Вдребезги

Родные в мыслях, в душах и сердцах - Родные в смерти и в служеньи. Разум Каору светлел, медленно выбираясь из-под покрывала медикаментозного сна. Лоб был сырой от пота. Она попробовала натянуть на голову вязкий дурман, укрывшись за ним, как за щитом. Безуспешно. Не спасало даже теплое одеяло: ее начала бить дрожь. Начинается. Сквозь город летела черная спортивная машина. Рука Кеншина отдыхала на рычаге переключения передач, рядом на пассажирском сиденье стояла невзрачная урна. Небольшая взятка - и кремация прошла без сучка без задоринки. Прах Уно. Он сидел в полной темноте своего бархатного офиса, развернув к окну кресло. За окном мерцали небеса, а под ними - город, но Кацура Когоро этого не видел, ибо глаза его были закрыты. Странное дело - совсем скоро планы должны принести плоды, однако тяжесть на сердце никуда от этой мысли не исчезала. Измотанный. Проклинаемый. Тот, кто разжег в Киото пожарище революции, тот, кто разработал хитроумную комбинацию, сулящую мир и справедливость этому захлестнутому насилием, полному опасностей городу. Но цена... Цена оказалась не по зубам даже его собственным людям. - Ты меня презираешь? - спросил он у фигуры, застывшей в темноте за спиной. - Не я, - отозвался глубокий баритон. - А помнишь - ты ведь говорил, будто я свихнулся... - Мне и сейчас временами так кажется. - Такасуги лишился женщины, Химура - рассудка, - пробормотал Кацура. - Как-то это все слегка несправедливо... - Ты с самого начала знал, что о справедливости заикаться не стоит, Когоро, - вышел на лунный свет собеседник. - Но тогда все казалось куда проще... Идеалы, планы... Я и не думал, что вид их страданий окажется для меня настолько невыносим... - Чьих страданий? - Страданий Такасуги. И Химуры. Людей, что служат нашим идеалам, - Кацура вздохнул. - Знаешь, Сейджуро, наверное, ты был прав. Не стоило тебе его отпускать. Хико фыркнул. - Как если б я мог удержать этого дурня, когда он рванулся к тебе. Кацура скорбно улыбнулся при воспоминании о первой встрече с Химурой Кеншином. Пацан-пацаном, находка Такасуги. Мальчишка, невероятно ловко владеющий мечом. Именно на этого мальчишку Кацура и взвалил самое сложное, погасив в его глазах пламень идеализма, сменив его бесцветной целеустремленностью, бесчувственностью, бесчеловечностью. Тот, что убивает, дабы спасти жизни. Самое жестокое бремя, которое только можно было измыслить для столь доброго сердца. - И потом, - продолжал Хико, вторгаясь в размышления, - совсем скоро и тебе придется попробовать страдание на вкус. - Что ты знаешь? - вопрос прозвучал тихо, едва слышным шепотом. - Я знаю имя. Сецуко Амемия. - Верно... - не стал отрицать Кацура. - Сожалеешь о нашем выборе, Когоро? - Сожалениям нет места, - он снова перевел взгляд на город. - Особенно сейчас, когда мы вот-вот провозгласим наступление новой эры - эры мира. - Мира? - насмешливо фыркнул Хико. - Думаешь, на крови можно построить мир? - Нужно, - с каменным лицом отрезал Кацура. - В противном случае все принесенные жертвы бессмысленны. - А тебе не кажется, что их было уж как-то слишком много? Ради чего они вообще? - Ради всеобщего блага. И перед ним наши стремления – ничто. - То есть, другими словами, Сецуко для тебя - пустое место. - Пустое, - подтвердил Кацура. - Когда я смотрю на картину в целом, она - просто пятно, которое нужно стереть. - Как можно быть настолько бессердечным?.. - Нужно. Ибо в итоге восторжествует справедливость. - Немного помолчав, он повернулся к Хико Сейджуро: - Но я думаю и об искуплении, пусть мизерном. Твой ученик будет спасен. - Мы так и уговаривались. Кацура снова повернулся к окну. - Мы ведь с тобой такие разные, верно, старина? - тихо пробормотал он. - Я пошел против дорогих мне людей ради общественного покоя и благополучия. А ты отшвырнул в сторону принципы, желая спасти единственного важного для тебя человека. - На первый взгляд, оно, может, и так, - признал Хико, - однако скажи-ка мне честно - неужели совсем не боишься жертвы, которую придется принести? Неужели тебе не страшно, ведь Сецуко... - ...