постпанк играет в розовых наушниках

В столовой по-обычному слишком шумно: школьники с подносами в руках блуждают в поисках своих друзей, ищут тех, с кем можно разделить обед и посплетничать в очередной раз, отдыхая после утомительных и скучных уроков. Чимин недоверчиво разглядывает свой ужасно невкусный обед, его даже невкусным назвать нельзя, потому что вкуса и вовсе никакого не ощущается. С пустым животом дотянуть до последнего урока практически невозможно, поэтому он запихивает в себя очередную ложку риса. Он ощущает сильное давление в плечах, Джин почти всем телом повис на нем, разбалтывая ногами, но Пак грубо скидывает руки друга, и тот усаживается рядом, потягивая лимонную газировку через металлическую трубочку. — Попал под влияние речей Тэхена об экологии? — Чимин пальцем указывает на трубочку. — Ты знал, что тысячи животных страдают от пластика каждый день, пока люди живут в свое удовольствие, не заботясь ни о чем, кроме себя самих? А это, — Джин поднимает банку газировки с болтающейся в ней трубочкой. — Отличная альтернатива одноразовым вещам. — Хочешь? — Пак указывает на поднос с едой, но Джин отрицательно мотает головой, отказываясь от предложения пообедать. Чимин прекращает бессмысленно перемешивать еду, брезгливо отодвигает поднос в сторону. — Думал, с тобой опять что-то случилось, ты не брал телефон все выходные, — Джин раскачивается на стуле, наклоняется к трубочке, чтобы сделать еще один глоток, но газировка внезапно оказывается в руках Чимина. Трубочку он отбрасывает в сторону. — Как видишь, не умер, — Чимин оставляет газировку и встает из-за стола. — Пока еще жив. — Опять ночевал вне дома? — Джин спешит за ним, потому что его одноклассник слишком быстро направляется к выходу, по пути здоровается с друзьями и знакомыми, бросает в их сторону пару слов и двигается дальше. — В тот вечер ко мне подошли два парня, а я был настолько пьян, что был готов пойти с ними. — Чимин без конца поправляет лямку черного потертого рюкзака и усмехается над тем, как Джин останавливается перед каждой ступенькой, с негодованием смотрит на нее, прежде чем сделать еще шаг. Он кулаком бьет себя в грудь, потому что легкие подводят. — А вы с Юнги настоящие скоты, просто взяли и бросили меня одного. Чимин резко тормозит и поворачивается к другу, и Джин врезается в его грудь, кажется, даже не думает отлипать. Руки безвольно висят с обеих сторон собственного тела. Но Пак отталкивает друга от себя. — Ну, прости, Чимини-и, — Джин придерживает для него входную дверь, и дальше они спускаются по длинной лестнице. — Стоп, ты с ними переспал? Джин рукой упирается в грудь Чимина, удерживая его на месте, заглядывает в глаза, щуря собственные, пытаясь в друге хоть что разглядеть, понять его чувства, но тот не пробиваем: стоит ровно и глаз даже не отводит. — Боже, конечно же нет, — Чимин обходит Джина и походкой свободного человека идет вдоль аллеи. — Меня от них оттянул какой-то парень в красном чопорном костюме. — Ты его поблагодарил? — волнение в голосе Джина испаряется, на смену приходит былое спокойствие. На смену сутулости в плечах приходит легкая непринужденность. — Едва могу вспомнить его имя. Друзья останавливаются посреди дороги, дальше пройти не могут — их путь перекрыт толпой школьников, они увлеченно рассматривают что-то в центре и размахивают яркими флажками. Джин первый отвлекается на хриплый голос позади, он поворачивается в сторону говорящего. Чимин оборачивается следом — прямо перед ними мальчишка со вьющимися кудрями, которые прикрывают берет с прикрепленным сбоку васильком. На нем зеленый жилет, рукава белоснежной рубашки развеваются на ветру, как и широкие белые брюки. Он без конца поправляет длинный ремень сумки, которая достает до самого колена. Парнишка в руках перебирает разноцветные листовки и таких же цветов флажки. Один из них он протягивает Джину и Чимину, которые уставились на него, словно прилипли к его легкому образу мальчика-весны. — Вместе мы сможем позаботиться о нашей лгбт-молодежи — сейчас она ущемлена по всему миру и нуждается в нашей поддержке. Перейдите по ссылке, которая указана на этой листовке и подпишите петицию, — он пихает листовки в руки