***
Миямото, прихрамывая на одну ногу, брёл по пустынной улице, фонари которой давно погасли. Вдоль этой улицы никто, кроме крыс, тараканов и бездомных животных, не обитает вот уже лет пять — вообще-то, тут находился завод, но он закрылся и теперь виднелось лишь заброшенное, тёмное трёхэтажное здание. Поговаривали, что здание выкупит какой-то богатый предприниматель и восстановит рабочую силу этой улицы, ну а пока здесь была пустота. И тяжёлое дыхание Миямото. Он никогда не недооценивал своих противников, но вот дуэт Ойкавы и Сугавары оказался сильнее, чем он думал, — и это при том, что Сугавара и так был не в лучшей форме после небольшой битвы с ним, с Кохэку, один на один. Миямото был поражён и откровенно не понимал, как эти двое смогли так быстро сработаться. Миямото был уверен, что Ойкава никогда до этого не работал в паре с Сугаварой, ну во-первых, потому что Тоору в принципе ни с кем не желал работать, а во-вторых, — тем более он бы не пожелал работать бок о бок с кем-нибудь из охотников. А тут… Стоило им вместе вступить в бой — и Миямото с восхищением увидел, как прекрасно эти двое дополняли друг друга. Они могли бы стать прекрасным дуэтом, сильным и практически непобедимым, совсем как… Как же их? Ушиджима Вакатоши и Сатори Тендо. Совсем как они. И Кохэку отступил. Он не видел смысла получать ранения от этих двоих, он может вернуться в любой другой момент, он может обхитрить систему, он в любом случае получит своё, так к чему эти глупые драки, эта ненужная кровь? С ними было весело, но Миямото понял, что ему не стоит растрачивать свои силы здесь — он уже понимал, что доступ к входу в секретное здание не получит, эти двое его просто не пропустят. Да и Миямото понимал, что Сугавара и Ойкава — не единственные, даже если бы он их победил, в здании были бы другие противники. А когда ты уже заведомо понимаешь, что тебя ждёт провал, то лучше отступить и придумать другой ход, где тебе точно будет обеспечена победа. Да, Миямото совсем не ожидал, что в его сегодняшние дела вмешается Ойкава, этот говнюк, как он только так удачно оказался именно там, ещё и со временем как-то подгадал… Несомненно, это что-то вроде случайного столкновения, но надо же было так… Тц, Миямото даже не знал, злиться ему или принять несправедливость этой жизни. А может быть, на эту миссию стоило всё-таки идти не одному?***
— Этот урод всегда убегает, когда чувствует, что расклад не в его пользу… — Ойкава выдохнул и посмотрел на небо, отметив, что ночное время подходит к концу. Скоро рассвет. Как же его бесила эта черта Кохэку — чувствуя приближающееся поражение, он «тактично отступал», и вроде как сбежал, а вроде как и не проиграл. Непонятно. В отношении Миямото вообще ничего не было понятно. Был бы какой другой вампир, Ойкава бы усмехнулся и съехидничал на тему трусости, мол, «сбегает, поджав хвост», но Кохэку… Тоору знал, что он отступает лишь для того, чтобы в следующий одержать победу. Чёрт, Ойкава не хотел в это ввязываться, он вообще случайно здесь оказался, но после этой перепалки у него возникло чувство, что он буквально должен стоять на страже этого здания. — Спасибо тебе, — мягкий голос Сугавары раздался неожиданно, но не испугал. — Тебе бы к врачу, — усмехнулся Ойкава. — Что в этом здании такого, что на него позарился сам Миямото Кохэку? — вампир кивнул в сторону двухэтажки. Сугавара задумался, будто бы решал, стоит ли говорить обо всём Ойкаве, и на миг его лицо стало пугающе серьёзным, Тоору даже немного напрягся, но когда Коши улыбнулся, Ойкава не сдержал ответной улыбки. Этот охотник действительно поражал — Ойкава до сих пор не понимал, как можно быть таким милым и пугающим с разницей в одну секунду. — Сюда поступает информация с камер наблюдения, мы внедрили их во все уголки Японии — постарались, по крайней мере. Из-за всей этой… Неспокойной ситуации… Мы вынуждены тщательнее следить за обстановкой. — Коши всё же умолчал, что таких вот уголков у них несколько, не только в Токио. — Что? И когда вы только успели… А что, никто там не дежурит, не следит? Раз такой большой поток информации, там должна быть группа человек, которые сидят за компьютерами и мониторят, это разве не так работает? Сугавара присел на землю и выдохнул. Он усмехнулся и прикусил губу, на его щеках выступил румянец, мужчина чуть опустил глаза, словно ему стало стыдно за что-то. — На самом деле, всё так и работает, просто сотрудники решили немного поспать, а я вообще вышел подышать воздухом, а