Cennian aep emer

      Спецотряд был в лагере уже к полудню. Посла Роше отправил с первыми лучами солнца, так что такое скорое прибытие полосок, которых ждали лишь к вечеру, стало приятным удивлением, несмотря на то, что ни о какой срочности в письме не было и речи. Либо парни так соскучились по командиру, либо просто засиделись в городе и, как говорится, сидели на чемоданах, ожидая хоть какой-то весточки.       Как и предыдущий состав полосок, Вернон отбирал каждого бойца лично и обучал всему, что знал сам, с одной лишь разницей — нынешние полоски, по большей части бывшие наемники, вступившие в отряд не столько из личных убеждений, сколько из-за хорошего жалования. Лишь небольшой процент составляли темерские солдаты, партизанящие плечом к плечу после тотального разгрома армии в битве с черными. Они не отличались такой жестокостью и меркантильностью, и вызывали у командира куда больше симпатии. Для того, чтобы выделить их среди остального отряда, не нужно было прилагать много усилий — достаточно предупредить о предстоящем рейде и просто отследить реакцию по глазам. Наемники, предвкушающие хорошую и, что важнее, оплачиваемую резню, едва ли не расплывались в плотоядных улыбочках.       Для Роше была важна их исполнительность и преданность. Он знал, что мог доверить парням прикрыть спину, а те были готовы сдохнуть за него при необходимости, большего и не требовалось. Их личностные качества его мало волновали, ведь главное — хорошо выполнять свою работу и не подставляться.       — Леса обходите стороной, — инструктировал Вернон, придерживая угол раскатанной по столу карты участка. — Вот здесь есть узкая тропа, ориентир — старое кострище у дороги и сгоревшее дерево, не проморгайте. А дальше шагов 300 и выйдете к стоянке.       Бьянка и пара наиболее опытных солдат внимали каждому слову, следя за движением мундштука трубки, служившего указкой.       — Эльфов там не больше дюжины, но минимум трое-четверо вернутся с патруля во время нападения, — дополнил Иорвет, подпирая центральный столб шатра. — На деревьях я никого не приметил, но исключать часовых тоже нельзя. Если заметят — напичкают стрелами, не успеете сказать: «Темерия».       — Это не первая наша зачистка, чтоб ты знал, — огрызнулась Вэс.       — Будет последняя если не выслушаешь того, кто там был.       — Знаешь, где тебе действительно стоило быть? — свирепый взгляд синих глаз впился в точеное эльфское лицо. Бьянка все так же его ненавидела, несмотря на вынужденное совместное времяпровождение на корабле. — На флотзамской шибенице, кормить ворон последним глазом, а не стоять и выебываться здесь!       — Разговорчики, — грозно осадил Роше. — Просто следите за кронами и все будет хорошо. В идеале снять по максимуму издалека, как в тот раз, но я бы взял с собой еще Белого, арбалетчик на дальних из него прекрасный, только в ближний бой пусть не лезет. Отдашь ему часть моих болтов, сама заберешь ножи, — он указал на лежащий поверх стула подсумок с метательными кинжалами. Воительница тут же перекинула его через плечо, отворачиваясь от эльфа. — Иорвет, есть еще информация?       — Лагерь довольно тесный, развернуться особо негде, в центре костер. Нельзя допустить случайного поджога палаток, иначе полыхнет все вокруг.       — Белки в том числе, — не без усмешки заметил один из бойцов.       — И весь лес, с полосатыми шкурами в придачу, — поддел скоя’таэль.       — А ты и рад, — вклинилась Бьянка.       — Dh'oine наносят лесам достаточно вреда. Природа не должна страдать от вашей неосторожности и наплевательского отношения ко всему вокруг.       — Дожди, конечно, каждый день идут, но рисковать зазря не нужно…– командир старательно игнорировал перепалку, глубже дыша и фокусируясь на полученной информации. — Лучше держитесь подальше от огня. Еще дополнения?       — Нет.       — Тогда передайте остальным и можете выдвигаться. И постарайтесь без потерь.       Бойцы кивнули и послушно покинули шатер — обернулась лишь Бьянка, бросив на эльфа презрительный взгляд, но тут же поймала строгое лицо командира и вылетела прочь. Роше потер переносицу. Когда-нибудь она смирится с необходимостью слушать Иорвета или хотя бы терпеть его присутствие, ну а до тех пор он вынужден пресекать агрессивные выпады и подключать все самообладание, чтобы оба не огребли пиздюлей. Радовало, что эльф на это почти не реагировал или парировал издевки и оскорбления без энтузиазма, с искренней ленью в голосе, но вот девушка словно искала повода вывести того на эмоции и задеть побольнее, а от спокойного тона заводилась ещё сильнее. Можно было бы устроить им спарринг в лучших традициях солдатского перемирия, вот только малой кровью оба не обойдутся, да и учитывая прошлое девушки и ее ненависть к белкам, ни о каком перемирии можно было не думать. Единственное ее утешение — одноглазая башка отдельно от тела, но этого Роше дать никак не мог.       — Не ведись на провокации, — выдохнул он, опираясь бедрами о стол, — знаешь же, им это только в радость. И Бьянку не трогай.       — Ты бы лучше не меня воспитывал, а свою полуголую beanna. D'yaebl, я докладываю вам о своих собратьях, сдавая их как последняя вшивая крыса уже который раз, а эта девчонка не в состоянии держать язык за зубами! Она сбежала во Флотзаме, игнорирует приказы, перечит твоим словам — это недопустимо с точки зрения дисциплины, как солдату. Мне ли не знать? Почему ты это терпишь? Неужели не в состоянии ее приструнить?       — Она не игнорирует приказы, — встал на защиту подопечной Вернон. — Вспылить может, но не без причины! Ее истории знакомства с белками и врагу не пожелаешь.       — Мое знакомство с dh’oine и все сосуществование с ними тоже было дерьмовым, но я ведь не кидаюсь на первого встречного. Возьми хоть нас, хоть своих людей — никто не нарывается, кроме нее, и это при том, что обе стороны уже который век портят друг другу жизнь.       — Немногие из них были скоя’таэльской подстилкой в детстве, Иорвет. Я не требую ее уважать или жалеть, упаси Мелителе, но прими к сведению, что ее ненависть не беспочвенна. Более того, она помнит каждого убитого тобой солдата Полосок. Иорвет сморщился, выплевывая:       — Наши женщины познали такое же унижение от вас, и теперь, моими стараниями, идут в города ради мирной жизни. Они тоже пережили насилие, смерти братьев, сестер и родителей. Вбей в голову этой девчонки, что ее ненависть себя изжила, пока я этого не сделал.       Роше хотел бы поинтересоваться, каким образом эльф собирался это провернуть, но смолчал. Высокомерия и опыта унижений у того хватало с лихвой, так что псевдовоспитательный процесс скорее всего представлял бы собой поток взаимных оскорблений и издевок в попытке задеть оппонента побольнее. Потом бы последовало рукоприкладство, и начала бы его точно Бьянка — руки насчет одноглазого у нее чесались с самого его появления на Персифале, но Вернон прекрасно знал, чем бы это кончилось и потому в трюм к пленному её предусмотрительно не пускал.       Иорвет быстро разгорелся на спор и так же быстро потух, отстраненно глядя в прорезь дальнего свода шатра. Ожидаемая реакция на зачистку, как и прежде. Вернон вздохнул, наспех раскурил трубку и, вложив ее в тонкую ладонь, покинул шатер. Успел лишь заметить, как дернулись острые уши от просочившегося через отброшенный полог шума лат и едкого солдатского смеха.       Без командира спецотряд выходил на рейды крайне редко. Вернон не умалял самостоятельности своих парней, но без твердой руки наставника, в чьи руки можно смело отдать право выбора, им приходилось тяжеловато — на раз-два пропадала согласованность и слаженность действий, особенно среди бывших солдат. Они с пеленок были заточены под выполнение задач, а не проявление инициативы. И пусть миссия не отличалась особой сложностью и опасностью, испытавшее не единожды боль потери сердце бессильно сжималось, не давая хозяину маломальского отдыха от накатывающей тревоги. Еще и Бьянка, чтоб ее, ушла на взводе.       — Еще минута, и я тебе этим пером глаз выколю, — хмуро разорвал повисшую тишину Иорвет.       С ухода отряда прошло больше часа, и Роше, пытаясь отвлечься хоть на что-то, сел строчить письма о положении дел в ближайших лесах и ходе выполнения миссии. Попытки эти, однако, успехом не увенчались — пергамент резал глаза девственной чистотой, а вот кончик пера прилично растрепушился. Темерец и сам не заметил, как отстукивал едва слышный ритм, оставляя на столе мелкие чернильные пятна.       Стук прекратился, со стороны койки раздался удовлетворенный выдох.       — Ничего страшного с твоими головорезами не случится, dh’oine, чего ты так волнуешься?       Роше хотел бы воспротивиться и списать все на размышления о составе писем, но счел правильным промолчать. Едкое «головорезы» даже не задело. А ведь действительно, чего это он распереживался? Бьянка — девушка сильная и смелая, боец из нее прекрасный, пусть и импульсивный, под мечи и стрелы специально не полезет. Парни тоже хороши, против белок он их натаскал, как говорится, будь здоров! Не даром ведь говорят, что один полосатый стоит десятка солдат темерской армии? Пусть и молва шла в основном о прошлом составе отряда, но и нынешний в навыках не отставал.       Вернон приосанился, правдами и неправдами отгоняя тревогу и вновь сосредотачиваясь на тексте. Покопался в ящичке с перьями, вынул новое, и угловатые буквы полетели из-под узкого расщепленного кончика только так. Шатер наполнился тихим спешным поскрипыванием и тонким постукиванием о край граненой чернильницы.       