мои чувства и мои поступки - это две большие разницы. Кацура закрыл глаза. Вытащил из нагрудного кармана маленький конверт, опустил его на колени. Накрыл сверху ладонью и вздохнул. *** Каору металась под одеялами, стонала, кривилась как от боли. Началось. Даже во сне она не хотела сдаваться без борьбы. Известие, что Мегуми тоже часть организации Чошу, потряс ее до глубины души, швырнул в водоворот смятения, а смерть Уно и дикая истерика Такасуги стали для истерзанной психики последней каплей. Началось. Каору непросто было свалить с ног, но когда разум не выдерживал, у нее начиналась лихорадка - нет, не просто температура, а жар, сплетающий сны в поистине адские видения. Пред-видения... Вот оно. Догорало умирающее пламя, сменяясь подступающей со всех сторон тьмой. Обернувшись, Каору встретилась взглядом с парой сверливших ей спину золотых глаз. Она зажмурилась, затрясла головой, приказала себе проснуться – бесполезно: янтарные глаза никуда не исчезали. - Пожалуйста... Уйди... - Я пришел за твоей жизнью. До ужаса знакомый ледяной голос. Он вылетел из мрака, ринулся к ней, и Каору отшатнулась прочь, упав на четвереньки. Подняла голову. Сверху на нее бесстрастно взирал Кеншин. - Сопротивление бесполезно. *** Кеншин подошел к дверям и громко постучал. Скрип - в залитый голубоватым светом коридор вышел Такасуги. Кеншин протянул погребальную урну, и тот бережно принял фарфоровый сосуд обеими руками. Какое-то время он молча смотрел на него, потом поднял взгляд к Кеншину: - Обычно по-другому полагается?.. - полувопросительно пробормотал он. - Она была хорошей женщиной, - пожал плечами Кеншин, получив в ответ изнасилованную улыбку. - И все равно - так у нас обычно дела не делаются. Тебе, наверное, говорили. Кеншин непонимающе молчал. Такасуги махнул рукой. Легкий поклон, и визитер направился к своей квартире. - Спасибо, Химура-сан. *** - Не сопротивляйся. Каору задыхалась во мраке лицом к лицу с чудовищным порождением тьмы. Оно снова ринулось к ней - она уворачивалась и перекатывалась под звон бьющегося стекла и хруст ломаемой мебели. - Кеншин!!! Перестань, умоляю!!! Рывок - рука на горле - Каору распростерлась на полу. К огненным глазам постепенно добавились вылепившиеся из мрака очертания руки, плеча и, наконец, склонившегося к ней, заслонившего все лица - и опять в мире не осталось ничего, кроме алых волос и глаз. - Кеншин, ты меня не узнал? Зачем? За что?.. - Знаю, не знаю... Какая разница... Это мой долг. - Нет!.. - прошептала она, видя подбирающийся к ее горлу меч. - Не надо, Кеншин!!! Удар. Всплеск крови. *** На пороге Кеншина встретил звук рухнувшего тела, и он тут же бросился в спальню и, увидев Каору на полу у кровати, мгновенно подхватил ее под мышки, чтобы положить обратно. - Не надо... - неожиданно прохныкала она. - Умоляю... Кеншин... Он замер, глядя в ее обращенные к нему невидящие глаза, однако едва потянулся к плечам, как тут же получил по рукам. Каору в ужасе отшатнулась, по пустоте ее взора он понял, что она еще спит. - Каору, - тихонько позвал он, - я вернулся... - Нет!!! - взвизгнула она, пряча лицо за