В руках у зверя

      Пара закончилась. Девушка вытянула ноги, откидываясь назад, и шумно выдохнула. Сегодня преподаватель был в плохом настроении, что отразилось на всех. Ханна всегда была готова к неожиданным вопросам, даже к тем, что не относились к теме лекции. Чего нельзя сказать о других. С одной стороны, это было ожидаемо, а с другой стороны, она все больше разочаровывалась в нынешней молодежи, что приходит только для того, чтобы отсидеть положенное время. Она не могла понять такого беспечного отношения к учебе. Чонгук тоже разделял ее взгляды.       Был чудесный теплый день. Аудитория была заполнена мягкими солнечными лучами. Настроение было хорошее. Она уже предвкушала встречу с Чонгуком. Не сказать, что он занимал все ее мысли, но уж больно часто она стала ассоциировать какие-то явления с ним. Или просто, он мог возникнуть в голове без повода.       Ханна собрала свою сумку и направилась к выходу из аудитории. Почти все вышли. В коридоре стоял запах свежести после дождя, она было удивилась этому, пока кто-то не схватил ее за руку. Несколько секунд, и она уже посреди какого-то кабинета. Парень в капюшоне неспешно повернулся. Ханна едва заметно вздрогнула и поморщилась. Донован.       Тот подошел к ближайшему столу и оперся на него, смотря на нее немигающим взглядом.       — Чонгук — оборотень? — он продолжал внимательно смотреть на нее, видимо, ожидая какой-то реакции. Его поведение сейчас значительно отличалось от того, что он привык демонстрировать всем.       «И почему я не спросила у Чонгука о том, как себя вести рядом с ним?» — мысль навязчиво крутилась в голове, пока она судорожно решала, что ответить и какой линии поведения придерживаться. Лицо не дрогнуло от эмоций.       — Этого не может быть, — спокойно ответила та, всем видом показывая, что уверена в своих словах на все сто. — Не знаю, какой дряни ты наглотался, чтобы выдумать такое, но не ввязывай меня в это.       Он помедлил, несколько секунд обдумывая последние слова, бледные губы расплылись в понимающей усмешке.       — Милая Ханна, — он с укором посмотрел на нее, по-видимому, не веря ни единому слову, — ты даже не понимаешь, во что именно ты «ввязалась». Пройдет время, и ты поймешь.       Ей хотелось рассмеяться от подобной нелепости.       — Допустим, — она сделала вид, что прониклась его словами. — Что еще ты от меня хочешь?       — Узнать, где он живет, — он говорил так уверенно, будто зная, что она не сможет умолчать.       — Сам не можешь подойти и спросить? — и мысленно прикусила язык. Она не хотела хамить, понимая, что с такими людьми не шутят.       Чонгук не обозначил границы, и пусть ее инстинкт самосохранения вопил о том, что нужно убираться… она понимала, что один звонок, и он будет тут. Но что будет дальше, она догадывалась, и потому не стала доставать телефон.       Скрестив руки на груди, он закатил глаза. «Прекрасно», — устало закрыв лицо руками, девушка искала в себе силы на поддержание диалога. Но они как будто испарились в мгновение ока. Голова разболелась и волнами боли с каждым разом давала о себе знать все агрессивнее. Во рту пересохло, а по телу перекатывалась слабость, не давая устоять на ногах. Она поднесла руки к голове, усиленно массажируя виски. Показать бессилие перед таким, как он, означало, по меньшей мере, сдать назад.       Ханна вдруг поняла, что вокруг творится что-то нехорошее. Явно нехорошее. Звуки как будто исчезли, шум, идущий из-за двери, растворился. Зловещая тишина, прерываемая лишь трещащими деревьями за окном. Она открыла глаза, оценивая обстановку. Все это время Донован смотрел на нее, и в его глазах мелькнула горечь. На несколько быстрых секунд.       Он вмиг оказался рядом. Он заметил, что творилось с ней. Приложил к ее лбу горячую руку и что-то тихо зашептал. От жара его ладони голова Ханны еще сильнее разболелась, и она поспешила скинуть чужую руку и отшатнуться. Каждое движение отдавалось режущей болью. А сейчас ведь еще на работу идти…       — Это только начало, — он нахмурился. Эти слова прошли как будто вскользь, очень тихо, но вызвали диссонанс в ее голове.       — Что за бред? — она пыталась справиться с нарастающей болью, твердо говоря: — Если ты что-то намеренно сделал со мной, подсыпав, или что-то в этом духе… Чонгук этого так не оставит.       — Ну разумеется, — он хмыкнул и прошел мимо нее, выходя из кабинета. Когда его присутствие стало неощутимым, она плюхнулась на чье-то место. Окно было открыто, это хорошо.       «Несколько минут так посижу, и пройдет», — она повторяла себе эти слова как успокоение, опуская голову на прохладную поверхность. У нее был выбор, как две опции перед глазами. Первая: позвонить Чонгуку (отвлечь его от дел, ради которых он прогулял учебный день), и вторая: просто подождать, пока это все пройдет. А если ей станет хуже настолько, что она даже не сможет поднять телефон? Такие мысли червячками проедали всю душу.       