***
Спустя какое-то время семья Малфоев полностью восстановилась: Нотт, как и обещал, снял им квартиру и предоставил начальный капитал. Драко мог не переживать о благосостоянии родных и посвятить всего себя делу организации Теодора: он занимался агитацией людей, взял на себя роль поставщика чая, хотя до сих пор не понимал, зачем он нужен Нотту. По прошествии ещё одного месяца организация стала переходить к более активным действиям. Был ноябрь; улицы магического Лондона не успели отдохнуть от Хэллоуинского наряда, как их начали готовить к Рождеству. Появились гирлянды со скачущими по зданиям огоньками и яркие, иногда движущиеся вывески магазинов, кафе, ресторанов. Все лавки с подарками сменили свой ассортимент на Рождественский, который рекламировали аниматоры в забавных костюмах Санта Клауса, оленей и ёлок. В это же время магическое сообщество взволновали массовые демонстрации и митинги. К сожалению, Министерство магии, привыкшее к периодическим выходкам оставшихся после войны последователей Волан-де-Морта, никак не реагировало на происходящее, и, как оказалось, зря. Однажды случилось непоправимое. К Рождеству группа Теодора собрала уже достаточное количество последователей и громко о себе заявила в магическом сообществе, устранив парочку магглорождённых работников Министерства. Нотт понял, что можно переходить к активным действиям в мире магглов. Третьего января две тысячи третьего года состоялся налёт на большой торговый центр в Лондоне, в результате которого погибло очень много людей. — Это и есть твои гуманные планы? — поинтересовался Малфой, когда они с Теодором стояли на крыше соседнего здания. Нотт, расплываясь в первобытном оскале, созерцал горящее здание, над которым клубился дым в виде трискелиона. Со всех сторон были слышны крики, сирены и треск стекла. Погода была холодная, как и взгляд Теодора. Драко выкурил уже не первую сигарету, дрожащими руками он достал ещё одну и вновь нервно закурил. — Не построишь новое, не разрушив старое, — небрежно бросил Нотт. Малфоя удивляло то, с каким спокойствием тот наблюдал за столь ужасающим зрелищем. — Посмотри на них, копошатся там, внизу, как муравьи, — его губы скривились в садистской ухмылке. — Их жизнь ничего не стоит, не правда ли? Драко хотел опровергнуть слова Теодора, но он не смог. В его горле будто застрял ком, парень нервно сглотнул, а сигарета в его губах дрогнула. У Малфоя получилось лишь топорно кивнуть. Он не понимал, почему в такой важный момент не смог проронить ни слова. Что-то внутри заставило его промолчать.***
Через какое-то время Драко понял, что чай — это очень удобное прикрытие. На протяжении всей полугодовой деятельности организации к ним в офис ни разу не наведывались псы Министерства. Да и кто подумает, что глава отдела международного магического сотрудничества может иметь самое прямое отношение к оппозиционерам. Но однажды офис всё же посетили мракоборцы. Ордер у них имелся, так что Нотт нехотя, но впустил их. Служители закона обыскали каждый уголок офиса и ничего не нашли. Теодор не особо переживал по поводу обыска, потому что все материалы, касавшиеся его подпольной деятельности, хранил на своей съемной квартире. Как только мракоборцы ушли, Нотт созвал экстренное собрание. Он догадывался, что новоприбывший член их организации был из робкого десятка и вполне мог сдать их. Теодор за день до этого дал ему задание по вывозу особо опасного груза. Не сложно догадаться, что таковой отсутствовал, а парень подписал себе смертный приговор. — Господа, мне кажется, или кто-то не уважает наши порядки, — Нотт расхаживал по помещению вдоль рядов столов, за которыми сидели его притихшие последователи. Он дошёл до последнего рабочего места и резко остановился рядом, мельком взглянув на щуплого паренька за ним: — Этот индивид решил, что может остановить нас. Давайте покажем, что случается с теми, кто ослушивается приказов. Парень задрожал, он медленно потянулся к палочке, что лежала на стопке бумаг. Теодор резко схватил его за руку, с усилием поднял со стула, как вещь, швырнул перед рядами и величаво сказал: — Кто — дал — тебе — право?! — после