ладонями. Недоумевая, он схватил ее за запястья, развел руки в стороны - Каору билась в его хватке, силилась вырваться, убежать. И тут, обомлевший, он прочел в ее глазах то, чего не видел там никогда - узнавание и... И страх. - Каору... - имя вздохом сорвалось с его губ, когда она вцепилась в его руки ногтями. Он впервые видел страх в ее синих глазах. *** Пламя. Пожирающее весь мир пламя. Каору знала, что она мертва – иначе откуда бы взялись безвольно распахнутый рот и текущая по лицу кровь. Разум заходился в истошном вое, но она не могла шевельнуться, не могла отвести глаз от Кеншина, который все глубже и глубже погружал сталь ей в горло. Его рыжие волосы качнулись, вздыбились и свились в языки пламени, окружившего их со всех сторон; огонь заплясал, отбрасывая беснующиеся багровые тени. Сожженный мир. Каору обмякла и мешком рухнула на пол. Совершенно не понимая, что происходит и что нужно делать, Кеншин поднял ее и положил на кровать. Пустые, широко раскрытые глаза смотрели в потолок. Он тронул лоб и тут же отдернул руку - жар такой, что ладонь сразу стала мокрой от ее испарины. Едва слышно чертыхаясь, он снова полез за оставленным Мегуми лекарством, выщелкнул одну белую капсулу и попробовал засунуть Каору в рот. Не тут-то было: она яростно метнулась, цапнув его за руку, пришлось запрыгивать на кровать и, придавливая ее своим телом, вновь класть лекарство себе на кончик языка, чтобы, когда замотала головой, заходясь в беззвучных криках, наклониться и попытаться втолкнуть пилюлю с очередным поцелуем. Но в этот раз Каору дернулась вперед, со всего маху боднув его в лоб – чертовски больно, однако он, придерживая ее ладонями за щеки, попробовал снова, заработав вдобавок укус за лицо. Так не пойдет. Кеншин сел, вытащил капсулу изо рта. - Прости, Каору... Он снова навалился, придавил ее к кровати, разжал челюсти, и едва рот раскрылся, щелчком отправил туда лекарство, ударив ребром ладони под подбородок, чтобы не выплюнула. Проглотила. Сопротивление сразу стало вялым и, наконец, вовсе прекратилось. Он проверил рукой лоб – еще горячий, но, похоже, самое опасное позади. Жар начал спадать. Каору лежала на груде черной золы. Огонь угас. Не осталось ничего. Одна-одинешенька, она смотрела в беззвездное небо. Из-за горизонта выползло солнце, заливая светом море пепла. Море пепла, в котором она тонула. Пепел забивал ноздри. Не в состоянии двинуться, она задыхалась. Снова подступил мрак - глаза закрылись. Тело онемело. Сознание отключилось. *** - Сэр, они несомненно что-то задумали! Иэясу Токугава обернулся к своему первому помощнику, Казуме Ишигава. - С чего бы? Чошу всегда были верными союзниками Бакуфу - зачем им идти против нас? - Но их глава, Кацура Когоро, не согласен с проводимой вами политикой и, как говорят слухи, не удовлетворен положением дел в Киото. Иэясу - рослый, усатый мужчина - задумался, барабаня пальцами по столу. - Хорошо, предположим, это заговор. И кого тогда им нужно устранить в первую очередь? - К настоящему моменту убито множество ваших сторонников, из сильнейших остались... - он сделал паузу. - Киесато-сан и Амемия-сан. - Сецуко Амемия? - Она - влиятельный министр: кто бы ни хотел свергнуть Бакуфу, им придется от нее избавиться. - Значит, это точно не Чошу, - заключил Токугава. - Но, сэр... - Невозможно, - отмахнулся он, - Кацура и пальцем не тронет свою бывшую любовницу. Чтобы он планировал убийство Сецуко? Не смешите меня. - И все же дело точно нечисто, - заупрямился Ишигава. - Ладно-ладно, - потирая глаза, согласился Токугава, - вот ступай и выясни, кто выполняет у