По возвращению отряда стало известно, что не хватает двоих. Простительно для карательного отряда, ведь миссию свою они выполнили и пришли с победой, но слишком тяжело для командира, на плечах которого и без того достаточно смертей. Роше принял новость стойко, не давая подавленной воительнице повода принять гибель напарников на свой счет, но, будучи несколько растерянным, не успел вовремя собраться. Хватило лишь мгновения, доли секунды, чтобы та заметила его остекленевший взгляд.       — Я поторопилась с нападением, прости, командир… Но мы отомстили со всей жестокостью, — тонкая ладонь не по-женски крепко взялась за его плечо и тут же пропала — внимание девушки переключилось на стоящего рядом эльфа. — Слышал, выродок?       — Великая радость для расистов, — с напускным спокойствием парировал тот. — Приятно забить противника, ослабленного войной и голодом? Не пытайся задеть меня, beanna, я вовсе не опечален фактом, что мои сородичи утащили ваших на тот свет.       — Не опечален? — фальшиво удивилась она, подходя ближе.       Вернон видел, как Иорвет невольно принял защитную стойку, вздергивая подбородок и поворачиваясь больше здоровой стороной, но лезть в разборки на этот раз не стал. Сейчас такая защита ушастого не была обоснована ни его травмами, ни невиновностью. А вот подавленной девушке нужно было выпустить пар.       — Смерть dh’oine для любого скоя’таэля — если не отрада, то хоть какое-то успокоение. Ты ведь сама упиваешься смертью эльфов, не разбирая, поддерживали они нас или нет. Мой народ борется за свое существование, потом и кровью выгрызая себе право на жизнь, и я их осуждать не стану.       Эльф держался гордо и в голосе сквозили нотки свойственного представителям его расы презрения, но Бьянка отчего-то ухмыльнулась. Едко и неприятно, Роше эту мимику прекрасно знал, и ничего хорошего та не сулила — она начинала издеваться по-черному, прекрасно зная о слабых местах противника.       — Потом и кровью… Изнемог пролеживать бока на темерской койке да жрать командирские харчи, пока твои ушастые суки подыхают в лесах от наших мечей? Какая странная у тебя борьба, лицемерная получается, нет? — она влезла в его личное пространство, едва ли не сталкиваясь нос к носу. Образно, конечно — Иорвет был даже выше Вернона, так что роста Бьянки едва хватало чтобы уткнуться лбом в его презренно сжатые губы. — Ах погодите-ка… наверное, твоя «борьба» — это исподтишка подсирать нам? Например, соврать о количестве бойцов?       Вернон вскинул бровь, выжидающе уставившись на эльфа. Он, разумеется, ожидал от него чего-то подобного, но не спустя столько времени, когда обозначенных нетвердой рукой кружочков на карте осталось всего два — и то, один уже зачищен ценой двух солдат. В груди неприятно кольнуло зарождающейся обидой, но он хотел услышать хоть какие-то оправдания.       — Их оказалось почти в два раза больше, ублюдок. Не больше дюжины? Где же ты потерял еще с десяток?!       — Меня не стали извещать о количестве эльфов, beanna, я мог опираться лишь на свои наблюдения. Не устраивать же мне допрос? — В ровном голосе белки сквозило сомнение, слишком честное для того, кто хотел поступить так подло. Ну… или Вернон выдавал желаемое за действительное.       Перепалка продолжилась, но уже как-то мимо Роше. Он улавливал мельчайшие изменения в зеленом оке и тоне голоса, в зажатости движений и едва заметном нервном подергивании пальцев. Чем тот так встревожен? Тем, что отправил на смерть куда больше собратьев, чем предполагал, или тем, что вскрылась его ложь? Если это была она, то с какой целью? Убийство хоть половины полосатого состава не повлекло бы за собой никакой выгоды, не помогло бы ни Киарану, ни тем двоим, что, к слову, уже давно в безопасности и живут вполне себе припеваючи… так зачем все это? Возможно, у Иорвета были какие-то свои мысли на этот счет, но даже при попытке влезть в чужие мотивы или хотя бы предугадать их, Вернон натыкался на стену, за которой не было ничего. Да и какой резон в уничтожении простой солдатни? Роше ведь с ними не было, и что он не пойдет на зачистку эльф тоже знал, и никак не показал своего удивления или разочарования. Он не желал его смерти, иначе собственноручно прирезал бы во сне.       Должно быть, Иорвета в курс дела касаемо численности бойцов другой беличий лидер действительно не ввел, а значит, уровень доверия к легендарному атаману далеко не так высок, как предполагал темерец. Ведь одно дело — отказать в содружестве с людьми, а другое — утаить от своего же численность ушастых.       — Дело не в моей «херовости», как ты говоришь, — фыркнул эльф на последнюю фразу Бьянки о его командирских способностях, высказанную в довольно очерняющей манере. — Этот отряд не был мне подконтролен, пусть мы были союзниками какое-то время. Обязан ли Роше отчитываться перед каким-нибудь реданским главнокомандующим? Да будь они хоть трижды друзьями — нет. Вот и мне никто не обязан докладывать о таких подробностях.       — Не смей приплетать сюда Вернона, — огрызнулась девушка. — Где ты и где он? Если бы была выгодная перспектива, все бы отчитались. Разве вам, ушастым, не свойственно объединяться?       — Может угомонитесь оба? — вклинился виновник очередного витка чужой перепалки. — Бьянка, бери парней и возвращайтесь, вы заслужили отдых. С Иорветом вопрос этого просчета я решу лично.       — Значит, ты такого же мнения? Что я тебя специально подставил? — Скоя’таэль вскинул на него возмущенный взгляд.       — Я никакого мнения не придерживаюсь, — с явной усталостью выдохнул мужчина, — я услышал вас обоих, и свое собственное у меня сложилось.       — Тогда утихомирь свою beanna! — взорвался тот, сжимая кулак. — Твой отряд перебил две! — он обозначил последнее слово, выразительно посмотрев на Бьянку, и вновь вернулся к Роше, — две дюжины эльфов, а вы потеряли всего двоих, которым, я уверен, быстро найдется замена. Слишком неравные потери, тебе так не кажется? Почему я должен отчитываться перед вами двумя и терпеть, как она ебет мне нервы?       — Потому что твоя вшивая шкура и жизни твоих прихвостней в его руках, — встряла так и не ушедшая воительница.       — Какая досада, но ради чего было устраивать этот цирк?       О, кажется Роше знал, для чего. Вот только Иорвет или в упор не увидел причины, и оттого сам подбросил девушке повод для унижений, или списал ее поведение на невоспитанность и злобу.       — Чтоб ты понял, как проебался. Даже не знаю, что обиднее, что ты далеко не такой чуткий и глазастый, как о тебе говорят, или то, что куда больше белок сдал в наши руки?       Девушка безошибочно попадала в цель, и как бы эльф не старался этого скрыть — каждая фраза его задевала, Вернон видел.       — Они все удивлялись, как же мы вышли на стоянку в самой жопе леса. Видел бы ты их рожи, Иорвет, когда я сказала, что это ты нас привел. Они проклинали тебя на всех языках, говорили, что лучше бы ты сдох, чем продался людям и подставился, как последняя блядь.       — Достаточно! — рявкнул темерец, перебивая едва открывшего рот скоя’таэля.       Даже для нее это был перебор. Иорвет только смирился со своей участью предателя и пошел на спокойный открытый контакт, и цена потраченных на это сил и нервов не стоила того, чтобы девушка своей ненавистью все испортила. Она имела на это право — Иорвет для нее был едва ли не врагом номер один, вот только Роше был другого мнения.       Воительница ушла, прошипев напоследок, что стоянку все же надо было сжечь. Ее звучный голос, зовущий полосатых обратно в город, донесся через плотный тканевый полог, разбавляя образовавшуюся внутри тишину.       С ее уходом Иорвет растерял всю злобу и язвительность, и теперь смотрел куда-то в сторону. Лица его Роше не видел, но смог дорисовать в сознании сжатые до побеления губы и прекрасно знакомую, не раз замеченную в единственном глазу боль. Нужно было проявить настойчивость и прогнать девушку раньше, подумал он. Ей действительно не хватало воспитания и исполнительности, а Роше, преисполненный временами едва ли не отцовской любовью, из раза в раз пускал все на самотек.       — Ты ведь понимаешь, что она с самого начала хотела тебя задеть? — поинтересовался он, подходя со зрячей стороны и скрещивая руки на груди. В шатре было немного прохладно, да и укус до сих пор ныл. С выражением его лица темерец угадал — эльф даже не пытался скрыть, как метко резанули слова его подопечной. — Ей нужно было отомстить за смерть товарищей.       — И ты дал ей отыграться, спасибо, Вернон. Сам-то чего не присоединился?       Под рёбрами от внезапно спокойного и отрешенного тихого голоса кольнуло чувство вины.       — Потому что я тебе верю. — У Иорвета, казалось, даже уши встали торчком от удивления. — Всем свойственно ошибаться, и я понимаю, каково это, особенно когда просчет стоит чужих жизней.       Эльф замер, рассматривая его так дотошно, будто впервые увидел. В его глазу была смесь удивления и сомнения, которую можно было понять. Не каждый день твой вчерашний враг за потери среди своих же не пытается тебя прирезать или хотя бы уязвить в отместку, и куда подозрительнее услышать от него о «понимании».       — Сочувствие тебе не к лицу, Роше, оставь это жрицам храме Мелителе. Тебе не удастся меня умаслить, и я уверен, что рано или поздно эти два трупа аукнутся еще как. Это лишь вопрос времени.       