — Не напиваться точно так же, как и ты не напился в прошлые выходные? А ты мне кинул настоящий вызов, только обещай дотащить меня до дома, — Чимин улыбается и кивает каждый раз, когда мимо проходят знакомые в поисках своей компании. Чимин поглядывает на тех, кто стоит в одиночестве. Ему бы очень не хотелось стоять здесь снова одному. Чимину совсем не нравилось одиночество, не нравилось гулять одному, смотреть фильмы одному и просто находиться в одиночестве тоже не нравилось. И он всеми возможными способами избегал его. Часто вливался в малознакомые компании, посещая сомнительные места, оставаясь на ночь не в своей квартире. В какой-то момент он даже испугался, что бесполезно проводит время, растрачивая молодость и трахаясь с кем попало. Потом стало смешно. Обычно он не запоминал даже имена своих любовников после очередной ночи вне дома, и его имя тоже забывали слишком быстро. Кормили завтраком и выставляли за дверь. После чего Чимин еще несколько часов бродил по городу, заходил в кафе и на последние сеансы в кинотеатрах. Долго стоял перед домом и только тогда, когда сама луна кричала о том, что пора возвращаться домой, он поднимался по лестнице в свою квартиру. Еще долго размышлял над тем, куда бы сходить завтра, кого позвать в бар, с кем ходить на выставку малоизвестного художника, хотя выставками он никогда и не увлекался. Только с мамой изредко ходил в музеи. К себе домой Чимин никогда никого не таскал. Лишь однажды. Парень, который приглянулся ему в тот вечер, опаздывал в общежитие, и Чимину пришлось пригласить его к себе. С восходом солнца Пак вытолкнул его за дверь и поклялся себе, что больше никто не придет к нему домой. Потому что его кровать только его. На стул-тире-шкаф может только он кидать свои вещи. И беспорядок в комнате — только его беспорядок. — Встретимся возле бара в восемь? — Джин докуривает первым и выбрасывает окурок в мусорное ведро. Чимин сворачивает на противоположную тропу от той, которая ведёт в школу. — У нас сегодня уборка классов и подготовка к выпускным экзаменам, забыл? — Джин усмехается и засовывает руки в карманы школьных брюк, таким образом пытается согреться, ветер сегодня холодный и пробирает до костей, считает каждую. — Джин-а, я слишком ленивый для того, чтобы остаться. Мне бы набрать минимальный балл на школьных экзаменах, а в университет и вовсе не планирую поступать, в отличие от тебя. Джин слегка хмурится, когда Чимин упоминает университет. Джину, в отличие от Пака, действительно нравилось учиться, он-то и сил особо никаких не прикладывал, всё получалось само собой, стоило лишь раз глянуть в учебник. И в дальнейшем он, конечно, хотел поступить в университет. Чимин всегда насмехался над стремлением друга учиться, считал, что это бесполезная трата времени. Для Чимина открыть учебник — уже большая и непосильная задача. Он совершенно не заинтересован в учебе. — До встречи, — он поднимает руку, прощается и выходит со школьного двора. У Чимина не было никакой грустной истории о несчастном детстве, не было истории о несчастной любви с разбитым сердцем. Ничего подобного. Он просто так проживал эту жизнь, не пытаясь найти скрытый смысл. Мама уехала в Америку год назад. Она обещала затолкать Чимина в рюкзак, если он откажется от поездки. Он отказался. В рюкзак его никто не запихнул. Вместо этого он пообещал маме, что его оценки улучшатся, а позже он сам сможет оплачивать квартиру. Оценки не улучшились. Обещаний не выполнил. В первый раз, когда это произошло, на глаза навернулись предательские слезы, и Чимин быстро вылетел из чужой квартиры, на ходу натягивая тонкую куртку, которая ни черта и не грела мокрой поздней осенью, когда вокруг глубокие лужи и горы почти разложившейся листвы. Оказалось, что это очень неприятно, когда семнадцатилетнему Чимину предложили деньги за секс. Во второй раз он только с укором взглянул на человека, который находился напротив в одной лишь футболке, Чимин крикнул: «Пошел нахуй, этот секс был настолько ужасен, что я даже не могу взять за него деньги.» В этот раз не было так обидно. Но гордость подростка была задета. В следующий раз он с ухмылкой посмотрел на деньги и спрятал в карман куртки безо всякого сожаления. Временами он чувствовал себя тревожно, но, впрочем, это не сильно его волновало. Чимин встречает друзей возле бара, не пытаясь влезть в их устоявшийся диалог. Так и не уловив суть их беседы, он первый проскакивает в бар, сунув в руки охранника поддельные документы. На него сразу же обрушивается громкая музыка, по глазам бьет яркий свет, со