Телефон был с легкостью вынут из рюкзака. Пока она привыкала к яркому свету, прошло несколько секунд. Номер Чонгука числился первым в телефонной книжке. Она неуверенно нажала на него. Послышались гудки с легкой фоновой музыкой. Прошло, по меньшей мере, десять секунд, прежде чем послышался его голос.       — Слушаю, — твердый голос, уверенный, не терпящий возражений, раскаленным железом полоснул по ее слуху.       — Чонгук, — на выдохе произнесла она, желая услышать голос своего Чонгука.       Секундная заминка.       — Что-то случилось? — в голосе прорезалась нежность и тревога, в трубке послышался звук заводящегося мотора. Он понимал, что просто так бы она не позвонила. Скорее всего, наводящий вопрос был просто из вежливости.       — Ты не сильно занят? Мне неловко тебя просить, но… можешь приехать? — собственные слова слышались сквозь пелену.       — Сейчас буду, — она нажала на кнопку «отбоя». Мало ли чего успеет наговорить.       Голова сама опустилась на руки, сложенные на парте. Слух невольно сконцентрировался на происходящем за окном: звук колес, что отбивался от гравия, тихие разговоры мам по телефонам и более звучные возгласы школьников. Жалюзи, подхватываемые легкими порывами ветра, развевались, как по магии. И когда лучам солнца удавалось прорваться сквозь плотный материал, аудитория едва заметно наполнялась бежевым свечением.       Когда наступил такой момент, что парта стала уютней кровати, не смогла понять и сама Ханна. Прохладный ветер и приглушенная головная боль сделали задачу «оставаться в сознании» невозможной.       Какое-то незнакомое ощущение заставило ее вынырнуть из дремы. Она подняла голову с затекших рук, пытаясь сфокусировать взгляд на человеке, сидевшем напротив нее. Подсознание твердило о том, что это Чонгук. Но пока она четко не увидит, довериться так просто было бы очень глупо. Наконец-то Ханна смогла уловить даже незначительные детали. Он смотрел на нее с нежной улыбкой, но она видела что-то неуловимое в этих глазах. Весь его образ кричал о напряжении, о подозрении. Но он молчал. И она тоже.       — Я, честно, не знаю, как так получилось, — она неуверенно начала и где-то внутри понимала, что он ждет продолжения. — Мне просто неожиданно стало плохо, и голова болеть начала, и захотелось спать… даже неловко как-то стало перед Донованом.       Чонгук с удивлением посмотрел на нее, а затем взглянул в сторону окна, словно пытаясь разгадать что-то вдали. В комнате зазвучало короткое молчание, которое напрягало атмосферу. Он застыл и не двигался. Его как всегда идеальная одежда выдавала напряжение, разившее от него.       — Плохо? Ты ведь выглядишь прекрасно, — заметил он недоверчиво. Это могло бы прозвучать доброжелательно, но…       Она нервно улыбнулась, глядя в пол.       — Это было как-то внезапно. Может быть, что-то с едой или я как-то переборщила с кофе. Все это так странно. Как и обычно, когда я нахожусь рядом с ним или с тобой.       Донован почувствовал, что что-то здесь не сходится, и его настороженность усилилась. Ханна же таила в себе столько загадок и тайн, что не смогла бы объяснить и долю своих сомнений.       — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Не хотелось бы, чтобы ты что-то скрывала.       Ее глаза задумчиво блуждали по комнате, словно она искала ответ в уголках. Она не могла поделиться своим беспокойством, так как оно затрагивало его в большей части. В ее глазах он уже был достаточно опасным человеком, и она не хотела нарушать хрупкий мир между ними. Особенно когда из доказательств у нее только ее чутье и странные намеки от Донована. Да и в целом, вся история связанная с Чонгуком.       — Просто странное состояние. Ничего серьезного, наверное, — Ханна пожала плечами, и ее кроссовка издала тихий звук от соприкосновения подошвы с полом.       Чонгук склонился вперед, положив руку на ее плечо, чтобы показать свое беспокойство. Она так думала. Наверное. Она не хотела показывать еще большее недоверие, и потому никак не отреагировала на его прикосновение. Если бы кто-то попросил описать те чувства, которые сейчас бушевали в ней, она бы сказала нечто похожее на: «ходить по острию кинжала». Вроде бы очень хочется наслаждаться его присутствием, позволить себе расслабиться и не искать скрытых мотивов, а вроде бы в ней все кричит о том, что что-то не вяжется.       — Если тебя что-то тревожит, Ханна, помни, я здесь, чтобы помочь. Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты спасла меня, — Чонгук постарался словить ее взгляд.       