Adore life

      Как всегда пасмурный Лондон окутывал улицы густым туманом. Дороги были сырые и грязные после продолжительного ливня. Дождь — это уже привычное явление для жителей этого города, они и сами уже как хмурые тучи — серые, медленно плывущие по оживлённому проспекту, укутанные в мрачно-тёмные плащи.       Одно из этих угрюмых лиц пробиралось сквозь плотную толпу, быстрым шагом огибая людей, как будто отстраняясь от каждого идущего маггла. Поднявшись вверх по улице, парень свернул в ещё более тёмный переулок, как будто вымазанный сажей. Только сейчас он заметил, что его ботинки насквозь промокли и неприятно хлюпали. Чертыхнувшись, парень ускорил шаг. «Скорее бы домой», — в который раз пронеслось у него в голове. Эта мысль не давала молодому человеку покоя. Он шёл около пятнадцати минут, сырость пробирала до костей, и, наконец, он упёрся в стену. Обычный человек подумал бы, что это всего лишь тупик, но наш герой не был обычным. Парень приложил руку к стене и пробормотал что-то себе под нос. Стена будто поплыла и приняла форму прозрачного желе. Он, недолго думая, шагнул в непонятную субстанцию, и она тут же приняла свой прежний вид.       По ту сторону стены тоже тянулась улица, которая выглядела свободнее, чем предыдущая. На ней красовались вывески баров, борделей и других увеселительных заведений, но при этом она была так же скучна и мрачна, как и всё в этом городе. Уже смеркалось, зажигались огни, на пустынной улице просыпалась ночная порочная жизнь. Вместе с мраком на неё обрушивались толпы пьяниц, шлюх и другого сброда. Вот на лавке перед очередной забегаловкой лежит вроде бы опрятно одетый, но явно не трезвый волшебник, а из его кармана дрожащими от холода руками вытаскивает все деньги оборванец. Парень поморщился от вида нелицеприятного зрелища и, затянув шарф потуже, продолжил свой путь. Он прикрыл тяжёлые веки и погрузился в свои мысли, но вдруг его окликнули.       — Парнишка, развлечься не хочешь? — кокетливо поинтересовалась девушка. Её голос заметно хрипел, но она всё равно старалась вытянуть его на более высокие ноты, чтобы казаться привлекательной. Парень глянул на неё через плечо. Девушка была довольно красива. Единственное, что выдавало её нечистую породу и мозолило глаз нашему герою, это слегка заострённые эльфийские уши; они не были такими же большими, как у обычных эльфов, но выглядели всё равно странновато. Он смерил её презрительным взглядом и сквозь зубы процедил так, чтобы она услышала: «Грязнокровка». Девушка попыталась ответить ему на оскорбление, но парень её уже не слышал.       Сделав ещё пару шагов, он остановился перед полуразвалившимся крыльцом. Парень схватился за дверь, открыл её и зашёл внутрь, погружаясь в вязкую тьму. Практически сразу он попал на скрипящую лестницу, которая, казалось, могла развалиться в любой момент. Поднявшись на второй этаж, парень очутился в весьма длинном коридоре с плотно стоящими друг к другу чёрными, засаленными, пыльными дверьми. На этаже пахло отвратно: воздух был спёртый, так как окна в коридоре отсутствовали; чувствовался запах самокруток, дешевого алкоголя и плесени. Он продвинулся до конца хода и зашёл в свою квартиру. Как только он переступил её порог, то тут же почувствовал облегчение и вздохнул.       — Драко, ты уже вернулся? — к парню подскочила Нарцисса. Она принялась стягивать с него пальто.       — Да, работы сегодня было не так много, — Драко приобнял свою мать за худые плечи.       Квартира состояла только из одной комнаты, за исключением отдельного санузла. Она была очень мала для трёх человек. В одном её углу находился небольшой кухонный гарнитур, состоящий из пары столешниц, под которыми располагались ящики, а над ними висел один шкаф; вся мебель выглядела потрёпанной, дверцы скрипели и держались на «честном слове». Рядом стояли небольшой холодильник и ржавая плита. На маленьком столе лежала кружевная скатерть, сложенная в несколько раз, а под ним были две обшарпанные табуретки. Нарцисса металась от столика к гарнитуру, заваривая чай. Она носила чёрное платье с высоким воротом; его подол то и дело цеплялся за неровную поверхность мебели. В другом углу комнаты помещались ободранный старый диван и скрипящая раскладушка: один давно сломался и поэтому всегда находился в разложенном виде, а другую проела моль. На диване сидел Люциус, погружённый в чтение газеты. На нём был надет потёртый халат из велюра — халату пошёл уже не первый год, и он изрядно износился.       Драко сел на раскладушку и заглянул в единственное окно в комнате; оно не мылось, казалось, с самой постройки этого дома — грязь настолько въелась в стекло, что её уже невозможно было вывести.       — Ха! — воскликнул Люциус. — Они там совсем с ума посходили. Послушайте: «Магглорождённым волшебникам со следующего года гарантированно будут предоставляться бесплатные учебники»… Тратить министерскую казну на этих грязных выводков. О, Мерлин!       — Не волнуйся, всё образумится, — попыталась успокоить мужа Нарцисса, а после обратилась к Драко: — Сынок, чай будешь?       — Нет. Я устал, — скинув ботинки, Драко улёгся на раскладушку.       Нарцисса закончила хлопотать над чаем. Она поставила небольшой фарфоровый чайничек на стол и больно обожглась об него. За несколько лет жизни без магии она так и не привыкла к обычной маггловской рутине. После Второй Магической войны семья Малфоев лишилась всего: своего богатства, поместья, статуса и даже палочек. Единственное, что осталось у них от прошлой зажиточной жизни, это фамильный фарфоровый сервиз, доставшийся Нарциссе от матери; белоснежная скатерть, которая когда-то украшала стол на элитных приёмах в поместье Малфоев, и чёрная лаковая трость с набалдашником из чистого серебра, которая когда-то хранила палочку Люциуса.       — Как там ещё один день на побегушках у магглов? — с заметным сарказмом в голосе, как бы невзначай, спросил Малфой-старший.       — Я не на магглов работаю.       — Но ты работаешь на людей, их боготворящих.       — И? Я хотя бы работаю, а не газетки читаю, — огрызнулся Драко.       — Зато я не унижаюсь и всё ещё помню о своих корнях, — парировал Люциус. Мужчина выходил из себя: крылья его носа стали раздуваться, а глаза недобро поблёскивать.       — Если бы я всё ещё помнил о своих корнях, то мы бы давно умерли с голода, — выкрикнул Драко, не желая мириться с отцом.       Люциус не сдержался: он с силой швырнул газету в сторону Драко и сорвался на крик:       — Да подавись ты своими грошами! Позор семьи!       Драко подорвался с места, быстро обулся, схватил ещё сырое пальто и вышел, с грохотом захлопнув дверь.       Нарцисса фыркнула и с упрёком глянула на мужа. Тот лишь хмыкнул, подобрал газету и снова уткнулся в неё, еле слышно пробормотав: «Как же меня достала эта заплесневелая жизнь!»