оторопевших школьников. Несколько ребят с такими же флажками разгуливают среди школьников и каждому вручают листовки с улыбкой на губах. Их лица смешно разрисованы маленькими радугами и важными словами. У Тэхена на щеке нарисована маленькая радуга. — Тэхен, дорогой, — Чимин сжимает плечо парня, — Отстань, я уже устал подписывать твои петиции, раздавать листовки и защищать памятники. Он сминает бумагу и бросает прямо тропинку. Звонок, раздающийся в школе, привлекает внимание всех школьников, они разочарованно вздыхают и медленно начинают расходиться. Вообще-то друзья вышли, чтобы в очередной раз покурить, но внеплановый школьный митинг лишил их такой возможности, теперь снова нужно возвращаться в класс. Джин кивает Тэхену, прощается с ним с каким-то неведомым для самого себя сожалением и догоняет Чимина. Но Тэхен от них не отстает, подбегает к ним, смешно пинает школьную сумку, потому что лямка слишком длинная. Он вклинивается между парнями, придерживает берет, чтобы тот не свалился во время бега. — Чимин-хен, мы должны говорить о важных вещах, должны защищать тех, кто слабее нас самих, — Тэхен останавливается, встает перед ними и выставляет руки вперед, перекрывая дорогу одноклассникам. — Подростки и молодежь не могут в полной мере за себя постоять — им постоянно хочется влезать в драку, отстаивая свои права. Мы также должны проводить лекции о сексуальном образовании среди подростков. Потому что, как выяснилось, не все в полной мере владеют нужной информацией. Тэхен переводит дыхание. — Тебя это так сильно заботит, потому что ты гей? — Чимин улыбается и сдвигает одноклассника в сторону, освобождая себе дорогу. Но Тэхен их снова догоняет, снова выпрыгивает вперед. — Нет же, так важно быть услышанным и понятым, многие ведь живут в тени, — теребит замок сумки, — Я сам все это прошел и теперь хочу помогать другим. Ну так что, подпишите петицию на нашем сайте? — Я подпишу, — Джин делает шаг навстречу Тэхену и поправляет его берет. Тэхен наблюдает за Джином и благодарно улыбается, его улыбка становится шире, хотя, казалось бы, куда еще шире. — Послушай, не все готовы просить о помощи, некоторым нравится жить в тени, в этом они себя находят, — Чимин закатывает глаза и складывает руки на груди. — Подпишешь? — Тэхен протягивает измятый лист, одна из тех листовок, которые он печатал до самого утра, Чимину. — Разумеется, подпишу, Тэхен. Он радостно хлопает в ладоши и мчится к своим друзьям, спускается по лестнице, пропускает одну или две ступеньки. Но на последней снова оборачивается к парням. — Не забудьте, на следующей неделе мы должны сделать школьный проект, — он машет рукой. Возвращаться в класс ему совсем не хочется, впереди так много всего. И школа в эти планы совсем не вписывается. — Он чудной, — Джин придерживает дверь для Чимина и пропускает его вперед, чтобы еще несколько секунд понаблюдать за удаляющимся парнем в зеленой жилетке. Губы трогает едва ощутимая улыбка. — Если кто-то из администрации увидит это гейское собрание, то тайное общество расформируется, а его участники будут привлечены к ответственности, вплоть до отстранения от занятий. — С каких это пор тебя волнуют такие вещи? — Джин прячет своей смех в кулаке, уклоняется от Чимина, который уже замахнулся на него рюкзаком. — Тебя все еще не отчислили, помнишь? — Как-нибудь до выпускных экзаменов я дотяну. — Наша школа не является такой уж деспотичной и к подобным проектам относится вполне лояльно. К тому же Тэхен очень храбрый, в первую очередь он будет бороться за права человека и мир во всем мире, — Джин первый проходит в класс и извиняется перед учителем низким поклоном, проскальзывая к своему месту. Чимин вальяжно проходит следом, бросает кроткое «извините». — Чем будешь заниматься вечером? — Джин наклоняется к другу. — Тем, что умею лучше всего, — Чимин набирает сообщение, пальцы легко перескакивают по клавиатуре. Сам он широко улыбается. По стене разгуливают солнечные лучи, они пробираются сквозь неплотные шторы и лениво тянутся к волосам Чимина, он разгуливает по крошечной в гостиной, в которой вполне умещается скука Чимина. Всеми силами он отталкивает ее, но она назойливая, и от парня отставать не