Она снова улыбнулась, но на этот раз ее глаза не смогли встретиться с его.       — Спасибо, Чонгук. Я, наверное, просто устала. Сейчас бы мне просто нужно отдохнуть. — Неуверенность в ее голосе была очевидной, и Чонгук почувствовал, что что-то здесь не так.       — Если ты чувствуешь, что нужно поговорить, я всегда готов выслушать. Не бойся. Тем более, что я откликнулся на твой зов беспрекословно.       Она кивнула, благодаря за заботу, но в глазах ее промелькнула тень сомнения. В комнате повисла неловкая тишина, и Чонгук осознал, что что-то важное она ему не рассказала. Что-то настолько важное, что она поставила это выше, чем его доверие. Это раздражало и выводило из себя, но он старался казаться настолько дружелюбным, насколько мог. Все же она его спасла. И он приехал. Конечно, последняя фраза была сказана немного с манипуляцией, но не настолько сильной, чтобы это показалось странным. По крайней мере, он хотел в это верить.       В конце концов, он решил, что всегда сможет вернуться к этой теме попозже, и свернул тему.       — Бывают вещи, о которых трудно говорить, — мягко сказал он, пытаясь успокоить ее. Но внутри него бурлило чувство, что он сталкивается не с обычной ситуацией, а с чем-то гораздо более сложным и темным. — Знала бы ты, о скольких вещах я никому никогда не рассказывал.       В тот момент, когда его глаза сверкали неземной уверенностью, Ханна подняла свои глаза и встретилась с ним взглядом. Чонгук ощутил, как его существо пробуждается из глубин его темной сущности. Это было нечто большее, чем просто момент эмоциональной напряженности — это было пробуждение внутреннего оборотня, привыкшего к темным просторам ночи. Сила, которая пребывала в нем, начала выходить наружу, словно отвечая на зов мира вне обычного. В его внутреннем мире бушевали страсти, как дикий огонь, и чувствовалось, что он становится частью чего-то более великого, сложного и давнего. Это чувство начало наполнять его больше, чем когда-либо раньше. Все началось незадолго до того, как Донован заковал его в темницу, а когда девушка открыла ее, казалось, что это было не простым совпадением.       Чонгук почувствовал, как пульсация его сердца согревает темные уголки его души, призывая к чему-то, что лежит за пределами обыденной реальности. Волк внутри него реагировал на каждую эмоцию, как будто его существо было неотъемлемой частью всей этой таинственной вселенной. Его волк. Он сам. Они стали настолько неразлучными, что иногда он забывал, что они практически два разных существа со своими желаниями и целями. В то время как Чонгук был мягче и хотел спокойствия в жизни, волк постоянно куда-то рвался и старался жить полной жизнью. Хотя он и был старше самого Чонгука, но все же иногда у Чона проскакивала мысль, что «древний» в их дуэте — это он сам.       С его глаз проглядывал дикий огонь, языки пламени, готовые впустить свет в темные уголки мира. И Чонгук, сталкиваясь с этим внутренним оборотнем, чувствовал, что его жизнь становится чем-то большим, чем просто повседневные события. Он становился частью мира, который бился в ритме таинственных сил, а его внутренний оборотень был мостом к неизведанному, загадочному и дикому. Иногда он опасался этого, ведь часто, когда волк добровольно завладевал его телом, он просыпался через некоторое время, ничего не помня. Безусловно, доверяя своей второй частичке, как самому себе, он все равно испытывал некоторое беспокойство от этого.       Ханна смотрела на него с некоторой долей удивления, вперемешку с опаской, но также и с благоговейным страхом. Такой опасный Чонгук пусть и вызывал больше негативных чувств, но все же он был более притягательным. Уверенным в себе. Таким, о котором мечтают все девочки — настойчивым, знающим себе цену, преданным и целеустремленным. Будто у него нет никаких страхов и сомнений. Практически идеальным человеком с маленьким исключением… Он не человек. И никогда им не будет.       Иногда она думала, может ли кто-то быть таким на самом деле? Или же это все маска, которая скрывает его истинное лицо?       Тем не менее, последняя фраза пробудила в ней необыкновенный интерес, которому она не могла сопротивляться. Или если говорить точнее, не хотела. Ведь у него-то должно быть столько разных историй из жизни! Уж у него жизнь поинтереснее, чем у нее. Практически вся его жизнь до сих пор оставалась загадкой, несмотря ни на что.       — Я знаю, что, может, ты бы не хотел делиться чем-то очень личным, но, — неловко начала Ханна, теребя замочек своего рюкзака, — я бы была не против услышать что-то. Узнать тебя получше.       Чонгук улыбнулся уголками губ. На мгновение он стал чуть менее опасным, чем ранее.       — То есть ты просто хочешь утолить свое любопытство, — он начал говорить тихим загадочным голосом, чуть приближаясь к ней, — услышав какую-то из моих историй. То есть, ты просто хочешь поразвлечься за мой счет?       Глаза Ханны чуть расширились, и сама она, казалось, даже покраснела. Ведь это была правда, но только почему он так сказал? Она же выразилась другими словами! Почему он всегда заставляет ее краснеть и смущаться, почему он такой…       Таинственный и загадочный. Секунды тянулись медленно, словно в воздухе ощущалась напряженная энергия. Глаза их встретились в молчании, и в этот момент Ханна ощутила, как сердце ее стучит чуть быстрее. Он безусловно был умнее, хитрее и красивее, но и она не промах.       — Нет, не так, — она вдруг прошептала ему прямо в губы, поднимая глаза, полные решимости. — Я просто люблю, как ты рассказываешь, как ты вкладываешь в каждую историю кусочек себя. Это как путешествие в твой мир, и я хочу его понять.       Он улыбнулся, словно понимая ее слова глубже, чем она сама.       — Тогда, может быть, это твои глаза делают мои рассказы особенными, — он сказал, едва касаясь ее руки, в конечном итоге невесомо дотрагиваясь до ее скулы, любуясь ею. — Ты видишь в них нечто, что другие не замечают.       Ее сердце заметалось, и она почувствовала, что не в силах отвести взгляд от его глаз.       — Ты создаешь магию, — продолжил он, — и я хочу, чтобы ты была частью этой магии.       Ханна молчала, словно слова его затрагивали самую глубину ее души. И в этот момент она осознала, что он для нее стал не просто рассказчиком историй, а чем-то гораздо ближе и важнее. Он стал не просто случайностью, что изменила ее жизнь. Не просто странным пленником в доме на вечеринке. Не обычным студентом, ходящим с ней в один университет. Он вдохнул в нее жизнь, заставил выйти за пределы своего комфорта и поменяться внутри. Та девочка, которая жила внутри нее все это время, была бы она такой, какая она сейчас?       Это заставило ее одернуть себя и вернуться в реальный мир. Все ли так гармонично и прозрачно, как она хочет верить? Она буквально поменялась, и какая-то неведомая сила притащила ее в тот подвал. Напрочь выключила инстинкты самосохранения и опасности. Она просто шла туда без какой-либо задней мысли. Может ли это быть реальностью?       Может, все, что он говорит это на самом деле страшнее, чем кажется?       А с другой стороны, она вернулась в обычный мир, где Чонгук дышал жизнью и сидел в сантиметрах от нее, пристально наблюдая за ней. Он был с виду обычным парнем, молодым, в котором чувствовалась жажда жизни и готовность ко всем передрягам. Да, в нем было что-то устрашающее, но, наверное, это присуще всем, в ком живут волки. Некая нечеловеческая опасность.       Может, не такой уж он и страшный, как кажется?       Ханна поглубже вдохнула, пытаясь привести свои мысли в порядок. Она метнула быстрый взгляд в сторону окна, где за стеклом темнел вечерний город, и мозаика ощущений в ее душе начала складываться в новый образ. Она уже и не знала, что думать. Слишком много мыслей и волнений в последнее время.       Может быть, все эти загадочные слова и атмосфера, которую Чонгук создавал вокруг себя, — всего лишь оболочка. А может и нет. Ей нужно обо всем подумать. С кем-то поговорить. С Беллой.       Чонгук, видимо, заметил ее раздумья, и его глаза приобрели мягкий оттенок. Он улыбнулся, словно понимая, что происходит в ее душе.       — Мир вокруг нас полон загадок, — произнес он, — и каждый из нас несет в себе свою тайну. Может быть, я всего лишь стараюсь раскрыть тебе свою. Но хватит философии. Вернемся к реальной жизни. Хочешь, поужинаем вместе в каком-то кафе или ресторане?       Девушка задумалась. Она очень бы хотела провести время в компании Чонгука, но его будто стало слишком много в ее жизни. Все настолько сумбурно и быстро развивается, что иногда она даже забывает, что это именно ее жизнь, а не какой-то сериал. Она должна была проведать свою подругу и узнать, что с ней. С Чонгуком у нее будет множество возможностей провести время наедине, а если с подругой приключилось что-то плохое, Ханна будет жалеть всю жизнь. Потому ей пришлось собрать всю свою волю в кулак и ответить отрицательно. Не струсить.       — Я бы была очень рада., — Ханна замешкалась, но, не ощущая явного сопротивления с его стороны, продолжила: — но Белла в последнее время не появляется, и я волнуюсь за нее. Я хочу проведать ее.       К удивлению Ханны, Чонгук сидел молча и спустя несколько секунд заговорил:       — Значит, мы поужинаем в следующий раз, — казалось, что он был совершенно не разочарован, но в его голосе слышались непонятные нотки, — у нас впереди вечность.       — Тебе не кажется, что вечность — это слишком громкое слово, даже для тебя?       — Ничуть. Тебя подвезти?       