всех сторон окружен людьми, и Чимину это нравится, он улыбается и проталкивается дальше к месту, подальше от танцпола, пытаясь выловить глазами своих друзей из общего потока людей. — Я тоже завалил этот тест, — рядом с Чимином опускается Юнги и вырывает из рук рюмку с соджу и тут же её опустошает, и сразу же тянется к бутылке, стоящей дальше. Джин садится напротив и открывает бутылку пива. Юнги учится в параллельном классе, и он, как и Чимин, относится ко всему несерьёзно: так же прогуливает занятия, а потом выслушивает нотации о том, что ему никуда не удастся поступить с таким средним баллом. Он так же остается после уроков, отбывая мучительно долгое наказание, так же курит в туалете во время уроков, когда на учебу больше не остается сил, одним звонком приглашает к себе Джина и Чимина. Обычный подросток в свои неполные восемнадцать. — Понятия не имею, как мы сдадим этот экзамен, но был на геометрии два раза, — Юнги благодарно кивает официантке, которая передает ему ещё несколько бутылок с алкоголем. — Подумаешь об этом, когда придет время, — Чимину с трудом удается перекричать музыку. Горло обжигает, но в меру, в последствии предоставляя удовольствие. После второй бутылки алкоголь начинает дурманить разум. — Вы, ребята, не уделяете должного внимания учёбе, — Джин облокачивается на спинку дивана, пьёт свое пиво и отрицательно мотает головой, когда Юнги предлагает выпить соджу. Слишком беспечные. Несерьезные. Не понимающие геометрию. Сначала Чимин думает, что ему показалось, но потом он замечает и понимает, что в его сторону с частой периодичностью поглядывает парень. Смотрит, потом не смотрит, а потом снова смотрит. И с каждым разом взгляд останавливается на парнишке на одну с половиной секунды больше. Все же Чимину не нравится, когда на него так долго смотрят. И он понятия не имеет, как ему в итоге удалось встать и как удается стоять на ногах, потому что вокруг всё кружится или кружится он, совсем непонятно. Ему бы дойти до барной стойки. Но голова кружится сильнее, и Чимин окончательно теряется, жалеет, что встал со своего места. Сейчас хочется ощутить стул под своей задницей, и закрыть глаза. Как же хочется закрыть глаза. Наверное, не стоило пить соджу на голодный желудок. И здесь встречается красный костюм, с которого все и началось. — Нет, нет, нет, — кричит кто-то прямо над Чимином. Но, как оказалось, кричит он недостаточно громко для того, чтобы быть услышанным. До нужной цели Чимин так и не доходит. Вместо этого он постыдно поднимает голову и вытирает грязный рот рукавом черной толстовки, а другой рукой упирается в плечо высокого парня, чуть наклонившись. Пытается отдышаться. Чимину не стыдно. Только неловко улыбается и отходит чуть дальше, все еще пытаясь устоять на ногах. Его стошнило на незнакомого парня в красном, дурацком костюме. Две пуговицы на пиджаке и широкие штаны. — Твою же мать, — незнакомец снимает очки и зачесывает ими волосы. Чимин понять не может, кто приходит в клуб в красном, мать его, официальном костюме. — Простите нас, — перед Чимином выпрыгивает Джин и несколько раз кланяется перед парнем неоправданно долго, — Школьники, отмечаем сдачу теста. Складывает руки и еще раз простит прощение, не получая в ответ ничего, кроме молчания и понимающих коротких кивков. Джин толкает пьяного Чимина в сторону их стола, но тот не идёт. — Джин-а, я не смогу дойти до нашего места, вокруг все кружится, и ты кружишься, — его взгляд окосел от такого количества алкоголя, которое он закинул в себя за пару часов. Чимин кладет руки на плечи Джина и виснет на нём, ноги совсем не держат. — Я же просил тебя не напиваться, — в таком неловко-странном положении Джин идет в сторону барной стойке и усаживает Чимина на свободный высокий стул, и сам садится рядом. Несколько раз оборачивается в сторону парня, но он уже ушёл. Джин всегда страдает из-за своего друга. Чимин только опускает голову на плечо старшего и бормочет что-то совсем бессвязное. Хосок, тот самый парень в красном костюме, опирается на грязную раковину и устало рассматривает свое отражение в зеркале. Последние недели беспросветной работы в больнице окончательно его опустошили. Но сам он этого не признает, снова и снова выпрашивает ночные смены, а с утра вновь заправляется дешёвым кофе из автоматов, который, на самом деле, ни черта не помогает. Красный пиджак от нового костюма летит в мусорное ведро, потому что на него только что наблевал какой-то школьник. — Чёрт бы тебя побрал, — Хосок снимает круглые очки и устало потирает переносицу, идея