Дело чести

Титан Пламя свечи было беспокойно, оно дрожало, извивалось в каком-то безумном танце, в судорогах и мучениях; в исступленном желании погаснуть, умереть. В невыполнимом желании: сквозняк хоть и пробегал иногда по комнатам башни десницы, он не был настолько силен, чтобы задуть огонек. Он должен был гореть. Тайвин Ланнистер еще не дочитал послание, прибывшее на лапке ворона из Близнецов. Черные крылья, черные вести. Королевская Гавань поистине давно не видела столь темной ночи. На бескрайнем полотне неба не было серпа лупны, ни единой горящей звезды. Лампы, свечи, факелы, которые люди зажигали в разных местах города и слуги в Красном Замке, которые силились ярко светиться в грязных окнах Блошиного Конца и узких оконцах древней крепости, не слишком-то помогали. Они были бессильны. Стыдились своего бессилия и хотели потухнуть – все они, не только свеча на столе десницы короля. Все здания были будто обляпаны смолой, казалось, вечной, несмываемой. Даже в воздухе не было и намека на свет. В ту ночь каждый, живой или не живой, чего-то хотел. Тайвин Ланнистер хотел окончания войны; правда, уже давно. Это желание покрывало все остальные с легкостью. Его исполнение было важно для сохранности государства – этого достаточно. Десница короля обдумал последнюю строку, задумчиво провел по ней пальцем. Читать он закончил, но плачущую воском свечу все-таки не погасил. Думать в темноте невозможно. Сама темнота – невозможная и раздражающая. Старший сын Эддарда Старка должен отправиться вслед за ним и своими братьями, Тайвин знал это. Чтобы спасти государство, нужно пресечь все войны внутри него. Чтобы пресечь войну, нужно уничтожить ее зачинщика. У Тайвина складывалось впечатление, что Бейлон Грейджой, Ренли Баратеон, ныне почивший, и его брат Станнис лишь пошли следом за самопровозглашенным королем Севера. Конечно, всё было не так, и каждый в Войне Пяти Королей имел собственный мотивы – Тайвин прекрасно понимал это, – но все же такая мысль не покидала его разум. Быть может, десница переоценивал Север и Старков и потому верил, что они могут подвигнуть других на бунт? Но нет, конечно же: дело было в том, что Робб Старк сумел пленить его сына Джейме и тем самым подвергнуть опасности семейное наследие Ланнистеров с Утеса Кастерли. Это не могло не заставить главу дома винить северян и в остальных бедах, постепенно разъедающих Вестерос. Тайвин Ланнистер был человеком умным, обладающим сильной волей, и смог подавить – но не убить! – обвинения, зарождающиеся сами собой, чтобы трезво оценивать ситуацию. Осталась лишь одна цель: придушить восстание Севера, пока оно не охватило всю страну. Насчет Станниса Тайвин уже не волновался, но и не забывал о нем. Кто знает, что может сотворить брат покойного короля в поисках трона, «принадлежащего ему по праву»? Да хоть отправится на Стену, дабы обратить в свою веру Ночной Дозор и завербовать их в свои войска. Чернила своим безразличным голосом сообщали, что Робб Старк таки очнулся и наконец покинул владения Фреев, вместе со своими войсками отправившись обратно в сторону Севера. Лорд Уолдер прозрачно намекал на то, что они могли идти к Белой Гавани, и очень ярко выразил свою ярость насчет того, что пропала его дочь Рослин. «Жена Эдмара, – сразу пронеслось в голове десницы, – та, что способна родить лорду Риверрана наследника. Как бы старый безумец не наделал лишнего». Его удивил тот факт, что леди Кейтилин Старк теперь пленница в Близнецах. Несомненно, решил он, это – козырь, который Железный Трон вполне может в ближайшем будущем использовать. Уставший, Тайвин Ланнистер наконец задул свечу и оказался в полнейшей тьме.

***

– Войска Севера ослаблены, – заявил десница на следующий день Малому Совету. – Сейчас как никогда подходящий момент, чтобы раз и навсегда покончить с их восстанием и предотвратить их наступление в южную часть государства. – Все члены, включая чем-то сильно обеспокоенную Серсею, чье лицо было сильно бледно, выразили согласие. Тайвин и не ждал другой реакции. – Из Ланниспорта уже вышли наши отряды, которые пополнятся воинами Утеса Кастерли, – продолжил он. – Фреи, хоть и поклялись Роббу Старку после его победы в поединке отступиться от сражений, предложат свою помощь вследствие пропажи или, по их мнению, похищения Эдмаром Талли Рослин Фрей. Кейтилин Старк у них с небольшой охраной: проблем не должно возникнуть. – А то, что брак Эдмара и Рослин был закреплен на брачном ложе, лорда Уолдера не беспокоит? – вставил Бейлиш. – Нет. И нас не должно, – отрезал Тайвин. Совет перешел к обсуждению более мелких, но не менее важных дел.