Ханна помедлила, и в итоге приняла решение согласиться, ведь от этого никто не пострадает. Да и идти сейчас совершенно не хотелось. Тем более, когда вечерело. Да еще и одной, после услышанных ранее новостей. Вопрос Чонгука звучал так естественно, словно предложение поддержки, и Ханна почувствовала в этом тоне заботу и теплоту, готовность помочь. Это наполняло ее сердце надеждой, что, может быть, все будет хорошо. От осознания, что у нее есть такой хороший друг, по крайней мере, ей становилось тепло на душе.       — Да, спасибо, Чонгук. Было бы замечательно.       Они молчаливо поднялись, задвинули свои стулья и вышли из аудитории. В коридорах почти никого не было, а те, кто был, оказались слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на двух студентов. Спустя пару минут они уже были на парковке для студентов, и Ханна даже не удивилась, что у Чонгука было одно из лучших мест. Конечно, попробуй отказать такому, как он. Хотя, скорее всего, он просто достаточно убедителен. Он мало похож на людей, которые решают все силой.       Так или иначе, через некоторое время они сели в машину и начали ехать. Благо Чонгук неплохо ориентировался в городе, и когда Ханна назвала ему адрес, он сообразил, где это.       Наверное, то, как он водит машину, — это одна из самых горячих вещей, которые она когда-либо видела. Взгляд на Чонгука за рулем превращал простое действие в настоящее искусство. Он, словно танцор, гармонично владел рулем, каждое движение его рук и ног было точным и грациозным.       Он не просто водил, он танцевал по дороге. Машина двигалась под его уверенными руками с изящной легкостью, и каждый поворот, каждое ускорение казалось частью некоего танца в ритме города. Взгляды на улице просто клеились к их автомобилю, несомненно, потому что этот парень владел не только машиной, но и вниманием окружающих.       Он сам по себе был необыкновенно привлекательным, но наблюдать, как он делает что-то так обыденное, как вождение, в своем особом стиле, превращало обычный вечер в нечто особенное. Чонгук создавал иллюзию, будто они с Ханной не просто ехали, а плыли под музыку, которую слышал только он. В этот момент Ханна осознавала, что его стиль, его движения — это нечто большее, чем просто вождение. Это была своеобразная поэзия, которая добавляла в их вечер долю волшебства. И она все же отдала ему должное.       — Ты так хорошо водишь из-за своих сверхрефлексов?       — То есть все остальное я должен приуменьшить?       Подарив ей взгляд, исполненный тепла и внимания, он решил добавить немного нежности в этот вечер. Плавным движением правой руки он оторвался от руля, поглаживая ее коленку. Такое, казалось бы, невинное действие вызвало у нее маленький переворот в душе, и ей отчаянно захотелось как-нибудь продлить его. Потому она, особо не задумываясь, пока он не вернул правую руку обратно к рулю, взяла его широкую ладонь в свои руки.       В этот момент, когда солнце медленно касалось горизонта, заходя в свете золотой гаммы, окрасившей небо, Ханна почувствовала, как вечер становится еще более волшебным. Сияние заката проникало в салон автомобиля, создавая атмосферу теплого света и загадочной романтики. Ей было тепло и хорошо, а рядом сидел человек, который наполнял ее жизнь красками. Что может быть еще лучше? Захотелось раствориться в этом моменте и запечатлеть его в своей душе.       Чонгук был очень красивым. Его красота была опасной, но и очаровательной. Он совмещал в себе все самое несовместимое, и потому каждое его действие воспринималось еще более удивительно. Она в самом деле не могла поверить, что это все не сон и она рядом с ним.       Когда они подъезжали к дому, Чонгук заметил некоторую задумчивость в глазах Ханны. Он остановил машину у дверей, и она, растворившись в волнении прощания, взглянула на него.       — Спасибо, Чонгук. Это был удивительный вечер. Я безмерно счастлива, что ты принял мой звонок и приехал, это многое для меня значит.       Ее слова звучали как признание, и в этот момент Чонгук поднял свой взгляд на нее. Его глаза были полные загадочности, но одновременно наполнены теплой искренностью.       — Всегда рад помочь прекрасной даме, — сказал он немного старомодно и сам улыбнулся от этого. — Иди, не заставляй свою подругу ждать, если она дома.       Ханна кивнула, и, прежде чем она успела открыть дверь, он мягко приподнял ее лицо и коротко, но насыщенно, поцеловал. В этом поцелуе звучала не только нежность, но и та загадочная аура, которая окутывала его весь день. Это был короткий момент, но он оставил после себя теплое дрожание в ее сердце.       — Увидимся, Ханна.       