сходить в бар после работы не оказалось хорошей по нескольким причинам, и сейчас очень хочется оказаться дома. Дверь приоткрывается. В дверном проеме торчит парень, он почти не стоит на ногах, без конца поправляет волосы, которые снова и снова спадают на глаза, и в конце концов он оставляет эту затею. Хосок спиной опирается на раковину и двумя пальцами указывает на парня. — Еще раз наблюешь на меня, я наблюю в ответ. Хосок бы точно это не сделал, потому что за многолетнюю врачебную практику удалось многое повидать, когда несколько раз в день приходилось менять медицинский халат. Но сейчас причина его рвотного рефлекса — это огромное количество алкоголя организме, и ошибка номер один — понизить градус. — Я и не планировал, — Чимин отталкивается от двери, — Мне нужно в туалет. Хосок рукой указывает вперед, говорит, что все кабинки свободны. Он наблюдает за пьяным Чимином, который будто в темноте пытается найти путь. Он выставляет руки вперед и делает маленькие шажки, сперва ищет почву одной ногой, и следом подтягивает вторую. — Парень, да ты точно в говно. Хосок подходит к нему и помогает отыскать ручку двери, это не кажется таким трудным, но не для Чимина, младший благодарно кивает и закрывает за собой дверь, но забывает повернуть замок, и дверь снова открывается, но он этого уже не замечает. Не замечает, потому что все адски плывет и кружится, поэтому от безысходности он садится на грязный пол и вытягивает руки на унитазе. — Тебя срочно нужно вернуть друзьям, я помогу подняться, — Хосок подхватывает Чимина под руки и тянет на себя. — Ты перебрал. Они выходят в коридор, под ногами путаются люди и не дают продвигаться вперед, и тяжелое обвисшее тело не улучшает ситуацию. Кажется, Хосок еще помнит, как выглядел друг этого парня — темноволосый, в голубой рубашке с дурацкими снеговиками повсюду. Но сейчас найти его почти невозможно. И они выходят на улицу, где людей гораздо меньше, а свежего воздуха — больше. Хосок предлагает безмолвному Чимину сигарету, а в ответ не получает ничего, кроме тишины. Закуривает только Хосок, отрезвляясь периодическими порывами ветра и изредка возвращая Чимина к стене, потому что он так и норовит упасть на землю. Хосок думает, что вполне разумно оставить его здесь, пусть Пак дождется своих друзей и возвратится домой. Он не кажется таким уж маленьким, чтобы не быть в состоянии позаботиться о себе. — Доберись до дома в целости, — Хосок делает последнюю затяжку и отбрасывает сигарету на землю, она тлеет еще пару секунд и гаснет. Он подходит к проезжей части и рукой останавливает такси. — Мне нужно…. — Чон не договаривает, его взгляд цепляется за парня, потому что сейчас он уж не один, рядом появляются еще несколько человек, парни в приоритете, придерживают его с двух сторон. Чимин соглашается пойти с ними. Чимин облизывает губы, глаза безумным огнем загораются. Он безвольно идет за парнями, которые почти тащат его на себе. Рука второго опускается ниже пояса Пака, поглаживает его в области ширинки. — Подождите, пожалуйста, минуту, я кое-что забыл, — Хосок больше не хочет быть невольным зрителем. Он выходит из такси. Забыл какого-то парня, черт возьми. Он подбегает к компании и рывком тянет Чимина на себя, вырывает его из похотливых рук, Чимин прижимается к его груди. — Дорогой, я так долго тебя искал, простите ребята, — он их руками от себя отталкивает и наигранно улыбается. Пожимает плечами и ведет Чимина к машине, сажает на первое сидение, чтобы не так сильно укачивало, а сам садится позади и называет адрес. — Совсем с ума сошел, — Хосок откидывается на сидение. Сумасшедшим Хосок себя никогда не считал. Но с этого дня он стал сумасшедшим, так было написано во всех медицинских картах. Чимин без конца что-то бормочет и норовит дотронуться до водителя, а Хосоку приходилось извиняться неловкой улыбкой. И уже безумно хочется вытолкнуть его из машины, пусть катится к черту. Хосок понимает: этот парень — настоящий похотливый засранец, как только они оказываются в квартире, как только переступают порог и делают шаг в темный коридор, то руки Чимина тянутся к Хосоку. А старший в это время пытается стянуть потёртые кроссовки со школьника. Рука Чимина опускается ниже. Хосок его руку убирает. — Я тебе не нравлюсь? — он надул губы и свёл брови, показывая пик своего недовольства. — Держи свои похотливые ручки при себе. Когда Хосок снимает куртку с себя, Чимин внезапно падает на колени и тянется к ремню, который был туго затянут, чтобы брюки не спадали, и поспешно начинает расстегивать, пока старший