каждого слова он мучил парня Круциатусом. Тот корчился от боли, извивался, как уж, и в перерывах лепетал что-то. Нотт остановился, тяжело дыша, — парнишка вздрагивал, будто его ударило током. Теодор смахнул с бледного лба выступивший пот и выбившуюся прядь волос. Он обернулся на последователей — они с ужасом смотрели на него. Оскал Нотта сменился добродушной улыбкой, что ещё больше напугало присутствующих. — Покончи с ним, Драко, — спокойно проговорил он, глядя Малфою прямо в глаза. Всё это время Драко находился в прострации. Он не понимал, что происходит. Его мысли мешали воспоминания о «подвигах» Пожирателей и реальность, что была в разы хуже. Малфой, сам того не понимая, вытащил палочку из кармана и направил её на корчащегося в муках парня. Тот нечленораздельно молил о пощаде. С его губ стекала густая алая кровь, что капала на половицы, а глаза застлали слёзы. Драко его будто не слышал — в его голове эхом отдавалась одна фраза: «Покончи с ним». — Futurum deorum, — произнёс Теодор, подняв палочку вверх. Присутствующие в офисе вмиг перестали испытывать ужас и страх от увиденного и, словно под гипнозом, повторили фразу и жест Нотта. От транса Малфой очнулся только после вспышки зелёного света. Драко опустил взгляд на свои руки, посмотрел на обмякшее тело и осознал, что сказал роковые слова — «Авада кедавра». Малфой и сам не понял, как оправился от случившегося. Казалось, его это вообще не волновало, с того дня его чувства притупились. Парень ничего не ощущал — эта ситуация произошла будто не с ним. Драко стал отражением Теодора — он и не заметил, как научился смотреть на страдания других, не испытывая при этом ни единой эмоции. После кровавого инцидента он ни раз убивал ради целей организации. Их мишенями становились министерские шишки. С каждым налётом жертвы всё прибавлялись, а власть слабела. Так прошло два месяца, а затем организация резко притихла. Нотт сказал, что для последнего рывка им необходимо отдохнуть. Дни Малфоя проносились незаметно, однообразно, сливаясь в один серый ком. Он всё так же ходил на работу, изредка препирался с отцом и читал статьи о расследовании деятельности неуловимой организации, которую в народе прозвали «Безымянной». Выдержка из газеты гласила: «Всё, что о них известно на данный момент, это то, что нападают они исключительно на магглов и работников Министерства, а также после своих деяний оставляют знак трискелиона. Последней их жертвой на данный момент стал Гавейн Робардс — глава Управления мракоборцев, что был жестоко убит в своём доме. Примечательно то, что на его лбу красовался, выведенный его же кровью, уже знакомый нам трискелион». Нарцисса знала о делах Драко, но не одобряла их. Она бы с удовольствием сдала этого Нотта с потрохами, но если бы женщина сделала это, то пострадал бы её сын. Ей не оставалось ничего, кроме как терпеть и молиться за сохранность жизни Малфоя-младшего. Да, конечно, Нарцисса смогла порадоваться, когда им восполнили их богатство, хоть отчасти. Но для неё это не было так ценно, как жизнь сына. А Люциус, наоборот, невероятно гордился своим сыном, усилиями которого он вновь мог наслаждаться достатком, и не особо переживал об опасности предприятия.***
3 мая 2003 года
Драко и Теодор трансгрессировали на кладбище, окутанное гущей тумана. Был поздний вечер, солнце только-только село за горизонт. Парни молча огибали чужие могилы, ступая по мягкой, желеподобной земле. С каждым шагом ноги проваливались в почву сильнее — казалось, что мёртвые хотят утянуть их к себе под землю. Малфой старался не смотреть по сторонам. Животный страх перед смертью охватывал его каждый раз, когда он видел могилы. Нотт, как всегда, оставался спокойным и расслабленным, даже в такой обстановке он не терял самообладания. Малфой стал прокручивать в голове события последних дней. — Ритуал «возрождения»? — неуверенно спросил Драко. — Да, — сказал Нотт, отпив кофе из маленькой чашки. — Сердце, о котором я не раз говорил тебе, весьма необычно, оно не откроет свою силу просто так… — Может, ты наконец скажешь мне, чем оно так «необычно» и в чём его сила? — нетерпеливо перебил