Слова Чонгука плыли в воздухе, и Ханна вышла из машины, ощущая под своими пальцами тонкую пелену воспоминаний об этом волшебном вечере. Шагая к дому своей подруги, она чувствовала, как в ее груди таинственно сливались краски заката и мерцание звезд, оставившие свой отпечаток в ее душе. Ее сердце ощущало некую эйфорию и призрачное счастье, даже несмотря на некоторый осадок на душе.       В конце концов, она просто обычная девушка, и она хочет радоваться обычным вещам. Хочет не упустить молодость и быть счастливой. Как и все.       Наконец, она подошла к дому Беллы и позвонила в звонок, немного глупо улыбаясь. Несколько секунд ничего не происходило, и когда она уже собиралась позвонить еще раз, дверь открылась. В дверном проеме стояла мама Беллы, и несмотря на некую грусть на ее знакомом лице, она была счастлива видеть Ханну. От этого настроение девушки поднялось еще выше. Но мама Беллы заговорила первой:       — Привет, Ханна, наконец-то ты приехала, — «наконец-то?» — Белла уже несколько дней сидит в своей комнате практически безвылазно, и я начала волноваться за нее. Я знаю, что моя девочка уже совсем взрослая, но это так на нее непохоже!       — Здравствуйте, — приветливо начала Ханна и зашла в дом, когда женщина отошла в сторону, — да, я заволновалась, когда Белла не появилась в университете и решила, что дружеский визит не помешает, и надеюсь, что смогу поднять ей настроение.       — Как я рада, что у нее есть такая хорошая подруга, как ты, — мечтательно отозвалась женщина, проходя на кухню, из которой слышалось вещание какого-то кулинарного шоу. — Вспоминаю свою молодость и тогдашних друзей.       Это послужило своеобразным завершением разговора и Ханна направилась к лестнице на второй этаж. Из комнаты Беллы, казалось, ни шло никакого звука, что было довольно странным явлением. Белла всегда любила музыку и всегда старалась включать что-то из ее любимых групп. Что бы это не было, Ханна намеревалась об этом узнать и приободрить подругу.       Она постучала в дверь скорее из приличия, чем из необходимости, и нажала на дверную ручку. Та подчинилась и тихо отворилась. В комнате горело только два светильника, от чего вечер за окном казался более хрупким. Все было на своих местах, за исключением кровати, которая была не заправлена. Хотя на часах было около пяти, Ханна не могла представить, что ее подруга пролежала весь день в кровати.       Белла сидела за столом у окна и слышала, как заходила Ханна. Возможно, даже видела, как Чонгук подвез ее сюда, ведь ее окна выходили на проезжую часть.       Белла медленно развернулась, ее глаза полные волнения, лицо напряженное. Со спокойным взглядом она позволила Ханне занять место рядом с собой. Свет отражался от ее густых волос, создавая игру теней на ее лице. Все это заставило Ханну немного заволноваться. Подруга никогда себя так не вела и уж точно для такого ее поведения должна быть здравая причина.       Усаживая Ханну, Белла мягко прикоснулась к ее руке, словно подчеркивая важность момента. Ее вопрос звучал, как шепот в тихом месте, захватывая все внимание:       —Ты все еще ничего не поняла? — напряжение в воздухе усиливалось, словно момент истины был недалеко.       В этот момент Белла пристально смотрела на Ханну, ожидая ответа, а ее сердце билось в такт таинственной драме, развивающейся между ними.       Ханна с удивлением встретила взгляд Беллы, словно пытаясь прочесть в ее глазах ответ на свой вопрос. В тот момент, когда Белла начала раскрывать тайну, ее пальцы слегка дрогнули, создавая микрокосмос напряжения в маленьком жесте. Блик ее глаз отражал не только страх, но и решимость принять решение.       Услышав вопрос, Белла незаметно вздохнула перед ответом.       — Я узнала, что Чонгук намного страшнее, чем кажется, — ее слова проникли в воздух, как шепот мрачной тайны. На ее лице отразилась грозная тень осознания, что путь, который они выбрали, полон неожиданных опасностей.       Мрачное признание Беллы о том, что убийства — дело рук Чонгука, создало вокруг них зловещий аурой. Мгновение напряжения удерживало их в этом зловещем танце правды. Слова звучали как жуткий ветер, предвестие неизведанных темных тайн, которые нависли над их миром.       Ханна, внутренне подергиваясь от слышимой правды, пыталась скрыть свои ошеломленные эмоции. В ее глазах мелькнуло недоумение, словно она пыталась привести в порядок мозаику несоответствующих образов в ее воображении. Она ощущала внутреннюю борьбу между верой в Чонгука и жуткой реальностью, раскрывшейся перед ней. Может ли это все быть на самом деле? Как тот человек, которого она видела несколькими минутами ранее, мог сотворить нечто подобное? Значит ли это, что все, что между ними было — фальшь? Он ведь точно мог себе представить далеко не радостную реакцию на его действия со стороны Ханны. И если это правда, он все время молчал. Скрывал.       