них грязную работу. А потом, как я уже приказывал, найдите шпиона. *** Каору подняла тяжелые веки, заморгав от тупой и ноющей боли где-то позади глаз. Она медленно перевела дух и выпростала из-под одеяла руку, чтобы вытереть брови, но пальцы неожиданно натолкнулись на что-то мокрое и очень холодное. Нахмурившись, она попробовала приподняться. - Погоди, - остановил ее негромкий мужской голос. Осторожные руки вернули обратно на кровать. - Ч-че..? Она неуверенно ощупала лежащую на лбу нечто холодное и мокрое, но шершавые пальцы оттолкнули ее руки прочь и сами убрали компресс, после чего Каору удалось-таки повернуть тяжеленную голову. В комнате царил полумрак, в углу теплился красноватый ночник. Рядом на кровати сидел рыжеволосый мужчина - полоскал что-то в тазу на прикроватном столике. Вспомнив недавние сновидения, Каору ахнула и опять попробовала сесть, и снова он ее уложил. В руках его было мокрое полотенце. - Нет, - тихо приказал он, отирая ей лицо. - Кеншин? - спросила она надтреснутым шепотом. - Да. - Что случилось? Он бултыхал полотенце в ледяной воде. - Так это был сон?.. - прохрипела она неуверенно. - И огонь... И меч?.. - О чем ты, - тихо ответил Кеншин, снова наклоняясь, чтобы промакнуть ее пылающие щеки. Она позволила глазам устало закрыться. - Чувствую себя ужасно. - Выглядишь тоже. Губы Каору дрогнули, она нашарила его руку и подергала за рукав: - Спасибо... Спасибо, что остался со мной... - Это мой долг, - буркнул он. Она посмотрела на него, не выпуская его руки: - Долг? Кеншин... А ты бы меня убил? - Почему ты спросила? - приподнял он бровь. - Так убил бы? Кеншин нахмурился. - Не думаю, что тебе стоит задавать подобные вопросы. - Значит, убил бы... - Вряд ли Кацура этого захочет, - хмурясь все сильней, продолжил Кеншин. Каору со вздохом повернулась к своему тюремщику, кончиками пальцев легко-легко очертила линию его подбородка. - Я спрашивала не об этом... Ты бы смог меня убить?.. Он очень осторожно убрал ее руку от своего лица. - Если бы мне приказали, - серьезно ответил он, - ты бы умерла от моего меча. Рука Каору упала на покрывало. Она отвернулась, изучая потолок. - Понятно. Он едва слышно вздохнул и тоже отвернулся, напряженно глядя на двери спальни. - Однако, - тихо продолжил он, - никому другому я не позволю тебя и пальцем тронуть, - он покосился, увидев потрясение на ее лице. - И если ты умрешь, то умрешь от моей - и только моей - руки. Брови Каору полезли на лоб, но постепенно изумление сошло с лица, сменившись полу-улыбкой. - Думаю, лучшего от тебя все равно не услышать... Ее рука тихонько подобралась к его кисти, сплелась пальцами; снова обратив взгляд в потолок, Каору уронила словно промежду прочим: - Знаешь, я вот хочу тебя спросить... - О чем? - как можно ненавязчивей, он опять высвободился из ее руки. - О ранах Уно... Тебе не показалось, что они походят на мои? - Не на те, что я видел. Каору резко села, отбросив одеяло, и стащила через голову свою крохотную майку прямо перед моментально лишившимся дара речи Кеншином. Лишившимся отнюдь не от вида ее белья - от гнева: все тело вдоль ребер и на животе покрывали коричневатые корки, светлые, словно круги на воде. Стянувшаяся по их краям кожа свидетельствовала о недавно подживших сильнейших ожогах. - Пытали, - поделилась Каору с Кеншином, не сводящим взгляда с жуткой расцветки ее тела. - Когда утюгом, когда прямо огнем, а иногда просто кипятком брызгали... - Кто с тобой это делал? - Ты ответь, похожи ли... Вспыхнули жидким янтарем глаза: - Кто? - Люди Канрю, но... - Стоило убивать его помедленнее... - зрачки