Снова недоверие, подозрение и ожидание ножа в спину, а все лишь из-за пары неосторожных едких фраз. Справедливо полагать, что уязвленный скоя'таэль потребует какого-никакого реванша. Вернон не удержал тяжелого выдоха и шагнул ближе, хмурясь и стараясь разглядеть в пропитанном темными чувствами глазу хоть что-то, доказывающее, что все это: отторжение, язвительность — напускное, не более, чем театральная вредность. Но там намешалось слишком много всего, и сам черт бы сломил ногу, пытаясь вычленить что-то конкретное.       — Ты ждешь от меня подставы. Ждешь ответа, язвишь и нарываешься… Но сколько ты уже здесь, и я даже пальцем тебя не тронул. Даже сейчас, хотя мог просто отдать тебя парням, а они бы словами не ограничились, как Бьянка, и от тебя бы живого места не осталось. Некоторым только отмашку дай, и ты бы задумался, были ли среди твоих такие же жестокие отморозки.       — Благодарю, Ваше Рыцарство, — ощерился Иорвет, чуть склоняясь, чтобы прошипеть это едва ли не в губы, хотя разница в росте была лишь немногим больше пары дюймов. Яда в его голосе хватило бы как минимум на небольшую роту. — Такой проницательности и благородству могут позавидовать представители голубых кровей Континента, хотя, казалось бы, от кого! Как же мне отплатить за такое великодушное спасение? Виться у ваших ног, или, — как же там сказала beanna? — подставиться, как блядь?       А вот родная театральность и напыщенность, вот только сработали они совсем иначе — вместо ехидства и азарта ссоры Роше вскипел. Сжатый кулак прилетел в нижнюю часть груди метко и сильно, вынуждая эльфа задохнуться и буквально упасть в его руки. Под ребрами забурлила обида от его слов, совсем детская, будто тот потешался над маленьким мальчиком и ни во что его не ставил. Иорвет бил наотмашь, наверняка не понимая, насколько точно попадал по больным местам своими издевками, и своего он добился ведь, черт — вывел Роше на эмоции, спровоцировал на ответный удар, и совсем не в переносном смысле. Видят боги, эта ушастая сволочь могла вить из него веревки, особенно тогда, когда обоим до спокойствия было далеко.       Слушая надсадные попытки вздохнуть, темерец вжал его лбом в собственное плечо и приник к острому уху:       — Ради всего святого, ушастая ты сука, — жар тонкой обожженной кожи опалил губы, — замолчи. Просто заткнись иначе я зашью тебе рот.       — Так зашей, — прохрипел тот, шумно втягивая неподатливый, густой воздух и пыльный, отдающий лечебными травами запах человека.       — Зашью, вот только ты найдешь способ меня вывести даже без слов.       — Какая жалость! — сиплый смех резанул по собственным ушам, как металл по стеклу. — Бедный dh’oine, извини, но срать я хотел на твою выдержку.       — Лучше дважды подумай, — мужчина сгреб ткань повязки на его загривке и не ослабил хватку даже тогда, когда услышал шипение из-за натянутых под ней волос. Внутри болезненно зашевелилось уже знакомое садистское превосходство, и похер, что с белкой оно работало через раз и ни к чему хорошему не приводило — он прижался к уху вплотную, шипя с обманчивой лаской: — Я не железный, Иорвет, неужели мамочка не учила тебя не играть с огнем?       Он успел лишь заметить, как сбилось дыхание ушастого и как дернулось острое ухо под губами, прижимаясь вплотную к голове. Эльф в его руках забился, как дикое животное, и в следующий миг по лицу прилетела сильная, позорная пощечина, от которой хрустнуло в шейных позвонках. Роше понял, что только что где-то смачно проебался.       Иорвет отошел на шаг, сжимая кулаки и смотря прямо в душу взглядом, в котором жгучая обида мешалась с непонятной человеку застарелой тоской. Будто он вскрыл паршивую рану, и все ее содержимое с гноем и кровью вырвалось наружу.       Эльф за секунду дошел до полога шатра и схватился за край ткани, да так и замер. Роше знал — выйти тот не мог, как бы сильно того не желал. Его, такого безоружного и взвинченного, солдатня сразу нашпигует болтами, и никакой приказ их не остановит. Мужчина едко выматерился под нос.       — Через час принесу ужин, сиди тут, — он спешно прошел мимо, тыльной стороной ладони отодвигая Иорвета и покидая шатер. Им обоим нужно было побыть наедине с собой, иначе недалеко до кровопролития и неправильных слов.       Что-то в Иорвете он задел, и теперь вина изворачивалась колючей змеей меж ребер пуще прежнего. Справедливо, ведь Бьянка сделала ему больно, вот он и отыгрался на Роше. Вполне себе честная эстафета оскорблений и издевок, только Вернон явно что-то упустил, и лучше было засунуть язык в жопу да проигнорировать уязвленного ушастого. Жаль только, что упущенного не воротишь, а взаимоотношения между ними почти со стопроцентной вероятностью откатились на десяток шагов назад.       «Чертова белка, как же с тобой сложно», — сокрушался он, не зная толком, куда податься, и оттого бездумно наворачивая круги по лагерю.       Взгляд цеплялся за уставшие лица дозорных, дожидавшихся пересменки во время обеда, за черно-белые полотна, хлопающие на ветру подобно птичьим крыльям. Холодный ветер остужал покрасневшую от пощечины кожу, но вместе с тем проникал в самые кости, и Вернон довольно быстро пожалел, что из-за своей импульсивности не накинул ничего поверх рубашки. Вернуться обратно в шатер было бы глупо, а мерзнуть, потакая собственной вредности — себе дороже, так что он завернул в столовую.       Мастеровитая дробь ножа по кухонной доске и запах свежезабитого кабана медленно, но верно отвлекали, и Роше полностью погрузился в атмосферу кухни. Он попросил у повара кружку медовухи и, оплатив больше, чем нужно, занял один из столов. Глаз старался не поднимать, дабы не видеть потолочных реек и столбов. Надо было привести мысли в порядок.