Сердце Ханны билось быстрее, а ее дыхание становилось неравномерным. Неуверенность мешалась с нежеланием верить в собственные предчувствия. Она закрывала глаза, словно надеясь, что, открыв их, она окажется в другой реальности. Но слова Беллы продолжали звучать в ее ушах, как невероятная симфония зла, встряхивающая основы ее устоявшегося мира. Внутри она сжалась в комочек, а снаружи она просто в шоке прикрыла свое лицо руками. Ей отчаянно нужны были несколько минут тишины.       Тогда это бы объясняло все его странное и местами устрашающее поведение. И ее предчувствия рядом с ним. Что-то глубоко внутри нее все равно отказывалось верить в это. Она не могла поверить, что могла столько времени делить свое личное пространство с убийцей.       Наконец, Ханна, взглянув в глаза Беллы, выдавила слова, которые ей было трудно произнести:       — Это не может быть правдой., — но даже ее собственные слова звучали слабо и колебанием, так как внутри нее кипела борьба между тем, во что она хотела верить, и жестокой реальностью, что возможно, все было не так, как она думала. — Как ты можешь быть уверена в этом? Как ты вообще об этом узнала?       Белла сидела без малейшего движения еще несколько секунд, а потом развернулась к окну и начала тихо, вкрадчиво говорить:       — Как ты знаешь, несколько дней меня не было в университете. Мне нужно было больше времени, чтобы узнать больше информации и найти людей, которые ей владели, — в глазах Беллы отражался уже почти догорающий закат. — первым делом я должна была расспросить Донована. Даже зная, что Чонгук волк, оборотень, зови его как хочешь, должна быть веская причина для того, чтобы держать его в клетке. У себя дома. Зная, насколько он опасен.       Белла облокотилась локтями на поверхность стола и продолжила спустя некоторое время.       — На удивление, он оказался довольно сговорчивым человеком, несмотря на его прошлое и характер. Я не знаю, в курсе ли ты, но вся его семья — потомственные охотники на таких, как Чонгук. А еще, давным-давно кто-то из его предков узнал, что когда-то должен был появиться волк, на которого до его рождения было наложено проклятие. И конечно, Донован был уверен в том, что этот волк — Чонгук.       — Ты сама себя слышишь? Это звучит настолько из разряда фантастики… Как ты сама в это веришь? — Ханна сделала неверящее лицо и сложила руки на груди. Сейчас все это смахивало больше на то, что Донован как-то промыл мозги подруге. — Продолжай, пожалуйста.       — Так вот, по всем параметрам Чонгук подпадал под описание того волка. День рождения, место, позиция в так называемой «стае», — Белла на секунду замолчала, — но было еще кое-что. Каждое полнолуние он должен был убивать. Не просто каких-то там животных, а людей. Я могу рассказать тебе точно, как говорил Донован о проклятье и вообще как оно называется, но суть не в этом. Донован выслеживал Чонгука несколько месяцев. Все недавние убийства — это лишь верхушка айсберга. Тот волк из древнего текста, это Чонгук.       Ханна все еще была в какой-то прострации от услышанного. Разве это все может быть о Чонгуке? Разве он такой? Он же рядом с ней совсем другой. Временами опасный, да, но… это просто не может быть реальностью. Он ведь уже такой родной. Такой свой.       — Я не могу в это поверить., — начала Ханна каким-то безликим голосом, — ты как будто говоришь о каком-то другом человеке.       — Глядя на него, я тоже так думала, пока не увидела тот древний текст от какого-то прапрадеда Донована. И доказательства от него самого, — Белла наклонилась и достала свой рюкзак под столом. Аккуратно вынув черную кожаную папку оттуда, она раскрыла ее и положила перед Ханной на стол.       В папке было несколько секций. В первой секции, по-видимому, была ксерокопия древнего текста и ей потребовалось несколько минут, чтобы слова сложились в понятный текст. Основной смысл всего исписанного пергамента был таков:       Тот, кто в плен угодил этой темной магии, станет оборотнем, обреченным на вечный цикл кровопролитных обрядов. Родившись под властью Черной Луны, он обретет не только лишь неутолимую жажду крови, но и возвысится над стаей великим вождем.       Под заклятиями Черной Луны, его сила усилится, и проклятье станет более грозным. Ему не только утолять жажду крови, но и вести стаю, направляя ее на охоту за человеком. Перед его властью преклонятся иные оборотни, и он станет жестким руководителем в мраке, где кровь и ужас станут валютой.       