угрожающе сузились. - Кеншин, - Каору со вздохом опустила майку, - я же не о том - скажи, раны Уно похожи на мои? Чтобы приглушить клокочущую в душе ярость и восстановить в памяти минувший вечер, ему пришлось зажмуриться. - Да. Ее пытали точно так же, как и тебя... - Ну так... - Каору откинулась на кровать. - Как думаешь, это те же люди, а? - Возможно, - кивнул он, - хотя сам Канрю и мертв. - Но он ведь на кого-то работал? - у нее опять начали слипаться глаза. - Не знаю. - Хм... - вслух рассудила Каору, - коль скоро Аоши-сан и Мегуми-сан, похоже, работают на тех же людей, что и ты, - в голосе засквозила горечь, - может, Аоши-сан спасал меня именно от тех, кто и замучил Уно до смерти?.. Но кто же это сделал? - Бакуфу. *** Аоши Шиномори был вне себя - Хико Сейджуро мог сказать это по ярости, с какой летели в цель ножи. Он усмехнулся: болван, похоже, видит сейчас вместо мишени голову Баттосая. - Эй, дурень! Аоши напрягся и медленно опустил руки. - Почему вы приказали не убивать этого подонка? - На самом деле, он тебе не враг, - последовал брюзгливый ответ. - Хотите сказать, он не враг ВАМ, - сквозь стиснутые зубы поправил Аоши. - И это тоже, - Хико усмехнулся. - И что же может помешать мне найти его и уничтожить? - Один простой факт, что ты, я и вообще - весь народ в этом гребаном здании следуют чужим приказам, - безрадостно хмыкнул Хико. - Так что никаких резких движений, чтобы не спутать нам карты, ниндзячок-дурачок. - И какие же планы? - Аоши не отводил от босса льдистого взгляда. - Доживешь - узнаешь, - прощальный взмах рукой, и Хико отвернулся. - Но не волнуйся, вы с ним еще свидитесь. Так что тренируйся, тренируйся, дружок. Аоши зарычал вслед хлопнувшей двери. Во второй раз он не провалится. *** Как можно непринужденней Кеншин шагал к лавке около фургона с пончиками. Солнце уже сияло, и на станции Омия становилось все многолюдней. Он сел на скамейку, уперся локтями в колени и склонил голову. - Химура-сан. Кеншин узнал голос Кацуры, но поворачиваться, естественно, не стал. - Сэр... - На сегодняшний вечер у меня для вас кое-что серьезное. Что-то легонько задело левый локоть, и Кеншин молниеносным движением схватил правой рукой черный конверт, тут же сунув его в карман плаща. - Задание необычное. Так что подготовьтесь. - Необычное? - едва слышно переспросил Кеншин. - Это будет женщина. - Сэр?.. - Мне больше нечего добавить, Химура, - Кацура стоял у лавки спиной к Кеншину, делая вид, будто разговаривает по мобильному. - Кстати, до меня дошли слухи, что нынче ночью ты проявил инициативу. Молчание. - Кремировать тело было, знаешь ли, весьма небезопасно. Стоило вызвать специальных людей, а не заниматься этим самому. Пусть даже тут замешан Такасуги. Подобное не должно повториться. - Слушаюсь, сэр. - Все. Кацура захлопнул телефон и сунул его в нагрудный карман. Мгновение спустя лидер Чошу затерялся в толпе. *** В своем рабочем черном хаори Кеншин подобрался к стене имения незамеченным. Настала ночь, и киллер был полностью готов к исполнению своих обязанностей - благо, полученная из черного конверта Кацуры информация была полной и исчерпывающей. Сецуко Амемия. Имение Амемия, 9 вечера. Проход через окно на втором этаже. Само собой, женщину-политика защищают с двойным усердием, однако, коль скоро просьб о минимальных жертвах не поступало, Баттосай заключил, что число их не ограничено. Хотя он и старался не вникать в политические интриги, но все же был в курсе, что Сецуко Амемия является одним из главных сторонников Бакуфу, и вовсе не удивился, узнав, кто намечен очередной целью. Однако