собирается. Потому что дружить с ней никто не хочет, все бегают по делам, а Чимину как раз нечем заняться. Книги не читаются, аниме не смотрится и на диване тоже не лежится. Пак заводит руки за спину, пытается словить скуку, но она тут же отпрыгивает и перескакивает на диван, присоединяясь к солнечным лучам. А потом ей становится неинтересно даже с Чимином, поэтому она прыгает под диван и прячется там до тех пор, пока ее снова не позовут. Сообщение на телефон приходит ровно в тот момент, когда скука бесформенным прозрачным облаком исчезает под диваном. Пак улыбается, закидывает руки за голову и закусывает нижнюю губу, которая и без того искусана в кровь — маленькие ранки не успевают заживать, как Чимин снова кусает пухлые губы. Редко кому-то удается заинтересовать Чимина, и редко ему удается за кого-то зацепиться. Но этот парень, с которым они ужинали на прошлой неделе, действительно умеет произвести впечатление. Никаких заурядных шуток и глупых разговоров. Казалось, вечер был до банального обычным, но, возможно, эта обыденность и привлекла внимание Чимина. В обычном и простом ему удалось увидеть что-то забавное. Паку кажется, что поговорить со звездами снова было бы куда веселее, но прогуляться по городу с Тэёном это не так уж и плохо. Чимин перестает плевать в потолок и вытаскивает вещи из шкафа. Приглашение на ужин он принимает. Может, Тэён умеет говорить со звездами и научит Чимина тому же. Но, кажется, этот парень не из тех, кто будет обращать внимание на приветствие ночного неба или наслаждаться прикосновением ветра. Он вполне обычный, и Чимин собирается на встречу с Тэёном. Потому что быть обычным среди необычных означает, что ты необычный. Чимин, стоя у большого зеркала, внимательно себя рассматривает, не пытается найти какие-то недостатки, а просто наслаждается собой. Комната уже погрузилась в вечерний полумрак, но свет уличных фонарей не проникал в окна на последних этажах. Все было великолепно, потому что образ Чимина никак нельзя испортить, и в любом случае он останется в выигрыше даже с немытой головой и в помятой серой футболке. Парень оттягивает длинные рукава пиджака и улыбается самому себе. Вылетает на улицу и ветер неожиданно нападает, лохматит волосы, укладке, над которой Чимин так долго старался, мгновенно приходит конец. Перед домом уже стоит машина, и Пак понятия не имеет, что за марка. На машину всем телом опирается рыжеволосый парень и затягивается сигаретным дымом, рассматривая черный ботинки, носы которых испачкались в лужах неблагополучных, грязных улиц. Пак приветствует его коротким «привет» и целует в губы, на них вкус крепких сигарет. Всматривается в парня, словно считает каждую веснушку на его лице, и запускает руку в огненные волосы. — Тебе ромашки в волосах не хватает, и будешь мальчиком с обложки «Vogue», — Чимин у него сигарету из рук вырывает и также облокачивается на машину, наслаждается первой затяжкой. Потому что в вечерней суматохе некогда было покурить. — Только с тобой на пару, — рыжеволосый паренек усмехается и поджигает новую сигарету. — Тогда это будет самый продаваемый выпуск за все время существования журнала. В лунном свете кольца Чимина ярко блестят, камни переливаются на свету. Ногти накрашены черным. Тэен первый откидывает сигарету и садится за водительское сидение, ждет, пока Чимин присоединится к нему, и кладет одну руку на худощавое колено, другую держит на руле. Пак внимательно его осматривает и подмечает, что его спутник выглядит действительно хорошо. Сегодня Чимин не осведомлен, куда они направляются, и его попутчик не спешит раскрывать все тайны сегодняшнего вечера. В машине играет альтернативный рок, за окном пахнет свободой и молодостью, и Чимин этим сполна наслаждается. Взглядом хватает каждую звезду на небе, держится за ручку двери упивается моментом. Он пахнет невидимой ромашкой в волосах и лесными шишками, о которые без конца спотыкаешься. Музыку перебивает звук гравия, по которому пробирается машина, проезжает по песчаной дороге с глубокими лужами. Городские улицы сменяются одним лесным пейзажем, где кроме голых деревьев и вовсе ничего не возможно разглядеть. Чимин поворачивается к Тэену, но его взгляд абсолютно