Тем не менее в этом проклятье скрыта дополнительная тьма: оборотень видит в своих жертвах важные моменты и события их жизни, перенеся на себя часть их воспоминаний и эмоций. Так, цель проклятья — не только насытить жажду крови, но и накопить человеческих переживаний и опыта. Со временем оборотень может начать терять свою собственную личность, становясь смешением своего и жертвенного опыта, вечно заключенным в зловещий танец убийств и воспоминаний. В этом темном водовороте страха и боли он становится не только исполнителем своего проклятья, но и носителем тяжкого бремени чужих жизненных историй, погружаясь в бездонную пропасть темных воспоминаний, что искажают его собственную душу.       Ханна уже не была уверена в том, что хотела и дальше видеть содержимое этой папки. Ей было плохо, ее тошнило, и она вообще не понимала, при чем тут Чонгук. Через несколько долгих минут, совладав со своими эмоциями, она все же открыла вторую секцию. В ней были собраны все вырезки из статей, объявлений и новостей о пропажах или убийствах людей за последние несколько лет. Огромная доля из которых приходилась на их штат. Все они были имели нечто схожее между собой, но существенных доказательств, дабы предполагать, что это был один серийный убийца, не было. Одних предположений мало.       Девушка уже догадывалась, что в третьей секции.       В третьей секции были фотографии, на которых были отчетливо видны волки и тела убитых людей. Это была очень длинная секция и там были фотографии во всевозможных ракурсах. Волки были все те же. И тот, кто был среди них, отличался от них всех. Он был крупнее, всегда находился в непосредственной близости от людей, и… это был Чонгук. Она не знала как, но она чувствовала это. Его невозможно было не узнать. Это осознание заставило ее сердце пропустить несколько ударов. Это был он.       Заключительная серия снимков была посвящена Чонгуку в его человеческой форме, а также нескольким членам его стаи. Ханна внимательно всматривалась в лица тех людей, и нашла с неверием там и Хосока.       «Значит, и он тоже знает об этом всем».       Разумеется, все, что было в ее руках, могло быть подделкой. Даже если так, это была очень правдоподобная подделка. Но Ханна с трудом осознала, что могла бы в это поверить. Факты говорили об этом. Было слишком много совпадений, и это могла была бы быть правда. Это было настолько ошеломляюще, что ей пришлось прикрыть глаза. Она прокручивала в голове все моменты, связанные с Чонгуком, и ей становилось не по себе.       Как кто-то может быть таким лжецом? Как можно настолько правдоподобно врать? А что самое страшное, она никак не могла найти себя в позитивном финале у этой истории. Девушка и думать не хотела о том, какие на самом деле у него были мотивы. Хотя, скорее всего, виновата была она. Сама подвернулась ему под руку, когда вытащила его из подвала.       — Зачем он тогда держал его в подвале? Почему не убил сразу же? — Ханне было противно от самой себя, но она не могла не спросить.       — Донован сказал, что его должны были забрать утром остальные охотники и повезти в место, где Чонгук был бы настолько ослабшим, что его смогли бы убить, — Белла казалась на удивление спокойной, и что-то в Ханне захотело больно ударить подругу за это. Она ужаснулась своему внутреннему порыву. Но мысли продолжали виться вокруг Беллы. Как она может быть такой?       Белла продолжила:       — Если ты все еще не веришь, ты можешь сама спросить у Донована. Завтра он возвращается с совещания с остальным охотниками. Он знал, что ты рано или поздно явишься сюда, — Белла глубоко вздохнула. — Я не хотела, чтобы все так вышло. Сначала я тоже верила, что Чонгук — неплохой парень, и была рада за тебя. Но все как-то завертелось и… теперь ты знаешь.       Ханна не знала, что ответить подруге, и потому решила перевести тему. Может, немного грубо, но она имеет на это право. Хоть один раз.       — А что мне даст то, что он скажет? Я уже сама все увидела.       — Он сказал, что последним шагом может стать то, что он покажет тебе давнее логово охотников где-то в глубине страны. Там хранится вся информация о проклятьях, предвидениях из прошлого, и вся в целом важная информация, — Белла ответила немного нервозно, — завтра он будет ждать тебя у университета.       Ханна кивнула.       — Ты можешь подумать над этим еще, и еще раз убедиться в том, что увидела и услышала, ведь Чонгука завтра не будет. Я не знаю точно, что он собирается тебе наговорить, но будь уверена, он не появится там.       Ханна глубоко вздохнула и откинулась на спинку стульчика. Все так сюрреалистично. но ей придется либо принять существующую реальность добровольно и адаптироваться, либо ее заставит жизнь. Что она может тут сделать? Мало что. Практически ничего. Загадкой остается лишь ее роль во всем этом. Почему Донован вообще посвящает ее в это и многое другое? Она спросит об этом его уже завтра.       Завтрашний день обещает быть долгим.