убивать женщину... В этом было что-то странное - ему прежде не доводилось убивать женщин. Баттосай перебрался через второй забор и влез на дерево - теперь огромное окно второго этажа находилось на расстоянии прыжка. Напоследок он позволил себе еще одну мысль - верны ли слухи о том, что Кацура и Амемия были любовниками. Впрочем, это все равно ничего не меняло - то, что нужно сделать для воцарения новой эры, должно быть сделано. Любой ценой. Полностью очистив разум от посторонних эмоций, Баттосай в прыжке разнес окно вдребезги, перекатился, вскочил под крики охраны и, стряхнув с себя осколки, тут же кинулся вперед - ладонь на рукояти - щелчок - блеск клинка - и человек, оказавшийся первым на его пути, распался надвое. Сецуко Амемия, высокая, элегантная женщина в шелковом кимоно, смотрела на огонь, пляшущий в камине ее огромного кабинета. Она уже слышала вопли и выстрелы, а значит, убийца приближается. Губы дрогнули в горькой улыбке, она потянула золотую цепочку на шее. Блеснул, поймав отблеск огня из камина, медальон. Крики прекратились. Наступила тишина. - Значит, вот как... Значит, все вот так и закончится, любимый?.. - она отщелкнула ногтем медальон, хранящий изображение статного, красивого мужчины. - Готов сжечь мир дотла, Когоро? Ведущие в кабинет двойные двери распахнулись. Сецуко захлопнула медальон, сжала его в кулаке. Она не стала поворачиваться к убийце - смотрела на огонь, отбрасывающий красноватые тени на ее лицо. - Скажите мне только одно, - нарушила она тишину, - кто вас послал? Баттосай вопрос проигнорировал. - Сецуко Амемия, я пришел за твоей жизнью. - Вот как?.. - женщина медленно развернулась. ...и в тот же миг глаза залитого кровью с ног до головы Баттосая потрясенно распахнулись. Женщина в лавандовом кимоно, стоящая перед ним с медальоном в кулаке, - у нее были черные, собранные в высокий хвост волосы и синие глаза; она до боли напоминала... - ...Каору... - неслышно выдохнул убийца. - Тебя ведь послал Кацура, я права? - женщина пошарила за спиной. - Мне не страшно умереть за дело, в которое верю, - в ее руках оказался меч. - Но не надейся, что так легко заберешь мою жизнь. Горизонтально вытянув меч перед собой, Сецуко медленно обнажила клинок, на котором тут же радостно запрыгали отблески пламени из камина. Инкрустированные золотом ножны полетели на пол. - Сецуко Амемия, - пересохшими губами повторил Баттосай, - я пришел за твоей жизнью. Он напрыгнул на нее, метя уже окровавленным мечом в сердце, но Сецуко проворно отвела удар. После полусекундного колебания Кеншин развернулся в широком замахе - и снова она увернулась. - Не верю, что передо мной легендарный Баттосай. Какой-то ты несобранный, - поднимаясь из осколков вдребезги разбитой старинной фарфоровой вазы, сообщила Сецуко. Кеншин хрустнул зубами и попробовал сосредоточиться. - Опять колеблешься, - прокомментировала она. - Надо понимать, прежде ты со женщинами не дрался. ...А ты бы меня убил? - Готовься к смерти. Снова рывок и звон мечей - как Сецуко ни пыталась отразить его атаки, ей не хватало сил, пальцы соскальзывали с рукояти, движения же Баттосая, напротив, становились все безудержней и яростней. ...Ты бы смог меня убить?.. Удар - ее меч отлетел в сторону, и Баттосай впервые в жизни завалил женщину на пол, пригвоздив к нему вцепившейся в горло рукой. - Сецуко Амемия... - задыхаясь, произнес он, занося меч, - Камия Каору... - Я буду молиться, чтобы... Ей не суждено было произнести эту фразу до конца - меч нырнул в горло. Брызнула фонтаном кровь. - ...