парень. — Никто точно не знает, что это такое — крестраж или же некий магический артефакт, созданный из плоти и крови живого существа — человека. Что известно точно: оно принадлежало жене Роэля Хайборна — Фло́ренс Хайборн. Это была довольно мутная история, — вздохнул Теодор. — Никто не может с уверенностью сказать, что произошло. Одна из версий гласит: разгневанный изменой жены Роэль убил её и создал из сердца крестраж. Она была сильной волшебницей, так что крестраж перенял эту силу. Этим и воспользовался Хайборн: за короткое время он перебил кучу магглов и устроил настоящий геноцид. Сердце дало Роэлю много возможностей — он мог стать великим волшебником и вершить свою историю. Но, увы, он оказался слабаком, что не выдержал такой силы — вскоре он умер, — пожал плечами Нотт. — В ближайшее время это сердце окажется в моих руках, и, клянусь, я не совершу тех же ошибок. С его помощью, Драко, мы станем новыми богами. — Хорошо, тогда чего ты хочешь от меня? — Понимаешь ли, для «возрождения» нужна кровь чистокровного волшебника. Как ты знаешь, я полукровка*, к сожалению, — последние слова Теодор процедил сквозь зубы. — Так а почему этот ритуал не провести прямо сейчас? Зачем нужно ждать третьего мая? — недоумевал Малфой. — Флоренс умерла в суперлуние. Поэтому и ритуал можно провести только в этот день. Драко не заметил, как мрачное кладбище оказалось позади. Наконец они стояли у подножья утеса, на вершине которого находился небольшой одинокий склеп в форме шестиугольника. Путники поднимались по склону — ветер шумел в ушах и доносил до слуха звуки волн, разбивающихся о скалы. Вскоре они подошли к строению. Оно было выполнено из белого, слегка обломавшегося камня, который обвивал дикий плющ изумрудного цвета. Углы крыши украшали устремлённые ввысь пинакли¹ со стрелообразными острыми наконечниками. По каждую сторону склепа расположились арки, увенчанные резными вимпергами². Внутри виднелся мраморный гроб с искусно вырезанным движущимся барельефом на крышке. От внешнего мира усыпальницу отделяли лишь кованые двери с красивыми цветами и листьями. Нотт первый зашёл в склеп, отворив одну из дверей заклятием. Следом за ним — Малфой. Внутри склепа он почувствовал странную энергию, что переполняла это место. Парень огляделся: над его головой возвышался сводчатый потолок с изящными нервюрами³; стена, которая была напротив входа, представляла собой движущийся витраж с девушкой необычайной красоты. Она с интересом оглядывала гостей, перебирая пальцами струящиеся пряди волос. Теодор медленно подошёл к ней и произнес: «Futurum deorum». Девушка провела рукой в воздухе. За спиной Нотта раздался глухой грохот; обернувшись, он увидел, что массивный гроб отъехал в сторону, и на его месте образовался проход с лестницей, ведущей глубоко под землю. Теодор бросил выжидающий взгляд на Драко, что всё ещё пребывал в лёгком удивлении от увиденного, дождался его кивка, и они вместе направились в тёмный проход. Спустившись по лестнице, парни оказались в небольшом, слабо освещённом зале с каменными стенами и земляным полом. Единственный источник света — летающие черепа со свечками во ртах, которые горели голубым огнём. Их челюсти, смыкаясь, противно скрежетали, отчего пламя от свечей постоянно моргало. Посреди помещения стоял маленький деревянный стол на резной ножке, вокруг которой наросли толстым слоем плесень и мох. На нём, на мягкой подложке, была хрустальная полупрозрачная шкатулка. В ней виднелось мутное бесформенное очертание чего-то тёмного. Нотт навис над ларцом и с упоением глядел на него. В это время Малфою ничего не оставалось, кроме как наблюдать за ним со стороны: Теодор прошептал что-то на латыни и дотронулся пальцами до крохотного замочка; блестящая крышка шкатулки открылась, и взору парней предстало безобразное, ссохшееся сердце грязно-бордового цвета, покрытое корочкой запёкшейся крови. — Это оно? — брезгливо поинтересовался Малфой, зажимая нос — от органа исходил ужаснейший смрад. Нотт покивал Драко, даже не обернувшись. Всё его внимание было приковано к сердцу. Теодор осторожно вынул его из ларца, повертел в руках и поманил к