сосредоточен на дороге. Впереди бесконечная трасса, но машина поворачивает на следующем перекрестке. Если не прислушиваться, музыки почти не слышно. Машина останавливается через час в лесной местности. Чимин это место хорошо знает. Чуть дальше стоит старая, недостроенная школа — здесь он часто зависал со старыми друзьями, покуривая травку, мешая ее с бесконечным количеством алкоголя. Чимин на Тэена даже не смотрит и выходит из машины, громко хлопая дверью. Вокруг, кроме деревьев и старого здания ничего нет. Пак пинает мокрые ветки, они хрустят у него под ногами, носком ковыряет камни и усмехается собственной глупости. Следом выходит Тэен, зачесывает челку назад. Он уже успел накинуть теплую длинную куртку, Пак остается в тонком пиджаке, ежится от холода, повыше натягивая черный гольф. Он поворачивается к своему спутнику, на его лице не единой эмоции — лишь сплошное безразличие. Тэен поднимает руку вверх, как бы призывает к себе приближающихся людей. — Понимаю, что у нас здесь не свидание, так? — Чимин руки в карманы засовывает, лисой поглядывает на предателя. Еще немного, и он нападет, изобьет до смерти, но слова бьют гораздо сильнее, и он остается на месте. — Чимин, ты же обычная шлюха, о каком свидании может идти речь? — словами незажившие раны ковыряет, и на Чимина даже не смотрит. По всем существующим канонам к ним выдвигается небольшая компания, которую возглавляет брюнет, подол длинного плаща тянет за собой легкие шишки, а он спешит поскорее оказаться рядом с Чимином. Ему не страшно и страшно одновременно. Скорее Чимину интересно. Ему всегда было интересно, к чему же в итоге может прийти Чонгук. В какой момент он переступит порог своей жестокости и свихнется окончательно. Таких порогов было много, но почему-то он все еще не сошел с ума. А может и сошел, просто Чимин не замечает, потому что чокнутый в равной степени. — Тэен, добрый вечер, — здоровается Чонгук и хлопает друга по плечу. — Чонгук, — Чимин отрывается от машины и кивает парню рядом, и поворачивается к парню с веснушками, — Надеюсь, тебе достаточно заплатили, чтобы притащить меня в это место. На секунду мне показалось, что ты мне даже симпатичен. Чимин его за рукава куртки к себе притягивает и к уху тянется, обжигая горячим дыханием. — Ну, а теперь катись-ка отсюда, не хочу, чтобы ты видел, как меня избивают. Тэен делает шаг назад, садится в машину, и через минуту о нем уже все забывают. Чонгук ведет рукой вперед, указывая на то, что Чимин может пройти первым, но он отказывается и идет позади всех, защищая лицо от веток, которые бьют еще больнее по мокрому от дождя лицу. Чонгук проходит через арку здания и первым оказывается внутри, прячется от дождя. Здесь кроме кирпичных стен и деревянных досок ничего нет. — Плащ у тебя грязный, Чонгук, — указывает школьник. — Ты видел, где мы находимся? Разумеется, он будет грязным. — Верно подмечено! — соглашается Чимин. — Но я очень прошу, давай поскорее закончим этот маскарад, несколько ударов по ребрам, разбитая губа и кровоточащая скула, — Пак крутит пальцем в воздухе и загибает один за другим, балансирует на одной ноге, всем видом показывает свою безмятежность. — Хотелось бы успеть на последний автобус. Чонгук смеется звонко и над чем-то задумывается. Он жестом выгоняет друзей, которые все еще стоят в проходе. — Мой милый друг, мы снова встретились, — Чонгук достает из кармана свою жуткую улыбку, натягивает ее на лицо. — Друзья? Кажется слово «друг» не совсем подходит к тому, что прямо сейчас ты собираешься меня избить. В школу совсем не ходишь, не помню, когда видел тебя в последний раз, — Чимин задумывается. — Хотя, нет, помню, в тот раз мои ребра болели особенно сильно. Чонгук подходит к Чимину, который и шагу назад не сделал, только прежним гордым взглядом смотрит на парня и губы закусывает, языком по верхней губе ведет. — Как же ты меня, черт возьми, бесишь, — Пак сумел устоять после первого удара, который пришелся по ранее сломанному ребру, на втором он пошатнулся, рукавом пиджака чуть дотронулся до кровоточащей губы, на третьем Чимин опускается на колени, хватая ртом воздух. Все по обычному сценарию. Чонгук себе не изменяет. История Чонгука простая, но