находится в минутном оцепенении. — Хён, в таком случае, что мне делать с моими губами, — Чимин поднимает глаза на Чона и не спешит отводить взгляд, дожидаясь от него положительного ответа. Но Хосок резко поднимает его за руку, отчего младший недовольно шипит, ведет его в комнату и бросает на широкую кровать. Чимин отползает дальше и поднимается на локтях. — Тебе нравится грубее? — он облизывает вишневые губы. — Ложись спать, мне твой секс нахуй не сдался. Хосок выключает свет. Чимин мгновенно засыпает. В доме вновь становится тихо. Чон поднимает куртки, расставляет обувь в прихожей и отправляется на диван в гостиной. Ему было привычно спать здесь. Ещё неубранные бутылки и пустые коробки от еды стояли на столе рядом, убирать их сейчас совсем не хотелось. Хосоку тридцать. И, кажется, что жизнь проходит мимо. Порой и вовсе казалось, что жизнь уже закончилась и оставила после себя горькое, неприятное послевкусие. Оглядываясь на свою жизнь сейчас, Хосок только пожимает плечами. Глупое ощущение, что уже прожито так много, а впереди ничего не ожидает, кроме нескончаемой тишины глубоко внутри, которая прячет себя от других, но которую Чон ощущает много лет подряд. Хосоку тридцать. И он устал. Просыпается от шума, который, кажется, раздаётся прямо над его ухом. И понимает, что кухню прямо сейчас варварски обворовывают. Натягивает тяжёлое одеяло на голову и выдвигается в сторону кухни, которая в нескольких метрах от его спального места. Перед ним стоит парень лишь в одной белой длинной футболке, переходящий от холодильника к кухонным шкафам туда и обратно, и так бесконечное количество раз, каждый раз Чимину удается отыскать в холодильнике что-то новое. — Обычно меня вкусно кормят после секса. Постоянно говорят, что я тощий, это так бесит, — Чимин поворачивается к Хосоку с лопаткой в руках. — Так они проявляют заботу, только о какой заботе может идти речь, если пару часов назад они трахали меня в соседней комнате. Хосок удивленно смотрит на младшего, потирает шею и чувствует себя неловко на собственной кухне. Не знает, можно ли ему сесть или лучше остаться на месте. — Но ты какое-то странное исключение, поэтому я сам приготовил нам завтрак, — Чимин ставит на стол две кружки чая и омлет, который вовсе-то и не похож на омлет, и сам усаживается напротив парня. Хосок даже удивляется, что в его холодильнике были продуктовые запасы. Он тоже усаживается. — Я тебя не трахал, — бурчит Хосок, засовывая в себя большой кусок омлета. Кусочки так и норовят вылезти наружу, поэтому он запихивает их пальцами назад. — Тогда я тебя трахал? — Чимин доедает первым и отталкивает от себя тарелку, облизывая жирные от еды губы. Притягивает под себя ноги и пьет горячий чай с характерным хлюпающим звуком. Хосока от сегодняшнего утра передёргивает: когда он заглянул в комнату, кровать была в ужасном беспорядке, коридор в разбросанных вещах, хотя ночью он все убрал, и на кухне множество грязной посуды. И парень перед ним абсолютный хаос с беспорядком на голове и одной футболке, которая не выглядит уж очень чистой. Хосок беспорядок просто терпеть не может. — Никто никого не трахал. — Странно, — задумчиво оглядывает Хосока. — Можно я здесь покурю? Хосок вздрагивает, как только представляет пепел на столе, который ещё может и на пол упасть. — Разве ты не опаздываешь в школу? — Чон отодвигает тарелку и принимается за чай, но сразу отставляет кружку назад, потому что в нём сахара больше, чем воды. Хосок пьёт чай без сахара. — Сегодня суббота, дополнительные занятия для неудачников, — Чимин уходит в комнату и натягивает на себя джинсы, распихивает выпавшие вещи по карманам. Чимин усмехается, потому что представляет, как Джин сидит в школе и кропотливо работает на занятиях. Кажется, сами учителя ненавидели работать в субботу. Никому не нравится работать в выходные. — Я, например, ни разу не прогулял школу, — Хосок выставляет всю посуду в раковину, но решает помыть чуть позже. — Зануда, школа бесполезна. Чимин засовывает ноги в рваные кроссовки, отправляет воздушный поцелуй Чону и выходит из квартиры не попрощавшись. Хосок, укутанный в одеяло, наблюдает за Чимином и подпрыгивает, когда дверь квартиры громко захлопывается. — Даже спасибо не сказал. В квартире тихо и спокойно, только беспорядок напоминает о ночном и немного утреннем госте. Хосок зевает и прогоняет мысли о странном парне. До смены ещё несколько часов, поэтому Чон решает поспать еще немного, но уже в своей кровати. Хосок знакомиться с Чимином. И с этого дня начинает считать себя сумасшедшим.