***

– Тело Сандора Клигана было похищено, – сообщил Варис. Все присутствующие, кроме десницы, удивленно переглянулись. Серсея вздрогнула, но сохранила на лице бледную каменную маску; лишь глаза выражали беспокойство. Тайвину претило, что его внук-король вновь устроил из казни представление, и потому не был слишком заинтересован этой новостью. – Как это произошло? – лишь спросил он. – Никто не знает, даже пташки, – евнух раздосадованно развел руками, – его труп уже собрались сжигать, как оглянулись – а его и нет. Вроде бы был замечен длинный черный след, как будто кто-то сжег тонкую дорожку из дикого огня. – Полагаю, кто-то порадуется, заимев у себя труп Пса как пугало, – лениво бросил Петир Бейлиш. – Разбойники, шуты и хулиганы. – И как же они попали в Красный Замок? – изогнул бровь Варис. Мастеру над монетой осталось только пожать плечами. Тайвин немедленно перевел ход заседания в другое русло. Когда на дворе война, не следует задумываться о похищении трупов. Но дьявол-то кроется в мелочах. Вторая королева без трона – И кто же приказывал вам захватить корабли Миэрина? – изогнув бровь, спросила у наемника Дейенерис Таргариен. Наглость и самолюбование Даарио Нахариса забавляли и раздражали королеву одновременно. – Ну, я слышал, вам нравятся корабли, – невинно ответил мужчина и вновь откусил от сочного плода. Сок потек по подбородку, грозя испачкать синие зубцы бороды. Сир Барристан и сир Джорах прикрыли глаза. Дейенерис ситуация казалась чрезвычайно комичной, но, как бы ни хотелось засмеяться или хоть улыбнуться, она не могла и не стала. Не подобает королевам, даже без трона, веселиться на заседании. – У вас мощное войско и достойный флот, кхалиси, – проговорил Джорах Мормонт. – На Железном Троне – мальчишка, королевства страдают из-за войны. Это ли не подходящий момент, чтобы атаковать? Дейенерис оглядела свой личный Малый Совет. Барристан, казалось, был согласен с рыцарем. Даарио, казалось, не интересовало вообще ничего, кроме блюда со спелыми восточными фруктами. Но, подумала Дейенерис, какая-то искра мелькнула в его темно-голубых, почти синих глазах. Она не смогла разгадать ее. – Всё это верно, но... – Дени медленно отошла к широкому балкону Великой Пирамиды Миэрина. Оттуда открывался завораживающий вид на весь город; другие пирамиды, поменьше, будто бы подпирали быстро темнеющее небо. – Уже появились в городе те, кто настроены против моего правления. Прошлой ночью было убито двое из Безупречных, патрулировавших северо-восточные улицы. Их кровью на стенах написали то, что мой язык отказывается произносить. – Дейенерис резко обернулась к присутствующим. – Как же я смогу управлять Семью Королевствами, если не способна успокоить единственный город? Ответом ей было какое-то смущенное молчание и смачный звук, что творит мякоть плодов во рту человека. Дени вздохнула, странная злость поглотила ее. – Идите прочь. – Джорах, следом – Барристан скрылись в коридоре, а когда Даарио, замыкающий небольшую процессию, подходил к двери, Дейенерис окликнула его. Ей показалось, или Мормонт что-то пробурчал из-за стены? – Ты нагл, самоуверен и нахален. Убил своих капитанов. Почему мне следует доверять тебе? – Дени хотела застать наемника врасплох. Двое Безупречных у входа в помещение стояли, словно статуи. – Меня можно проверить, – загадочно улыбнулся в бороду Нахарис. Дорожки от сока начали подсыхать в ней. – Отправьте меня куда угодно, и я уничтожу там ваших врагов. – Приходи через несколько часов, когда совсем стемнеет, капитан, – ответила Дейенерис, пока в разуме пускала корни юная, путаная затея. – И я решу, где тебе место.

***

Когда Дейенерис в третий раз приняла в себя горячую плоть наемника, когда она царапала его широкую спину и он целовал ее шею, чуть ли не кусая, она думала, что определенно останется в городе до поры до времени. Когда спустя полчаса они лежали на королевском ложе, обессиленные, но довольные, мысль о том, что родная страна может достаться ей легко, не покидала ее. Поистине давно не видел Миэрин такой черной ночи. И под ее покровом бесновались Сыны Гарпии, вспарывая животы Безупречным, рассыпая их кишки по дорогам. Их кровь орошала камни, собиралась в грубые знаки на стенах и несла единственный сильный свет. Златовласая и двуликий Ей было жарко. И только вода хоть как-то могла остудить ее. Солнечные волосы иссушило солнце – какая ирония! Только если ее кудри были золотые, то солнце было багровое, огромное и невероятно жгучее. Она почти слышала, как волосы ее трескаются и обламываются, словно хворост в костре. Дорогие шелка изорвались, туфли она истоптала, кожа покраснела и шелушилась. Она была такой маленькой и беззащитной, и все из-за проклятого солнца. Она любила его раньше, но теперь ненавидела и знала, что, если ей удастся все-таки выбраться, будет ненавидеть всегда. Златовласая укрылась в эфемерной тени одинокой уродливой скалы и расплакалась. Соленые слезы потекли по грязным щекам, оставляя чистые дорожки. Да, только вода могла остудить ее и утолить душащую жажду, но воды она не видела, кажется, вторые сутки. Хотя бы лужица... Она поняла, что, плача, теряет воду и успокоилась, встала. Земля под ногами вся истрескалась. Она брела по бесконечной красной пустыне.

***

Двуликому же, напротив, было холодно. Как и всегда. Он смотрел на сугробы, тонул и захлебывался в них, восставал и опять тонул. Вечные снега, вечная погибель и вечное воскрешение. Но где-то глубоко-глубоко он чувствовал, что снега сменятся океаном, в котором он тоже будет тонуть.