тут такое вот… Ойкава рассмеялся, понимая, почему Коши перед ответом так смутился. Задавать вопрос о том, почему никто не пришёл Сугаваре на помощь, Ойкава не стал, потому что точно знал, что ответом будет одно слово — звукоизоляция. — Стало быть, даже если бы Миямото попал внутрь, его бы встретило ещё человек десять? — Стало быть. — Сугавара улыбнулся. Ойкава присел рядом с ним. — У тебя кровь. — Пить не дам. — Что? — Ойкава выпучил глаза. — Да я не собирался! Я просто напоминаю, что тебе нужна медицинская помощь. Коши вдруг почувствовал, как тепло разлилось по телу. Стало так хорошо и спокойно. Ещё недавно была битва, которая, казалось, не закончится, а сейчас — так умиротворённо, будто бы и не было никакой крови. Суга не мог знать наверняка, действительно ли Ойкава проявляет заботу или делает всё это из вежливости или из других каких-то соображений, но всё равно стало так приятно. Было неожиданно чувствовать беспокойство со стороны кого-то вроде Ойкавы, ведь они даже близки-то не были. Было странно чувствовать такое спокойствие рядом с ним. Но было так хорошо. Охотник повернулся в сторону Тоору — тот с лёгкой улыбкой смотрел в небо. К его подбородку тянулась струйка крови, уже застывшая, темноватая. Сугавара сам не заметил, как начал рассматривать вампира. Чёрт, он действительно был красив. Неожиданно Ойкава начал смеяться — сначала потихоньку, прерывисто, а затем смех его начал нарастать и нарастать. Сугавара слегка удивился. — Что такое? Ойкава, смеясь, посмотрел на Сугавару. Ночь постепенно отступала, и солнце начинало подниматься всё выше. Его первые лучи осветили вампира. Карие глаза вспыхнули и засияли, а улыбка словно стала частью рассвета, Ойкава словно сам стал частью этого прекрасного утра. В этот миг время замедлило свой ход. И Сугавару словно пробило копьём. Что-то тягучее и, казалось, такое необъятное наполнило его душу, и чем больше Сугавара смотрел на Ойкаву, который смеялся так искренне, словно забыл о прошедшем бою, словно не замечал полученных ран, словно это было самое обычное утро, когда ты можешь позволить себе быть беззаботным, тем больше разрасталось это чувство. — «Пить не дам», — повторил недавнюю фразу Суги Тоору и поднялся, вытирая кровь с лица. Восход, а это значит, что ему пора уходить. Поэтому он ушёл, на прощанье махнув рукой, и оставил Сугавару в совершенно смешанных чувствах.***
Хината открыл глаза. Он смотрел в потолок минут пять, прежде чем к нему вернулись воспоминания прошлой ночи. А когда они вновь завладели его мыслями, то Хината с тихим писком и покрасневшим лицом натянул на себя одеяло, закрыв нижнюю чать лица, но он оставил глаза открытыми, чтобы можно было перевести взгляд на мирно сопящего Кагеяму. «Как же не хватает Ячи с её мазюкалками…» — подумал Шоё, заметив, что бледная шея Кагеямы теперь не такая и бледная — её украшали слишком уж яркие отметины. Но Шоё решил, что пока не будет напрягаться по этому поводу — в его жизни в последнее время и так полно напряга. Он повернулся к Кагеяме и заботливо провёл рукой по его волосам. Тот забавно сморщил нос и что-то недовольно пробубнил. Хината тихо засмеялся. Как же он хотел, чтобы каждое утро было таким. Спокойным и тихим, а самое главное — рядом с ним. Хината так сильно хотел, чтобы весь этот ужас прекратился, чтобы всё стало нормальным, чтобы Кагеяма наконец понял, что такое жизнь. Жизнь, наполненная эмоциями и впечатлениями, радостными событиями… Жизнь, в которой не существует какого-то сумасшедшего вампира и его шайки, что желают заполучить Кагеяму. Шоё надеялся, что охотники всё же смогут победить Миямото и разрешить спор между вампирами и людьми… ну и другими вампирами. И тогда всё станет лучше. Но вдруг этот спор дано разрешить не охотникам? Кагеяма рассказывал, что когда-то путь к примирению открыл его дедушка. Унаследовал ли этот талант сам Тобио? Смог бы он…? Но это была такая большая ответственность и ещё больше — опасность. Хината бы не хотел, чтобы всё это свалилось на плечи Кагеямы, на него и так свалилось слишком много. Шоё тихо встал с кровати и, подойдя к окну, с удивлением обнаружил, что солнце только-только встаёт. Его лучи медленно крадутся к домам и деревьям, ветер покачивает траву, а где-то вдалеке кричат петухи. Да, это было спокойное и приятное утро, и казалось, что нет никаких проблем. Но мыслей было так много, что с губ Хинаты невольно сорвалась та самая, которую он бы предпочёл запрятать очень далеко: — Затишье перед бурей?