***

      Через обещанное время он вернулся с двумя чеплашками наваристой каши с салом, в каждую из которых был брошен добротный ломоть черного хлеба. Белка никуда не делся, но занимался довольно странным занятием — увлеченно стругал что-то из невесть где найденной деревяшки. Все бы ничего, но сидел он на Верноновой койке и древесная крошка летела аккурат на покрывало.       — А не охуел ли ты, часом? — Роше изогнул бровь и остановился перед ним. Были бы руки свободны — скрестил бы их на груди.       Эльф показательно промолчал и, глядя ему в глаза, струганул по дереву вновь, отсекая хлопья в уже сформировавшуюся на ткани кучку. От такой воистину детской мстительности мужчина даже растерялся.       — Спасибо за обслуживание, но я не голоден, — сухо выдал Иорвет, принюхиваясь и стараясь определить содержимое тарелки. — Каша у вас хуже похлебки, такой только свиней кормить.       — Ну, как раз свиньи нас сейчас кормят, — нашелся с ответом Роше и поставил чашку ему на колени, — не выебывайся, пожалуйста, и ешь. Не думаю, что повар захочет выдать тебе хотя бы полпорции, если меня не будет рядом.       — Снова показываешь, как сильно моя жизнь от тебя зависит?       — Просто ставлю перед фактом, что больше никто не станет о тебе здесь заботиться.       Фигурку с кинжалом Иорвет все-таки отложил и взял в руки ложку. Роше занял кровать напротив. В грубой деревянной обрубовке угадывались черты не то собаки, не то лисы, а на зеркальное лезвие налипла древесная пыль.       Эльф принялся разламывать хлеб на кусочки, катать из них шарики и скидывать в чеплашку.       — К слову, — начал Вернон, наблюдая за его действиями, — я хотел дать тебе больше свободы. Ты не собака, и держать тебя в шатре, как на привязи, несколько неправильно.       — Поразительно, что ты снизошел до такого решения только сейчас, — ехидно скривился тот. — Сколько мы уже здесь, напомни?       — Не язви. Дел осталось немного, так что мозолить глаза страже долго не будешь… Тебе будет доступна вся территория лагеря, но вот с солдатами лучше не разговаривай. Попрошу начальника, чтобы своих он тоже проинструктировал.       — Ни с кем не говорить, ничего не делать, прикидываться мебелью? Проще простого, Роше, — он все же сунул в рот ложку каши с хлебом и проглотил, не жуя.       — Не проще. Завтра вечером сюда придет отряд, а послезавтра мы пойдем к последней стоянке все вместе. Мне не нужны драки ни с лагерными бойцами, ни с моими, так что хочу быть уверен, что ты не станешь нарываться.       — Ты удивишься, Вернон, но я умею не лезть на рожон…       — Вот уж правда… В общем, будь хорошим эльфом, а завтра я поговорю с начальником.       Иорвет кивнул, и оба наконец приступили к трапезе. Градус напряжения от прошедшей ссоры, казалось, испарился вовсе, оставляя лишь мягкий налет недосказанности. Не то честная и справедливая часть Роше хотела извиниться, не то хотелось услышать от эльфа что-то подобное, но второй вариант был маловероятен. Пожалуй, решил темерец, лучше оставить все как есть — оба молодцы, оба виноваты.       Через силу набивая желудок и стараясь не ощутить вкуса (хотя каша была не так уж плоха, по мнению Роше), Иорвет все же опустошил чеплашку. Отставил ее в сторону и снова взялся за фигурку, самым концом лезвия отсекая тонкие пласточки материала. Роше осмотрелся, пытаясь понять, где же тот достал дерево, ведь кроме элементов мебели ничего в шатре не было. Ответ нашелся быстро — стойка для перевязи, представлявшая собой подобие рогатин, оказалась варварски обломана с одного конца, благо все еще могла использоваться по назначению.       — Я бы хотел пройтись сейчас, — попросил тот, не поднимая на него глаз. — Хочу подышать воздухом.       Препятствовать Роше не стал и уже через минуту натягивал дублет и теплую накидку сверху, Иорвет же облачился в две стеганки, благо его собственная была немного больше той, что принадлежала когда-то темерцу. Одну руку он сунул меж завязок, наученный горькими последствиями от смены температур. Кинжал же, совсем не скрывая, он засунул под кушак.       