себе Малфоя. Парень, подавив очередной рвотный позыв, подошёл к нему. — Что я должен делать? — спросил Драко, стараясь как можно меньше смотреть на сердце, которое испускало сукровицу неприятного коричневатого оттенка. — Дай мне свою руку, — уверенно проговорил Нотт, опустив сердце обратно в шкатулку, после он бросил серьёзный взгляд на парня. Малфой без колебаний протянул ему свою бледную ладонь. Теодор достал из кармана небольшой ножик и сделал глубокий надрез на запястье. Драко обомлел: он не ожидал, что для ритуала понадобиться столько крови. Кроме того, вид собственной крови пугал его до чёртиков, но, к своему собственному удивлению, Малфой не издал ни единого звука, пока Нотт делал на предплечье порезы. Он не почувствовал боли. Совсем. Кровь чистокровного волшебника пробудила сердце: оно вдруг ритмично задвигалось, издавая противные хлюпающие звуки. Орган в разы увеличился в размерах, стал выглядеть более живым и приобрёл естественный красный цвет. Драко вынул палочку и, приложив её к ранам, начал шептать: «Ву́лнера сане́нтур». Теодор принялся чертить ножом на земле небольшую пентаграмму. Как только закончил, он расположил сердце в центре рисунка и бессвязно забормотал себе под нос заклинание. Вмиг в зале потух весь свет — черепа, все, как один, рухнули на землю; воздух потяжелел, из-за чего стало трудно дышать. Малфой в панике схватился за горло, жадно хватая остатки кислорода. Он глянул в сторону Нотта и уже собирался окликнуть, как увидел его безумный взгляд. Нотта окутал чёрный вихрь из сгустков тёмной энергии, которая вырывалась из сердца и проникала в его тело. Почувствовав очередной приступ удушья, Драко в ужасе ринулся к лунному свету, что лился из прохода наверх. В момент, когда Малфой выбрался наружу и свободно вдохнул, склеп, будто песочный замок, рассыпался в мелкую пыль. Парень испытал высшую степень потрясения. «Какого черта..?» — это была единственная мысль, которая крутилась в его голове. Он схватился за голову и беспомощно метался из одной стороны в другую. Драко уже было похоронил Нотта и их организацию, как услышал тихий шелест пыли. Парень обернулся на странный звук и увидел посреди руин его — Теодора — целого и невредимого. Нотт манерно смахнул пыль с плеча и небрежно проговорил: — Черт, новый пиджак испортил, — он бросил как всегда спокойный взгляд на Малфоя и чуть улыбнулся ему. — Как? — надрывно просипел Драко. Он всё ещё пребывал в состоянии шока. Вдруг подул мощный, холодный ветер, море охватил шторм. Луна окрасилась в кроваво-красный оттенок; в её свете фигура Теодора выглядела намного больше и устрашающе. Во взгляде Нотта что-то изменилось — его улыбка преобразилась в подобие животного оскала, и парень стремительно зашагал по направлению к Малфою. — На колени! — взревел Теодор, наставив на Драко палочку, продолжая наступать. Тот послушно рухнул на землю, не совсем понимая, что он делает — его мысли не поспевали за действиями. В глазах Малфоя застыл испуг, когда Нотт приблизился к нему и приставил к горлу палочку, с силой надавив на неё. Драко поморщился от боли. Вдалеке послышались глухие раскаты грома. Небо стали застилать грузные мрачные тучи, что с силой напирали на звёзды и луну. — Ты был мне очень полезен, — Теодор продолжал покручивать палочку у кадыка Малфоя, с каждым разом нажимая всё сильнее. Чем больше Нотт прижимал палочку к его горлу, тем громче хрипел Драко, задыхаясь. С лица парня не сходило замешательство. Малфой всё ещё не мог поверить, что его обвели вокруг пальца. Нотт говорил что-то ещё, но Драко ничего не слышал. Он терялся в своих мыслях, что поглотили разум. Его глаза застлали слёзы, губы предательски подрагивали. Он пытался достать из кармана палочку, но всё было тщетно — его руки и ноги не слушались, их будто сковали цепями. Он не мог пошевелиться. Не мог сказать ни единого слова. Он ничего не мог сделать в этот момент. …Как же так вышло?.. …За что мне всё это?.. …Неужели я снова ввязался в чью-то гнусную игру?.. …Меня снова использовали… …Мама, как же ты была права… А в следующий миг — темнота. Никакой боли. Никаких страданий. Ничего, кроме мрака.