ты умрешь! - неожиданно заорал он. Не в силах унять дыхание, стоял Кеншин в темной комнате. Отблески огня еще подсвечивали стены. Он стоял и все смотрел на голубую ленту, черные волосы, синие глаза... Собирался с силами. Стряхнул кровь с меча, вложил его в ножны, потом подошел к камину и прихватил щипцами тлеющее полено - первое полетело к дивану, второе на стол. Когда пламя лизнуло стены, Баттосай вышел вон. Это мой долг. *** - Готово. - Спасибо, что держишь меня в курсе, Шинсаку, - тихо ответил Кацура. Спокойно закрыл мобильный и положил его на тумбочку. Он сидел на кровати в шелковом халате и смотрел в стену. Потом зажмурился, повторив, как молитву: жертвы нужны во благо Киото. Снова и снова он твердил эти слова, зная, что толку все равно не будет. Как они могли зайти так далеко? Все началось еще в колледже с безобидных споров о политике - почему же дело дошло до смертей? Она выбрала Бакуфу, он повел вперед Чошу - любовь их связала, принципы развели по разные стороны баррикад. Сецуко. Однако, чтобы привести в мир планы Чошу, она должна была умереть. Кацура знал - дабы фениксом из пепла явилась новая эра, нужен этот самый пепел. Пепел сожженного дотла старого мира. Но тогда, - с горечью подумал он, - все, что остается нам, - лишь пепел. *** Когда в замке повернулся ключ, Каору сидела на диване и смотрела на камин. Она развела огонь, едва ушел Кеншин, - захотелось, чтобы в доме было тепло. Дверь скрипнула, и она поднялась навстречу. Кеншин беззвучно вскользнул в квартиру, запер замок и, подняв взгляд, увидел стоящую у камина девушку, чья приветливая улыбка поблекла при виде его исказившегося от ужаса лица. Каору стояла, очерченная дышащим в камине огнем, смотрела на него - собранные в высокий хвост волосы, поблескивающие синие глаза. Жива. Разум дал сбой, послушное тело с готовностью свернулось в боевую стойку, глаза убийцы яростно прищурились, и с боевым воплем Кеншин ринулся вперед. Вылетел из ножен меч. Удивляться было некогда - Каору только-только успела пригнуться и откатиться в сторону, больно ударившись плечом о стеклянный угол кофейного столика. Морщась от боли, она поднялась и уставилась на тяжело дышащего убийцу. - Что случилось, Кеншин?! Он снова кинулся, и она опять едва увернулась, уже догадавшись по расфокусированным глазам и полубезумным движениям, что он не в себе; даже его выпады - вопреки быстроте и силе - были лишены привычной точности и легкости. Хрипя и рыча, он привалил ее к кирпичной стенке у камина, заставив взвизгнуть от боли, оставляя синяки на плечах. Пальцы сомкнулись на горле, и, открыв глаза, Каору увидела под подбородком отблеск стали. - Кеншин, - взмолилась она, - что ты делаешь? - Исполняю долг, - невнятно отозвался он. Сталь дрогнула. Каору перевела взгляд на его руку. Та тряслась. - Кеншин, - снова попробовала она, ловя взглядом его глаза, - это же я… Каору... Отпусти… меня... Пальцы сильней сжали горло - так что слезы брызнули из глаз, обожгли ее щеки, упали на его замаранные руки. Внезапно Кеншин замотал головой и отшатнулся, схватился за голову, рухнул на колени. Полетел на пол меч. - Кеншин!!! Что произошло?! В ответ едва внятное: - Разве я тебя не убил?.. - Что?! Нет. Вот она, я - прямо перед тобой. Она подняла за подбородок его голову, встретившись с проясняющимся взглядом. После мгновения неверия Кеншин вдруг поднялся, попятился: - Я... Мне нужно... - так и не договорив, метнулся в ванную. Каору услышала шум воды и, хмурясь, опустилась на диван. *** Вышедшего из душа Кеншина встретил требующий объяснений взгляд. - Я не желаю об этом говорить, - отрезал он, усаживаясь в кресло и пряча лицо