ему она кажется интересной. Но будь она книгой, никто бы и не прикоснулся к ней. Он жуткий социопат, он ненавидит людей в целом. С трудом удается заводить друзей или не удается вовсе. Поэтому он жутко завидовал Чимину, который с легкостью ищет друзей, даже не прибегая к статьям из интерната, где только и советуют что нужно быть добрым, веселым и прочие глупые рекомендации с форумов. Первый друг появился в пятнадцать. Им оказался Чимин. Первый раз, когда Пак оказался в этой компании, это показалось довольно забавным, ведь они много смеялись и лишь курили травку, обсуждая всякий бред. Несколько раз они обедали в столовой, а потом бродили по городу целый день. Занимались всем тем, чем обычно и занимаются все друзья. И Чонгуку казалось, что он приобрел нового друга, нашел своего человека, с которым можно хорошо проводить время целыми днями. А для Чимина он был лишь мгновением, момент в жизни без особого значения и важности. И в тот момент, когда Пак понял, что ему больше не интересно зависать в кирпичном, полуразвалившемся здании с кучей ребят, который бредят новой дозой, он решил покинуть эту компанию. Безусловно, это ударило по Чонгуку, который уже успел привыкнуть к Чимину. Но Пак никогда и не говорил, что он прощается с Чоном, как с другом. Он лишь потерял интерес к наркотикам и этому месту. Но он не говорил другу «пока». Чонгука первый друг. А Чимин не имел права его задерживать. Чонгук, решив, что его бросили, с того момента возненавидел Чимина. Его бесило, что Пак так вальяжно разгуливает по школе, оценивая всех высокомерным взглядом. Но при этом имел хорошие отношения почти со всей школой. Когда его просили о помощи, он долго отнекивался, отказывался, но в итоге помогал, усердно работал с другими. Чонгук плохо справлялся с ролью автора своей истории, пропускал слова и не ставил точки. Поэтому история вышла дурной. Чонгук наклоняется над ним и несколько раз бьет по лицу, задевая нос, из которого не останавливающейся струей вытекает кровь, затекает в рот, окрашивая белоснежные губы в красный. Но Чимин только смеется, словно заражается чонгуковым безумством. Смеялся даже в тот момент, когда его ребра были пересчитаны массивными черными ботинками. Зато он понял, что все на месте. Только рука болит особенно сильно, боль странная, сильная, он руку к телу прижимает, эхо накатывает новой волной. Но в тот момент, когда Чонгук пальцами забирается в его волосы и рывком поднимает голову, заглядывая в глаза, Чимин перестает смеяться. Чон к нему ниже наклоняется и слизывает кровь с алых губ. — Я тебя просто ненавижу, — Чонгук улыбается. — Но ты до беспамятства прекрасен. — Поэтому меня и бьешь? — А я до беспамятства ужасен. Чонгук отпускает парня и отходит в сторону, словно любуясь своей жертвой, а Чимин отползает к кирпичной стене на четвереньках, сплевывая на землю кровавую слюну. Даже пытается подняться на дрожащих ногах, правая рука нещадно болит и опереться на нее совершенно невозможно. К тому же очередной удар в живот окончательно сбивает с ног. — Прекрасное в ужасном, ужасное в прекрасном. Стоит это только заметить, — Чонгук садиться на пол, упираясь носом в колени, — Не хочешь подружиться снова? — А на ярмарку цветов сводишь? — Свожу, — устало отвечает Чон. — Я шучу, идиот. Попытайся сперва не бить хотя бы бывших друзей. Чимин ускоряет шаг, когда выходит на протоптанную тропинку, ветки по-прежнему бьют по лицу, но удары в этот раз он принимает и руками лицо не защищает. Ощупывает карманы в поисках телефона, но не находит. Вспоминать, в какой момент телефон мог выпасть, сейчас не имеет смысла. Чимин проходит мимо автобусной остановки, потому что на последний автобус он точно опоздал. Выходит на проезжую часть, ближе жмется к деревьям, чтобы проезжающие машины его не заметили. Чимин сам в себе разочарован. Обнимает себя за плечи, тонкий пиджак совсем не греет поздней осенью. Переступая черту города, садится в автобус и выпрыгивает возле ближайшей больницы. Тяжелая дверь поддается не сразу. На посту его встречает дежурная медсестра. — Не могли бы Вы мне помочь? — Чимин стоит напротив, прижимает правую руку к себе, придерживает ее здоровой, и чуть жмурится от сильной