За время ужина стало ощутимо холоднее, с губ срывались облачка белесого пара. Тьму разгоняли стойки с коптящими небо факелами, возле которых небольшими кучками собирались солдаты, желающие поболтать перед отбоем или выпить по стопке-другой на сон грядущий. Иорвет шел немного впереди, бесшумно ступая дальше от света и направляясь к извилистой тропке, ведущей в лес. Пусть тот и не представлял угрозы, да и бежать никакого резона не было, Вернон не отставал дальше, чем на полшага.       Дойдя до первого же дерева, где не тревожили ни ветер, ни запахи человеческой жизнедеятельности, ощущаемые эльфом в разы острее, они остановились. Роше слышал, как глубоко тот дышал, видел, как ходят ходуном уши, выделяющиеся в темноте белыми треугольниками, улавливая шелест плешивых крон и тихий шорох опадающих листьев. В лесу пахло сыростью и прелой, подгнивающей листвой, вкупе с холодом суля любому человеку только простуду и насморк, но для эльфа все было иначе. Потому Роше не лез и просто стоял рядом, обматывая горло шлыком шаперона потуже, да натягивая чепец пониже.       — Здесь очень тонкие ветки… Во Флотзаме мне нравилось больше, — наконец выдал Иорвет, заходя чуть глубже в лес и устраиваясь на выступающих тугими змеями корнях. Роше ничего не оставалось, кроме как сесть на ближайший корень наощупь и достать трубку и огниво — курить хотелось зверски. Иорвет тем временем продолжил выдыхать светлые облачка. — Там даже зима другая… Весь лес в ледяной корке, накеры и прочая дрянь сидят по норам, эндриаги злые, но медлительные…       — Зимой с пропитанием хуже, — выдохнул Вернон, понижая голос. Его несколько удивила разговорчивость собеседника, но удивление это было приятным, и разрушать момент не хотелось. — Дичи ведь меньше, холодно.       — Мы с отрядом запасались ягодами.       — И грабили обозы, снабжающие город, — добавил Роше, констатируя этот факт без какой-либо претензии.       — Выживали, как могли. Не тебе меня учить, Вернон, вы ведь и сами после наступления в лесу сидели и жрали корешки да содержимое нильфгаардских обозов. Не смотри так, я слышал разговоры твоих dh’oine. Похоже, в тот год вы уподобились скоя’таэлям. Расскажешь, как тебе такая жизнь?       Роше задумался, сосредоточенно высекая искры огнивом в забитую табаком трубку. Рыжие всполохи гасились холодом еще до того, как касались высушенных листьев, но попыток он не оставлял.       — Херово, если честно. Вам, кстати, больше повезло — вы хорошие охотники. У меня была лишь кучка солдат, которые отпугивали любую полудохлую дичь за несколько миль. Пара советов по выживанию от белок были бы кстати в то время.       — Но вас подкармливали деревенщины, разве нет?       — Да, без них пришлось бы хуже.       Иорвет спокойно ответил, что у белок, в отличии от дхойне, кругом одни враги, и Роше не мог с ним не согласиться. Наконец от трубки пошел легкий дымок, и он приник к загубнику, раскуривая горькую смесь и выпуская густой дым. Деревянная чаша медленно, но верно грелась — он обхватил ее плотнее, едва не обжигая пальцы о тлеющие листья, и поднял взгляд. Скоя'таэль молчал, откинувшись спиной на ствол тонкой березки и повыше задрал стоячий ворот обеих стеганок в попытке прикрыть уши и шею. «Не проще ли надеть шарф?»       Свет лагеря сюда не доставал, а поднимающегося с горизонта месяца хватало ровно на то, чтобы увидеть неровное пятно чужого лица и темно-зеленое кольцо радужки, направленной к небу.       Иорвет же впитывал окружение всем своим естеством. Он соскучился по шершавой коре, кусачим наглым веткам, цепляющимся за одежду, и мягкой, припорошенной листвой земле под подошвой обуви. По теплому, чуть сладковатому запаху перегноя и стылой воды в мелких, покрывающихся коркой льда лужах. Здоровье seidhe было крепче человеческого, так что простуды от сырости они могли не бояться, хотя с возрастом риск, конечно, был выше. Он дышал глубоко, наполняя легкие смесью разномастных ароматов, отзывающихся в груди приятной тоской, и холодом, позволяя ему проникнуть в каждую клеточку тела и расслабить его. Пальцы здоровой руки, не спрятанные в теплых одеждах, немного сводило от покусывающего морозца, но это чувство было до нелепости приятным. Как же он соскучился по природе, сидя в человеческом шатре и наблюдая лес через прорезь в темно-синей ткани.       Буря от вечерней стычки давно улеглась, и теперь в груди и мыслях царила благодатная пустота. Слишком много сил отнимало восстановление точно вскрытых людьми душевных ран.       Через пару минут человек протянул ему трубку, и Иорвет ее забрал, обхватывая губами мундштук. На языке тут же осела горечь жженых трав, а подушечки пальцев приятно обожгло теплом шероховатого дерева.       — Ты как-то говорил о вылазках, — он разбавил бархатную тишину легкой хрипотцой. Мужчина напротив с сомнением кивнул, в темных глазах будто пролистывались тысячи страниц памяти, выискивая, о чем конкретно речь. Иорвет терпеливо пояснил: — Ты предлагал брать меня на вылазки, когда все закончится. Если предложение еще в силе, то я согласен. И брата, если он тоже не против, хотелось бы взять с собой.       — Без проблем, — с готовностью ответил тот.       Иорвет знал, что в четырех каменных стенах он попросту загнется. Ему необходимо быть на свободе, вдали от городских коробок, пусть и свобода эта ограничится шипастыми руками кареглазого dh’oine.       — Странный ты, Роше, — продолжил он, ощущая в груди дикую потребность высказаться. — Ты убийца, расист и садист; не чураешься грязных допросов и любишь упиваться властью над чужой жизнью, как самый настоящий палач. Твой король натравливал тебя на нелюдей, и ты со всей собачьей прытью рвался исполнять его приказы… — Темерец не сводил с него глаз, силясь понять, к чему весь этот поток обвинений, суть которых сводилась к простому выполнению своей работы. — Объясни, как в таком человеке нашлось место чему-то… нормальному?       — Нормальному?       Он не мог сказать «хорошему», хотя оно так и норовило сорваться с языка. Люди априори не бывают хорошими, их черную натуру нельзя прикрыть никакой мишурой благочестия, а у Роше так и вовсе черноты было больше, и скрыть ее он даже не пытался.       — Как бы дико это не звучало, но да. Вы называете это «человечностью», но я не могу подобрать иных аналогов… — Иорвет вдруг остро ощутил, как не хватает во всеобщем понятий, служивших бы достойной заменой. — Откуда в тебе все это? Понимание, сочувствие… участие. Ты вырезал нас пачками, а сейчас, вместо того чтобы наплевать на всех — на меня в том числе — сплавить в города и избавиться от проблемы, стараешься сделать наше существование комфортным. Ты ведь даже не понимаешь, что такое — тоска по лесам, по свободе, у людей никогда не было с этим проблем, но все равно готов нас обеспечить… Даже сейчас морозишь arse рядом, хотя мог уже давно затолкать меня в шатер и лечь спать. Я мог тебя понять там, в трюме, когда ты пытался выжечь из меня информацию и измывался, как мог. И совершенно не понимаю человека, которого вижу сейчас.       Роше тяжело вздохнул. Иорвет считал его расистом, хотя сам далеко не святоша. Для него люди, что животные — злые и безмозглые, не способные как сложные чувства и эмоции, и движет ими лишь примитивное желание обладать и забирать.       «Но он хотя бы пытается понять», — ответил он сам себе, не то обеляя, не то оправдывая.       — Люди тоже считают меня не более, чем королевской псиной, в этом вы схожи, — спокойно поведал он, вытягивая затекшие ноги и стряхивая налипшие на поножи листья. — Для них я выродок, спасибо, хоть не такой, как ты, хотя, для кого-то, может, даже хуже. Я ведь и людей убиваю, если того требует корона, а ты до убийства сородичей не опустился.       Иорвет согласно кивнул, не сводя с него глаз. Затянулся поглубже, выпустил тонкую сизую струйку куда-то вниз, но ветер подхватил ее и вернул в лицо, вынуждая потереть глаза. С губ сорвалась беззлобная усмешка, и он продолжил:       — Я стараюсь быть справедливым к тем, кто того заслуживает — когда это не противоречит приказу.       — И ты сам выбираешь достойного своей справедливости?       — Да, и я выбрал тебя. Потому что мы равны, и поменяйся мы местами, мне почему-то кажется, что ты поступил бы так же.       — Да ты, оказывается, не просто ублюдок, а еще высокомерный и самонадеянный ублюдок, — усмехнулся эльф, и темерец сжал кулаки.       — Не называй меня так, — попросил, не приказал, старательно контролируя голос и эмоции. Сколько лет прошло, а справиться с реакцией на бастарда было все так же тяжело. — Как бы ты ни препирался, как бы тебя ни тошнило от меня и всего, со мной связанного, я вижу, что лютой ненависти давно нет. И у меня к тебе тоже. Мы на равных, Иорвет, а у меня, к твоему удивлению, есть сердце, и я не могу обращаться с тобой, как с мусором. Это будет неправильно, нечестно.       — Ты просто не хочешь долгов перед совестью, — спокойно предположил тот, и Вернону осталось только пожать плечами.       — Может быть. А может правда хочу тебе помочь, вот и не веду себя как мудак хоть иногда, — и добавил с усмешкой, — в отличие от некоторых.       Сквозь густеющую темноту лицо эльфа осветилось почти истлевшим табаком во время затяжки, и Роше успел заметить, как обхватившие мундштук губы растянулись в искренней задорной улыбке, прежде чем свет листьев не погас окончательно. Ушей коснулся хрипловатый мягкий смех, отдающий в груди странной вибрацией, будто некто дергал басовую струну. Лица Иорвета он почти не видел, но это было даже к лучшему — хватало того, что он сейчас слышал.