за сырыми волосами. - Ты мне обязан. Его голова тут же вскинулась: - С каких пор? - Ты мне обязан рассказать после того, что ты только что устроил. Она поднялась, медленно подошла к его креслу и склонилась, глядя ему прямо в глаза. - А теперь рассказывай, что это было. Кеншин холодно смотрел в ответ. - Я спутал тебя. - С кем? - С женщиной, которую сегодня убил. Она нахмурилась, осторожно прикоснулась пальцем к его щеке: - Ты сходишь с ума? Скептически выгнутая бровь: - Конечно, нет. - Ты какой-то несобранный, - склонив голову, заметила она. - Я всегда собран, - не разжимая губ, буркнул он. Пришел черед Каору приподнимать бровь: - Да неужто? Он снова откинулся в кресле и свесил голову на грудь, закрыв глаза. Не отрывая взгляда от его каменного лица, Каору отступила и медленно присела на пол рядом, положив голову ему на колени. - Что ты делаешь? - холодно поинтересовался он. Дерзкий ответ: - Спать собираюсь!.. - Будешь так спать, - глухо донеслось сверху, - однажды покалечишься. - Я тебя одного не оставлю. Кеншин шумно вздохнул. - Иди в кровать. - Хочу тебя успокоить. Как тогда. Разделить твою битву. - На кой тебе это? - огрызнулся он, но Каору не ответила - вместо этого устроилась поудобней, еще крепче обхватив руками его ноги. Кеншин снова тяжко вздохнул. - Ты меня успокоишь, если пойдешь спать в кровать, - соврал он. - Или хотя бы на диван. Каору подняла взгляд: - Тогда пересядь. - Нет. - Ну и я тоже не пойду. - Слушай, отвяжись, а? - Нет. - Упрямая дрянь. - Ага. - Да ради бога. Кеншин резко поднялся, протопал к дивану и плюхнулся на один край, раздраженно скрестив руки на груди. Каору триумфально улыбнулась и на цыпочках перебежала к дивану, по-кошачьи потянулась и устроилась на противоположной стороне, откинув голову на спинку. С закрытыми глазами нашарила колено Кеншина и положила на него руку - ему ничего не осталось, как мысленно вздохнуть и попробовать отпихнуть ее упрямую ладонь, однако она перехватила руку и сплела свои пальцы с его. Тогда он сдался. Откинулся на спинку. И уснул. *** Квартира Кеншина встретила Такасуги утренним сиянием, однако когда глаза гостя пошарили вокруг в поисках торчащей над спинкой кресла рыжей макушки, они вместо этого обнаружили черные волосы Каору. Она прижимала к губам палец, прося не шуметь. Такасуги удивленно склонил голову и подошел поближе, заглядывая через спинку дивана. И ахнул. На коленях сидящей на диване Каору покоилась рыжая голова киллера – растянувшись во весь рост, он спал, а она тихонько поглаживала его по волосам. - Так прямо и уснул? - шепотом спросил Такасуги. Каору покачала головой. - Я переложила его во сне. - Серьезно?! - А что такого? - улыбнулась она. - Да как сказать, - Такасуги поскреб в затылке. - Химура никогда не спит в чьем-либо присутствии. И потом, нет такого человека, кто мог бы передвинуть его во сне и не разбудить. Каору в ответ пожала плечами. - Ты его опоила? Она закатила глаза. - Такасуги-сан, - напугал обоих голос Кеншина, - а орать с утра пораньше - это обязательно? Он поднялся с колен Каору и, перебросив руку через спинку, развернулся к раннему визитеру. - Упс, - Такасуги ухмыльнулся, - кабы я знал, что вы тут заняты, я б прежде звякнул. - Не говорите ерунды, - сразу окрысился Кеншин, - зачем вы пришли? - По делу, исключительно по делу. Вечером Кацура будет ждать в Сакуре. - Хорошо, - Кеншин поднялся. - Вас обоих. - Что?! - воскликнула Каору. - Не хочу туда! - А что поделать, милочка, что поделать... - Похоже, ты у нас опять живой, - пробурчала Каору. - Бери выше, - ухмыльнулся Такасуги, - опять деловой.