боли. Она протягивает ему бланк, который необходимо заполнить. Заполняя нужные бумаги, Чимин замечает фотографию, угол которой перевязан черной лентой. Девушка на фотографии смеется, ее глаза сияют, она прикрывает ладонью один глаз, прячется от солнечных лучей. Медсестра ловит взгляд парня, который задержался на фотографии. Чимин возвращает бланк, и девушка что-то подписывает. — Енджу — жена нашего врача. Они работали вместе, но четыре года назад по пути на работу попали в жуткую автокатастрофу, она не выжила, — медсестра берет Чимина за руку и ведет его в смотровую, — Тогда он как сумасшедший влетел в больницу, Енджу находилась у него на руках, и все еще была жива. Девушка глубоко вздыхает и приоткрывает дверь, пропускает Чимина первым. Помогает снять пиджак. Она болтает слишком много, Чимин продолжает слушать. — Несколько часов он провел в операционной, тогда никому не удалось уснуть, потому что весь этаж был пропитан отчаянием доктора. Я без конца бегала за пакетами с кровью, потому что ее все никак не удавалось остановить. Спустя пять часов Енджу не стало, тогда мы подумали, что Хосок умер вместе с ней. Но он вышел из операционной и спрятался в своем кабинете, проплакав ровно сутки. Попрощался с ней спустя неделю. И с этого дня Хосок стал затворником, еще хуже, чем до встречи с Енджу. Медсестра гладит Чимина по мягким волосам, собирает с них весь мусор и широко улыбается. — Доктор подойдет через несколько минут, на заводе произошел обвал крыши, слишком много пострадавших. Дверь закрывается, и Чимин остается в холодном помещении один, несколько пустых кушеток находятся рядом, одна только лампа горит в конце комнаты желтым светом. Чимин думал, что привык к подножкам жизни, но сегодняшний вечер сбил его с толку. Плечи дрожат от внутреннего холода. Дверь снова открывается, и в кабинет проходит высокий парень в белом халате, поправляет круглые очки. Чимин понимает: они знакомы. Точно знакомы. — Жизнь школьника — одно сплошное приключение? — Хосок натягивает перчатки и подъезжает на стуле к Чимину, задирает рукав черного узкого гольфа, что заставляет школьника хмуриться от боли, он ощупывает руку и бормочет что-то невнятное, — Кость не сломана, но сильный ушиб есть, я выпишу мазь. — Ты это понял без рентгена? — Чимин приподнимает бровь. Он ложится на кушетку, чувствует, как хосоковы пальцы прощупывают каждое ребро, задерживаются на гематомах, которые уже успели проявиться. — Теперь жалеешь, что не переспал со мной той ночью? — Чимин указывает на свое тело и смеется до тех пор, пока боль в ребрах не прерывает его. — Я школьников не трахаю. — Кого вы тогда трахаете, — Чимин обращает внимание на бейдж с именем, — Чон Хосок? Чимин приближается к уху врача и томно вздыхает. — Пожалуйста, сиди смирно. — Она была красивой, — Чимин нарушает тишину, и морщится от боли, когда Хосок зашивает бровь, будто специально делает больно, сразу становится серьезным. Наблюдает за тем, как Хосок, высунув язык, аккуратно зашивает брови, и после обрезает нить. Хосок быстро справляется с работой, выходит из кабинета и направляется к автомату с кофе, по пути здороваясь с медсестрой. Чимин выбегает следом и становится за спиной врача. Чон ждет, пока автомат выдаст дешевый растворимый кофе, и Хосок сможет наконец взбодриться. — Хочешь поговорить об этом? — вместе садятся на металлические жесткие стулья возле стены. — Нет, — Хосок поправляет очки, делает первый обжигающий глоток и удовлетворенно вздыхает. — Ладно, я тоже не люблю говорить о своих проблемах. — У меня нет никаких проблем, — Хосок устало вздыхает, роется в глубоких карманах халата и достает шоколадный батончик. — Тогда и у меня их нет. — Можешь остаться здесь на ночь, я провожу тебя в палату, — надкусывает батончик. — Нет, не нужно, — Чимин встает, перекидывает на руку пиджак, — До свидания, Чон Хосок, и спасибо за помощь. Чон облокачивается на спинку сидения и, повернув голову к выходу, наблюдает за удаляющимся силуэтом парня, который, несмотря на боль по всему телу, вальяжно направляется к выходу. Чимин оборачивается и машет ему рукой, окончательно скрываясь из виду. Чимин — абсолютный хаос. Хосок беспорядок просто терпеть не может.